СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ХРОНИКА МАРТИНА ГАЛЛА КАК ИСТОЧНИК ПО РАННЕЙ ИСТОРИИ ПОЛЬШИ

Хроника Мартина Галла содержит материал, отражающий ранний период истории Польши — конец XI — начало XII в.

Какой характер носит это сочинение? По этому поводу существует несколько точек зрения. То обстоятельство, что в нем отсутствует датировка. позволило многим ученым, интересующимся этим вопросом, сомневаться, к какому роду сочинений можно отнести этот труд. Некоторые склонны считать его панегириком в честь Болеслава III Кривоустого, но можно рассматривать этот труд и как хронику, так как, кроме прославления Болеслава III, в ней содержится много ценных сведений по истории Польши более раннего периода и события, излагаемые в ней, хотя и не обозначены датами, но расположены в точном хронологическом порядке.

Оригинал хроники не сохранился и пропал, видимо, уже в XII в., так как Винцентий Кадлубек, писавший историю Польши спустя сто лет, после жизни Мартина Галла, пользуется текстом хроники, уже имеющим те же ошибки, какие содержатся в позднейших рукописях. До сих пор известны три рукописи данной хроники: рукопись Замойских (именуемая Z), рукопись Сендзивоя (S), рукопись Гейльбергская (Н).

Из них наиболее полная и, по-видимому, содержащая меньшее количество ошибок — рукопись Замойских. Рукопись Гейльбергская подверглась наибольшим изменениям: в ней из первой книги изъяты главы, касающиеся епископа Станислава, а вместо них вставлено «Жизнеописание св. Станислава», и третья книга имеет только 15 глав вместо 26 в рукописях Замойских и Сендзивоя.

Различные издания хроники Галла используют различные рукописи. Так. первый издатель хроники Готфрид Ленгних положил в основу рукопись Гейльбергскую (1749 г.). Издание Яна Винцентия Бандтке (1824 г.) опирается уже на рукописи Гейльбергскую и Сендзивоя. В 1848 г. была открыта рукопись Замойских, и большинство издателей принимает ее за самую достоверную. Ее частично использует Ян Шляхтовский. [62]

В 1864 г. выходит очень интересное издание Августа Беловского ¹. Беловский следует рукописям Замойских й Сендзивоя. Издание снабжено большим критическим аппаратом, и, что наиболее ценно, Беловский везде проставляет даты, отсутствующие в тексте нашей хроники. В 1899 г. хронику, основанную на рукописи Замойских, издают Л. Финкель и Ст. Кентшинский. Критический аппарат отсутствует, примечаний очень мало. Последнее издание хроники — издание Карла Малечинского — относится к 1952 г. Оно отличается от предыдущих тем, что использует все три рукописи, снабжено большим критическим аппаратом, все примечания написаны на латинском языке. Тексту хроники предшествует ряд глав, посвященных истории рукописей, вопросам происхождения автора, литературной стороне его сочинения, исторической достоверности упоминаемых событий. В научном отношении издание очень ценное.

Существуют четыре перевода хроники на польский язык: Ковнацкого (1821 г.), Глишчинского (1860 г.), Комарницкого (1873 г.), Гродецкого (1923 г.). Последние два перевода имеются в Библиотеке им. В. И. Ленина в Москве. Перевод Комарницкого сделан небрежно, далек от подлинника, места наиболее трудные автор обходит молчанием и не дает им никаких объяснений. Перевод Романа Гродецкого очень точный и вместе с тем сохраняет особенности стиля. Можно не соглашаться с автором в отношении того или иного мнения, высказанного им в предисловии по поводу самой хроники, но в отношении перевода можно смело сказать, что он сделан превосходно. Автор признает трудность понимания некоторых мест и дает им свое объяснение. Переводов хроники на русский язык нет.

Хроника состоит из трех книг. Перед каждой книгой имеются письма, содержащие посвящения духовным лицам и некоторое объяснение причин, побудивших автора приступить к своему труду. Каждая книга имеет эпилог, который, собственно говоря, правильнее было бы назвать прологом, так как этот эпилог расположен не в конце, а в начале каждой книги. Перед первой книгой имеется также вступление, где автор подчеркивает непобедимость польского государства: «...и в этом более всего ей (Польше. — Л. П.) следует отдать предпочтение по сравнению с другими странами, что она, будучи окружена вышеупомянутыми народами и христианскими и языческими и подвергаясь много раз нападениям с их стороны, когда они действовали как в одиночку, так и все вместе, никогда, однако, не была никем покорена» ².

Первая книга охватывает события от прихода к власти династии Пястов (сведении основаны на устных преданиях и легендах) до возвращения в Польшу посольства, отправленного Владиславом Германом, князем польским, в монастырь св. Эгидия, чтобы молиться о рождении ему сына. Много внимания (главы 6-16) уделяется правлению Болеслава Храброго; автор рассказывает не только о военных действиях Болеслава, но более подробно, чем в каком-либо другом случае, рассказывает о внутренней политике Болеслава, чрезмерно возвеличивая его образ. Очень подробно описан Гнезненский съезд, на котором встретились Оттон III с Болеславом Храбрым и который положил начало церковной самостоятельности Польши. Переходя к изложению событий после смерти Болеслава, автор упоминает о большом крестьянском восстании 30-х годов XI в. (об этом восстании мы находим некоторые отклики и в рукописи Нестора). [63]

Вся первая книга является как бы предисловием к книгам второй и третьей, посвященным главной теме — прославлению Болеслава Кривоустого. Она представляет большую ценность как единственный источник по истории раннего периода (если не считать хроник, написанных в других странах, — Титмара Мерзебургского, Козьмы Пражского).

Вторая книга начинается с рождения Болеслава III (1085 г.) и кончается поражением его брата Збигнева и чехов в 1109 г. Эта книга, равная по объему первой, охватывает события только двадцати четырех лет. События в ней излагаются более подробно. Большое внимание во второй книге уделено борьбе Болеслава Кривоустого со Збигневом, причем первого поддерживали Русь и Венгрия, второго - Империя и Чехия.

Книга третья, составляющая по объему примерно две трети книги первой, охватывает события только четырех лет (1109-1113 гг.). Центральное место этой книги, вернее сказать, всего исторического сочинения — организованный отпор польского народа наглому нападению Генриха V на город Глогов в 1109 г.

Здесь с наибольшей силой проявляется патриотизм Мартина Галла и как нигде более — сила его таланта при описании батальных сцен. Кроме борьбы с Империей, в третьей книге показана борьба Болеслава III с чехами и поморянами, из которой он, несмотря на трудные условия борьбы, тоже выходит победителем. Взятием крепости Накло у поморян заканчивается хроника. В конце ее нет никакого упоминания о том, что автор намерен закончить свой труд. Хроника как бы обрывается на событиях 1113 г. Возможно смерть прервала дальнейшую работу М. Галла.

Итак, в чем ценность хроники Мартина Галла источника?

1. Прежде всего следует еще раз подчеркнуть, что рассматриваемая хроника истории Польши является единственным источником X, XI и начала XII в., написанным в самой Польше. Все остальные, более поздние историки (Кадлубек, Длугош) опирались на эту хронику, используя ее богатейший материал.

2. Вся хроника проникнута мыслью о необходимости сильной княжеской власти, необходимости создания крепкого государства, кото рое может дать отпор внешним врагам. Все симпатии автора на сто роне сильных правителей: Болеслава Храброго и Болеслава Кривоустого.

3. Внимательно изучая материал хроники, можно реально представить историю взаимоотношений Польши (молодого, но бурно развивающегося государства) с Германией, Чехией, Венгрией. Автор прослеживает шаг за шагом растущее влияние Польши на международной арене. Он ярко показывает, как правители Польши пытались в борьбе за независимость родины против германской агрессии закрепить дружественные отношения с Венгрией и Русью, сохраняя, однако, враждебные отношения с Чехией, находившейся в то время под влиянием Германии.

4. Совершенно естественно, что процесс феодализации не мог проходить ровно и безболезненно. Разгоралась острая классовая борьба между феодалами и свободными крестьянами, все более и более попадающими под власть феодалов. Хроника показывает момент острой классовой борьбы: восстание 30-х годов XI в., охватившее почти всю Польшу. На основании сведений хроники Галла можно сделать вывод, [64] что восстание крестьян против усиления феодализма внешне носило характер борьбы с распространением христианской религии, что является очень характерным для восстаний крестьян этого периода. По вопросу о движущих силах этого восстания в литературе имеются различные точки зрения. Что подразумевал Галл под термином «servi»? Имеются ли здесь в виду рабы или речь идет о людях свободных, но экономически зависимых? Так как рабство в Польше было в XI в. ограничено, то под термином «servi» надо понимать, очевидно, закрепощаемых крестьян.

5. Хроника показывает борьбу светских и духовных феодалов, рассказывает о заговоре, организованном против Болеслава II Щедрого. Заговор возглавляли его родной брат Владислав Герман и епископ Станислав. Их вдохновляли и поддерживали Чехия и Германия, которые хотели уничтожения власти Болеслава II, стремившегося усилить самостоятельность польского государства. Такая политика Болеслава II являлась в известной мере продолжением политики Болеслава I и вполне естественно не могла нравиться германским феодалам. Болеслав II, хотя и расправился с заговорщиками, четвертовав епископа Станислава, однако под давлением прогермански настроенных польских можновладцев был вынужден уйти в изгнание.

6. Хроника показывает героизм простого польского народа, сумевшего проучить германского императора Генриха V, вынужденного уйти из этой маленькой страны без всяких ощутимых результатов. Этот труд увековечивает память о храбрости, стойкости, непоколебимости польского народа в момент наивысшей опасности, грозящей его родине.

Наш хронист не является бесстрастным наблюдателем передаваемых им событий. Его классовое лицо — лицо представителя польских феодалов — ярче всего выявляется при описании им крестьянского восстания 30-х годов XI в. С большим негодованием рассказывает он об этом восстании, заключая свой короткий, но выразительный рассказ такими словами: «Пусть будет достаточно того, что я сказал о разрушении Польши, и пусть это послужит к исправлению тем, кто не сохранил верности по отношению к своим исконным господам» ³. Феодальные отношения в его представлении это отношения исконные, данные самим богом и нерушимые. Будучи представителем польских феодалов, Мартин Галл отразил в своей хронике те колебания, какие проявлялись в господствующих слоях общества по отношению к двум соседям Польши: Германии и Руси. В этом отношении сравнение книг первой и третьей дает интересные результаты. Первая книга написана автором, по-видимому, задолго до войны 1109 г. (эта точка зрения противоречит существующей традиции, относящей написание первой книги именно к этому периоду на том основании, что епископы, которым он посвящает ее, жили в эти годы. Кажется вероятным предположение, что он написал ее раньше, а потом уже сделал посвящение). В ней автор совершенно сознательно умалчивает о войнах, происходивших между Болеславом I и Генрихом II (т. е. о войнах 1007, 1013, 1015 гг.). Войны эти, как известно, не принесли Империи действенных результатов и наш автор как бы не решается напоминать о событиях, не совсем благоприятных для Германии. С другой стороны, очевидно под давлением определенного круга феодалов, он дает неверную, явно искаженную [65] картину захвата Болеславом I Киева в 1018 г. Автор намеренно искажает подлинный ход событий, рисуя картину сдачи Киева без всякого сопротивления со стороны русских и их князя Ярослава. Этим он, конечно, удовлетворял прогерманским настроениям феодалов, жаждущих идти на Восток. Именно поэтому он умалчивает об активной помощи, которую получила Польша от Германии во время похода на Киев. На основании сведений Титмара Мерзебургского известно, что в этом походе участвовало 500 рыцарей. В 23 главе той же книги чувствуется пренебрежение, с которым Болеслав разговаривает с русским князем Изяславом: «... и он (Болеслав. - Л.П.), не сходя, однако, с коня, но с улыбкой потрепав его (Изяслава. — Л. П.) за бороду, дал ему исцелуй, достаточно дорогой» ⁴.

Однако во второй и третьей книгах автор отходит от своей прежней позиции, совершенно перестает делать выпады против Руси (Болеслав III в это время находился в дружественных отношениях с Русью) и весь свой гнев направляет против Империи.

Рассказывая о заговоре против Болеслава II (о чем я говорила выше), автор не остается безучастным. Он не только осмелился назвать епископа изменником, бросив вызов всему польскому духовенству (за что впоследствии и поплатился, так как вплоть до XVI в. его труд оставался малоизвестным, а епископ Станислав был причислен к лику святых), но и в другихместах хроники несколько раз проводит мысль о неподчиненности светской власти духовной. В письме к книге третьей он пишет: «Должно, чтобы слуги божьи в том, что касается бога, повиновались богу, а в том, что касается императора, выказывали почет и послушание властителям мира» ⁵. Такой образ мыслей без сомнения не мог не вызвать отрицательного отношения со стороны духовенства.

Следует подчеркнуть, что вообще при чтении хроники видны мысли и чувства самого автора, особенно при чтении третьей книги хроники, написанной наиболее ярко. Несмотря на принадлежность к высшим слоям феодального общества, М. Галл выразительно рассказал о героизме простого польского народа. Описывая мужественную защиту Глогова, он показывает величайшую стойкость его защитников простых горожан: «...тогда император (Генрих V. — Л. П.), полагая, что он может сломить сопротивление горожан жалостью к их сыновьям и друзьям, приказал привязать к осадным машинам более знатных из числа заложников этого города и сына самого начальника их, предполагая, что таким образом город сдастся без всякого сопротивления. А горожане щадили своих близких не более, чем чехов или алеманнов, и камнями и стрелами заставили их отойти от города» ⁶.

Автор хроники показывает, что при защите Глогова проявились не только патриотизм польского народа, но и умелая тактика Болеслава III, применившего в войне с Генрихом V методы партизанской борьбы, в которой приняли участие и польские крестьяне. В своей хронике автор уделяет немалое внимание и другому актуальному вопросу политической жизни Польши того периода. С искренним восхищением относится он к политике Болеслава, направленной на присоединение Поморья.

Кто же был автор, писавший эту хронику? Этот вопрос и поныне остается неразрешенным. Ясно одно, что он был монахом. Что же касается его имени, то оно так и осталось неизвестным. Сам автор, [66] очевидно, сознательно о нем умалчивает, Винцентий Кадлубек, писавший историю Польши спустя сто лет после жизни М. Галла, пользуется данной хроникой и, собственно говоря, продолжает ее, но нигде не говорит об имени автора. Далее, автор хроники князей польских (вторая половина XIV в.) цитирует сочинение Мартина Галла, но опять не упоминает имени автора. Впервые автор хроники назван Галлом у Мартина Кромера в 1555 г. На одной из рукописей рукой Кромера сделана надпись: «Галл написал эту историю, какой-то монах, как я полагаю, который жил во времена Болеслава III, как можно вывести заключение на основании вступлений». Что же имел в виду Кромер, называя его «Галл»? Очевидно, не собственное имя, а народность автора хроники, так как он считал его французом. Кроме того, упоминание имени нашего автора мы находим у первого ее издателя — Готфрида Ленгниха. Последний опирался на известного польского историка XV в. Длугоша. Длугош в своей истории Польши сообщает о польском князе Лешко, воевавшем в 805 г. с Карлом Великим, и ссылается на автора, упоминающего эти события, называя его Мартином Галлом. Между тем наш автор об этом событии не писал. Действительно был в XII в. монах Мартин Галл, но не он является автором рассматриваемой хроники. После Ленгниха издавал хронику Бандтке, тоже называя автора Мартином Галлом. С тех пор по традиции это имя и закрепилось за ним. По поводу происхождения автора хроники существует много гипотез, которые противоречат одна другой. Некоторые считают его южным французом, прибывшим в Польшу из монастыря св. Эгидия (эту точку зрения разделяют Кромер, Пшездзецкий, Ст. Кентшинский, французский ученый Пьер Давид). Другие (М. Гумплович, К. Малечинский) тоже считают его французом, но северным, прибывшим в Польшу из Фландрии; Тадеуш Войцеховский, Шляхтовский — итальянцем, Войцех Кентшинский, Роман Гродецкий — венгром или во всяком случае долго жившим в Венгрии и прибывшим в Польшу из нее. Большинство выше перечисленных мнений основано на чрезвычайно подробных описаниях событий, связанных с той или иной страной. Так, сторонники теории его южно-французского происхождения исходили из подробного описания Мартином Галлом посольства в монастырь св. Эгидия, отправленного Владиславом Германом с молениями о рождении сына, и очень подробное описание расположения этого монастыря.

Сторонники венгерского происхождения Галла основывались на хорошем знании им событий, происходивших в Венгрии. При чтении хроники нас поражает любовь автора к подробностям. Является ли он сам свидетелем событий или знает о них из устной традиции — всюду мы видим необычайную яркость изображения, живость изложения, детальное описание всего происходящего, как будто автор сам принимал участие в этих событиях.

К. Малечинский, сравнивая стиль Мартина Галла со стилем Филиппа из Фландрии и находя между ними много сходства, доказывает, что Мартин Галл прибыл из Фландрии. По этому поводу ценные указания имеются в работе польского ученого Мариана Плезья («Хроника Галла на фоне историографии XII века». Краков, 1947), где автор с успехом доказывает, что зачатки такого стиля появились не во Фландрии, а в Италии. Иного мнения придерживается польский ученый начала XIX в. Ян Винцентий Бандтке, доказывающий в предисловии к своему изданию хроники Галла, что последний был поляком по происхождению, ссылаясь при этом на те места хроники, где автор [67] неоднократно называет Польшу своей родиной. Многие считают эти доводы Бандтке неубедительными, так как в письме к книге III Мартин Галл называет себя «exui» и «peregrinus». Эти два слова служат для ученых доказательством непольского происхождения нашего автора. Под словом же «exui» в толковании Бандтке можно разуметь человека, ведущего монашеский образ жизни. Что же касается слова «peregrinus», то мы видим, что Галл называет так человека незнакомого, пришельца, но не обязательно иностранца (так в главе II книги I он называет странников, пришедших в дом Пястов, «peregrini». Кстати сказать, Адам Мицкевич тоже считал Мартина Галла поляком).

Теперь, после восьми веков, прошедших со времени написания этой хроники, невозможно установить национальность нашего автора. Однако мнение Бандтке заслуживает большого внимания и вот почему: вряд ли человек иностранного происхождения мог написать свой труд с таким большим энтузиазмом. Он очень ярко, как мы уже говорили выше, рисует картину борьбы молодого польского государства со своими внешними врагами и показывает, как благодаря патриотизму и стойкости это молодое неокрепшее государство отразило натиск своего основного врага — Империи. Если он и не был поляком, то очень долго жил в Польше, сроднился с ней и лучше, чем любой из его современников поляков, понимал необходимость оставить в памяти потомства историю своей страны: «...мы сочли нужным лучше описать своим неопытным пером некоторые военные деяния польских князей и славнейшего и непобедимого князя Болеслава, чем не сохранить их для подражания в памяти потомства» ⁷.

Те ученые, которые считают его чужеземцем, имеют разные точки зрения о времени прибытия его в Польшу. Некоторые полагают, что он прибыл в Польшу в 1086 г., т. е. в год возвращения в Польшу Мешко III, сына Болеслава II. При этом они считают Мартина Галла воспитателем Мешко III. Доводы этих ученых как и различные гипотезы о происхождении Галла, основываются на чрезвычайно подробных описаниях прибытия Мешко III в Польшу и, главное, на наполненном глубокой печалью описании его преждевременной смерти (как известно, Мешко был отравлен в 1089 г.). Так же, как и в предыдущих случаях, эти доводы не совсем убедительны, так как в хронике Галла можно найти много мест, где наблюдается такая же подробность в описании событий. Другая точка зрения (ее разделяют Пьер Давид, Мариан Плезья) определяет время его прибытия в Польшу 1113 г., т. е. годом покаяния Болеслава III в связи с наступившей после ослепления смертью его брата Збигнева. Болеслав действительно совершил в 1113 г. поездку в Венгрию в отделение монастыря св. Эгидия. Последняя точка зрения возникла у тех ученых, которые считают, что Мартин Галл происходит из этого монастыря. Оба вышеприведенных мнения недостаточно аргументированы.

Кем был Мартин Галл в Польше? Этот вопрос тоже остается неразрешенным. Есть разные точки зрения: одни считают его школьным учителем, другие — княжеским канцлером, третьи — монахом в Люблине. Но если бы он был учителем красноречия или княжеским канцлером, то ему вряд ли нужно было бы беспокоиться о том, что он даром ест хлеб польский (о чем он говорит в письме к книге III). Кроме того, если бы он был княжеским канцлером, то и труд свой [68] он посвятил бы не епископам, а князю. Предположение о том, что он был монахом в Люблине, опирается на то, что основателями этого монастыря были представители рода Авданьских, а о том, что Мартин Галл был в наилучших отношениях с Михайлом Авданьским, свидетельствует тот факт, что он называет последнего «своим сотоварищем по работе». Последнее предположение — самое вероятное. В польской буржуазной историографии имеется много работ, посвященных хронике Мартина Галла, причем центральное место в них занимает вопрос о происхождении автора. Этому вопросу уделяется чрезмерное внимание. Кроме того, много внимания уделено борьбе за власть между двумя братьями: Болеславом III и Збигневом. Как известно, Збигнев был сыном Владислава Германа от наложницы. Был ли он законным наследником? Этот вопрос интересовал многих ученых. Немецкий ученый Гумплович и переводчик Мартина Галла Роман Гродецкий доказывают, что не Збигнев стремился свергнуть Болеслава, а Болеслав лишил власти Збигнева — законного претендента на престол. Мы полагаем, что к этому вопросу подходят неправильно. Хотя Мартин Галл и оговаривается, что Збигнев рожден от наложницы, но он нигде, однако, не упоминает что это обстоятельство лишает его прав на престол. Владислав Герман выделил ему часть наследства, не меньшую части Болеслава. За него вначале выступают можновладцы. Никто не оспаривал его прав на престол. Все дело в том, что Збигнев, вступив в борьбу с Болеславом, заключил союз с врагом Польши — Империей. Это и лишило его авторитета, и он в своей нечестной борьбе за власть с помощью врагов своей родины остался одиноким.

Хроника написана хорошим латинским языком. Видимо, автор был образованным человеком, хорошо знавшим классическую прозу, особенно Саллюстия. Проза Мартина Галла рифмована, насыщена эпитетами и метафорами.

* * *

В целом хроника представляет большой интерес для исследователей истории Польши, и в частности для специалистов по раннему ее периоду, несмотря на то что она касается главным образом политической истории Польши, а не экономической. Она представляет интерес и для специалистов по истории СССР, Чехии и Германии.

Комментарии

1. «Monumenta Poloniae historica», vol. I. Lwow, 1864.

2. Ibidem, p. 395.

3. «Monumenta Potoniae historica», vol. I. p. 416.

4. «Monumenta Poloniae historica», vol. I, p. 420.

5. Ibidem, p. 461.

6. Ibidem, p. 468.

7. «Monumenta Poloniae historica», vol. I, p. 394.