СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

J. L. van Dieten. Niketas Choniates. Erläuterungen zu den Reden und Briefen nebst einer Biographie
«Supplеmenta byzantina», Bd. 2. Walter de Gruyter. Berlin, New York. 1971, S. X + 194 S.

Подготовка давно обещанного собрания сочинений Никиты Хониата постепенно подвигается к желанной цели. В 1970 г. Я.-Л. ван Дитен выпустил книгу, содержащую характеристику богословского сочинения Хониата — «Догматического всеоружия» ¹, затем вышел рецензируемый комментарий к речам и письмам. По всей [281] видимости, греческий текст речей и писем уже подготовлен и в ближайшее время следует ждать его публикации (как известно, немецкий перевод речей и писем Хониата, выполненный Ф. Граблером по подготовленному ван Дитеном тексту, был издан уже в 1966 г.) ².

Книга состоит из двух самостоятельных частей. Первая — биография Никиты Хониата, описанная с максимальной подробностью и с очень большой осторожностью. Скудные сведения о крупном византийском историке тщательно собраны, точки зрения предшествующих ученых детально анализируются, датировки отдельных событий проверены и уточнены. Один пример: Г. Штадтмюллер, автор последней биографии Никиты Хониата, относит рождение писателя примерно к 1150 г., обосновывая дату лишь краткой отсылкой к одному туманному свидетельству Михаила Хониата. ³ Ван Дитен разбирает этот вопрос на трех страницах (стр. 18-20): он отмечает разногласия исследователей, устанавливает год смерти Никиты и продолжительность его жизни и уже на основании полученных цифр приходит к выводу, что Никита родился в в 1155/57 г., примыкая к датировке Ф. И. Успенского, о которой Штадтмюллер даже и не упомянул.

Позволю себе несколько дополнений к приводимым ван Дитеном данным.

Стр. 6 и сл. Ван Дитен предлагает остроумное объяснение патронима Акоминат, приписанного Никите Иеронимом Вольфом. По мнению ван Дитена, патроним мог возникнуть из ошибочной заметки в латинском каталоге, где «История» Никиты называлась «А Comninatibus usque ad Angelos» («От Комнинов до Ангелов») — и непонятное A Comninatibus (или A Comninatis) могло превратиться в Акомината. Однако существование патронима Акоминат засвидетельствовано грамотами — правда, лишь около 1600 г. ⁴, и это обстоятельство, не известное ван Дитену, осложняет проблему.

Стр. 8-15. Ван Дитен собирает скудные сведения о родне Никиты Хониата. В этой связи следовало бы привлечь помету 1199 г. на рукописном фрагменте из собрания Ленинградской Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, где говорится о Михаиле Хониате, его брате Константине и их женах — Анне и Πλητῶ. Михаил (явно не старший брат Никиты, ибо тот, митрополит, не мог быть женатым) подарил богородичному храму в деревне Педзии книгу «Пролог» ⁵.

Стр. 23. Ван Дитен (как и Штадтмюллер) относит начало службы Никиты к «понтийским областям», к Пафлагонии. Однако заключение это не бесспорно. Уже Ф. И. Успенский, не аргументируя своей мысли, предположил, что письмо Михаила Хониата к Пигониту, которое исследуется в данной связи ван Дитеном, помещало Пигонита (и подчиненного ему Никиту Хониата), «в одной из соседних с Русью областей» ⁶. В самом деле, Михаил Хониат заявляет, что Пигонит находится вблизи от гипербореев и посещает области Понта, известные в древности дурным обращением с чужеземцами, что по другую сторону пролива от него лежит Тавроскифия. «Негостеприимный Понт» — в античной традиции Таврика, и я старался показать, что Пигонит и Никита осуществляли свои функции на Боспоре Киммерийском ⁷. Моя работа, однако, осталась ван Дитену неизвестной.

Стр. 28, прим. 29. Ван Дитен с полным основанием скептически относится к попытке Штадтмюллера атрибуировать Никите Хониату печать Никиты (без патронима!), протоспафария, начальника китона, судьи Ипподрома и претора Адрианополя. Решающий аргумент, однако, не приведен исследователем: титул протоспафария не пережил XI столетия, и Хониат в конце XII в. не мог носить его. По этой же причине нельзя идентифицировать с писателем и владельца другой печати — протоспафария и начальника οἰκειακοί Никиту Хориата.

Очень тщательно восстанавливает ван Дитен послужной список Хониата, используя для этого, в частности, леммы к его речам. Попутно он характеризует те должности, которые занимал Никита. Вряд ли нужно было это делать: история византийской администрации — сложная и не всегда разработанная тема, и нет ничего удивительного, что в характеристиках ван Дитена встречаются погрешности. Так, он говорит на стр. 38, что должность логофета секретов была весьма высокой и большинство этих логофетов приходилось зятьями императору; однако, насколько я знаю, из 8 [282] известных нам логофетов секретов времени Комнинов и Ангелов только один Михаил (внучатый племянник Кирулария) был зятем царя.

Говоря о конце жизни Никиты, ван Дитен справедливо отмечает, что в Никее тот уже не играл политической роли (стр. 48); это нужно подчеркнуть, поскольку и по сей день встречаются предположения, что писатель оставался в ту пору великим логофетом ⁸.

Скудность прямых сведений о жизни Никиты Хониата препятствует восстановлению его биографии. В самом деле, что знаем мы о нем, кроме нескольких дат, названий должностей и глухих известий о его семейной жизни и дружеских связях? Возникает вопрос о возможности привлечения косвенных сведений, которые могут пролить какой-то свет на жизненный путь историка. Под косвенными сведениями я понимаю такие свидетельства «Истории», которые не относятся непосредственно к Хониату, но в силу своей субъективной окрашенности освещают его личность. География Хониата субъективна: она концентрируется, с одной стороны, вокруг Хон и долины реки Меандр, его родины, а с другой — вокруг Филиппополя, центра его наместничества. Его интерес к определенным общественным слоям также окрашен его личностью. Так, судейские вообще и особенно судьи вила постоянно фигурируют на страницах «Истории», и это объясняется тем, что сам Никита был судьей вила. Попробую показать, какие перспективы может сулить изучение таких косвенных сведений.

V книга о Мануиле I посвящена неожиданным образом Андронику Кондостефану: его победе над венграми в 1167 г. (Nik. Chon., 194-206), походу на Дамиету в 1169 г. (р. 208-219) и столкновению с венецианским флотом в 1171 г. (р. 222-226). Образ Андроника выписан с явным сочувствием и прямо противопоставлен образу Мануила I. Само по себе сочувствие к Кондостефану не было бы удивительным, но если учесть, что земельные владения Кондостефанов находились как раз в районе Меандра ⁹, связь между Хониатом и этой аристократической фамилией приобретает особую окраску.

Первая часть книги завершается характеристикой личности Хониата (стр. 51-55). Если биография историка представляется мне вполне добротной и надежной, то эта завершающая характеристика выглядит поверхностной и весьма спорной. Заслуга ван Дитена в том, что он, никак не идеализируя Хониата, тем не менее отвергает негативные оценки Никиты как бесчестного лицемера, типичные для XIX столетия, — однако собственные суждения ван Дитена, скажем мягко, не исчерпывают проблемы. Дело не только в том, что ван Дитен не ставит вопрос о социальной принадлежности и социальных интересах писателя, — и в этом отношении его очерк значительно уступает вышедшей в то же время работе Ф. Тинефельда ¹⁰, — прямые оценки взглядов Хониата у него односторонни и неточны. Так, на стр. 53 ван Дитен подчеркивает, что Хониат не был «гражданином мира» и что варвары оставались для него варварами. Но достаточно сравнить описание II крестового похода у Киннама и у Хониата, достаточно вспомнить его преклонение перед Фридрихом I Барбароссой, чтобы понять, насколько Хониат отличался от подавляющего большинства византийцев своей широтой и терпимостью к «варварам». Рисуя Хониата глубоко верующим и даже суеверным человеком (стр. 55), ван Дитен не замечает, как религиозность (традиционная религиозность) Хониата бывает прорвана скепсисом, сомнениями, терминологическими вольностями. Я бы сказал, подводя итоги первой части книги, что если внешняя биография Хониата представлена ван Дитеном почти исчерпывающим образом, то характеристику историка, его мировоззрения и его литературного таланта еще предстоит дать.

Сильные стороны творчества ван Дитена — обстоятельность и тщательность — проявляются особенно отчетливо во второй части книги, где он последовательно комментирует 18 речей и 11 писем Никиты Хониата. Всякий раз указывается рукописная традиция, издание и литература, описывается содержание памятника, даются его интерпретация и датировка, после чего следует реальный комментарий к отдельным пассажам. С присущей ему осторожностью ван Дитен рассматривает вопросы датировки, сплошь и рядом пересматривая традиционные даты византийской истории конца XII и начала XIII в. В частности, исследование ван Дитена заставляет по-новому представить последовательность ряда событий византино-болгарских и византино-сербских отношений конца XII в.

Он показывает, что осада Константинополя Алексеем Враном могла иметь место не ранее апреля 1187 г. (стр. 75), отвергая в связи с этим предложенную И. Дуйчевым датировку начальных событий восстания болгар против Византии. Он относит победу над сербами при Мораве, вопреки утвердившемуся мнению, к 1192 (или в 1191), [283] а не к 1190 г. (стр. 85). Он датирует мятеж Иоанна Комнина Толстого 1200 г. (стр. 127), а не 1201 г., как было принято до последнего времени ¹¹. Таких поправок много.

Отмечу несколько неточностей в комментарии ван Дитена.

Стр. 89. Феодора Комнина, вдова Андроника Лапарды, названа племянницей Мануила — она была, видимо, внучкой его сестры. ¹²

Стр. 130. Мануила Камица ван Дитен считает племянником царя. Ἐξάδελφος, как он именуется в леммах речей Хониата, может означать и двоюродного брата.

На печати Мануил назван ἐξάδελφος по материнской линии государя Комниподуки, т. е. Исаака II или Алексея III ¹³. Он, видимо, был сыном Константина Камица и Марии Комниной, тетки Исаака II и Алексея III.

Стр. 139. Ван Дитен утверждает, что Димитрий Торник назван логофетом дрома уже в грамоте 1188 (ММ, VI, р. 123.16-17). Это двойное недоразумение: во-первых, в цитированной грамоте назван не Димитрий, а Константин Торник — его сын. Во-вторых, грамота датирована декабрем VII индикта и может быть отнесена как к 1188, так и, скорее, к 1203. Ж. Даррузес предпочитает вторую дату ¹⁴.

В некоторых случаях следовало бы пополнить библиографию. Так, на стр. 90 опущена основная работа по генеалогии Ангелов: Г. Острогорский. Возвышение рода Ангелов. — «Юбилейный сборник Русского археологического общества в Королевстве Югославии». Белград, 1936. На стр. 105, говоря о Евфросинии, жене Алексея III, следовало бы отослать не к старой книге Дюканжа, а к монографии: D. Polemis. The Doukai. London, 1968, p. 131. Речь Никиты к епископу Филиппополя рассмотрена в статье: W. Hecht. Byzanz und die Armenier nach dem Tode Kaiser Manuel I. (1180-1196). — Byz., 37, 1967 (1968), p. 70-72.

Принципы составления комментария не бесспорны. Если в нем отсутствуют указания на скрытые цитаты и параллельные места в сочинениях Никиты, то этого можно ожидать в подстрочном критическом аппарате к тексту. Однако отсутствие комментария литературного характера вряд ли оправдано. Ван Дитен ограничивается по существу реальным комментарием, в котором иной раз можно заметить пропуски.

Так, в VII речи говорится о пребывании Алексея Ангела в Тарсе, Аназарбе, Антиохии — место, которое заслуживало бы пояснения. Еще более досаден пропуск в комментарии к IX речи, где Хониат упоминал тавроскифов ἐκ Βορδόνης: загадочные выходцы из Вордопы-Бордоны истолковываются в нашей литературе обычно как бродники ¹⁵.

В книге разбросано много намеков на новое истолкование структуры и характера «Истории» Хониата. Они возбуждают жадное любопытство, но говорить об этих построениях и идеях ван Дитена нужно будет, вероятно, уже в связи с выходом нового издания этой книги, которое, без сомнения, с благодарностью примут все византинисты.

А. К.

Комментарии

1. J. L. van Dieten. Zur Überlieferung und Veröffentlichung der Panoplia Dogmatike des Niketas Choniates. — «Zetemata byzantina», H. З. Amsterdam, 1970.

2. F. Grabler. Kaisertaten und Menschenschicksale im Spiegel der schönen Rede. — «Byzantinische Geschichtsschreiber», Bd. XI. Graz, Wien, Köln, 1966. Пока эта аннотация печаталась, греческий текст был издан. Рецензия на него будет опубликована в одном из ближайших номеров ВВ.

3. G. Stadtmüller. Zur Biographie des Niketas Choniates. — «Byzantinische Forschungen», Bd. I, 1966, S. 321.

4. См. об этом: О. Lampsidis. Nochmals der Name AKOMINATOC. — BZ, 64, 1971, S. 26 f. Работа О. Лампсидиса появилась одновременно с книгой ван Дитена.

5. Е. Э. Гранстрем. Каталог греческих рукописей ленинградских хранилищ. — ВВ, XXIII, 1963, стр. 174, № 324.

6. Ф. Успенский. Неизданные речи и письма Михаила Акомината. — ЖМНП, 1879, январь, стр. 390.

7. А. П. Каждан. Византийский податной сборщик на берегах Киммерийского Боспора в конце XII в. — Сб. «Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран». Μ., 1963, стр. 97-101.

8. См. например: С. П. Карпов. Сочинения Никиты Хониата как источники по истории Трапезундской империи. — «Сборник научных работ аспирантов Исторического факультета «Проблемы всеобщей истории» (МГУ, вып. 3). Μ., 1971, стр. 134.

9. A. Carile. Partitio terrarum imperie Romanie. — «Studi veneziani», 7, 1965, p. 218. Ср. комментарий — ibid., p. 246.

10. F. H. Tinnefeld. Kategorien der Kaiserkritik in der byzantinischen Historiographie. München, 1971, S. 158-179.

11. Так датировал и я — вслед за А. Гейзенбергом. См. А. П. Каждан. Никифор Хрисоверг и Николай Месарит. — ВВ, 30, 1969, стр. 96. Верная дата дана уже Ж. Даррузесом (J. Darrouzès. Les discours d’Euthyme Tornikès (1200-1205). — REB, 26, 1968, p. 51) в работе, не использованной ван Дитеном.

12. L. Stiernon. Théodora Comnène et Andronic Lapardas, sébastes. — REB, 24, 1966, p. 89 sq.

13. V. Laurent. Les bulles métriques dans la sigillgraphie byzantinés. Athènes, 1932, № 319.

14. J. Darrouzès, in: Georges et Démétrios Tornikès. Lettres et discours. Paris, 1970, p. 34.

15. См. в последнее время: Μ. Ф. Котляр. Русь на Дунаï. — «Украïн. істор. журнал», 1966, № 9, стр. 19.