В изучении «Казанской истории» ¹ — замечательного литературного памятника 60-х годов XVI века, рассказывающего о трехвековой борьбе русского народа с «окаянной» Казанью, младшей «дочерью» Золотой Орды, — большое значение имеет вопрос о ее источниках. Исследование повести Г. З. Кунцевичем, А. С. Орловым, Г. Н. Моисеевой и другими показало, что автор «Казанской истории» был человеком незаурядной образованности и, обладая несомненным литературным дарованием, смог объединить в своей историко-публицистической повести художественные достижения самых разных жанров древнерусской литературы, деловой письменности и фольклора. ² Поэтому изучение «Казанской истории» в сопоставлении с источниками — важнейший путь к постижению ее художественного своеобразия, до сих пор еще не раскрытого полностью в нашем литературоведении. ³

Особое место среди источников «Казанской истории» занимают сочинения современников и участников казанского «взятия», повествующие о последнем этапе многолетней казанской войны, завершившейся в 1552 году разгромом Казанского царства войсками Ивана Грозного. ⁴ Два из них давно находятся в поле зрения исследователей: «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича», составленный в главной царской канцелярии — «Государевой казне» — вскоре после взятия Казани, вероятно весной 1553 года (составителем его был участник казанской войны, ближайший советник Ивана Грозного А. Ф. Адашев), ⁵ и «Степенная книга царского родословия», написанная десять лет спустя, в 1560-1563 годах, монахом Чудова монастыря Афанасием, бывшим духовником царя, сопровождавшим его в Казанском походе. ⁶

Сравнительно недавно, в 1958 году, А. Н. Насоновым было обнаружено еще одно произведение, рассказывающее о взятии Казани, которое, как и «Летописец начала царства», было написано вскоре после казанской победы (до июля 1553 года) очевидцем событий. Оно состоит из двух сказаний, составляющих единое произведение, созданное, как показал А. Н. Насонов, в стенах Троице-Сергиева монастыря, крупного культурного центра XVI века, возможно, его келарем Адрианом Ангеловым, принимавшим участие в литературной деятельности троицких книжников и находившимся, согласно рассказу Троицкого сочинения, [136] в момент взятия Казани в лагере Грозного у стен города. ⁷

Публикуя текст Троицкого сочинения, ⁸ А. Н. Насонов обратил внимание будущих исследователей этого литературного памятника на факт его «текстуального родства», с одной стороны, с «Летописцем начала царства», с другой — с «Казанской историей», объяснив его наличием общего источника у Троицкого сочинения и «Летописца начала царства» и у «Казанской истории» и троицкого текста. Допускал А. Н. Насонов, хотя и с меньшей долей вероятности, непосредственное обращение автора «Казанской истории» к тексту Троицкого сочинения, так же как допускал возможность использования троицкого текста составителем «Летописца начала царства». «Менее сближается» с «Летописцем начала царства», по мнению А. Н. Насонова, вторая часть Троицкого сочинения — «Повесть», «но зато здесь есть места, почти дословно совпадающие с “Казанской историей“». ⁹ Такова текстологическая концепция А. Н. Насонова. Детальное сопоставление всех трех памятников — «Летописца начала царства», Троицкого сочинения и «Казанской истории» — не входило в задачу ученого. Его текстологические наблюдения носят характер гипотез и не сопровождаются развернутой аргументацией.

После А. Н. Насонова никто из исследователей «Казанской истории» не обращался к изданному им литературному памятнику, и вопрос о степени и характере его использования автором «Казанской истории» оставался нерешенным. Не была рассмотрена и художественная природа Троицкого сочинения. А. И. Насонов, кратко характеризуя его литературные особенности, ограничился лишь замечанием, что «оба памятника, церковные по форме, носят по содержанию преимущественно светски-панегирический характер». ¹⁰

Вместе с тем анализ, с одной стороны, жанровой природы Троицкого произведения, особенностей его сюжетного построения и приемов авторского повествования, с другой — его текстуальных связей с «Летописцем начала царства» и «Казанской историей» представляется важным не только для самого этого литературного произведения, но, как оказалось, и для изучения «Казанской истории», более глубокого проникновения в творческий метод ее автора, в принципы использования им сходного материала разных источников.

Мы продолжили начатое А. Н. Насоновым исследование Троицкого сочинения в его соотнесенности с «Летописцем начала царства» и «Казанской историей», что позволило по-новому взглянуть на взаимоотношения этих трех произведений и составить представление о приемах стилистической и композиционной переработки автором «Казанской истории» текста «Летописца начала царства» и Троицкого сочинения.

Сопоставительный анализ Троицкого сочинения и «Летописца начала царства» ¹¹ показал, что троицкий текст не мог быть источником «Летописца начала царства», как предполагал А. Н. Насонов. Напротив, Троицкое сочинение на всем протяжении своего повествования использует текст Летописца, сокращая его и редактируя. Зачастую заимствованный текст «Летописца начала царства» как бы «стягивается» троицким автором. Приведу один пример:

Поиде воиньство царьское со вс?х стран града, и ecu воини православнии бога на помощь призываше и кликнувше: «богъ с нами», а ов?м же «с нами богъ», и со вс?х сторонъ вскоре устремишася на поганых.

И вси людие бога на помощь призываше, на нечестивых устремишася.

Троицкий автор неоднократно повторяет один и тот же прием сокращения текста «Летописца начала царства»: в тексте источника опускается целый фрагмент, из которого используется либо последняя фраза, либо отдельные слова, являющиеся смысловыми доминантами. И эти извлеченные из сокращаемого текста источника элементы присоединяются к предшествующему фрагменту Троицкого сочинения, дословно совпадающему с «Летописцем начала царства».

Если в целом охарактеризовать общую направленность сокращений текста «Летописца» в Троицком сочинении, следует отметить, что они касаются главным образом того материала, который относится к полководческой деятельности Грозного как организатора штурма Казани и к описанию самого этого штурма. В Троицком сочинении на первое место выдвигается царь-христианин, царь-праведник, исполнитель божественных предначертаний, поэтому троицкий автор устраняет все документальные подробности описываемых событии, абстрагируя повествование [137] и тем самым перемещая внимание читателей с конкретных «земных» обстоятельств взятия Казани на вневременной, высший смысл описываемых событий и на роль Ивана Грозного — не столько талантливого военачальника, сколько смиренного и послушного «слуги божьего», который слезами и молитвами снискал себе божественное покровительство и помощь в победе над «погаными».

Обратясь к сопоставлению троицкого произведения с «Казанской историей», мы обнаружили, что количество дословно совпадающих фрагментов в этих произведениях гораздо больше, чем полагал А. Н. Насонов, при этом они имеются не только во второй части Троицкого сочинения — «Повести», но и в первой — «Сказании» (например, речь митрополита Макария, произнесенная им во время благословения Ивана Грозного перед выходом его в казанский поход, описание посещения Грозным московского и коломенского Успенских соборов и др.).

Анализ приемов стилистической и композиционной обработки троицкого текста, произведенной автором «Казанской истории» в оригинальном рассказе троицкой «Повести», отсутствующем в «Летописце начала царства» и других летописях (о приходе к Грозному под Казань посланцев из Троице-Сергиева монастыря), привел нас к заключению, что в данном случае автор «Казанской истории» непосредственно, а не через общий источник, обратился к тексту Троицкого сочинения.

Установив границы текстуальной общности «Казанской истории» и троицких сказаний и подтвердив гипотезу А. Н. Насонова о непосредственном использовании «Казанской историей» троицкого текста, мы обратились к вопросу, вообще не затронутому А. Н. Насоновым, — о том, как текст «Казанской истории», дословно совпадающий с Троицким сочинением, соотносится с соответствующим материалом «Летописца начала царства». Анализ показал, что в ряде случаев автор «Казанской истории» из двух рассказов об одном и том же событии — троицкого и летописного — предпочитал использовать троицкий текст, а не текст «Летописца начала царства» (например, при описании Казани после взятия ее русскими войсками). В тех случаях, когда автор «Казанской истории» находил в обоих своих источниках — «Летописце начала царства» и Троицком сочинении — одни и тот же дословно совпадающий текст с небольшими разночтениями, он составлял, на основе обоих сходных текстов, свою собственную компиляцию (примером может служить рассказ «Казанской истории» о прощании Ивана Грозного накануне казанского похода с царицей Анастасией).

Исследование редакторской работы автора «Казанской истории» над текстом троицкого источника приводит к выводу, что автор «Казанской истории» не механически заимствовал отдельные эпизоды из троицких сказаний: в одних случаях он сокращал текст источника, в других — добавлял к нему самостоятельные фрагменты, в третьих — заменял отдельные элементы троицкого текста другими, с иной стилистической окраской. Сокращения, сделанные автором «Казанской истории» в троицком тексте, направлены главным образом на то, чтобы придать повествованию более светский характер, сконцентрировать внимание читателя на исторических событиях и фигуре Ивана Грозного — главного героя «Казанской истории». Сокращаются прежде всего молитвы: иногда из них удаляется фрагмент, иногда несколько фраз, в отдельных же случаях опускается полностью вся молитва (например, молитва царицы Анастасии к богородице, произносимая ею в «Сказании» при прощании с Иваном Грозным).

Той же цели служит и вторая группа выявленных нами сокращений троицкого текста автором «Казанской истории» (их можно условно назвать «стилистическими»): часто сокращая не фразы, а части фраз, отдельные слова и словосочетания, представляющие собой смысловые повторы пли длинные «этикетные» определения, которыми обычно сопровождаются в троицком тексте имена богородицы, Христа, преподобного Сергия и т. п., автор «Казанской истории» «очищал» троицкий текст от элементов церковной риторики, обнажая основной смысловой ряд повествования и переключая внимание читателя с религиозных ламентаций на ход исторических событий. Добавленные автором «Казанской истории» к заимствованным фрагментам троицкого текста законченные сцены, характеристики и описания свидетельствуют о его стремлении не просто передать сумму фактов, а развернуть беллетризованное повествование об исторических событиях, очевидцем которых он был, и обнаруживают высокое художественное мастерство создателя «новой» и «красной» повести о казанском взятии.

Выявление наряду с «Летописцем начала царства» еще одного важного источника рассказа «Казанской истории» о событиях 1552 года, который в свою очередь как к источнику обращался к тексту «Летописца начала царства», имеет принципиально важное значение для исследования художественного своеобразия «Казанской истории». То обстоятельство, что «Летописец начала царства» оказывается общим источником для троицкого автора и автора «Казанской истории», представляет интересную возможность сопоставить приемы художественной переработки одного и того же материала в двух разных по жанру и по идейно-художественному замыслу произведениях XVI века.

Проделанная нами в указанном направлении работа показала, что «документализированный», выстроенный по законам [138] «летописной композиции» в единый хронологический ряд пестрый и раздробленный материал «Летописца начала царства» подвергся в обоих повествованиях — Троицком сочинении и «Казанской истории» — художественному обобщению и композиционной перестройке. Хронологический летописный рассказ превращается авторами этих произведений в определенным образом организованное сюжетное повествование. При этом зачастую ими используются одни и те же приемы драматизации повествования, создания в рассказе кульминационного напряжения. Однако осуществляется это по-разному и служит разным художественным целям. Сопоставление сходных рассказов «Казанской истории» и Троицкого сочинения с «Летописцем начала царства» показало, что троицкая повесть явилась промежуточным звеном в переходе от «летописного сюжета» к беллетризованному и подчиненному определенным публицистическим установкам сюжету «Казанской истории».

Троицкий автор не смог до конца выйти за пределы летописной композиции. В ряде случаев он сохраняет основной прием повествования, присущий Летописцу, — изложение событий, происходящих вне лагеря Ивана Грозного, в форме получаемых царем донесений, не переводя их в авторский рассказ. Автор «Казанской истории» полностью отказывается от этого характерного летописного приема изложения, поместив стилистически переработанный материал «Летописца начала царства», дополненный оригинальными эпизодами и материалом других источников, в совершенно новую сюжетную конструкцию, служащую художественному выражению остропублицистических идей «Казанской истории».

Троицкий автор на фактическом материале «Летописца начала царства» создает свое повествование в русле сложившихся в древнерусской литературе традиций: либо агиографического повествования (там, где он создает образ христолюбивого царя Ивана Грозного), либо воинской повести (там, где он рассказывает о военных событиях). «Казанская история» представляет собой новый тип повествования, в котором соединились традиционные приемы не двух, а многих жанров древнерусской литературы (включая деловые жанры письменности), причем автор «Казанской истории», в отличие от троицкого автора, использует эти традиционные приемы не так, как «надо», как того требовал канон, сложившийся в средневековой русской литературе, а так, как диктовал автору «Казанской истории» его художественный замысел. В этом проявилась творческая «свобода» автора «Казанской истории», которая почти отсутствует в Троицком сочинении, написанном в русле литературных традиций.

1. Издание текста см.: Казанская история. Подг. текста, вступ. ст. и прим. Г. Н. Моисеевой. М.-Л., 1954.

2. См.: Кунцевич Г. З. История о Казанском царстве, или Казанский летописец. Опыт историко-литературного исследования. СПб., 1905, с. 507- 508, 510-514, 593; Орлов А. С. 1) О некоторых особенностях стиля великорусской исторической беллетристики XVI-XVII вв. М., 1908, с. 346-355; 2) Хронограф и «Повесть о Казанском царстве». — В кн.: Статьи по славянской филологии и русской словесности. Сб. статей в честь академика А. И. Соболевского. Л., 1928; Моисеева Г. Н. 1) Автор «Казанской истории». — ТОДРЛ, т. IX, 1953, с. 284-285; 2) О некоторых источниках «Казанской истории». — ТОДРЛ, т. XI, 1955, с. 187-197.

3. Вопросы художественного своеобразия «Казанской истории» рассматривались, как правило, лишь в связи с более общими проблемами поэтики древнерусской литературы. См.: Орлов А. С. особенностях формы русских воинских повестей (кончая XVII в.). М., 1902; Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967, с. 102-107; Лурье Я. С. Судьба беллетристики в XVI в. — В кн.: Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 429-432.

4. В «Казанской истории» рассказ об этих событиях составляет содержание последних 50 глав.

5. Зимин А. А. И. С. Пересветов и его Современники. Очерки по истории русской общественно-политической мысли середины XVI века. М., 1958, с. 38; Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XV-XVI вв. М., 1980, с. 195.

6. Васенко П. Г. «Книга степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности, ч. I. СПб., 1904, с. 168-212, Клосс Б. М. Указ, соч., с. 261-263.

7. Насонов А. Н. Материалы и исследования по истории русского летописания. — В кн.: Проблемы источниковедения, VI. М., 1958, с. 235-245.

8. Насонов А. Н. Новые источники по истории Казанского «взятия». — Археографический ежегодник за 1960 год. М., 1962, с. 3-26.

9. Там же, с. 6.

10. Там же, с. 7.

11. См. подробнее в нашей специальной статье «Троицкие сочинения о взятии Казани и “Казанская история“» (в печати).

Текст воспроизведен по изданию: Малоизученный источник "Казанской истории" // Русская литература, № 3. 1982

© текст - Волкова Т. Ф. 1982
© сетевая версия - Thietmar. 2023
© OCR - Николаева Е. В. 2023
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская литература. 1982

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info