СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ПЕТР БИБЛИОТЕКАРЬ

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ФРАНКОВ

HISTORIA FRANCORUM ADBREVIATA

КАРОЛИНГСКИЕ «ПОСОБИЯ» ПО ИСТОРИИ КАК ЧАСТЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ ФРАНКОВ

Важной частью культурного подъема конца VIII – IX вв. во Франкском королевстве, который уже в Новое время назовут Каролингским Возрождением, стали многочисленные реформы в области образования. Они были заложены в 780-х годах государевым «Письмом об усердном насаждении грамотности» и соответствующими предписаниями, включенным в знаменитый капитулярий «Всеобщее увещевание», а также созданием образцовой придворной школы под руководством Алкуина. Но уже в следующем столетии продолжены появлением многочисленных школ при монастырях и кафедральных соборах и одновременно формированием обширного фонда учебной литературы по самым разным предметам (О формировании и содержании т.н. школьного канона в раннесредневековой Западной Европе подробнее [1]). Речь шла, прежде всего, о так называемых «свободных искусствах» – грамматике, риторике, диалектике, арифметике, геометрии, астрономии и музыке. Для каролингской эпохи их можно считать своеобразным аналогом [51] фундаментального образования. Успешное освоение данных дисциплин являлось залогом того, что человек обладал достаточными знаниями и навыками, чтобы обратиться к постижению высшей божественной мудрости, которая содержалась в Библии и других священных текстах.

Однако, очевидно, что за пределами «свободных искусств» оставалось немало областей, знание которых было и актуальным и востребованным, но являлось более утилитарным и предназначалось явно не для всех. К таковым относились, например, медицина или архитектура. Жизненно необходимые, они осваивались, тем не менее, вне рамок традиционной школьной программы – обычно в ходе практической деятельности (на строительной площадке или в госпитале), иногда с параллельным чтением кое-какой специальной литературы. Соответственно, посвященных им учебных текстов, аналогичных учебникам по грамматике или риторике, не существовало. С известной натяжкой к таковым можно отнести трактаты по архитектуре и разного рода травники, в которых содержались описания полезных свойств различных растений, а также лекарственные рецепты на их основе.

Еще одной областью знания, бытовавшей вне рамок школьного канона, но, тем не менее, остававшейся очень востребованной, являлась история. Historia est magistra vitae – этот цицероновский афоризм, очень точно отразивший огромный дидактический потенциал исторического знания, сохранял актуальность и в IX столетии. По сообщению Эйнхарда, Карл Великий любил, чтобы за обедом ему читали «об истории и деяниях древних» (Legebantur ei historiae et antiquorum res gestae) ¹. Более того, в какой-то момент он приказал записать старинные языческие песни, воспевавшие «деяния и войны древних королей», чтобы те не истерлись из памяти (barbara et antiquissima carmina, quibus veterum regum actus et bella canebantur, scripsit [52] memoriaeque mandavit) ². Варварские героические песни, несомненно, являлись такой же неотъемлемой частью воспитания молодого аристократа, как владение оружием ³.

В событиях прошлого (особенно библейской истории, но не только) искали параллели с современностью, а в деяниях героев древности – примеры, достойные подражания. Но в кароингскую эпоху, в отличие от римской античности, подлинными акторами истории считались не народы, но совершенно конкретные представители высшей аристократии и, прежде всего, а в ряде случаев исключительно – короли. По этой причине именно государи нуждались в специальном наставлении. Именно этим людям следовало дать начатки исторических знаний, которыми они могли бы воспользоваться в дальнейшем. Соответственно тексты историко-дидактического содержания создавались адресно для очень немногих и, строго говоря, не предполагали тиражирования. Стоит ли удивляться тому, что от Раннего Средневековья таких произведений почти не осталось?

От каролингской эпохи до нас дошло несколько исторических сочинений, которые можно считать своеобразными учебными «пособиями». В отличие от тех же учебников по грамматике, между ними нет никакого сходства. Они оригинальны по форме и содержанию, что, в общем, ограничивает возможность не только их систематизации, но даже точной идентификации. Единственное, что их объединяет, так это стремление передать читателю некую сумму полезных знаний, которые формировали бы его политическую, социальную и культурную идентичность и могли бы пригодиться ему в жизни, но не личной, а [53] общественной – как носителю публичной власти. Такие сочинения появились относительно поздно – примерно в 840-х годах.

Едва ли не самым ранним «историческим пособием» такого рода стала «Песнь о начале и происхождении народа франков», адресованная западно-франкскому королю Карлу Лысому ⁴. Совсем небольшое (всего 146 строк гекзаметром) поэтическое сочинение было написано между 840 и 843 годами: автор, с одной стороны, сообщает о смерти Людовика Благочестивого, отца Карла (Transiit ad Christum, vitamque remisit in astra), а с другой – призывает юношу занять трон своих предков (Karole, scande thronum, regum successor avorum).

Кому принадлежит это сочинение, доподлинно неизвестно. Долгое время его приписывали перу то некоего Колумбана, то Флавиана Диакона. Но недавние филологические изыскания М. Р. Ненароковой позволяют с большой долей вероятности полагать, что таковым вполне мог быть Валафрид Страбон (см. доклад М. Р. Ненароковой и его обсуждение в семинаре «Люди и тексты», URL: https://www.youtube.com/watch?v=r37M-JssLVE). В любом случае текст написан очень близким к Карлу человеком и вдобавок имеет выраженное дидактическое начало, по сути, являясь своеобразным поэтическим обращением учителя к своему ученику, пусть и высокопоставленному.

«Песнь» представляет собой версифицированную историю рода Каролингов. В ней кратко излагаются некоторые достойные памяти деяния предков юного государя – благородных аристократов, отважных воинов, смелых церковных реформаторов, пастырей и святых. По мнению автора, Карлу необходимо знать и помнить все, совершенное предшественниками, ибо это позволит ему в будущем принимать справедливые и взвешенные решения (in medioque tenens aequo discrimine libram). Карлу следует помнить, что он – росток благородного королевского древа (veteres proavos ab origine reges), государь, который [54] способен позаботится о восстановлении единства народа франков (unusque habearis et omnes).

Генеалогическое древо Каролингов является своеобразным скелетом всего сочинения (О каролингских генеалогических конструкциях подробнее [2]). Анонимный автор взял за основу одну из самых ранних каролингских генеалогий, ту, что была составлена в Меце между 800 и 814 годами и обрела большую популярность при дворе, где получила небольшое продолжение (редакция В) в конце 830-х годов (об этой генеалогии подробнее см.: 3. 251-268) ⁵. Во второй половине VIII в. местные архиепископы, предстоятели церкви св. Арнульфа Хродеганг и Ангильрамн одновременно являлись королевскими архикапелланами. После смерти последнего, с 791 по 816 гг. кафедра вообще оставалась вакантной и находилась под непосредственным управлением короля. Кроме того, церковь св. Арнульфа традиционно считалась одной из семейных усыпальниц Каролингов. Здесь были похоронены сын Пипина Геристальского, дочери Пипина Короткого, жена и дочери Карла Великого, а позднее император Людовик Благочестивый и его сводный брат Дрогон.

Мецская генеалогия представляет собой историческую фальсификацию, которая была призвана гарантировать владельческие права церкви св. Арнульфа в южной Галлии. Вместе с тем она обосновывала мнимое родство Каролингов с галло-римской аристократией, с одной стороны, Меровингской династией – с другой. Согласно этой конструкции, затем воспроизведенной в «Песне», королевский род ведет свое начало от некоего Ансберта, по происхождению франка из Австразии, а по общественному положению галло-римского сенатора, заседавшего в Совете трех Галлий, и Блитхильды, дочери короля Хлотаря I. От их брака родилось четверо детей. Трое сыновей (Арнольд, Ферреол и Модерик) занимали епископские кафедры и прославились пастырским служением, а один даже мученической смертью во имя Христа. Дочь же (Тарсиция), сохранившая девство, за свое [55] исключительное благочестие и вовсе была взята во плоти на небеса. Дочь Арнольда сочеталась браком с Арнульфом Мецским, воином, епископом, отшельником и святым. Три поколения спустя именно их потомки станут королями франков.

Однако первым, о деяниях которого более или менее подробно рассказывает автор, стал Карл Великий. Он возвеличил церковь, проявлял щедрость к монастырям, успешно сражался с язычниками, обратил в христианство необузданных саксов, а еще собрал со всего света мудрецов. Его сын Людовик Благочестивый, «миролюбивый и почитающий Бога» (pacificus cultorque Dei), реформировал монашество, правил справедливо и милосердно, всячески избегая кровопролития. И хотя на время его царствования пришлись серьезные политические неурядицы, Господь, по мнению автора, непременно покарает за это грешников.

Примеру этих двоих, деда и отца, анонимный автор и призывает юного Карла Лысого следовать прежде всего. Ибо подражая деду (новому царю Давиду), Карл может и должен стать доблестным воином (Karolus invicto feriat mucrone rebelles … Arma tibi David durum consciscat in hostem). У отца же (нового Соломона) следует учиться мудрости и справедливости (Hludovicus foveat devota mente sodales … At Salomon carum sem-per coniungat amicum). С такими наставниками юному государю не грозят никакие беды. При жизни его ждет земная слава, а после смерти – благодарная память потомков.

Второй пример обращения к историописанию с явно дидактическими целями дают выписки из «Жизнеописания цезарей» Светония, сделанные Лупом Ферьерским. Предположительно они восходят к рукописи, хранившейся в Фульде. О фульдском манускрипте нам известно благодаря письмам Лупа Ферьерского. В 844 г. этот неутомимый охотник за редкими памятниками античной литературы, кажется, сумел сделать с него копию ⁶. Позднее (в конце 50-х или в самом начале 60-х годов IX [56] в.) он отобрал несколько небольших фрагментов для своего любимого ученика Хейрика Осерского. Добротное академическое издание текста с обзором рукописной традиции подготовлено Р. Квадри [4]. Сегодня эта весьма скромная эпитома является единственным свидетельством возможного существования фульдского кодекса – ни он сам, ни копия Лупа не сохранились.

Луп рассматривал сочинение Светония как своего рода сборник exempla, исторических примеров, достойных и недостойных подражания. Пространное повествование римского историка он свел всего к нескольким страницам, сплошь состоящим из описания конкретных поступков, деяний или слов императоров. Поучительные, негативные или просто интересные бытовые примеры, иллюстрирующие образ жизни правителей Рима, даются в одном-двух предложениях каждый.

Так, из выписок Лупа читатель узнает, что Цезарь, будучи квестором, объезжает храмы в городе Кадис, видит статую Александра Македонского и испытывает отвращение к собственной бездеятельности. Он решает уволиться со службы, вернуться в Рим, чтобы воспользоваться первым же случаем для более великих дел (Юл.: 7,1) ⁷. Что Цезарь видит сон, в котором насилует собственную мать, и что данное сновидение толкуется [57] как предвестие будущей власти над всем миром (Юл.: 7,2) ⁸. А также о том, как выглядел Цезарь (Юл.: 45, 2-3) ⁹ и как мужественно принял мученическую смерть (Юл.: 82, 2) ¹⁰.

Равным образом, об императоре Августе сообщается, что тот отстроил Рим, приняв его кирпичным и оставив мраморным (Авг.: 28, 3) ¹¹. Что Август запечатывает письма и бумаги сначала изображением сфинкса, затем Александра Македонского и, наконец, своим собственным. А в письмах он всегда точно помечает день и час их написания (Авг.: 50) ¹². Что повелитель могущественной империи живет в скромных виллах, не украшая их ни статуями, ни картинами (Авг.: 72, 2-3) ¹³. Что он воздержан в питье (Авг.: 77) ¹⁴ и т.д. [58]

Скорее всего, эпитома была сделана Лупом по заказу двора и предназначалась для наставления кого-то из принцев. Передавая выписки Хейрику, он рассчитывал, что его ученик со временем займет место одного из придворных воспитателей.

Наконец, еще одним примером пособия по истории можно считать небольшую историческую компиляцию, известную ныне как «Краткая история франков» (Historia Francorum abbreviate – первый комментированный перевод текста на русский язык дан в приложении к статье) ¹⁵. Она была найдена неким королевским врачом Габриэлем Наудеем в одной из римских библиотек в первые десятилетия XVII века и скопирована им с неизвестной рукописи для Андре Дюшена, придворного историка французского короля Людовика XIII. Дюшен опубликовал это сочинение в третьем томе Historiae Francorum scriptores (к публикации том подготовил Франциск Дюшен уже после смерти отца) ¹⁶. По всей видимости, он же придумал и принятое сегодня название.

Исследователям до сих пор не удалось установить, в какой именно рукописи находится оригинальный текст, где она хранится сегодня (если не утрачена безвозвратно), каким временем датируется и каково ее содержание. Все наши знания восходят исключительно к публикации Дюшена, выполненной в 1640-х годах. Тем не менее, в XIX столетии Жак-Поль Минь и Георг Пертц сочли возможным включить Historia Francorum abbreviata в соответствующие тома Patrologia Latina (PL. T. 151. Col. 1279-1284) и Monumenta Germaniae Historica (MGH. Scriptores. T. 1. P. 416-418). В ХХ веке историческая компиляция не переиздавалась.

Об обстоятельствах появления этого сочинения ничего не известно. Считается, что оно было написано на исходе IX в. [59] Авторство приписывается некоему библиотекарю Петру, о котором также не сохранилось никаких сведений.

В тексте описаны некоторые события из истории Франкского королевства в период между 715 и 898 годами, предваренные кратким экскурсом в родословную Каролингов, которая восходит к первой половине VII в. История франков рассматривается через призму имперской традиции, а потому включена в более широкий исторический контекст. Несмотря на краткость изложения, Петр упоминает о событиях в Византии и Италии, на франко-арабском и славяно-германском пограничье. Вероятно, автор черпал сведения в различных больших и малых каролингских анналах, а также некоторых житиях и рассказах о перенесении мощей святых (translationes). Но прямо он называет лишь один из своих источников – «Житие св. Ремигия», написанное Гинкмаром Реймсским. Кроме того, он определенно был знаком с фигуративной поэмой Рабана Мавра «О восхвалении креста», а сам факт ее появления считал важным историческим событием, не уступающим по значимости деяниям королей и пап. Наконец, он упоминает о смерти Рудольфа Фульдского, одного из любимых учеников Рабана, «поэта-историка» и автора центральной части «Фульдских анналов». Это позволяет предполагать, что библиотекарь Петр, обладающий известной эрудицией и кругозором, являлся лицом духовного звания и был близок ко двору. Последний следует искать, скорее всего, в восточнофранкских землях, поскольку в заключительной части своего труда автор сосредоточился на деяниях именно восточных Каролингов, да и в целом смотрит на франкскую историю с правого берега Рейна.

«История» написана простым и безыскусным языком, в тексте встречается довольно много грамматических ошибок, что вполне соответствует состоянию латинской словесности к востоку от Рейна на закате каролингской эпохи. Сочинение представляет собой серию кратких сообщений исторического и меморативного характера, оформленных в виде погодных записей, хронология которых часто неточна и смещена примерно на год вперед. Впрочем, далеко не все сообщения датированы – рассказ [60] о людях и событиях для автора явно важнее хронологической шкалы, что не позволяет отнести «Историю» к так называемой малой анналистике при известном формальном сходстве этих типов текстов (в иных местах дата и вовсе встроена в повествование, что лишь подчеркивает ее второстепенное положение по отношению к рассказу). По содержанию данное сочинение является самостоятельной авторской компиляцией, имеющей четкий замысел и созданной, по всей видимости, одномоментно, а ее сведения, иногда сделанные в форме небольших обобщений, восходят к разным первоисточникам, в том числе, к личному эрудитскому опыту Петра.

Много внимания уделено разного рода природным явлениям (землетрясениям, кометам, а также солнечным и лунным затмениям), которые рассматриваются автором как полноправные события истории человечества, многое в ней объясняющие.

Об истинных целях создания эпитомы мы, наверное, никогда не узнаем. Однако можно предположить, что перед нами что-то вроде краткого (и подчеркну еще раз – вполне авторского, т.е. сделанного самостоятельно и, в общем, не имеющего прямых аналогов в каролингском историописании) курса по франкской истории при Каролингах, предназначенного для обучения кого-то из малолетних каролингских принцев. Например, Людовика Дитяти, сообщением о восшествии на престол которого Петр заканчивает свой рассказ. Сочинение библиотекаря описывает не столько историю Франкского королевства, сколько историю собственно королевского рода Каролингов. При таком подходе становится понятно, почему автор считает возможным называть королем (rex) уже Пипина Геристальского, отчего он так внимательно интересуется матримониальными связями Каролингов и зачем ему вдруг ни с того ни с сего понадобилось сообщать о близком родстве баварского герцога Тассилона с Пипином Коротким, ведь стороннему читателю данный факт ровным счетом ничего не объясняет. Наконец, Каролинги в описании Петра предстают правителями если не мирового, то, по [61] крайней мере, общеевропейского масштаба, активно вовлеченными в европейскую политику высшего ранга.

В отношении фактического материала сочинение Петра не содержит практически никакой оригинальной информации, за исключением пассажей о совместном благополучном правлении Пипина и Грифона, а также о различных названиях славянских племен. Но скорее всего автор и не стремился к созданию совершенно оригинального произведения, напротив, сосредоточился на хорошо известных базовых вещах, которые изложил в нарочито доступной форме.

У историков XIX и XX столетий, так или иначе сохранявших верность классическому позитивизму, Historia Francorum abbreviata не вызывала интереса ¹⁷. Однако в исследовательском поле начала XXI века эта заурядная компиляция обретает новые смыслы. «История» позволяет увидеть, какие именно герои и события европейской истории за минувшие два с половиной столетия при ретроспективном взгляде представлялись автору конца IX в. ключевыми, наиболее значительными, а иногда и единственно достойными того, чтобы остаться в памяти потомков. Перед нами важное, редкое и вполне оригинальное свидетельство состояния исторической культуры при дворе восточнофранкских правителей на исходе каролингской эпохи.

Комментарии

1. Einhard. Vita Caroli Magni, 24 // MGH SS in usum scholarum. Hannover, 1911. P. 29.

2. Ibid. 29. P. 33.

3. Здесь уместно вспомнить рассказ Тегана о том, как укоренившийся в христианстве император Людовик Благочестивый, с годами отверг языческие песни, которые знал с юности, не желая более ни читать, ни слушать, ни учить их: Poetica carmina gentilia, que in iuventute didicerat, respuit, nec legere neс audire nec docere voluit (Thegan. Vita Hludovici imperatoris, 19 // MGH SS. T.2. P. 594).

4. Carmen de exordio gentis Fracorum // MGH Poetae Latini Aevi Carolini. T.2. P.141-145. Первый русский комментированный перевод подготовлен М. Р. Ненароковой (в печати).

5. Genealogiae Karolorum, II // MGH. SS. T. 13. P. 245-246.

6. Lupi ep. X. P. 20-21 (ad Marcwardum ab. Prumiae); ep. XCI. P. 80-81(ad Marcwardum ab. Prumiae): Quaesco praeterea, ut ad sanctum Bonifatium sollertem aliquem monachum dirigatis, qui ex vestra parte Hattonem ab batem deposcat, ut vobis Suetonium Tranquillum De Vita Caesarum, qui apud eos in duos nec magnos codices divisus est, ad exscribendum dirigat; mihique eum aut ipsi, quod nimium opto, afferatis aut ... per certissimum nuntium mittendum curetis. (Lupi abbatis Ferrariensis epistolae // MGH. Epist. T. 6).

7. Quadri R. I Collectanea di Eirico di Auxerre. Freiburg, 1966 (далее – Coll.). P. 104 (15-20): Iulius Caesar quaestor adhuc Gades Hispaniarum cum venisset, visa apud Herculis templum Alexandri Magni imagine ingemuit et quasi pertaesus ignaviam suam quod nihil a se memorabile ac-tum esset in aetate, qua iam Alexander orbem terrarium subegisset, reditum continuo molitus est in Italiam ad captandas quam primum novarum rerum occasiones.

8. Coll. P. 104 (20-21) – 105 (1): Idem in urbe Roma per quietem vidit se stuprum matri intulisse. Coniectores interpretati sunt, quod mater, quam subiectam sibi vidisset, non alia esset quam terra, quae omnium parens est.

9. Coll. P. 105 (4-9): Idem circa corporis curam morosior fuit, ut non solum tonderetur diligenter ac raderetur, sed etiam velleretur. Calvitium quoque iniquissime ferebat ideoque et deficientem capillum a vertice revocare con-sueverat. Idem lato clavo usque ad manus fimbriato utens laxius cingebatur. Unde Sylla optimates saepius admonens dicebat, ut puerem male prae-cinctum caverent.

10. Coll. P. 105 (30) – 106 (1-3): Idem in curia ut se animadvertit undique strictis pugionibus peti, toga caput obvolvit, simul sinistra manu sinum ad ima deduxit, quo honestius caderet. Atque ita viginti tribus plagis confossus est, uno tantum gemitu ad primum ictum sine voce edito.

11. Coll. P. 106 (10-12): Idem urbem Romam pro maiestate imperii excoluit, adeo ut iure sit gloriatus marmoream se relinquere quam latericiam accepisset.

12. Coll. P. 106 (12-15): Idem in diplomatibus et epistulis signandis initio spinga usus est, mox imagine Magni Alexandri, novissime sua. Ad epistulas omnes horarum quoque momenta nec diei modo sed et noctis, quibus datae significarentur, addebat.

13. Coll. P. 107 (2-4): Idem ampla et operosa praetoria gravabatur. Sua vero exstructa quamvis modica non tam statuarum tabularumque pictura quam xystis et nemoribus excoluit.

14. Coll. P. 107 (5-9): Idem minimi cibi erat atque vulgaris fere. Secundarium panem et pisciculos minutos et caseum bibulum manu pressum et ficos virides biferas maxime appetebat, vescebaturque ante cenam quocumque tempore et loco stomachus desiderasset.

15. Perti Bibliothecarii Historia Francorum abbreviata // MGH SS. T. 1. P. 416-418.

16. Historiae Francorum scriptores a Car. Martello Pipini R. Patre, usque ad Hugonis et Roberti regum tempora. T. 3. P. 540-543.

17. Характерно, что Фридрих Курце, подготовивший в 1891 году полное издание Фульдских анналов для специальной серии MGH, высказался о сочинении Петра крайне пренебрежительно. По его мнению, Historia Francorum abbreviata не заслуживает того внимания, которое ей уделил Г. Пертц, решивший ее опубликовать в 1826 году в первом томе MGH. См.: Kurze F. Praefatio / Annales Fuldenses sive Annales regni Francorum orientalis // MGH SS in us. schol. Hannover, 1891. P. XI.