В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

=================================================================

О второй Камчатской экспедиции

Капитан Беринг чинил о сем вторичном отправлении свои предложения, которые весьма милостиво были приняты, и как он так и Лейтенанты Шпангберг и Чириков предъявили себя готовыми отправиться вторично на Камчатку, и производить в действо прочие изобретения по тамошнему морю. В рассуждении сего в начале 1732 году Капитан Беринг пожалован в Капитаны Командоры, а Лейтенанты Шпангберг и Чириков Флота Капитанами. Намерение первой экспедиции здесь не повторялось, понеже тогда находились в таком мнении, будто по оному уже исполнено; но вместо того положено предприять морем [10] путь под восток к матерой земле Америки и под полдень к Японии, да в тож время, буде можно, проведать проход по Ледовитому морю, которой Агличане и Голандцы не однократно сыскивать покушались. Правительствующий Сенат, Государственная Адмиралитейская коллегия и Императорская Академия Наук приняли в учреждении сей экспедиции общее участие, а тогдашней Сената Обер Секретарь, бывшей потом Штатской Советник, господин Кирилов рачил особливо о сем деле так, что экспедиция скоро желаемой успех возымела.

Первой до ней касающейся из высокого Кабинета в Сенат указ состоялся Апреля 17 дня 1732 году. Правительствующий Сенат требовал от Академии, чтоб предложить оному известия о Камчатке и о ближних к ней странах и реках по то время ведомых. Сие дело поручено было от Академии Профессору Делилю, которой в силу того сочинил карту, означив на ней Камчатку, землю Езо по описанию корабля Кастрикома, остров Голландских Штатов, землю компании, Японию, и виденной Ишпанским корабельным Капитаном Дон Жуан де Гама берег. И к сей карте приобщил он уведомление, в коем описав прежние изобретения, предложил способы и средства для учинения новых. По сему явствует, [11] что господин Делиль по возвращении своем в Париж запамятовал прямые сего дела обстоятельства, когда в поданном 1750 году Парижской Академии Наук сочинении показал он, якобы помянутая карта и уведомление сочинены им еще в 1731 году, и тем будто подал он повод к отправлению второй Камчатской экспедиции.

По взнесенной от Академии в Правительствующий Сенат карте и с уведомлением воспоследовал указ, чтоб Академия назначила в предприемлемой Капитаном Командором путь Профессора для определения подлинного новоизобретаемых земель положения Астрономическими обсервациями, и для наблюдения достопамятных в натуральной истории вещей, а именно: какие звери, произращения и минералы усмотрены будут. Для благоуспешного произведения наук учинилось так, что к вступлению в сей путь оказали охоту двое Профессоров Академии, а именно Профессор Химии и натуральной Истории Иоган Георг Гмелин, да Профессор Астрономии Людовик Делиль Дела Кроер, кои по взнесенному в Правительствующий Сенат от Академии об них доношении к показаным делам и назначены были. По сем в начале 1733 году объявил и я свое желание к сочинению Сибирской истории, к описанию древностей, нравов и обыкновений народов, также и [12] приключений самого путешествия, что от Правительстующего Сената потому ж заблаго принято. По истинне можно сказать, что едва производилось ли где столь многотрудное и долговремянное путешествие от всех в оном участие имевших персон с большею охотою и удовольствием, как сие; ибо ни в чем недостатку не было, что принадлежало к поощрению путешествовавших, и что к пользе препорученных дел некоторым образом могло способствовать.

Для произведения разных по морю путей приданы от Адмиралитейской коллегии Капитану Командору еще следующие морские Офицеры а именно: флота Лейтенанты Петр Ласениус, Виллиям Валтон, Дмитрей Лаптев, Егор Ендауров, Дмитрей Овцын, Свен Ваксель, Василий Прончищев, Михайло Плаутин, да Мичман Александр Шелтынга. Из них трое назначены к изобретению хода по Ледовитому морю, а именно: велено было одному восприять путь с Оби до Енисея реки, другому итти с Лены реки на западе до Енисея ж, а третьему с Лены же реки на восток, и обшедши Чукоцкой нос следовать до Камчатки. Произведение морского пути от Архангельского города до Оби предоставила Адмиралитейская коллегия беспосредственно своему ведомству, к чему определены была от оной Флота ж Лейтенанты Муравтев, [13] Малыгин да Скуратов. А прочие морские офицеры назначены на суда, коими Капитан Командор Беринг и Капитаны Шпангберг да Чириков командовать будут, кроме что одному из помянутых Лейтенантов приказано было иметь особое судно, потому что определено было с Камчатки четырем судам итти в море.

Капитан Шпангберг отправился наперед из Санктпетербурга Февраля 21 дня 1733 году с командою и с тяжелыми судовыми припасами, а по нем Апреля 18 дня следовал и Капитан Командор, произвождая путь от Твери до Казани водою, а от Казани чрез Екатеринбург сухим путем до Тобольска. Тем же путем следовали и мы Академии Наук Профессоры. Мы отправились из Санктпетербурга Августа 8 дня того же году, и Капитана Командора в Генваре месяце 1734 году застали еще в Тобольске. Командор ехал чрез Тару, Томск и Красноярск до Иркутска, а из Иркутска по большой части водою до Якутска по реке Лене. Напротив того Капитан Чириков путь производил летом 1734 году от Тобольска по Иртышу, Оби, Кети, Тунгусске и Илиму рекам до Илимска, и прибыл в Якутск уже следующего году. Между тем мы не желая то время, в кое в Охотске производится корабельное строение, препроводить втуне, но паче в полезных по наукам нашим упражнениям, отправились разными дорогами и в разные пути, [14] от чего положенные на нас дела получили немалое приращение. А именно: Дела Кроер поехал с Капитаном Чириковым водою, и разлучившись с ним при устье реки Илима, отправился в Иркутск, а от туда поехал чрез озеро Байкал в Селенгинск, Нерчинск и на реку Аргунь. Напротив того Гмелин и я имели путь в верх по Иртышу до Усть-Каменогорской крепости, от туда поехали чрез Колывановоскресенской завод, Кузнецк и Томсх, в Енисейск, и далее чрез Красноярск в Иркутск, а от туда в вышереченные же по ту сторону озера Байкала страны, в коих препроводили мы все лето 1735 году. Весною 1736 году собралися мы все в верхних местах реки Лены. Дела Кроер поехал прямо в Якутск ни где не останавливаяся. А Гмелин и я препроводили паки целое лето идучи по Лене, дабы нам для своих дел тем более времени получить.

Капитан Командор находился тогда в Якутске, для отправления от туда в Охотск провианта, а Капитан Шпангберг обретался в Охотске при строении корабельном. Но оба имели не много в делах своих успеху. Все происходило так медленно, что тогда не можно было еще узнать, когда путь на Камчатку воспоследует. Между тем для убежания праздности положили мы восприять вновь разные [15] путешествия. Понеже во время приключившегося в Якутске у Гмелина пожара все путевые его записки сгорели, между которыми паче сожалеть было о тех, которые он учинил прошедшего лета при реке Лене; ибо с прежних копии в Санктпетербург ужи посланы были: то сия утрата побудила его летом 1737 году паки вверх ехать по Лене, а Дела Кроер производил путь в низ по реке Лене до Жиганского и Сиктакского зимовей и до реки Оленика. Я же ехал с Гмелиным, чтоб от него при худом моем здоровье пользоваться. Потом сия болезнь была причиною, что ни я ни Гмелин в Якутск назад не возвратились; ибо воспоследовал из Правительствующего Сената указ, коим свобожден я был от продолжения пути на Камчатку; вместо же того велено было мне прочие Сибирские страны, где я еще не бывал, а хотя и был, но на малое время, по возможности объездить, дабы всей Сибири учинить описание тем обстоятельнее. На сие смотря просил также и Гмелин уволения от Камчатского путешествия, кое потому ж и получил. По щастию послали мы в бытность свою в Якутске на Камчатку Студента Степана Крашенинникова, для учинения там до нашего приезду разных приуготовлений, на коего могли надеяться, что он нужнейшее на Камчатке исправит. После сего приехал к нам [16] в 1738 году посланной от Академии Профессору Гмелину в помощь Адъюнкт Георг Вильгельм Штеллер, которой показывал столь великую охоту к восприятию пути на Камчатку, а от туда купно с морскою Экспедициею морем, что не льзя было по прошению его не исполнить. Оными двумя, что на Камчатке к приращению наук чинить надлежало, исправлено со многим искусством.

Между сим времянем, которое помянутым образом проходило токмо в приуготовлениях к главному намерению, производились разные морские путешествия подле берегов Ледовитого моря, дабы проведать, можно ли будет сею дорогою дойти до Камчатки. К предприятию морского пути от Архангельского города до Оби реки во-первых определен был Лейтенант Муравьев, которой в первое лето 1734 году далее не дошел как до реки Печеры, и зимовал в Пустозерском остроге. В следующее лето прошел он Вейгатским проливом так, что остров Вейгат остался у него по левую, а матерая земля по правую руку. Руские промышленые, кои ходят на Новую землю для промыслу моржей, тюленей, песцов и белых медведей, называют сей пролив Югорским шаром. Другой между островом Вейгатом и Новою землею проход не проведан. От туда вышел он опять на пространное море, которое по [17] реке Каре, в губу сего моря впадающей, Карским морем называется. Кара река известна учинилась еще с тех времен, когда торговые и промышленые люди ежжали от Архангельского города на Обь реку и до Мангазеи. Кочи свои оставляли они обыкновенно на сей реке, а по ней хаживали они в верх сухим путем, до другой реки впадающей в Обскую губу, при которой построив новые суда, на оных далее отправлялись таким же образом и возвратной путь производили, а чтоб они объежжали большой мыс от реки Кары до 73 градуса и далее на севере простирающейся, и от Самояди Ялмал называемой, оное почти не вероятно. Подле сего мысу ехал Лейтенант Муравьев в 1735 году до 72 градусов и 30 минут широты. За ним следовали Лейтенанты Малыгин и Скуратов, которые объехав мыс Ямал, и присмотрев остров против оного в Севере, наименовали его белым островом, и прибыли в Обскую губу, чего ради можно сей путь почесть за совершенно изобретенной и окончанной. Сие учинено в 1738 году.

В сем же году совершен путь и от Оби до реки Енисея двумя судами. встроенными в Тобольске, Лейтенантом Овцыным и флота Мастером Иваном Кошелевым. Сперва Лейтенант Овцын ездил один, и имел только одно судно, Дубель-шлюпку [18] Тоболом называемое, длиною в 70, а шириною в 15 футов, которое в 1734 году построено при Тобольске, и сделано узко, для того; дабы тем удобнее между льдинами проходить можно было. На сем судне дошел он первого лета до 70 градуса широты, и принужден был для осеннего времяни возвратиться в Березов. Следующего потом лета доехал он до 69 градуса, под которою высотою Тазовская губа соединяется с Обскою губою. Третьего лета возвратился он назад для многих льдов от 72 градуса и 30 минут, оставшись в сумнении, можно ли сей путь благополучно окончить. Тогда прислан был от государственной Адмиралитейской коллегии ему в помощь Мастер Кошелев, которой построив при Тобольске же корабельной вот Почтилион Обь, отправился в месте с Лейтенантом Овцыным, и в 1738 году оба суда не токмо мыс Матзол, от Обской губы на востоке лежащей, обошли благополучно, но и без всякого препятствия в реку Енисей прибыли.

Оной же вот отправлен того ж лета под командою Штурмана Федора Минина в другой путь, чтоб тому судну, коему приказано было итти с Лены до Енисея реки, следовать на встречу. Однако сие не удалось. Мичин ехал до 73 градусов и 15 минут к северу, пока для [19] протянувшейся далеко в море матерой земли можно ему было поворотить на восток. А проехав устье реки Пясиды принужден был возвратиться назад за большими льдинами, кои никакого проходу не дозволяли.

Тоже случилось и отправившейся из Якутска Дубельшлюпке Якутск называемой, коей велено было проведать путь от реки Лены к реке Енисею. Сим судном командовал Лейтенант Прончищев, которой отправясь из Якутска Июня 27 дня 1735 году, дошел того лета недалее как до устья реки Оленека, при которой несколько верст от ее устья находится Руская деревня, где он зимовал. Следующего лета проехал он реки Анабару, Хатангу и Таймуру, только не дошел до устья реки Пясиды. Тут увидел он множество островов лежащих рядом от материка к северозападу, между коими проливы везде наполнены были льдом, так, что пройти ими никак было не возможно. А хотя Прончищев и всячески старался, чтоб оные острова объехать: однако сего не учинилось. Ибо под 77 градусом и 25 минутами дошел он до твердо стоящего льду, чего ради принужден был назад возвратиться. Он и жена его, которая от горячей к нему любви поехала с ним в сей трудной морской путь, отправились из зимовья уже весьма больны, а болезнь их день от [20] дня умножалась. Возвратившись Августа 26 дня на реку Оленек, скончался Прончищев по прошествии нескольких часов. Потом вскоре скончалась и жена его. Всякой, кто его знал, засвидетельствует, что он был Офицер весьма искусной и прилежной, и для того все об нем сожалели.

На место его прислан в 1738 году из Санктпетербурга Лейтенант Харитон Лаптев, которому велено было берега описать сухим путем, ежели нельзя будет далее итти морем. Понеже он сие учинил, то было оно главною пользою его путешествия. Ибо в восприятом 1739 году морском пути имел он такие же препятствия, какие Прончищева возвратиться с моря принудили.

Последней путь по Ледовитому морю восприят был для изыскания от Лены на восток проходу до Камчатки. Назначенное к тому судно называлось вот Иркутск, на коем Лейтенант Лассениус определился Командиром. Отправившись из Якутска Июня 30 дня 1735 году, вышел он с устья реки Лены, или лучше сказать от Быковского мыса, в море Августа 7 дня, но еще в 14 день того ж месяца за противным ветром, густым туманом, носимым льдом и идущим великим снегом принужден был искать пристани для [21] зимования. Несколько дней прошло, пока нашли место к сему намерению способное. Августа 19 дня Лассениус зашел в реку Хараулах, впадающую между Леною и Яною реками в Ледовитое море. От устья оной реки в версте находилось несколько Якутских пустых юрт. Подле их приказал Лассениус построить большею казарму с несколькими перегородками, чтоб перезимовать ему в ней с людьми своей команды. Но напала на него и на большую часть людей такая жестокая цинготная болезнь, что из 52 человек на судне из Якутска отправившихся, кроме шести человек Октября 14 дня посланных к Капитану Командору в Якутске с репортом, осталось живых только священник, Подштурман Ртищев да 7 человек рядовых. Сам Лассениус умер всех прежде Декабря 19 дня. Да в том же месяце умер еще один человек. В Генваре было умерших 7, в Феврале 12, в Марте 14, в Апреле 3 человека. В Маие уже никто не умер. Еще при жизни Лейтенанта Лассениуса некоторые люди его команды сказали на него слово и дело, чего ради команду у него отняв препоручили оную Подштурману Ртищеву. Как о том известна учинилось в Якутске, то послал туда Капитан Командор Подштурмана Щерьбинина да 14 человек рядовых с приказом, чтоб ответчика и доносителей вознаградить [22] в Якутске. Но они уже все померли, как Июня 9 дня Щербинин пришел на реку Хараулах. Ртищеву надлежало ответствовать; чего ради пошел он Июня 11 дня в Якутск с достальными 7 человеками. Во время зимования сей команды видно было там солнце Ноября 6 дня в последние, а Генваря 19 дня показалось оно опять в первые. Маия 29 дня начало лед ломать на реке Хараулах. Высота полюса в тамошнем месте по наблюдению Лейтенанта Лассениуса усмотрена 71 градус и 28 минут. А переемником его 71 градус и 11 минут.

На место Лассениуса отправлен был Лейтенант Дмитрей Лаптев, которой из Якутска поехал в начале лета 1736 году с новою командою и с провиантом. Как он прибыл на устье Ленское, то море льдом было наполнено; однако между льдом и берегами находился узкой фарватер, по коему в лодках пройти можно было. Сим способом приехал он на реку Хараулах, где вот стоял, токмо нельзя ему было пуститься от туда в море ранее, как Августа 5 дня. Первое его старание было, чтоб принять на судно провиант, которой при устье Лены реки был оставлен. Потом вступил он Августа 15 дня в настоящей путь. А дабы скорее дойти до находящегося между [23] реками Яною и Индигиркою, или свойственнее Говоря между Чендоном и Хромою реками, и далеко в море протянувшегося мыса, Святым носом называемого, ибо море тогда от льду было чисто; то держал он курс на северовосток, но чрез двои сутки увидел к востоку и северу столь много стоячего льду, что пресеклась у него вся надежда к дальнему проходу. По имении совета единогласно заключено, чтоб возвратиться к реке Лене. Между тем судно окружено было льдом так, что с югозападной стороны осталось ходу только на четыре румба. Однако прибыл он благополучно к устью Ленскому, и следовал вверх по реке Лене, пока Сентября дня при устье речки Хотюштаха, для великого множества встречающегося с ним льду, остановился, и там зимовал. Цынготная болезнь начала и тут между матрозами сильно распространяться; однако они пользовались декоктом вареным из шишек растущего там низкими деревцами кедра, и по тамошнему обычаю сырою мерзлою рыбою. Сим способом и прилежною работою и движением тела большая часть людей от оной болезни предохранены, а кои больны были, те выздоровели.

Мы находились тогда в Якутске, как в начале 1737 году получен был от Лейтенанта Лаптева репорт о [24] предъявленном неудачном пути вторично предприятом. В данной от Правительствующего Сената Капитану Командору инструкции написано было, ежели де какой морской путь первым походом не совершится, то отведать в другой раз в тот же путь отправиться. А буде и тогда явятся препятствия, то б командующей Офицер прислан был в Санктпетербург, для учинения Правительствующему Сенату и государственной Адмиралитейской коллегии об оных путях известия. Тогда предприиманы были уже два путешествия. Но Лейтенант Лаптев ходил из оных токмо в один путь. Для сей причины Капитан Командор находился в сумнении, какое в сем случае определение учинить. По той же Правительствующего Сената инструкции, велено ему в сумнительных случаях иметь совет с нами. Того ради он и требовал нашего о том мнения. Но мы не могли рассудить инако, как, чтоб дело сие представить на высокое Правительствующего Сената рассуждение. В то время уже собраны были мною из архивы Якутской канцелярии известия о прежних морских путешествиях по Ледовитому морю учиненных, о коих в начале сего описания представил я сокращенно, к которым присовокупив еще другие известия, о тогдашнем Ледовитого моря состоянии, кои получил я от людей при Ледовитом море [25] бывших, сообщил я оное сочинение для споспешествования при новых отправлениях общей пользы Господину Капитану Командору, а от него оно послано в Санктпетербург, где в 1742 году в Санктпетербургских примечаниях и напечатано.

По сему Капитан Командор послал к Лейтенанту Лаптеву ордер, чтоб он на боте Иркутск со всею командою назад в Якутск ехал. По приезде своем туда восприял он путь в Санктпетербург, а отсюда в 1738 году паки в Сибирь возвратился, с таким определением, чтоб чинить еще один опыт, не можно ли будет пройти по Ледовитому морю, как то по обретенным мною известиям за много лет до того учинено было, действительно. Ежели же найдет он непреодолимые трудности, то б ему итти по берегам сухим путем, и оные описав обстоятельно, сочинить им достоверную ландкарту. Должно признаться, что сей искусной и трудолюбивой Офицер всеми мерами старался, чтоб по данному ему указу учинить совершенное исполнение, хотя не везде имел он успехи с желанием его согласные. Прибыв в Якутск по первой полой воде 1739 году, и отправяся на прежнем своем судне, приехал к Ледовитому морю, на кое вышед Июля 29 дня, прибыл Августа 15 числа к Святому [26] носу, а в конце сего месяца к устью реки Индигирки, где уже были столь великие морозы, что судно его 1 Сентября замерзло. Он бы зашел в одно из устей реки Индигирки, ежели бы они не явились для судна его мелки. Ветром вот с того места оторвало, и отнесло далее в море, где Сентября 9 дня вторично замерз верстах в 60 от берегу. Старание было только о том, чтоб судовые и съестные припасы перенесть на землю, что и учинено. Судно же по необходимости на море оставлено. После того Лейтенант Лаптев препроводив зиму при реке Индигирке отправился в небольшом судне подле берегов на реку Колыму. А далее за опасностию от Чукоч ни берегом, ниже водою, следовать не мог. Того ради пошел он сухим путем в Анадырск, а оттуда к устью реки Анадыря; и тем окончил путь свой, после коего других путешествий по Ледовитому морю предприимано не было.

Ежели теперь рассуждать по всем предъявленным путешествиям, то польза приобретена сия, что посредством их отчасти География тамошних стран получила великое приращение и большую достоверность, а отчасти доказана совершенно невозможность судового ходу по Ледовитому морю, как то прежде сего Агличане и Голландцы для сыскания ближайшего [27] пути во Индию по сему морю пройти покушались, чего ради уповательно ныне уже никому на мысль не придет, чтоб еще производить кораблеплавание по показанному морю. Ибо надобно во-первых, чтоб такой путь, дабы происходил с пользою, мог быть совершен одним летом. Но мы видели, что не по всякое лето и от Архангельского города до Оби, а оттуда до Енисея реки проходить можно. Четыре года прошли, как предприятые порознь сии путешествия окончаны токмо по однажды. И не имели ли також Голландцы и Агличане в путях своих чрез пролив Вейгатской премножество трудностей? К тому ж надлежало бы о всякой по Ледовитому морю стране знать точно, что там ни матерая земля, ниже острова, судовому ходу ни где препятствовать не будут. Но как сие можно сказать о стране между Енисеем и Таймурою реками, где от матерой земли, которая и сама далеко подалась к Северу, простирающимися весьма далеко по морю островами как с одной так и с другой стороны дальней проход пресекается. Земля Ельмерская, означенная Газием на его ландкарте о Российской империи по старинным известиям, яко бы изобретена в 1664 году, и коею соединил он Новую землю с Сибирью, хотя и со всем неосновательна: но сии острова не меньше трудностей причинять когут. Тоже [28] сказать можно и о превеликих льдинах, усмотренных в восточной стороне от Ленского устья, кои стоят там неподвижно. Они и подают причину сумневаться о справедливости того мнения, по которому иные рассуждают, что не подле берегов, но далее от них по свободному морю близ северного полуса путь произвесть должно. Сие правда, что такой путь был бы гораздо короче, но препятствия чаятельна явятся те же. Ибо когда реченные большие льдины, каковы присмотрены и около Гренландии и Новой земли, стоят неподвижно; то должно чему ни есть быть, что бы удерживало их от движения, в которое приведены бы были они от ветров и от моря. Сие может делаться от того что лед до северного полуса продолжается бесперерывно, или под полусом, или близ оного, есть земля, о которую означенные большие льдины упираются; что делаться может и к большим по морю мелям; ибо под водою находятся они еще глубже, нежели стоят поверх оной. Как сильно Капитан Боод в 1676 году ни утверждал еще до вступления своего в путь, что де можно по морю пройти следуя близ северного полуса; однако невозможность сего очувствовал он, когда в самом пути о всех обстоятельствах оного удостоверился. Я хотя выше сего при описании морских путешествий в прежние времена по [29] Ледовитому морю учиненных не мог найти достоверных доказательств о той большой земле, о которой слух тогда происходил, что в Ледовитом море находится. Но из того не следует, чтоб со всем оной не было. Берег Американской находящейся против земли Чукотской может простираться на знатное расстояние к Западу и Северу, хотя нам того неизвестно. Буде же сие так, то как оной, так и стоящие у оного неподвижно высокие льдины препятствием будут тем, кои близ полуса путь свой производить станут. Да и подле берегов нельзя уже надеяться такого свободного ходу, каковой с лишком за сто лет пред сим промышленые и торговые люди имели. Общее наблюдение, что вода в море убывает, и здесь примечается. По берегу Ледовитого моря находятся дерева водою принесенные на таких вышинах, до коих ныне ни прилив морской, ни волны не доходят. Не в дальнем расстоянии от устья Янского по западную сторону, как сказывают, стоит старинной коч уже в 5 верстах от нынешнего Морского берега. По сему должно заключить, что там берег на немалое расстояние чрезвычайно отлог; что подтверждается и словесными объявлениями тех людей, которые многократно при Ледовитом море бывали. Сия же перемена судовому ходу весьма неполезна; ибо оной производился от [30] большой части между льдом и матерою землею по фарватеру не очень широкому, которой от времени до времени становится мельче. Между Индигиркою и Колымою реками еще в 1709 году едва можно было ходить на Шитиках, которые однако меньше прежних кочей, и ходят в воде не столь глубоко, что засвидетельствуется письменными доказательствами. Буде же употреблять суда еще меньше шитиков, то хотя они для таких мелких мест и способны будут; но понеже местами есть и крутые каменные мысы в море простирающиеся, то такие суда при них тем меньше полезны быть имеют, умалчивая, что и к намерению путешествия со всем негодны. Другие препятствия касаются особливо до судов иностранных, буде в сей путь они отправятся. Как в наше время велено было производить путешествия по Ледовитому морю, то высланы были на все в Ледовитое море впадающие реки люди, коим приказано было при устьях поставить с наносного лесу большие маяки, дабы мореплаватели при прибытии их в тамошние страны по оным путь свой направлять могли. На разных местах по берегам построены были магазейны, дабы из них в случае нужды брать съестные припасы. Всем языческим народам, около тамошних стран живущим, дано знать о предприемлемых тогда путешествиях с таким [31] приказом, чтоб они мореплавателям по первой ведомости ускоряли вспоможением. Таковыми выгодами чужестранцы пользоваться не могут. Им надобно только надеяться на себя самих, но такая надежда скоро может быть тщетною. Чего они с собою не возьмут, того достать там им нельзя; а хотя бы и можно надеяться, что тамошние народы и иностранным судам помогать не отрекутся, токмо редко бывают они по берегам морским, но охотнее ходят в верх по рекам для звериного промыслу. Каких же печальных следствий иностранному судну ожидать не должно, когда оно [как Геемскерк на Новой земле] зазимовать принуждено будет? Обычай чужестранных мореходцев и содержание их себя пищею нимало для зимования в северных странах негодны. Водкою, солониною и сухарями не можно спастись от цинготной болезни. А то здоровью еще вредительнее, что матрозы находяся без дела, кроме что исправить надобно им в их жилище, по неволе не будут иметь движения телу. В таковых случаях может служить примером обычай Русских людей, кои от города Архангельского почти погодно ходят на Новую землю, и там без всякого вреда зимуют. Последуя в сем Самояди, пьют они часто оленью свежую кровь. Вино, которое берут в путь, еще не доехав до Новой земли выпивают, [32] не едят ничего соленого и сушеного, но питаются свежею дичиною, которую промышляют, а паче дикими оленями. К хождению за зверьми на промысел требуется всегдашнее движение, и потому на всякой день не остается никого из них в жилище, разве воспрепятствует иногда вытти им чрезвычайно большая буря, и снег превеликой. К тому ж защищаются они от стужи добрыми теплыми шубами, а у иностранных мореходцев такой одежды не бывает. Сих причин по моему мнению кажется довольно, к отвращению всякого народа от таковых предприятий. Мы же и поныне находились бы во всегдашнем о сем сумнении, есть ли бы предъявленные путешествия по Ледовитому морю о том нас не удостоверили.

Текст воспроизведен по изданию: Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с Российской стороны учиненных // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие, Июль 1758 года. СПб. Императорская академия наук. 1758

© текст - Миллер Г. Ф. 1758
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Иванов А. 2021
© ИАН. 1758

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info