НОВЫЕ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ.

МЕСЯЦ СЕНТЯБРЬ.

1789 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

Иждивением Императорской Академии Наук.

=================================================================

ОСАДА КРЕПОСТИ ЧИГИРИНА ТУРКАМИ В 1678 ГОДУ

Июля 29 числа на рассвете Гордон приметил, что Турки не взирая на беспрестанную пальбу с флангов и на метание каменьев и гранат с нижнего вала, сделали посредством фашинника и тому подобных вещей на каждой стороне своих галлерей и на нижнем валу укрепление почти равной высоты с парапетом. Из чего легко мог заключить, что тот пост ни как уже долее содержать не можно. Но поелику он не хотел, чтоб парапет, будучи в его руках, потерял свою силу; то при восхождении начал усильно просить, чтоб он был сменен. Однако никак не мог к тому склонить Руских полковников, которые [49] твердо стояли в том, чтоб Гордон еще одни сутки пробыл на парапете. По долгом словопрении решил наконец губернатор сие дело в пользу Гордона, и определил его сменить. В 8 часу Гордон сменен, а в девятом приступили Турки к сему посту, прогнали стрельцов в ретраншементы, и сорвав парапет отступили обратно в свои ямы. После сего производили они беспрестанную пальбу с батерей по тому месту, так что ни малого уже не осталось средства паки овладеть оным. И так получа то, за что столь долго сражались, не упустили они времени, и подались к самому валу с своею галлереею, которая с обеих сторон весьма надежно была прикрыта. Сие привело гарнизон в такой страх, что не знали, как в таком случае и поступить было должно. Все сбежались к Гордону, и просили, чтоб он вымыслил какой ни будь способ, чтоб воспрепятствовать приближению неприятеля, и прогнать его обратно за ров; но как Гордон видел, что они всю свою надежду полагали на такие вымыслы, не хотя сами ни на что отважиться, и не делая ни каких [50] покушений в подобных обстоятельствах, в том мнений, что Гордон и другие иностранцы могут в таких случаях оказывать дела удивления достойные; то за лучшее почел лишить их всей надежды, употребить тогда какую либо воинскую хитрость или выдумку, и по тому им говорил, что другого средства не остается, как только защищать сей пост с большею упорностию и сражаться с большим против прежнего мужеством. И так приказав им построить ретраншемент поперег угла с среднего бастиона, расставил надежные караулы в ретраншементах нижнего вала. По том велел снять кровлю с церкви, находившейся в старой крепости, опасаясь, чтоб оная, как и у другой церкви в городе, от пушечной пальбы не загорелась, и расставить по всем местам бочки с водою.

Почти в два часа по полудни подорвали Турки часть форта подле Крымских ворот; но не осмелились ворваться в пролом, по тому что старой равелин весьма хорошо был исправлен. К ночи приказал [51] Гордон сделать площадки на ходу, для прикрытья ворот в ретраншементе середнего бастиона; и приготовить ночью все надобные вещи, думая, что на другой день учинен будет приступ.

В сей день пущено в город и крепость 976 ядр и 293 бомбы; убито 36 человек, да 45 ранено.

Июля 30 поелику под углом середнего бастиона на всех местах контремины проведены были, и по зажжении неприятельского подкопа галлереи осажденных подорваны; других же под сими не можно было построить, (да хотя б то сделать и могли, однако немного бы от того получили пользы, по тому что Руские солдаты, не привыкши к оным, ни как не соглашались сражаться под землею;) то ничего другого делать не оставалось как только защищать ретраншемент. Около полудни приметил Гордон, что Турки в знатном числе как пехоты так и конницы, пришед из лагеря разделились частию в траншеях, а частию остановились у старого вала. Из чего [52] заключал, что будет приступ, и по тому во все посты и пикеты разослал приказы, чтоб приняты были всякие предосторожности, и чтоб на флангах и на других местах заряжали пушки картечью. В тоже время велел он сказать полковнику Корсакову, стоявшему на среднем бастионе, чтоб он из угла бастиона всех своих людей вывел, а оставил бы только в оном один или два караула. Для ускорения оного посылал к нему Гордон многократно своих людей, и как наконец сам туда пошел, и на середину куртины уже вступил, то Турки подорвали угол среднего бастиона и сделали пролом от 12 до 15 сажен. Щебень, земля, дерево, все на одну сторону обрушилось; несколько людей задавило, и около 20 человек убито, потому что полковник с лишком медленно отступал с сего места. Турки с ужасным криком ворвались в пролом; но увидя на конце оного перед собою ретраншемент, все они легли на брюхо, и покрылись своими щитами. Гордон пошел туда с поспешностию через вал, и приказал следований за собою 5 ротам своего полку, с которыми он тогда [53] встретился. Однако кроме Майора и 7 или 8 человек ни кто за ним не пошел; когда ж он подошел с сими к пролому, то и приказал стрелять по неприятеле с верху из малых орудий, и кидать каменьями. Но как место, на котором он с немногими своими людьми стоял, не было прикрыто от неприятельских батерей и траншей, то принужден был отступить назад. Трое из его людей убиты, и его Майор Виллиам Гей ранен ружейным выстрелом в руку. Гордон видя, что стрельцы внизу (навалу) не показывали охоты итти к пролому, и при том опасаясь, чтоб Турки не ворвались чрез ретраншемент в крепость, оставил вал и пошел к пролому со всеми людьми, которых только собрать мог. Но как увидел, что стрельцы слабое чинили неприятелю супротивление, то дал приказ, чтоб к нему пришли с знаменами лейб компании обоих его полков, которые он и поставил у пролома. Он приказал всем работать, чтоб заделать и исправить сей пролом. Между тем производили Турки непрестанную с 5 батерей из 17 пушек пальбу по пролому и ретраншементу, [54] и тяжелыми орудиями отбили парапет оного, так что тогда ни кому уже не можно было стоять на валу. Выстреля из всех своих пушек, сделали они приступ снова; но как скоро усмотрели, что Руские солдаты для защищения пролома в некотором числе показались, то отступили с поспешностию в свои ямы, и опять начали стрелять из пушек по пролому; они чего многие из Руских солдат, и храбрейшие пред прочими, убиты. Однако и Турки в подобной опасности находились. Ибо как скоро они показались; то с флангов, а особливо с покрытых мест ретраншемента, приняты были картечью и малыми орудиями; от чего многие из них побиты. Сие упорное сражение продолжалось около 2 часов; после чего подорвали Турки второй подкоп проведенный под куртиною к левому боку, который, на подобие землетрясения, потряс всю крепость, так что в нижнем городе думали, что старая и новая крепость в руках у неприятеля, и все пришли в великое недоумение. Однако Турки сим самым не достигли до своего намерения, ибо вал, или лучше бревна, составлявшие оной, [55] весьма крепко были связаны, так что только часть оных из земли подняло, и наконец порох посредством ям, которые Гордон подле вала приказал вырыть, лишился своей силы, и нашел свободный проход. В то же почти время хотел некоторой Руской гранодер кинуть большую трехпудовую бомбу в Турок, которые сильное чинили на пролом нападение; но она упала подле самого Гордона между Рускими, из коих убито оною 4 человека да 8 ранено. Турки причинили бомбами и ручными гранатами, которые во множестве кидали в пролом и крепость, великой вред осажденным, и почти час спустя после того сделали сильное нападение, так что при самом начале оного все полковники и подполковники, иные по тому, что были ранены, а другие и без всякой причины, свои посты оставили, и Гордону много было труда удержать там гарнизонных солдат. Однажды бросилась большая часть оных в ретраншемент, однако были принуждены возвратиться на свои места. В тоже самое время показались Турки в большем числе; а как они были менее прикрыты, то многие из них ранены. [56] Сие упорное сражение продолжалось 4 часа, и обе стороны много вреда претерпели: с Российской стороны убито 47 человек, да около 80 ранено; сам Гордон получил от гранат три раны в правую руку.

Когда пролом до нарочитой высоты был заделан, то Гордон усильно требовал; чтоб оный снабден был и парапетом, однако ни как не мог к тому склонить солдат, и они с большею охотою отступили в ретраншемент. И так Гордон приказал у сего укрепления парапет исправить и сделать оной толще. Пред ретраншементом велел он построить другой парапет, а пред сим провесть ров. Внутри оного при боках бастиона, где стояли ворота, из коих вылазки делать надлежало, и пушечные бойницы, сделал он прикрытия, которые должны были служить к охранению пути к нижнему валу, и защищению ретраншемента. В сей день пущено в город 945 ядер и 348 бомб; убито, оными 68 человек, да ранено 97.

Июля 31. Турки и ночь в праздности не проводили; и не взирая на то, что Гордон [57] отряжал разные партии солдат, чтоб беспрестанно приводили неприятля у пролома стоявшего в тревогу, и ручными гранатами и каменьями препятствовали ему в работе, построили они в проломе ложемент.

Тогда же пришел в крепость начальник козацкой, и просил Гордона осмотреть в нижнем городе городской вал, и сделать там нужные распоряжения. Гордон пришед туда увидел, что Турки несколько подались в перед, и укрепили свои апроши к реке, а особливо насупротив небольшого новопостроенного бастиона проведенные. А как он думал, что Турки могут подводить оттуда подкопы, то и велел внутри бастиона построить ретраншемент; также и на разных других местах, а особливо при воротах, из коих вылазки делать надлежало, приказал сделать ретраншементы, опасаясь чтоб неприятели, какою ни есть военною хитростию или нечаянным нападением, не покусились которым ни будь из оных овладеть. При возвращении своем Гордон увидел, что Турки с своих батерей, поставленных на передней стороне рва, производили [58] пальбу по флангам, а особливо по низким батереям, сделанным под нижнии валом. И для того приказал стащить все пушки, у которых лафеты были отбиты, а вместо оных взвезти другие, и поставить пред ними туры, дабы можно было приготовиться выдержать генеральной приступ, которого с часу на час ожидали. В каменной стене старой крепости при Дорошенковской башне, к городу за валом, стоявшей, Турки сделали, пролом. А как уже и Турки и Россияне на валу стали, то Гордон думал, что тогда наступало точное время к построению в середине новой крепости ретраншемента. Он представлял, что оный будет горнверком, и настоял в том, чтоб его построили; однако ни каким образом не мог к тому склонить Губернатора и полковников, которые представляли, что естьли оный построен будет; то солдаты другой ретраншемент совсем покинут. И так сие представление, равно как. и другие полезные ево советы, осталось тщетно. Между тем как Руские, солдаты на нижнем валу работали, то те, у коих казармы внутри на валу стояли, думая, [59] что Турки под них подкопались, вдруг оттуда со всем снарядом выбежали, и ни одного из них не можно было уговорить, чтоб возвратился на свой пост, не смотря что Турки к вечеру укрепили себе место в проломе, и поставили там 10 знамен с копьями и алебардами, и что Гордон им изъяснял, что Турки в том месте ни коим образом подкопа рыть не могут; по тому что во рву под горою построена была одна галлерея, а другие поперег под флангами бастиона, для препятствования неприятелю в ведении подкопов.

В сей день пущено в город и в крепость 856 ядр и 273 бомбы; убито 58 человек, да 73 ранено.

В вечеру на 1 число Августа перебежал из Турецкой армии в Чигирин один Сербянин, которой уведомил, что в армию неприятельскую прибыл 27 Июля Каплан Паша, и привел с собою около 3000 человек; причем находилось также 20,000 овец, и 10,000 телег с съестными припасами; что Турки в великой были [60] тревоге, получа известие о походе Руской армии, от Днепра к Чигирину, а некоторые конные их полки и приготовились уже итти с Каплан Пашою нашим на встречу, и что наконец в лагере Турецком весьма много говорят о генеральном приступе. В полночь оставили Турки весьма поспешно свои работы, производимые по другую сторону реки. К утру видел Гордон во сне; будто бы Турки его полонили, и те, коим он сей сон открыл, толковали его так, что гарнизон в тот день получит помощь.

На рассвете пошли Турки в трех тысячах конницы со 100 знаменами чрез мост к Днепру; а прочие производили жестокую пальбу из тяжелых орудий по городу и по крепости, и кидали бомбы. К полудню подорвали они подкоп проведенной по левую сторону пролома у крепости, и хотя развалили некоторую часть вала; однако итти на приступ не отважились. Два часа спустя подорвали они еще один подкоп; от чего в куртине нового небольшого болверка сделали довольно великой пролом. [61] Турки увидя таковое действие своего подкопа немедленно взошли на вал с 10 знаменами; однако принуждены были с великим уроном отступить опять за ров. Козаки же исправя поврежденные места, заняли опять свой пост на валу. Между тем пролом у вала не мало их тревожил, и как они от бездейственности нашей армии из терпения уже вышли; то начали между собою волноваться, и грозили городу, что оной оставят, и уйдут по Тязмину к Днепру. И для того Гордон считал за нужное, как и прежде, исправить сторону старой крепости, лежащую к городу, провесть вал от верху тенальи до городского рва, у самой реки Тязмина, и сим валом окружить Петропавловскую церковь и мельничные вороты. И так сильно требовал он сего у крепостного начальника и козацкого Предводителя; однако без всякого успеху; поелику опасались, чтоб не произошло между Рускими и козаками какой недоверчивости, и что последние станут подозревать, будто бы на них нимало уже не полагаются, и хотят им пресечь дорогу в крепость, в случае бедствия. К вечеру [62] открыли осажденные один подкоп, проведенный под середний бастион, и взорвали оной бомбою.

В сей день пущено в город и крепость 708 пушечных ядр и 196 бомб; убито 28 человек, да 42 ранено.

2 Августа. Некоторые козаки выезжавшие в сию ночь из города, привели с собою с другого берега Тязмина Турка, которой называл себя купцов, и говорил, что ничего о предприятиях Турок не знает. При чем однако объявил, что Российская армия на помощь к городу приближается; что Каплан-Паша предводительствует тем войском, которое отряжено для воспрепятствования приближающимся Россиянам; что за несколько дней привезено для войска 10000 фур со всяким припасом; что помянуто. Каплан-Паша имеет у себя не больше 3000 человек; что в продолжение осады убито у неприятеля 6000 человек, да более 12000 ранено, и что Турки весьма изумляются, видя, с нашей стороны столь сильное супротивление, и не [63] могши в толь долгое время ни одного строения разорить или сожечь.

Поутру в осьмом часу две роты Турок вошли в сады, находившиеся на северной стороне реки, и увезли оттуда несколько ядр, кои там при своем уходе прежде покинули; а несколько ескадронов Турецкой конницы пошли чрез мост к своей армии.

В сей день Турки производили по валу пальбу гораздо жесточае прежнего, и подорвали двумя подкопами часть оного при двух сторонах пролома в крепости. Спустя полчаса зажгли они еще один подкоп, сделанный подле первых, под куртиною городского рва; при чем однако не чинили приступов. В старой же и новой крепости не находилось уже ни одного места, которое б прикрыто было от бомб, каменьев и стрел.

В сей день пущено в город и крепость 1008 ядр и 387 бомб, убито оными 34 человека, да 42 ранено. [64]

Ночью пришло несколько Татар на другой берег Тязмина, и ободряя козаков, стоящих в городе, говорили, что бояра с армиею не далеко от них находятся, и для того должны они обороняться с большею упорностию, зная близкое от них расстояние вспомогательного войска. Из чего видеть можно, что Татара, по крайней мере частию, доброжелательствовали Россиянам.

3 числа к утру пришел на нижней вал переметчик, Христианин по закону, и говорил, что Турки приготовляются к генеральному приступу, имеют в готовности 500 штурмовых лесниц, и все еще роют под городским рвом и на разных местах под новою крепостию подкопы. Однако он сих месте точно назначить не мог по той причине, что Турки не позволяли ни одному Христианину входить в свои галлереи или Подкопы. Далее говорил он, что в осаду много народу у Турок побито и ранено, и что один из знатнейших Пашей убит, а другой тяжело ранен. [65]

Около 8 часов можно было видеть, что оба войска весьма ожесточены были одно против другого; спустя 2 часа после того пошли Турки в некотором числе с поспешностию к мостам, однако их не допустили перейти чрез оные; по чему выступило из их лагеря большее число войска. В полдень примечено, что Турки и Татара в великом множестве назад отступили, иные на реку в судах, другие к мосту выше города, а некоторые частию выше, частию ниже моста через реку переплыли; ибо чрез мост никого итти не допущали. Сильной корпус конницы, состоявший почти из 2000 человек, имея с собою больше 100 знамен, составлял арриергардию, и до ночи пробыл в долине между полем и песчаными холмами. В сей день солдаты были весьма веселы, поелику точную имели надежду получить помощь. Гордон употребил сей случай в пользу, и склонил губернатора и полковников к тому, чтоб пролом в крепости от неприятелей очистить. По том представлял, чтоб они разделили между собою землю, смотря по числу людей в их полках [66] находящихся. Ему досталось почти 4 сажени, и там он отрядил на сие место 60 человек храбрейших из всех своих подчиненных, из коих 20 шли напереди с лопатами и кирками; за ними следовали 20 человек с длинными копьями, и столько же с огнестрельным оружием, а 10 гранодеров сей отряд заключали. Каждой части дал он по искусному офицеру, и таким образом подступил к первой стороне пролома, и стал безопасен от пальбы с батерей и траншей производимой. Он приказал засыпать ров землею, дабы подавить неприятелей в их ямах, и покушался овладеть валом ибо взорванная подкопом земля служила ему парапетом. Хотя Гордон не допущал еще долго своих работать, но Турки приметя оное кинули в рабочих великое множество каменьев и ручных гранат, чем однако мало вреда причинили; по тому что Руские солдаты, прикрыты были шишаками; а естьли бы прочие полки с такою ревностию работу производили, то сие бы было надежным средством к овладению проломом. Однако мало таковых находилось; а которые и были, но весьма лениво работали. И как [67] в первый раз пущены были в них ручные гранаты, то все они оттуда побежали, и ни добрыми словами, ни силою не можно их было туда воротить. Как скоро находившиеся под особенною властию Гордона сие увидели, то ни каким образом удержать их было не можно; ибо надеясь на скорую помощь никто не хотел подвергать свою жизнь опасности. Сам губернатор был крайне недоволен сим непослушанием, и принудил самих полковников с некоторым числом людей итти к пролому. Однако все было безуспешно. По полудни почти в два часа подорвали Турки подкоп, и тем разрушили часть вала на правой стороне пролома; по том подступили немедленно к оному с 12 знаменами, и покушались ворваться на оной. 2 часа продолжалось сражение с великим жаром, пока еще Турков из пролома прогнать было не можно. Около сего времени губернатор Иван Иванович Ржевской, идучи с поспешностию в старую крепость, при подожжении подкопа убит бомбою подле своего дому, и куском оной оторвало у него нижнюю челюсть. [68]

В вечеру пришли к Гордону полковники и офицеры и просили, чтоб он один принял главное над всем начальство, как ему принадлежащее, и что они со всею охотою готовы исполнять его приказания. По том приказал Гордон поставить на нужных местах в ретраншементе 8 пушек. Ночью привели к нему перебежавшего от Турков христианина, который уведомлял, что Российская армия того утра по жестоком сражении овладела возвышенными местами, и получила в добычу неприятельские пушки, всю аммуницию, шатры и обоз; что великое множество Турков частию побито, в том, числе и Ескишер Паша, а частию ранено, между коими Осман Паша находился. Не взирая на то, Турки решились сделать генеральной приступ; а когда в сем намерении не успеют, то отступить от города. И для того Гордон послал ночью к Боярам нарочного с известием, о беспорядочном бегстве Турков и о состоянии гарнизона; при чем их просил, чтоб они походом поспешили, и тем бы одержали совершенную победу. [69]

В сей день пущено в город и крепость 937 ядр и 225 бомб; убито 28 человек, да 46 ранено.

4 на рассвете приметил Гордон, что Турки вывезли из траншей четыре большие пушки; а как они ночью свои посты наверху пролома к левой стороне укрепили, и построив мушкетные бойницы прикрыли оные мешками набитыми шерстью и землею то и производили оттуда пальбу по Руским солдатам, на нижнем валу перед ретраншементом стоявшим, из коих многих побили и ранили. И для того приказал Гордон некоторым отборным солдатам, с длинными шестами, с железными на конце крючьями, итти на вылазку, дабы сорвав шерстью набитые мешки разломать парапет неприятельской. Однако рассуждая, что Российская армия столь близко от города находится, ни кто не хотел подвергнуть себя, какой бы то опасности ни было. И так Турки могли беспрестанно и удобно укреплять свой пост в проломе, там что трудно было прогнать их от оного без большого урона. Между тем Гордон употреблял все [70] способы, чтоб только склонить своих людей к какому ни есть покушению, и обещал тем, которые добровольно оное сделают, увольнение от всякой службы, за каждой шерстью набитой мешок по 6 копеек, за мешок землею набитой по копейке, и сверх того еще хорошую мерку вина. Некоторые на сие самое склонились, и не смотря на то, что шерстью набитые мешки весьма крепко веревками были связаны, сорвали несколько оных с бойниц, и получили обещанное им за то награждение. Сие самое ободрило и других сделать равное покушение к удовольствию Гордона, и к своей собственной прибыли. В 10 часов ударили Россияне на одну неприятельскую галлерею под бастионом у пролома построенную, которую Турки намеревались провесть даже под ретраншемент, и тогда подкопом оной подорвать. Но Россияне кинули на галлерею большую бомбу и разрушили оную. Ибо Гордон ясно видел, что сим только средством можно было обратить в ничто подкопы осаждающих, когда уже ни каким образом не мог склонить своих солдат, чтоб вступили в галлереи, и шпажным боем оные защищали. [71]

К полудню подорвали Турки еще один подкоп, проведенной под куртиною городского вала подле нового небольшого бастиона; чем однако не весьма много вреда причинили. Между тем проводили они с великим поспешением свои траншеи к Тязмину подле водяного городского бастиона, и отослав ночью все свои войска в лагерь, по сожжении моста и разломании форта на северной стороне оного находившегося, оставили на южной стороне один только крепкой караул и несколько пушек; они разломали также и тот мост, который навели чрез Тязмин пониже города, и весь сей день показывали в лагере весьма много движений, собираясь в великом множестве к шатру великого Визиря и прочих Пашей.

В 4 часа прибыли Российские войска, и расположились лагерем почти в двух Аглинских милях от города. К вечеру прислан к Гордону в крепость Драгунской полк, под предводительством полковника Юнгмана.

В сей день пущено в город и крепость 407 ядр и 176 бомб, убито оными [72] 18 человек, да 22 ранено. До рассвету пришел в крепость и полковник Россворм с своим полком. 5 числа по утру осматривал Гордон неприятельские апроши и те места, где осаждающие ночью работали; при чем приметил, что они вывезли еще из оных 3 большие пушки; и по тому сначала думал, что Турки намерены снять осаду. Но как по том увидел, что они намерены вниз холма по западную сторону, к реке провесть траншею; то оставил сию надежду, и послал к Боярам точное о всех обстоятельствах известие. Немедленно после того послал он к ним одного подполковника, чрез коего письменно уведомлял их о состоянии гарнизона, и о том, что он за лучшее почитает принудить неприятеля к отступлению от города, т. е. чтоб войска подступили ближе, и подле самого города лагерем расположились, что некоторые острова, рекою внутри города составляемые, которые в прочем весьма выгодное имеют местоположение, укреплены и снабжены пушками, дабы стрелять с оных по неприятельскому лагерю, и траншеям; что самые лучшие войска [73] сделают из города и крепости вылазку в том намерении, чтоб выгнать Турков из их траншей, и овладеть оными; чтоб войска вверху и внизу городя навели чрез реку мост, и напали бы на неприятельской лагерь, или показывали б по крайней мере вид, что оное учинить намерены. По чему Бояра прислали к Гордону шесть полковников с полками, вообще же не более 2500 человек, да еще 800 стрельцов под предводительством некоего подполковника находившихся. Они также приказали сделать вылазку; а между тем на валу, при воротах и форте, расставлены бы были надежные караулы. Определить к тому время, место и число войска, предоставлено было на благорассмотрение Гордону. Весь сей день стреляли Турки из пушек и кидали бомбы. По полудни почти в 2 часа подорвали они часть вала на передней части переднего бастиона новых строений, и учинили ужасной приступ, который Россияне сдержали с таким мужеством, что с великим уроном отбили неприятеля; при чем с Российской стороны убито только 6 человек, да 15 ранено. Гордон [74] приказал немедленно заделать пролом, которой от сего подкопа в оборонительных линиях сделался. Сии оборонительные линии изобрел он от части для прикрытия Руских солдат, от части для утомления неприятелей, так что Турки сим приступом ни одного фута земли не выиграли. К вечеру приказал Гордон созвать всех полковников как не давно прибывших, так и тех, которые и прежде там находились, для советования с ними о вылазке, которую на другой день сделать намерялись; вылазке положено быть на рассвете с трех мест, и из каждого во 100 человеках. Ночью приказал Гордон подкрепить парапет ретраншемента подле середнего бастиона, который за день перед сим ядрами большею частию был разлома и, и приводить Турков со всех сторон в тревогу, для препятствования им в строении апрошей и шанцев, которые они, как Гордон приметил, с большею поспешностию, нежели прежде когда либо, проводить старались, платя, как после о том уведано, за каждую сажень вырытой в траншее земли по червонцу, и каждому [75] работнику на день по 2 гулдена. В тот день один козак, подползши с своим ружьем к траншеям неприятельским, застрелил в оных одного Турка; на его место пришел другой, которой также не был щастливее первого. По том вступил туда и третий, и, подставляя свое тело кричал, чтоб и его также застрелили, и при том чем скорее, тем для него лучше; по тому что он видит, что в сей день или всем умереть должно, или овладеть крепостию. Его желание исполнилось, и он тотчас после того застрелен от нашего козака.

В сей день пущено в город и крепость 225 ядр и 205 бомб, убито 28 человек, до 43 ранено.

6-го числа на рассвете увидел Гордон, что Турки, не смотря на то, что он приказал по них непрестанно стрелять с нижнего валу, и всю ночь приводить их в тревогу, подвинулись к городу на нарочитое пространство с своими строениями, и весьма укрепили свои апроши, а особливо [76] идущие к воротам, из коих вылазки делать надлежало. И хотя сии ворота стояли за целыи и полубастионом, и сколько можно прикрыты были, однако никто из осажденных не осмелился из оных выступить, ни во рве показаться, по той причине, что Турки большею частию контрескарпа, галлереею во рве сделанною, даже до вершины середнего бастиона, нижним валом и частию вала даже до середнего бастиона овладели, и по тому могли расположиться во рве и фланги сделать недействительными; чего для созвал Гордон военной совет, однако мало находил в оном склонности к толь опасным предприятиям, хотя и сильно настоял в том, чтоб сделана была вылазка в ров, дабы разломать на оном неприятельскую галлерею, и с верху бастиона согнать неприятелей. Гордон учинил сие частию для того, чтоб предуготовить солдат к важным предприятиям, и показать Туркам, что Россияне, получа столь сильную помощь, не хотят в городе быть праздны, и не щадят своей жизни, а частию и по той причине, чтоб исполнить желание Бояр, [77] которые ожидали, что в городе сделано будет некоторое покушение, а не для того, что он надеялся произвести нечто важное; поелику из слабых предприятий и рачения мог он судить и о следствиях. И для того назначил на вылазку только половину тех людей, которые за день перед сим на оную определены были; другой половине приказано было стрелять непрерывно с нижнего вала по неприятельским апрошам, или где только неприятели покажутся; а между тем будет остальной гарнизон стоять в оружии, дабы подкрепить вылазку, когда следствия или случай того потребуют.

И так Гордон назначив Полковникам посты, в которых должны были наблюдать вылазку своих офицеров и солдат, и дав обыкновенной тогда лозунг, Сергей, когда все в готовности было, приказал барабанным боем со всех сторон подать знак к вылазке. Он велел солдатам старого гарнизона сделать вылазку на той части середнего бастиона, на которой стояли неприятели, и думал, что [78] сие действительно учинено будет, между тем когда прочие, над коими б он сам предводительствовал, станут ломать неприятельскую галлерею во рве построенную; однако обманулся в своей надежде, ибо солдаты весьма слабое чинили нападение, и офицеры должны даже были их принуждать ко всему тому, что они ни делали; весьма немногие отважились вступить в ров, да и сии, ни чего не сделав, и не подошед еще к галлерее, назад возвратились, и больше потеряли народу, нежели когда мужественное нападение учинили. И так по слабых покушениях с час продолжавшихся возвратились они назад. При сей вылазке убито с Руской стороны 37 человек, да около 100 ранено. Один майор и многие другие офицеры умерли от ран после оной. По том послал Гордон письменное к Боярам о сем известие, и при том уведомлял, что Турки пред воротами, из коих вылазки делать надлежало, так окопались, и во рве так расположиться могут, что из обыкновенных такового рода ворот не можно делать вылазок без великой опасности. Боярин на сие отписал, [79] что поелику он видит, что вылазками ни какой выгоды получить не можно; то Гордон должен присланные к нему полки отослать обратно в лагерь. А как сие привело Гордона в изумление; то он послал к Боярам подполковника Прохора Протасова с известием, что солдаты в старом гарнизоне утомлены, от работы и караулов ослабели, а многие убиты, и большее еще число оных ранено и в болезни находится, так что естьли в крепости и городе большого числа войск не оставят; то не будут они в состоянии выдержать генерального приступа, которого по всему ожидать должно.

По чему Бояра приказали остаться тем полкам в Чигирине, и только некоторые Руские полковники старались из оного освободиться. Но когда Гордон послал известие, что от малой власти и по нерадению и непослушности некоторых знатнейших офицеров, дела не с таким порядком производились, с каким бы надлежало; то Бояра послали ко всем полковникам, и офицерам повеление, чтоб они все [80] силы употребляли к защищению крепости и к утомлению неприятеля, и чтоб вообще при всех распоряжениях и произведении оных в действо совершенно соображались с приказаниями Гордона.

К вечеру прислали бодра к Гордону 1000 человек Сунских Козаков и 300 других взятых из Рыльска, Путивля и из других городов, и он назначил новоприбывшим полкам посты; а как из происшествия, каковое в тот день было, мог думать, что вылазкою по вероятности ни чего важного учинить не можно; то почел он за лучшее стараться заблаговременно о том, чтоб в середине новых укреплений построить ретраншемент, и уведомил Бояр о своем намерении, при чем и просил, чтоб к нему, как возможно скорее, присланы были бревна и туры. Боярин прислал к Гордону одного минера, подполковника Юрья Лиму, который хотел проводить от середнего бастиона контрамину, но оной по причине каменистой почвы сделать было не можно, и для того Гордон приказал ее провесть с другого места. [81]

В сей день пущено город и крепость 185 ядр, и 194 бомбы; в старом гарнизоне убито 25 человек, да 32 ранено. Ночью отвезено тело губернатора из крепости в лагерь.

Ночью же приказал Гордон исправить все места, разрушенные за день перед сим неприятельскою артиллериею, и как обыкновенно, наполнить все бочки и сосуды водою.

Подполковник Козагов, следуя прежним повелениям Гордона, занял в ту ночь один небольшой остров пониже города на Тязмине находящийся, и сделав на оном окоп, поставил в нем две полевые пушки. Но сей окоп был еще не совсем сделан, не укреплен надлежащим числом людей, и не приведен резервами в безопасность, когда Турки 7 числа на рассвете в 5 или 600 человек к сей стране подступили и приготовились к нападению. Около 50 человек из них бросились в реку с обнаженными шпагами, и Россияне как скоро увидели упорность Турков, то выстреля по них залпом весьма непорядочно, [82] обратились в бегство; при чем с великим трудом увезли с собою пушки. Сие столь худо произведенное намерение лишило Россиян столько бодрости, сколько оной придало Туркам, которые из сего ясно видели, что Россияне не имеют твердости ни искусных предводителей.

Около сего же времени захватил Генерал Вульф другой остров ниже помянутого, но в нарочитом расстоянии от лагеря лежащий. И как начал с оного производить из некоторых полевых пушек по Турецким шатрам пальбу; то Турки с начала переставили оные несколько подале от реки; и приметя, что им вреда весьма мало от того было, поставили несколько оных, с некоторым презрением, на прежнем месте. И так Боярин, видя, что сим ничего произвести не можно, приказал войскам в следующую ночь оттуда возвратиться.

Гордон довольно видел, что Боярин не имел охоты переправиться с войском чрез реку, и так письменно ему [83] советовал, выступить с многочисленным корпусом в те места, которые еще не заняты, дабы защищаясь пушками, рогатками и тому подобными вещами, покуситься напасть на неприятеля на ровном поле; чем может быть выгонит неприятеля из траншей. Боярин велел ему на то сказать, что он даст нужные к тому приказания.

Около полудня подожжен под куртиною городского вала, подле прежней, подкоп, и Турки немедленно приступили к пролому; однако по некотором супротивлении храбростию солдат и козаков прогнаны. Спустя час после того подожжен и другой, сделанной в крепости под переднею частию на левой стороне полубастиона новых строений, которым самый вал подняло, пока порох, посредством ям, кои Гордон на сей конец в валу приказал вырыть, не нашел свободного прохода, так что только 4 или 5 сажен нижнего вала повредило, вал опустился, не причиня ни малейшего вреда; однако сие происшествие привело на нижнем валу стоявших солдат в такой страх, что они лишь только [84] увидели, что Турки хотят сделать приступ, свои посты оставили. Однако Гордон не прежде первой шум услышал, как когда шел с поспешением к воротам того же полубастиона, на вылазки назначенным, и ободрив как тех, коих там застал, так и с теми, коих с собою вел, заступил сие место. Оттуда пошел он к воротам, к земляному валу по левую сторону стоявшим, где услышал великой шум, и послал немедленно к полковнику Крову повеление, чтоб пришел туда с своим полком. А как Гордон туда прибыл, то увидел, что весь нижний вал с сей стороны был оставлен, и что Турки оным овладели. Солдаты, которые стояли на земляном валу к городу, убежали с оного в город; но Гордон принудил их остановиться, и итти на прежние свои посты, он их ободрил и обещал дать помощь. Он туда послал немедленно и тех, которых застал у ворот. А как полковник Кров с своим полком пришел; то Гордон приказал ему отрядить своего Майора со 100 человеками для прощания Турков с нижнего вала; сии благополучно [85] исполнили его приказание, и прогнали Турков по некотором супротивлении с вала, на котором сами расположились, и по том могли охранять сей пост, пока не возвратились те, коим оной собственно принадлежал. Едва здесь дела приведены были в порядок, как новой шум отозвал Гордона к южнозападной квартире. И так оставил полковника Крова с его полком для прикрытия сего места, где оное к городу и воротам простиралось, а сам пошел с поспешением к помянутой квартире, и увидя, что оная повсюду надлежащим образом полковниками, ближе прочих начальников к оной стоявшими, была занята, возвратился назад, и приказал исправить нижний вал в тех местах, где оный подкопом поврежден был. Однако сие дело по нерадению и оплошности тех, которым оно поручено было, весьма продолжилось. Осторожные Турки употребили сие в пользу и подкопали вал, так что парапет обрушился, и на валу ни какого прикрытия не осталось. Гордон ни как не мог склонить отборных солдат и стрельцов, чтоб парапет опять исправили, [86] хотя и сам туда ходил, и им показывал, где оной починить надлежало. В вечеру Гордон созвав полковников, прибывших из армии, им говорил, что он для прикрытия мест к реке до южновосточной стороне лежащих и для удобного делания вылазок намерен построить контрескарп с широким покрытым ходом, и когда все вообще на оное согласились, то он приказал, чтоб они с своими полками, как скоро смеркнется, выступили в ров. Когда сие было сделало; то Гордон сам туда пошел, показал каждому свой пост, и велел начать работу.

В сей день пущено в город и крепость 249 ядр и 142 бомбы; убито в старом Гарнизоне 12 человек, да 17 ранено.

8 числа по утру послал Гордон к Боярам известие, что бревен в город еще не привозили, и просил прислать к нему оные, как возможно скорее.

Тогда же прибыл в Город козацкой Генерал-адъютант, и как он или не мог, [87] или не хотел притти в крепость; то приказал просить Гордона, чтоб он сам к нему пришел. Гордон сие учинил, и целой час говорил с ним о всем, что ни требовалось к защищению города, и что хотя мало могло способствовать к тому, чтоб принудить Турков к оставлению осады. И когда говорено было о том, что самым нужным, следовательно и труднейшим почиталось; то Генерал-адъютант всегда предполагал тому причиною невозможность, после того ходил Гордон с Вице-губернатором и полковниками около города, осматривал все посты, и приказал на тех местах, под коими, как он думал, подведены были подкопы, построить ретраншементы, а особливо подле нового малого бастиона, сделанного между Крымскими воротами и водяным бастионом. Однако козаки мало к тому показывали охоты, и говорили, что они пришли не работать, но сражаться: да и в самом деле не имели они с собою ни какого нужного к строению укреплений снаряду; а хотя Вице-губернатор и обещался их уговорит, чтоб они сии окопы делать начали, однако ни [88] каким образом не мог их к тому склонить. Когда же Гордон в крепость возвратился; то послал Боярин одного из своих любимых полковников, именем Семена Грибоедова, в крепость, дабы уведомиться о состоянии оной. Гордон водил его вокруг оной, и к величайшему его удивлению все в ней показывал. Сей полковник желал, чтоб из города, в надлежащем числе войска, учинена была вылазка. Но Гордон представлял ему все неудобства такового покушения, и особливо трусость солдат; а чтоб Бояра другого чего думать не могли, то просил он полковника посмотреть опыт оного. И так приказал 150 солдатам, кои из всех полков отборные были люди, и под предводительством 10 или 15 самых искусных офицеров находились, приготовиться к вылазке; и чтоб придать им больше бодрости, то велел поднесть каждому по хорошей мерке вина, и по том повел их сам из ретраншемент среднего бастиона. Все сии люди были отборные, покрытые нагрудниками и шишаками, вооруженные полукопьями и огнестрельным оружием, и которым вино придало совершенную [89] смелость, так что Гордон точно надеялся, что предприятие с хорошим успехом произведено будет. Как скоро все нужное приготовили, и Гордон подал к вылазке знак; то несколько офицеров с 20 или 30 человеками выступили из ворот в правую сторону с довольным мужеством, и побили нарочитое число Турков в ямах стоявших; но прочих никаким образом не можно было принудить, чтоб вышли из ретраншементного рва, и когда они каменьями и ручными гранатами гораздо хуже были приняты нежели те, кои действительно сражались; то побежали опрометью назад; а как они силою чрез узкой путь продирались, и Гордон им пошел на встречу; то подвергнулся он там опасности, и один проколол его полукопьем сквозь чулок, а прочие двадцать приставили свои полукопья к его груди.

Из сего происшествия полковник довольно видеть мог, что таковыми средствами ни чего важного произвести не можно. Однако с согласия Гордона положил на том, чтоб выслан был из города [90] большой отряд войска, с твердым намерением выгнать неприятеля из его траншей. Лишь только полковник от Гордона отошел, то подорвали Турки подкоп, проведенной под земляным валом подле самого рва новых строений. Гордон пошел туда с поспешением и увидел, что все солдаты свои посты оставили и теснились в город. Гордон остановил их помощию тех, которых имел с собою, и принудил их возвратиться назад. Поелику нижний вал новых строений сей пост со стороны прикрывал, то Турки не отважились сделать приступа или ворваться в пролом; по чему осажденным было время закласть пролом, в 8 сажен величиною сделанной, и опять расположиться на прежних своих местах. При всем том убито у осажденных, прежде нежели пролом совсем был заделан, 1 порутчик, и 12 рядовых, да 22 ранено.

В сей день пущено в город и крепость 281 ядро и 175 бомб; убито в старом гарнизоне 17 человек, да 28 ранено. [91]

К вечеру дал Боярин повеление, чтоб все боты и малые суда прислана были в лагерь; по тому что он хотел Донских козаков отправить на оных для учинения некоего поиска пониже города чрез реку.

9. Гордон приказал ночью исправить все, что в прошлую ночь неприятельскими пушками разрушено ни было. На рассвете перебежал со стороны реки к Россиянам молодой Поляк, именем Кирпицкий, взятый за 4 года перед сим Турками в полон; а поелику он был молод и обрезан; то Кара Магомет Паша сделал его своим, так сказать, камердинером. Он имел все удобные случаи узнать, что ни происходит, и какое Турки намерение имеют; а когда, его расспрашивали; то он уведомлял, что Турки сошед с холма держали большой военной совет, в котором большая часть членов были того мнения, чтоб осаду города оставить; но Великой Визирь не хотел и слышать таковых представлений; однако самые лучшие вещи укладены на возы, и отвезены из армии. Далее говорил он, что Турки [92] опасаются, чтоб из Черного лесу не учинено было на них нападения, и что некоторые из знатнейших Пашей или начальников прошлого воскресенья за сбою оплошность были биты, другие оправлены, а иные, отрешены от своих мест. В прочем снабжены Турки съестными припасами весьма довольно, получа не давно 10000 телег, нагруженных оными; но имеют недостаток в аммуниции, а особливо в бомбах, и наконец думают они, как скоро все подкопы сделаны будут учинить генеральной приступ; а ежели и нын. будет оной без успеха, то намерены отступить от города. Что ж касается до подкопов; то не может он точно сказать, где оные находятся, по тому что он в траншеях не был. Гордон сделав письменное о сем известие, послал оное к Боярам.

В 10 часов сделали Турки приступ к нижнему валу ретраншемента подле середнего бастиона. Все наши солдаты побежали с оного, не чиня ни какого сопротивления. Гордон пошел с поспешением к воротам, из коих вылазки чинить [93] надлежало; но ради тесноты бегущих не мог туда пробраться; и так приказал тем, которых на пути встретил, итти к оным; а как скоро можно ему было пройти, то он сделал с 10 человеками и одним сотником, коих с собою имел, вылазку. С начала чинили Турки супротивление, но как увидели неустрашимость Россиян, и превосходство их оружий, (ибо сии вооружены были полукопьями, а они одни только сабли имели) то обратились в бегство. У Гордона ранено тогда 3 человека, да у него самого два пальца на левой руке отрублены. Турки большую часть своих побитым взяли с собою; Гордоновы солдаты втащили три тела побитых в город. Час спустя после того пошел он с своими людьми на подков, прогнал Турков, и отнял у них разные снаряды.

Поелику Турки на вершине вала стоявшие подошли уже к середнему бастиону, то приказал Гордон за теми местами, где пушки были поставлены, вырыть в валу глубокую яму, и хотел вкатить в оную пороховую бочку и взорвать на воздух стоявших подле оной Турков; но сии [94] приметя оное, пошли немедленно к тому месту, и пустя в Россиян несколько ручных гранат, прогнали их с тех постов. Гордон пошел туда с поспешением, и не взирая, на то, что он весьма малое число людей имел с собою, прогнал Турков назад, выстреля по них несколько раз на пистолетов; и Россияне могли тогда стоять спокойно на прежних своих постах. Почти 2 часа спустя после того, зажжен еще один подкоп, сделанной по левую сторону того же бастиона; но Турки увидя в ретраншементе такое множество знамен и солдат, не отважились учинить приступа. Тотчас после того подорвали Турки другой подкоп по правую сторону сделанной, и хотели войти в пролом; но Гордон приказал выстрелить по них с равелина из двух коротких, пушек заряженных картечью и поставленных на весьма выгодных местах; в тоже время стреляли также и мускетеры с своих покрытых постов, так что Турки видя, что ни чего произвести не можно, отступили назад, а тела своих убитых, коих великое число находилось, утащили с собою. [95]

Гордон приказал немедленно заделать пролом, так что Турки ни какой пользы от своего покушения не получили; по том послал к Боярам известие, что осажденные между теми местами вала, которые заняты Турками, ни одного подкопа сделать не могут, по тому что неприятели везде проводят контрамины и ломают подкопы осажденных. В тоже время просил он, чтоб Бояра обещанные войска прислали к нему скорее; по тому что неприятели тем больше получают выгоды, чем долее Россияне медлят, и что они со дня на день более окапываются, и занятые на валу места от часу более укрепляют. Далее уведомлял он, что он будет стараться, чтоб козаки, которые недавно прибыли и прежних сменили, в случае нужды столь же храбро сражались, как и другие; наконец просил, чтоб к нему в скорости присланы были для строения ретраншемента бревна и туры. Боярин на сие ответствовал, что он в город пришлет 15000 корпус, состоящий под предводительством Генерала-Майора Вульфа, чрез что надеется привесть все дела к окончанию, и [96] что он отрядил Калмыков и Черкас (Донских козаков) на задние неприятельские войска, между тем, когда козаки в то же самое время из Черного лесу, а прочие Черкасы со стороны реки пониже города учинят на них нападение; при чем приказывал Гордону, чтоб он немедленно сделал вылазку с таким числом войска, какое по его благорассмотрению к сему потребно будет. И так в вечеру приказала Гордон тысяче двум стам самых лучших солдат с искуснейшими офицерами приготовиться к вылазке; и чтоб одна половина выступила с земляного валу, к городу лежащего, другая же напротив того с контрескарпа, которой он недавно к реке построить приказал; 500 человек старого гарнизона получили от него повеление, напасть на Турков окопавшихся в проломе крепостного вала. Он назначил также исправных офицеров, и дал им надлежащее число людей, снабденных кирками, лопатами, и прочим снарядом, в том намерении, чтоб они, как скоро Турки из своих ли прогнаны будут, сделали в проломе парапет, и таким бы образом опять овладели валом. [97]

В час по полуночи прислали Бояра к Гордону известие, что Генерал Вульф идет уже к городу, что ему прислано будет в сию же ночь большое количество бревен для ретраншемента, и что Генералу Майору Вульфу приказано сделать вылазку с правой стороны к реке, а козакам из города. Почти чрез час после того послал Генерал Майор Вульф к Гордону офицера с известием, что он с сильным корпусом войска в город прибыл, и на другой день сделает вылазку. Сей офицер не мог сказать, в какой части города Вульф остановился, и так Гордон отпустя его, послал к Генералу Майору одного из своих офицеров с уведомлением, что Бояра о его приходе присылали к нему известие, и что он весьма тому радуется, что они его к сему выбрали; что он будучи за день перед сим в крепости и городе, осматривал места, с коих способнее было чинить вылазки, и Генералу-Майору со всею охотою всевозможную подавать будет помощь, и что на сей конец имеет он в готовности довольное число лучших солдат, которые по [98] первому знаку учинят вылазку. Однако ни сей ни еще два офицера, которых Гордон посылал, не могли его найти, и к утру уже он проведал, что Вульф стоит у Крымских ворот в городе, и намерен оттуда и изнутри города со стороны реки сделать вылазку. Гордон усмотрел, что сие не соответствует с присланным к нему от Бояр известием, и зная, что оттуда вылазки с великим числом войска сделать ни как не можно, послал к Генералу Майору одного из своих офицеров и просил его уведомить, точное ли он имеет от Бояр повеление сделать на тех местах с Россиянами вылазку. Генерал Майор приказал Гордону сказать, что от Бояр точно ему сие учинить велено.

В сей день пущено в город и крепость 197 ядр и 95 бомб; убито в старом гарнизоне 21 человек, да 43 ранено.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info