МЕСЯЦ МАЙ.

1789 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

Иждивением Императорской Академии Наук.

=================================================================

(Начало сей осады смотри в XXX части сих Ежемесяч. сочинений.)

Августа 10 числа около полудни учинена вылазка с бердышами и малыми копьями, и при том столь неустрашимо, что 24 роты Турок оставили свои траншеи и апроши, и отступили под свои пушки. При сей вылазке, по известию осажденных, убито несколько сот Турок, а из осажденных только 26 человек, и почти вдвое против того ранено. При сем должно заметить а то, что когда Турки из траншей были выгнаны, то расставленные из них по известным местам, где никакой опасности не было, не пришли к своим на помощь, а довольствовались только тем, что охраняли свои собственные посты. [4]

После сего удвоили Турки свои караулы в траншеях и апрошах, так что тогда стало уже в оных 534 знамя, из коих 10 или 12 были пехотные. Они взяли так же с собою в траншеи копья и длинные тесты с крючьями, обнесли самые траншеи турами, и прикрыли их сверх того плетенками и землею, так что не можно было и думать, что вылазками много вреда оным причинено было.

Поелику Турки видели, что козаки в сей вылазке с Россиянами имели участие; то и начали подводить к городу несколько траншей, и строить шанцы и батереи, с коих по том и стреляли по городу ядрами и кидали бомбы; чем однако больше домам, нежели солдатам вреда причинили. Россияне же, видя что ни кто из козаков не бунтовал, а паче каждый из них при всех случаях оказывал в себе добрую волю и храбрость, стали к ним иметь больше доверенности, и с начала взяли из них 300 человек, а по том и большее число с собою в крепость, и расставили их с некоторым числом Россиян на одной части крепостных строений и на стене, вдоль реки лежащей. [5]

10 же числа Августа прибыл в лагерь Хан Татарской. Сын его Азамет Гирей и Нурадин Султан соединились с Пашою в 500 человек при реке Буге. Белогородские войска в 4000 человек еще прежде сего к Туркам присовокупились. И тогда было у Хана не больше 10000, так что он, как казалось, недобровольно, но единственно в силу данного повеления великого Султана в походе находится; что так же и из малой ревности, которую он оказывал, заключить было можно.

11, 12, 13 и 14 чисел достроили Турки много батерей против города; а одну ближе к крепости, производили с оных непрестанную пальбу из пушек, и кидали бомбы; чем и сделали много проломов в крепостном парапете, так что только на редких местах оставлены были караулы. Много домой в городе было раззорено, и лафеты у пушек, как в городе, так и в крепости, повреждены. Между тем осаждающие начали рыть на разных местах подкопы. По весьма щастливому случаю сделалось, что один Арап, [6] служивший у того Паши, который командовал Артиллериею и проводил подкопы, поссорясь с его дворецким, и как он сказывал, убивши его, убежал в город. Через него узнали осажденные, что Турки проводят три подкопа, один под равелином, другой под болверком, называемым Крымским, а третий под городским рвом, где оный с крепостию смыкается. Осажденные начали так же работать; но как не доставало им искуства, предупредить неприятеля подкопами с своей стороны; то они сделали внутри укрепления, а у самого вала прокопали большие отверстия.

17 числа по полудни в 5 часу подорвали Турки один подкоп под равелином; от чего некрепкой вал обрушился. Турки немедленно взошли на оный; осажденные же, которые сим нечаянным и сильным ударом приведены были в великий страх, оставили сие место, и Турки оное заняли. Но первые тот час ободрились, и согнали с оного Турок, особливо ручными своими гранатами. У Турок при сем происшествии считали убитых 100 человек, а у [7] осажденных 12, да 18 раненых. После того заделали осажденные проломы в равелине, сколько могли.

В тот же день стреляли Турки непрестанно по городу с батереи на стороне холма построенной, и много домов в нем разорили.

К вечеру пришел в город один Молдаван, и уведомил, что два подкопа, которые начали Турки проводить от Дорошенкинского болверка, от причиненного пушками колебанья обвалились, что другой под городским валом близ крепости проведенный совсем почти окончан, и что Турки приготовляются к приступу.

Лишь только осажденные 15 числа Августа один ретраншемент внутригородской стены подле крепости, над которым за ночь перед сим трудились, построить успели; то Турки подорвали подкоп, который однако по причине глубоких отверстий, на валу сделанных, от чего пороху свободный проход доставлен, ни какого не произвел действия. [8]

В тот же день испорчены в крепости от неприятельского огня 4 пушки, да три пушкаря убито.

Турки уже подались с своими, траншеями и апрошами даже до крепостных рвов; они проводили их вдоль по холму, и по обеим оного сторонам, шириною почти в 400, а в прямой линии к крепости около 150 шагов, и оные столь были велики, что все как будто бы под одною кровлею казалось. По крайней мере осажденные не могли им ни малого причинить вреда, имея не много пушек, у которых по большой части лафетов не было. Турки напротив того производя из пушек непрестанную пальбу по парапету и фланкам болверка, весьма много оные повредили, а особливо один каменной фланк, лежащей к городу. Хотя у осажденных и было 5 мортир разного калиберу, но не много бомб, так что они и день и ночь каменья из них кидали; чем сперва причинили Туркам великой вред; но сии после того отвратили оный расширением и большим укреплением своих апрошей. [9]

Когда Турки ров равелина, который по причине каменистого дна был неглубок, землею, фашинником и тому подобным так наполнили, что он с проломом, на валу сделанным стал наровень; то и ворвались в него всею силою, и заняли оный, от чего осажденные лишились всех выгод, коими бы могли пользоваться. от контрескарпа. Тогда Турки всеми силами старалися завалить главный ров фашинником, турами, деревом и тому подобным; но как он был широк, глубок и при том в камне вырублен; то сие и не весьма легко, для них было. На краях рва и на несколько шагов от оного к полю земли совсем не было; ибо вся почва, состояла из дикого камня; по чему осаждающие должны были ночью с величайшим трудом привозить землю к апрошам., а осажденные напротив того ночью же уносили или зажигали фашинник, плетни и протчие горючие вещи.

Турки привязывали к стрелам фитили и другие горючие вещи, метали оные на деревянные крепостные строения, и тем [10] зажгли Дорошенкинской болверк, коего верхняя часть была деревянная. Но оный тот час затушили. А чтоб воспрепятствовать сему и в будущее время; то осажденные обвесили парапеты рогожами и кожею, и непрестанно их мочили.

Между тем, как Турки проводили два другие, подкопа, один под валом при горнверке, другой под Крымским бастионом; то осажденные приметя оное 19 числа по белому песку, который Турки вывозили, подвезли к тому месту несколько больших пушек, и производили из них долгое время пальбу в той надежде, что сии подкопы, так как и оба первые, от колебания обвалятся.

Августа 20 числа по утру подошел к мосту корпус Российского войска при игрании музыки и с распущенными знаменами, который и принят от осажденных с великою радостию. Он вступил в поход за день перед сим от Днепра, а как шел с великим поспешением, не имея за собою запасного войска, то и потерял около 100 [11] человек. Щастливы еще были сии Россияне, что их не увидели, и не учинили на них нападения, ибо поелику они были утомлены, а оружие и аммуниция у них совсем обмокли; то весьма легко было разбить их совершенно. Однако говорили с великого вероятностию, что Татара, стоявшие по сю сторону города, их пропустили, что будто бы они и прежде того при всяком случае ободряли осажденных, чтоб выдерживали осаду, потому что скоро получат помощь из Российской армии, что Турки напротив того, находясь в величайшем страхе, не будут продолжать осады, и скоро отступят. Вести сии подали они Россиянам с другого берега реки Тязмина.

Сие вспомогательное войско предало осажденным новую бодрость, а уменьшило оную в Турках. Боярин и Гетман писали к осажденным, чтоб они еще несколько дней осаду выдерживали, обещавая их вскоре от оной освободить. На другой день ходил Хан к Паше, и был от него весьма холодно принят. У них сделался ужасной спор, и Паша укорял [12] Хана что, он во все время похода не предпринимал ни каких действий, что оплошностию и несмотрением его сына и Нурадина Султана, во время осады, 500 козаков в город прошло, а ныне упущением собственно его должности сие сильное вспомогательное войско в оной вступило; чрез что все их старания и издержки, употребленные на сей поход, сделались тщетны что Хан без ведома Султанского заключил с Запорожцами перемирие, и имеет с ними переговоры, и что теперь с Россиянами на Дону для вымена пленников договор имеет; за все сие угрожал ему Паша немилостию Султана. По чему Хан послал немедленно на Дон повеление, чтоб отозвать начальника Василья Борисовича Шереметьева и князя Андрея Григорьевича Ромадановского назад. Сии для вымену привезены были на Дон, а как и выкуп за них уже там был приготовлен; то конечно были б они перед приездом нарочного выкуплены и освобождены, есть ли бы Россияне не весьма много употребили времени в заключении при таком случае с Татарами перемирия или мира, и есть ли бы [13] Татарские поверенные, кои говорили, что ни малейшего на то повеления не имеют, не начали о добродушии Россиян сумневаться. Между тем договоры приездом куриера уничтожены, и оба пленника немедленно отвезены обратно в Крым.

А как Турки достоверное получили известие, что Российское войско для подания осажденным помощи в близости уже находится; то и поспешили со всею возможностию окончить в подкопах работу. Один из оных подорвали они под каменным валом на фланке, вне Дорошенкинского болверка, который от удара так потрясен был, что одна часть, оного обвалилась, и упала снаружи на осаждающих. Несколько рот, кои, как казалось, отряжены были к приступу, вышли устрашившись из своих ям, но один из их начальников погнал их в оные обратно; однако видя, что ничего произвести не можно, удержал их от приступа. Негодование, что не могли произвесть в действо своего намерения, оказывали они тем, что целый день производили сильную из больших орудий пальбу. [14]

Августа 13 числа Турки подорвали другой подкоп, проведенной под городским валом подле крепости. И как вал от оного обрушился; то немедленно подались они в 34 ротах к пролому. Осажденные будучи прежде сего уведомлены о сем Подкопе, сняли оттуда посты, и один только караул там оставили, у них было так же в готовности за ретраншементом 300 отборных козаков, которые со всею отчаянностию сделали вылазку, остановились, в проломе и приготовились принять неприятеля. Турки увидя как сие, так изнутри построенной ретраншемент, отступили обратно в свои ямы, не сделав ни малейшего к приступу покушения.

В тот же день 50 козаков пошли по западному берегу реки Тязмина, и ночью переправясь чрез оную, не в дальнем от Турецкого лагеря расстоянии отогнали 40 буйволов, с которыми после того чрез реку обратно переплыли. Так же и прежде ездили козаки часто ночною порою на ботах в верх по реке, и увозили с собою нарочитые добычи из [15] Турецкого лагеря, который ни окопан, ни рогатками укреплен не был, убивая всех на пути им попадающихся людей.

Августа 14 числа осажденные приметили, что много рот на апрошей выходили, что несколько лагерей у неприятеля снято, и что прочие по далее расставлены; из чего и заключили, что часть неприятельского войска уходит, для воспрепятствования Россиянам в переправе чрез реку Тязмин.

25 стреляли Турки жесточее обыкновенного со всех своих батерей как по городу, так и по крепости.

26 числа осажденные приметили, что в Турецком, лагере превеликое множества было велблюдов и прочей возовой скотины, и по тому думали, что или главной приступ учинен будет, или Турки со всем осаду города оставят. Пальба же с Турецких батерей не с такою уже производилась жестокостию, как прежде.

27 увидели в лагере много оседланных лошадей; однако не было еще известно, [16] какое намерение осаждающие имеют, поелику Турки в апрошах стоящие угрожали городу непрестанно главным приступом.

Августа 28 числа палили из больших орудий весьма мало, и Турки в апрошах находившиеся услыша, что осада города оставлена, едва в оных местах могли быть удержаны. А как осажденные видели, что офицеры, шпагами их туда прогоняли; то и ожидали, что еще учинен будет приступ. И хотя после вечерней и перед утреннею зарею Турки, по обыкновению своему, весьма редко из мелких орудий, а из больших и никогда пальбы не производили; однако чрез всю ту ночь кидали бомбы и стреляли из мелкого ружья. Все сие сделано в том намерении, чтоб осажденные не могли слышать звуку, когда отводили от них артиллерию. По утру около третьего часа зажгли Турки свой лагерь. Осажденные, увидя оное, послали для разведывания несколько рот, которые принесли известие, что все траншеи и апроши неприятелем оставлены. Они нашли в углу спящего Турка, которого товарищи разбудить забыли, [17] и он столь был прост, что ничего не мог сказать ни об отшествии, ни о намерениях своих одноземцов.

В продолжении сей осады убито козаков 800, стрельцов 180, прочих Россиян 48 человек, и великое множество ранено. Турок, по известию осажденных, убито около 6000; но Гордон, судя по могилам, не думает, чтоб число убитых простиралось свыше двух тысяч.

Все доселе сказанное почерпнул Гордон из донесения Генерала Майора Трауернихта и Полковника фон Вростена. Козаки не весьма одобряли Россиян, и говорили, что они все вообще ни какой храбрости не оказывали, и едва смели стоять на валу, не только чтоб сделать вылазку, или употребить какой либо способ к учинению вреда неприятелю, или препятствовать ему в пути, пока они, (козаки) уговаривая их, и подавая им собою пример, не возбуждали в них мужества и не приходили к ним в доверенность. [18]

Крепость не весьма была снабдена артиллериею. В ней находилось 45 пушек разных родов; 4 из оных были весьма длинны и литы в Немецкой земле. Они принадлежали, как из герба и надписи можно было видеть, некоему Магдебургскому и Талберстадскому Епископу, происходящему из Бранденбургского дома; при завоевании же Бара Хмельницким взяты и сюда привезены. Еще находилось там 10 других больших пушек, прочие же были или короткие для картечи, или мелкие полевые орудия; сверх того 5 мортир, из коих 3 железные. Бомб было весьма мало, и не больше 800 ручных гранат. А после осады осталось только 28 бомб и 23 бочки пороху. Много пороху отдано было Черкасам, у которых обыкновенно мало его бывает.

Крепость длиною простирается на 88 сажен, шириною к полю на 65, к городу же только на 17; окружность оной с бастионами, фланками и валом даже до реки содержит в себе 375 сажен; окружность города с каменною стеною и [19] палисадами 982, а от крепости до старых укреплений 216 сажен.

Известия о числе Турецкого войска и о главнейших оного начальниках были различны.

По сказке одного пленного Турка, именем Сулимана Ахмета, было под начальством у Ибрагима Ситин Паши 13 других Пашей, а именно: Ахмет Паша Египетский, Али Паша Софийский, Аиет Мустафа Паша, Деилет Юлуп Паша, Мурас Паша, Сувит Паша Константинопольский, Ахмет Паша Корбекитский, Кур Паша, Мустафа Паша, Цурум Паша, Базиа Паша, Взеним Паша Анатольский и Емолох Паша. Конница состояла из 40000, Янычар и прочей пехоты было 20000, Валахов и Молдаван 12000, Татар 19000.

По уведомлению другого было только 8 Пашей, а именно: Ибрагим Ситин Паша Египетской, или, как он обыкновенно называется, Мисирский, . . . . . . . . . Музум Тормамет, Мерзерлин, Коромамет, [20] Тефлеклас, или главный Казначей, и Фешмак Генишаагерас, предводитель Янычаров.

По третьему известию, которое, по мнению Гордона, наиболее с истинною сходно, имел Ибрагим Ситин Паша у Чигирина под своим начальством Пашей Боснийского и Силистрийского, около 15000 Янычар и другой пехоты, 30000 Турок и Валахов, и около 20000 Татар. У них было не более 28 пушек, из коих 8 заряжали ядрами от 30 до 36 фунтов, прочие же были мелкие полевые орудия. Недостаток в военных снарядах и повеление, в силу коего надлежало им с Россиянами сразиться, были причинами, понудившими их снять осаду Чигирина.

В прочем отступили они с великим поспешением, оставили много припасов и аммуниции, и кидали по дороге ядра, гранаты и тому подобные вещи. Козаки напавши на них нечаянно, побили из них несколько сот и принудили оставить много телег, буйволов и других вещей, кои однако небольшой цены были. [21]

1 числа Сентября, в которое у Руских новый год начинался, поехал Гордон с некоторыми офицерами за реку, поздравить по обыкновению боярина. Войско же тогда переправлялось.

2 числа прибыл из Киева Подполковник Гейнрих Циммерман с 22 байдарами, для переправы войска назначенными. Каждое из сих судов могло в себе вмещать по 200 человек, и они разделены были по полкам.

3 Гордон выехал на поле, и увидел двух из гробов вынутых Турок, и головы за 8 дней перед сим Турками убитых Россиян.

4 числа прибыл сын бояринов с товарищи, и Гордон обедал с ними у Полковника Россеворма.

5 выступило войско в поход, как обыкновенно вагенбургом, и прошедши две Немецкие мили, расположилось станом вдоль по Тязмину, на супротив Чигорина. [22]

Сент. 6 поехал боярин с главнейшими военными особами в город, а оттуда в крепость, и по том осматривал неприятельские батереи и апроши. По полудни отряжен был в черной лес, для разведывания о неприятеле, корпус из 3000 человек состоящий, и он возвратясь чрез два дня, привел с собою одного полоненого Булгарина, который говорил, что Турки и день и ночь поход свой продолжали, пока не миновали Ингула и Ингульца, и что Татара даже до Буга их провожали, и по том обратились в свою землю.

Боярин осмотря с Гетманом и с знатнейшими офицерами город и крепость, приказал сносить на одно место 15000 бревен, так чтоб каждое бревно несли три рейтара. Пехотным полкам было приказано закидывать Турецкие апроши и сравнивать холмы, на которых стояли неприятельские батереи. Оконча все сие, пошло войско обратно к Днепру и в ту же ночь 9 Сентября чрез оной переправились. [23]

Сен. 10 числа пошла пехота к реке Суле.

11 отряжен был один полк, для привезения байдар в Чигиринскую Дуброву, чтоб оные там перезимовали. Конные полки переправились чрез реку Сулу, и весьма близко от оной станом расположились.

12 проходило войско (боярина Князя Ромадановского) мимо стана Князя Василья Васильевича Голицына, и бояра, которые в рассуждении первенства были в ссоре, друг с другом не свиделись. Однако Гетман был у Князя Голицына, и Иван Васильевич Бутурлин приходил из стану, и имел с Князем Ромадановским разговору. А хотя Гордон и многие другие офицеры ходили на поклон к Князю Голицыну; однако не смели того сказать боярину. Прошед нарочитое расстояние, стали они лагерем на супротив Лукомли, на том самом месте, где 18 числа в прошедшем месяце стояли.

Гордон получил известие, что ему, по его желанию, дано будет позволение ехать из России. [24]

Сент. 14 пошли они далее, и стали лагерем несколько выше Лубен. Боярин проведав, что Гордон будет уволен, позвал его к себе и говорил, что он всячески будет тому противиться.

15 числа пошли они далее, поворотили в правую сторону, и стали лагерем на том самом месте, где и в прошедшем году 4 Сентября стояли. Здесь получены были из Москвы письма, что в Польше свирепствует моровая язва, и что никому не позволяется приезжать оттуда в Россию.

16 продолжали они поход свой далее, проходили мимо прежнего своего стана при Бухове, и стали лагерем по ту сторону Аллеполоты в 2 верстах от оной.

17 стояли они в 2 верстах от Берестовки.

18 числа был отдых; по тому что многие лошади от дальнего пути весьма утомились. [25]

19 проходили чрез Берестовку, чрез два прежние свои стана, и две непременные квартиры, и стали лагерем в 25 верстах от Берестовки, на том месте, где прошедшего году войско было распущено.

20 дожидались некоторых полков за усталостию назади оставшихся.

21 пошли они далее, и расположились лагерем при Верхосуле.

22 перешли 15 верст, а тяжелая артиллерия и аммуниция отправлены были в Сумы, куда и боярин с своим сыном поехал, и оба приглашены там были 23 числа некоторым полковником к обеденному столу. Гордон с достальными пошел к реке Алешиньке.

24 Гордон, по прошению о нем его драгун, отпущен и пошел к Агафоновке, лежащей на реке Семе, которая от Кильска до помянутого места с южной, а от оного с западной стороны к Путивлю [26] протекает, а Путивль лежит от Агафоновки в 40, от Сурсы и Кильска в 20, от Сум в 30 верстах. Гордон с великим трудом мог в том месте чрез реку переправиться.

26 продолжал он путь весьма приятною страною к Кильску, переправился чрез речку Киль, и на другом берегу оной обедал. Кильск лежит от Кирска во 120, от Сурсы в 40, от Севска в 60, от Путивля также в 60, и от Глухова в 40 верстах. В 10 верстах от Кильска остановился он на ночлег.

27 пошел он далее и ночевал в Кулинском лесу (30 верст).

28 вступил он в поход весьма рано, и к 10 часу прибыл в Серск.

30 проехал чрез оный некоторый стольник с известием, чтоб войско было распущено.

1 Октября проехал чрез оный Василий Михайлович Тяпкин, отправленный [27] для осмотрения Киева и Чигирина, и для уведомления Царя о состоянии обоих городов.

2 числа прибыл в Севск Генерал Венедикт Андреевиче Змеев, и того же дня оттуда отправился.

9 приехал туда Князь Василий Васильевич Голицын и пробыл там 2 дня.

11 провожал его Гордон с прочими офицерами за Севской мост.

15 пришло из Киева и Чигирина, известие, что Турки оставили свою тяжелую артиллерию и военные снаряды в Тегине, (Бендеры) и что получили повеление приготовить к весне многочисленное войско.

23 привезены из Смоленска в Севск разные оружия, как то Кирасы, Карабины и пистолеты с ольстерами; всех оных было числом 4000.

25 пришло в Киев к Подполковнику Борису Корсакову повеление, чтоб он [28] множил гарнизон Чигиринской своим полком, почти из 1000 человек состоявшим.

28 отосланы для стрельцов, кои должны были перезимовать в Чигирине, нагольные тулупы.

29 пришло из Москвы известие, что для прикрытия Чигирина шло несколько сот Калмыков; и что они приближились было к Белгороду, но весьма холодно приняты были Князем Петром Ивановичем Хованским, который ни какого в рассуждении их не имел повеления. На возвратном пути отогнали они у Тамбова несколько тысяч скота, и увели оной с собою.

6 Ноября пришли из Киева три стрелецкие полка с своими Полковниками Степаном Ивановичем Яновым, Ларионом Авраамовичем Лопухиным, и Никифором Ивановичем Колобовым, и оставя свою артиллерию и военные снаряды в Севске, пошли оттуда в Москву. [29]

11 приехал из Москвы стольник Александр Федорович Карандеев, и привез боярину Князю Ромадановскому и Гетману повеление, чтоб они съехавшись в Рыльск, советовались там о походе, которой на другое лето предприять надлежало; после чего боярин отправился бы в Москву, и о всех своих советованиях и предприятиях Царя уведомил.

Около сего времени носился слух, что Гоголл и Дмитряшка к Королю Польскому были призываны.

17 прибыл Генерал-Майор Трауернихт с тремя бывшими в Чигирине стрелецкими полками в Севск, и по двудневном отдыхе пошел оттуда к Москве.

19 поехал Гордон в Рыльск, куда на другой день боярин (Князь Ромадановской) и Гетман прибыли.

21 был у них совет, в котором положено всеми силами Чигирин охранять и защищать; умножить тамошний гарнизон [30] 6000 Россиян, и таким же числом козаков, а из оных или всех, или с кольца будет потребно, расположить перед Чигирином лагерем, и притом их поощрять, чтоб они сколько можно старались сохранять сие место. А естьли Турки и Киев осаждать станут; то б и тогда сим войском для защищения города и страны в том месте остаться.

Козацкий Гетман видя, какой опасности его земля будет подвержена, весьма желал ехать в Москву, и там распорядить все, что до произведения в действо принятых в Рыльске намерений ни касалось. Однако всячески старались его от того отвратить, и обнадеживали как самого его, так и всех козаков великою царскою милостию, говоря, что Царь намерен вступить с Польшею в новые договоры, при чем конечно и козаков не забудет.

Тогда носился слух, что Султан приказал верховному Визирю отрубить голову, и что в весьма сильных выражениях писал [31] Татарскому Хану письмо, в коем его укорял, что он при осаде Чигирана не исполнял своей должности и при том не сдержал своего обещания, обязавшись по первому зимнему пути ворваться с многочисленным войском в Украйну. Но все сие почитали за вымышленное, или по крайней мере за увеличенное и за одну только выдумку, для удержания Гетмана от поездки в Москву; куда он весьма желал ехать.

Гордон возвратясь из Чигиринского похода в Севск получил из Москвы известие, что его Царское Величество, по поданной ему от Кавалера Жона Гебтона, от имени Аглинского Короля об увольнении его Гордона, грамоте, высочайше определил его отпустить, как скоро он из похода возвратится и подаст о сем, по обыкновению, челобитную. И для того Гордон написал к боярину Князю Василью Васильевичу Голицыну письмо, в коем его просил, чтоб он ему исходатайствовал у Царя позволение приехать в Москву, и получивши оное 17 [32] Декабря приготовился к пути, и 24 числа того же месяца в провожании Подполковника Ландельса, трех прапорщиков, двух старших своих сынов и их дядьки Готлиба фон Берге из Севска отправился.

Сего 24 числа ночевал он в деревне называемой Красное Поле, в 20 верстах от Севска, в которой его полк стоял также на постоях.

25 числа, в Рождество Христово, поехал к Радагосте, одной старой деревне и главному месту уезда того же имени, лежащей при реке Неруче в 20 верстах от Красного Поля.

26 ночевал в 20 верстах от оной в Добржике.

27 в Воскресенье прибыл в Глембочку, лежащую в 30 верстах от его ночлега, и проехав 15 верст, остановился в Каскадановой на ночлег.

28 проехал до полудни 3 верст по ту сторону Карачова; и ночевал в Казагове, за 40 вер. от Каскадановой. [33]

29 ночевал в Волхове.

30 обедал он в 12 верстах от Белова, и проехав в тот день 60 верст, остановился в одной деревне подле, монастыря на ночлег.

31 переправился вторично чрез Оку при Кипече, и проехав в тот день всего 30 верст, ночевал в 5 верстах за рекою.

1678 год.

1 Генваря переправился он еще раз чрез Оку, и на другом берегу оной обедал. По полудни встретился ему на пути Подполковник Иваницкий, который ехал из Москвы и привез известие, что Царь приказывает ему возвратиться с своим полком в Чигирин. Гордон переехав 45 верст остановился в лесу на ночлег.

2 прибыл к полудню в большую деревню Недельную, и по ту сторону реки Протвы также в лесу переночевал. (50 верст) [34]

3 прибыл к полудню к Новый Спас, и проехав в тот день около 60 верст, остановился на ночлег при реке Диошунке в 25 верстах от Москвы, а 4 числа вступил еще до рассвету в слободу.

5 числа ходил он в город на поклон к знатнейшим боярам и советникам, которые его знали. Большая часть из них говорили, что его Царское Величество, будучи уведомлен о его хороших поступках как в сем последнем походе, так и в прежних, определил с своими советниками послать его в Чигирин. Гордон на сие говорил, что он, надеясь по Царскому слову быть уволенным, весьма в том ожидании обманулся, в котором в Москву приехал; однако видя, что Его Царское Величество благоволил его назначить в толь опасное и важное место, поступил бы он против своей собственной чести и воли Царской, естьли б от того отрекся; но при том он надеется, что Его Царское Величество всемилостивейше, определит ему по смерть жалованье, приведет его сим самым в состояние продолжать [35] долее свою службу, и по том наградит соразмерно его усердию и заслугам.

Гордон просил неоднократно, чтоб ему, как и в прошедшую войну с Польшею, полное жалованье производилось, и утверждал оное Царским обещанием, собственными недостатками и примером других Государей, которые своим войскам в одну войну с Турками двойное жалованье давали; однако на все свои представления не получил он ни какого ответа. А когда в шестой день по своем приезде в Москву представлен он был к Государю и допущен к руке, то ему сказано, чтоб он только служил верно, и был обнадежен Царскою милостию. Когда же в некоторых указах именовали его Полковником и Инженером; то он просил, чтоб ему последнего достоинства не приписывали; поелику он Инженерных наук не знает, и что сие не больше может принести чести Полковнику, хотя помянутые знания всегда от знатных людей, а более от военных требуются. Однако ему на то сказало, чтоб он в сем оказывал токмо свою опытность и [36] усердие, и при том обещано, что впредь на него таких дел возлагать уже не будут. Не взирая на все свои усильные прозьбы и представления, Гордон ничего иного получить не мог, кроме обещанной ему хорошей награды.

23 был Гордон перед самым отъездом у Царя и допущен к руке. Он говорил с Его Царским Величеством, и подал ему о произвождении ему полного жалованья челобитную, на которую ему сказано, что после прислано к нему будет о том повеление.

28 по многим наконец прозьбам приказал ему Царь выдать не в щот жалованья сто рублей, которые и должен он был получить из Провиантской канцелярии.

29 дал ему Царь сверх его Драгунского полка еще Стрелецкой, состоящий из 1000 человек и набранный в Украинских городах. В тот день уезжал из Москвы боярин Князь Григорий Григорьевич Ромадановский; Гордон ходил к нему для [37] засвидетельствования своего почтения, а на другой день прислан к нему в Семеновское указ, чтоб он в путь отправился. Боярин весьма его просил поспешить, сколько можно, в Чигирин.

Гордон получа годовое жалованье, как для себя, так и для своих Офицеров, частию в Москве наличными деньгами, частию указом на принятие остальной суммы в Севске; да в Москве на полгода соболей, так же барабаны и прочие нужные для своего драгуского полка вещи, откланялся боярам и Тайным Советникам, а в слободе простился наконец со своими приятелями.

1 Февраля по утру рано поехал Гордон из Москвы, и в Пахрах, в 35 верстах от столицы, остановился на ночлег.

2 переехал 60 верст, прибыл к обеду в Новой Спас, и ночевал в Вотчинной слободе.

3 прибыл к полудню в Сагуриеву, и остановился в Калуге на ночлег (55 верст) [38]

4 приехал к полудню в небольшой погост, и переночевал в Ливнах. (40 верст)

5 приехал к полудню в некую деревушку, и переночевал в Долче у одного священника.

6 прибыл к обеду в Болгов, и остановился в одной небольшой деревне на ночлег. (35 в.) Всей же езды от Ливней до сего места 55 верст.

7 приехал к обеду в Добржик, и на другой день проехав 105 верст прибыл в Севск.

10 послал Гордон своих Офицеров чтоб собрали его полк, который 16 числа в Севск прибыл.

17 Городничий, Дьяк, все Полковники и знатнейшие Офицеры приглашены были Гордоном к обеденному столу.

18 писал он письмо к Окольничему Ивану Ивановичу Ржевскому, которой с [39] одним Стрелецким полком прибыл туда из Киева, по том должен был итти к Чигирину, и там принять главное начальство. Гордон его уведомляв, что он находится во всякой готовности, и на другой же день отправится в Путивль.

В тот же день пришли в Севск два Стрелецкие полка, которым так же указано было итти в Чигирин. В одном, из оных было около 500, а в другом около 450 человек.

19 вступил Гордонов полк с Подполковником в поход весьма рано. Одному же Майору и некоторым Офицерам и драгунам приказал Гордон остаться для принятия военного снаряду для полка, и разного другого запасу для Чигиринского гарнизона. Но как Городничий, не отписав о том прежде в Москву, столько аммуниций выдать не хотел, сколько Гордон для своего полка требовал; то чрез три дня после Гордонова отъезда пришло повеление, чтоб ему все выдать, чего б он ни потребовал. Около полудни пришел [40] в Севск третий Стрелецкий полк, состоявший почти из 600 человек. В вечеру был Гордон провожаем своими приятелями на Севска, и переночевал с своим полком на поле при Познечевском.

20 приказал Гордон Подполковнику итти с полком к Путивлю; сам же поехал к Гетману, и переночевал в Глухове.

21 прибил к полудню в Королевец, и в прекрасной деревне Алтеновке, в 2 верстах от оного, остановился на ночлег.

22 рано по утру приехал он в Батурин, и в тот же день имел с Гетманом два сношения, в которых обстоятельно о укреплении и защищении Чигирина говорено было.

23 продолжали они прежние свои советования, и положили пред старою крепостию сделать большое внешнее укрепление, а перед Крымскими воротами полулунок. [41]

24 поехал Гордон далее, и остановился в Конотопе на ночлег. Сей город известен по великому поражению Россиян, когда на их конницу в 1658 году учинено было при оном нападение. Россияне осаждали тогда сей город многочисленным войском, и привели оной в великое утеснение своими апрошами, подкопами, метанием бомб и непрестанною пушечною пальбою. Козаки, которые тогда против Царя, взбунтовали и под начальством некоего Виковского находились, призвали тогда Татарского Хана к себе на помощь, и соединясь с ним, пошли к освобождению города. Они выслали сперва небольшой отряд для озобочения осаждающих. Князь Семен Пожарской, человек чрезвычайно горячего сложения, пошел на них с прочими офицерами и с самою отборною конницею, и преследовал Татар за одно болото. Но Хан, стоявший с своим войско в долине, будучи в оной ни кем не применен, бросился с тремя большими корпусами, как буря некая, на Россиян, и как он далеко превзошел их скоростию; то окружил и разбил их так, [42] что не многие могли спастися бегством. Несколько Полковников с своими полками порублены; в том числе и Полковник Жон Стовн, человек весьма храброй, много Российских дворян с своим Генералом Пожарским, и других. начальников. В ту самую ночь Россияне, оставя в великом беспорядке свои траншеи, отступили от города, и лишь только к рассвету так расположиться успели, как обыкновенно их войско при наступающей опасности в поход сбирается; то Татара, купно с козаками и Поляками, коими Виховской предводительствовал, на них напасть приготовились. Но Россияне шли обнесясь телегами и пушками, так что Татара ни где ворваться к ним не могли. Между тем Татара делали с ними непрестанные сшибки, и Россияне не без великой опасности отступили к реке Сейму близ Путивля, куда они по двудневном походе прибыли.

* * *

25 отправился Гордон из сего города, прибыл к полудню в небольшой городок; [43] Козацкую Дубровну, и в вечеру приехал в Путивль.

27 пришло к нему от Царя повеление, в следствие коего получил он 2 мортиры, из коих в одну клали 120-ти, а в другую 80 фунтовые бомбы, так же 400 бомб, из коих 17 только начинены были. Для перевозу оных прислано к нему 48 лошадей.

28 получил Гордон от Царя письмо, в которою ему было повелено ожидать в Севске, естьли оттуда не уехал, трех стрелецких полков, которые из Москвы отряжены были в Чигирин; а естьли же отправился, то б остановился на том месте, где он сие повеление получит. На сие Гордон следующего дня ответствовал, что полков будет ожидать в Путивле, и в тоже время послал одного из своих служителей в Севск, для привезения к нему разных вещей, которые позабыл взять оттуда

1 Марта пришел Гордонов полк по весьма, трудном походе; по причине [44] тяжелого обозу и худой дороги, чрез Крупец в Путивль.

2 переправил он свой полк при одной медянице чрез реку Сейм, и в сей день как и в следующий проходил он с великим трудом и утомлением чрез низкие места, лежащие на другой стороне реки, которые выступившею из реки водою были поняты. Лошади шли по брюхо в воде; некоторые из них пали, и много припасу помокло.

4 пришли и прочие полки, так же и Майор посланный за военным снарядом и припасами. Он привез с собою 2 пушки, 200 пуд фитилей, 200 пуд пороху и столько же свинцу, 30 больших бочек с збитнем, уксусом и коровьим маслом, да еще 2000 почти пуд пороху, назначенного в Чигиринской магазин. А всего 12000 пуд всякого снаряду и припасу для драгун, из коих у каждого была наполненная оным телега, так что каждому на год того довольно было. Для провозу сего снаряда и припасов Гордон имел всего 170 лошадей. [45]

5 присланы к Гордону 27 свежих лошадей, и он немедленно приказал снаряды на паромах и ботах переправить чрез реку.

6 требовал он больше лошадей; но ни одной от воеводы получить не мог; ибо сей представлял, что на то ни какого приказания не имеет, и что без особливого из Москвы повеления даже и переменить ему оных не может; о чем Российские Полковники весьма много с воеводою спорили.

7 переправился сам Гордон чрез реку, и на другой, день делал своему полку смотр, при чем оказалось, что в нем было 869 человек, из коих 206 не весьма еще хорошо верховой езде, были научены, да 86 находились в отлучке.

9 пришли два Священника и жаловались, на учиненные за 4 дня перед сим драгунами бесчинства. Гордон приказал разобрать обстоятельно сие дело, и сыскав виноватых, наказал их со всею строгостию. [46]

10 переправились чрез реку так же и Российские Полковники, и по причине многих затруднений требовали, чтоб Гордон на Путивльского Городничего письменно принес жалобу. Но Гордон говорил, что не имеет он ни какой другой причины на него жаловаться, кроте той, что он не переменил ему лошадей. А поелику Городничий предполагал ему причиною Царское повеление; то он не знает, достаточна ли сия причина, чтоб на него жаловаться. Но чтоб сколько возможно не произвести в них на то какого неудовольствия; то говорил, что он в известиях Царя о том уведомит.

11 получил Гордон повеление выступить с полком в поход. По том поехал он для посещения некоторых полковников в Российской лагерь, стоявший от него в 5 верстах, и у них отобедал. Отправя там по почте свои к Царю известия, продолжали они по полудни свой поход далее, и расположились станом на некоем возвышении за старым лагерем или ретраншементом, где нашли довольное количество дров и воды. [47]

12 шел каждой полк особо в своем вагенбурге, и Гордон составлял с своим полком передовую часть. Он получил от Гетмана письмо, в котором ему объявлено было, что они в Смелой получат новые подводы; Гетман послал к нему также и служителя, который бы мог им показать дорогу, и стараться о лошадях и о других надобностях. Они пришли к некоей болотной речке, и как за ночь пред сим были уже о сем уведомлены, а при том знали, что в сей стране лесу достать не можно; то Гордон приказал каждому драгуну везти на своей телеге по одной связке оного. Из сего дерева построил он в скором времени три моста, и переправил малое свое войско без всякого препятствия и вреда чрез сию речку. Здесь стояли они в первой раз в круглом вагенбурге. На одной половине, по правую сторону стал Гордон с драгунами, а на другой прочие три полка; и сей порядок был наблюдаем во все время похода. Авангардия же всегда через день была сменяема. [48]

13 по утру рано вступили они в поход, и послали в город Смелую несколько людей в перед, для приготовление квартир. К обеду прибыли они к одному месту, в нескольких верстах от сего города отстоящему, куда прибыл к ним сотник с своими людьми, и говорил, что по причине болотной земли в городе войти не можно. С начала не хотели было им поверить; но армейские квартирмейстеры, будучи за тем же самым посыланы, с сею же вестию назад возвратились.

(Здесь недостает описания происшествий с 14 Марта по 28 число Апреля, которые, как ясно видеть можно, содержали в себе продолжение их похода до Чигирина, описание сего города, и первые в нем Гордоновы распоряжения.)

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info