СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

НОВОЕ ИЗДАНИЕ «МОСКОВСКОЙ ХРОНИКИ» К. БУССОВА ¹

Изданием немецких текстов «Московской хроники» К. Буссова и переводом Дрезденского списка этой «Хроники» на русский язык обогащается источниковедческая база истории Крестьянской войны и иностранной интервенции в России начала XVII в.

Этот сложный труд выполнен Отделом рукописной и редкой книги Библиотеки АН СССР.

«Московская хроника» К. Буссова издана по списку Дрезденской рукописи, хранящемуся в Библиотеке АН СССР, с указанием разночтений, имеющихся в других списках, оказавшихся в распоряжении научных сотрудников (Панинский список — Библиотека им. В. И. Ленина, микрофильм Вольфенбюттельского II списка и Академический список — БАН СССР), по которому в 1851 г. «Хроника» была издана Археографической комиссией в первом томе «Сказаний иностранных писателей о России». Жаль, что копии Вольфенбюттельского I списка, а также Румянцевская рукопись (копия этого же списка, снятая в начале XIX в. для Н. П. Румянцева) оказались в распоряжении публикаторов уже после окончания работ по подготовке издания.

Однако издателям был известен перевод одной из копий рукописи этого же вида «Хроники» (Вольфенбюттельской I и Румянцевской рукописи), сделанный впервые еще в 30-х гг. XIX в. Н. Устряловым в его «Сказаниях современников о Дмитрии Самозванце», но они им не воспользовались.

Это безусловно создает трудности для исследования возникновения различных редакций «Московской хроники», этого любопытнейшего документа по русской истории ². К сожалению, в новом издании пе отмечены разночтения в переводных списках и, в частности, разночтения в Устряловском тексте, что могло бы способствовать пониманию не только источниковедческой ценности устряловского перевода «Хроники» К. Буссова, но и ценности «Хроники» вообще.

Это можно иллюстрировать на таком примере, А. А. Новосельский считал, что К. Буссов «неверно представляет ход татарской войны» в 1609 г. ³ на том основании, что в передаче Устрялова оказывалось, будто «татары нападали па Россию... и в три или четыре педели увезли множество пленных».

В немецком тексте и в переводе Дрезденской рукописи, сообщение о татарских вторжениях у Буссова дается совсем в ином виде ⁴. Отсюда мы можем судить по [221] другому и об источниковедческой ценности данного сообщения «Хроники» Буссова.

Текст Дрезденской рукописи издан полностью без каких-либо отступлений с сохранением всех его дефектов, абзацев, орфографии и записей па полях, которые, видимо, были сделаны уже после возникновения самой рукописи.

В рецензируемом издании вслед за текстом «Хроники» опубликованы письма К. Буссова к герцогу Брауншвейгскому и его тайному советнику Иогану Пепарило, имеющие весьма существенное значение но только для изучения литературной истории «Хроники», ее редакции, но и для источниковедческого анализа.

«Московской хронике» К. Буссова предпослано специальное источниковедческое исследование И. И. Смирнова. Автор вносит много весьма любопытного и ценного относительно биографии К. Буссова, литературной истории самого произведения немецкого хрониста и участия М. Бора в создании «Хроники».

Текст и перевод сопровождены историческими комментариями. составленными А. И. Копаневым и М. В. Кукушкиной. В своей работе они использовали комментарий Н. Устрялова к «Московской хронике», но в основном базируются на исследованиях историков.

К изданию приложены именной и географический указатели.

Словом, настоящее издание «Московской Хроники» К. Буссова вполне соответствует современному уровню советской археографии и, безусловно, отличается своим совершенством от публикации Н. Устрялова. Рецензируемое издание «Хроники» помогает окончательно выяснить вопрос об авторстве «Хроники» К. Буссова, составившего ее при участии своего зятя Мартина Бера.

Однако происхождение данной редакции «Хроники» исследовано недостаточно.

Изучая различные редакции «Хроники», И. И. Смирнов пришел к выводу, что первоначальная редакция «Хроники» более всего сохранилась в Дрезденской рукописи, весьма близкой к протографу, по дошедшему до пас. Что же касается Устряловской и Румянцевской рукописей, то они являются редакционной переработкой первоначального текста, в результате которой все автобиографические места, касавшиеся К. Буссова (сохранившиеся в Дрезденской рукописи), в названных рукописях оказались утраченными ⁵.

Сделано было это, по предположению . И. И. Смирнова, Мартином Бером с целью уничтожить в тексте все признаки авторства К. Буссова. Из тех же побуждений авторизовать буссовскую редакцию изменялось и название «Хроники», из которого выбрасывалось имя К. Буссова как автора произведения. В тех же целях М. Бер прилагал к тексту свои псалмы, составленные в Калуге. Что же касается Дрезденской рукописи, то редактируя ее, К. Буссов усиливал вставки собственных автобиографических моментов.

Новая, уже четвертая по расчету И. И. Смирнова, редакция, представленная Академическим списком, по которому «Хроника» издана на немецком языке в 1851 г., была создана Буссовым в 1617 г., и, по признанию самого же И. И. Смирнова, «как бы возвращается к редакции Устряловского списка» (см. стр. 50), но с добавлением новых хронологических данных до 1617 г., отсутствующих в Устряловском списке, где события доводятся до 1611-1612 гг. В то же время эта редакция воспроизводит версии Дрезденского списка. По мнению И. И. Смирнова, это была «вторая антибуссовская ревизия».

Согласиться с гипотезой И. И. Смирнова относительно литературной истории «Московской хроники» при отсутствии в изданной книге текстов Вольфенбюттельской I рукописи и Румянцевского списка не представляется возможным. Еще А. Я. Грот считал, что окончательное решение вопроса относительно редакции «Московской хроники» возможно лишь в результате сравнения всех ее текстов.

Нельзя привести и убедительных доводов, подтверждающих, что «антибуссовская ревизия» М. Бера, предпринятая с целью лишить авторства самого творца этого произведения, вдруг с 1617 г. принимается самим автором, который к тому же проводит еще новую, вторую «антибуссовскую ревизию» текста. Не приводится также объяснений, почему М. Бер желает авторизовать чужой труд.

Создается такое впечатление, будто К. Буссов, этот авантюрист-кондотьер, готовый продавать свою шпагу кому угодно, вдруг оказывается таким бескорыстным служителем науки и любителем исторических повествований, что отказывается от своего авторства и материальных благ, связанных с изданием его книги, и допускает сокращение всех автобиографических мест, которые могут явиться убедительным доводом в пользу достоверности «Хроники».

Нам кажется более соответствующим действительности предположение, что Вальфенбюттельская I и Румянцевская рукописи являются списками наиболее ранней редакции, созданной К. Буссовым при участии М. Бера, что нашло свое отражение в хронологии этих рукописей.

Затем эта редакция подверглась в 1613 г. дальнейшей обработке К. Буссовым, тоже [222] при участии М. Бера, в связи с обращением к Брауншвейгскому герцогу 23 ноября 1613 г. с просьбой напечатать в Вольфенбюттельской книгопечатне книгу, которая передавалась герцогу в дар.

В своем письме герцогу Буссов старательно подчеркивал достоверность своей «Хроники», утверждая, что был свидетелем и участником передаваемых им событий в то время, как другие лица, писавшие о междоусобных войнах в России, в Европе, не были хорошо осведомлены ⁶.

В связи с обращением к герцогу в 1613 г. и были внесены в предшествующую редакцию автобиографические «буссовские места», а прежний текст был подвергнут редакционной и литературной обработке. Так появилась Дрезденская редакция 1613 г.

Письмо Буссова герцогу не оставляет никаких сомнений в том, что Дрезденская редакция составлена была в 1013 г. в связи с желанием автора издать со при содействии герцога. Несомненно и то, что в ее редактировании участвовали Буссов и Бор. Никакой «антибуссовской ревизии» Бер предпринимать не мог в то время, когда сам Буссов, обращаясь к герцогу, упоминал «достойного человека», в сотрудничество с которым он смог «составить прилагаемую книгу».

Изданные в приложении к «Московской хронике» письма К. Буссова как к герцогу, так и к его тайному советнику Пепарино делают попятными и пронемецкие тенденции книги Буссова.

Те же выводы, будто автобиографические буссовскио места в Дрезденской рукописи представляют собой позднейшие вставки, виссонные в раннюю редакцию наряду с переделкой текста, порождаются в результате сопоставления Дрезденского списка с Академическим списком (составленным в 1617 г. на основе редакционной переработки ранней редакции «Хроники») и с Устряловским списком.

Каковы бы по были различные мнения по поводу происхождения редакций «Московской хроники», несомненно, что «Хроника» Буссова, тем более в Дрезденской редакции, наиболее полной и лучше отредактированной со составителями К. Буссовым и М. Бером, выступает целостным и весьма важным источником.

Описанию событий времен Федора Ивановича и Б. Ф. Годунова Буссов придавал большое значение, видя в них «первоначальную причину этих intestini belli» (междоусобной войны) в России. Создавая свои записки об этом времени еще в России, К. Буссов использовал сведения не только «от московитов, так и от немцев»(из его письма к герцогу), ее и русскую публицистику времен, Б. Годунова и В. Шуйского о выборах Годунова, вероятно первоначальную редакцию «Сказаний» А. Палицына, повести и грамоты правительства В. Шуйского. В двойственности оценки Годунова (Годунов — мудрый правитель, Годунов — злодей) сказалось несомненное влияние русской стороны. Свои личные положительные впечатления о Б. Ф. Годунове К. Буссов подправлял тенденциозными сообщениями русских противников Годунова и сам не мог в них разобраться ⁷.

В заключительных абзацах глав «Хроники» о Годунове часто цитируются латинские изречения, вставляющиеся, должно быть, М. Бером, вводившем резкие, не всегда справедливые суждения, неблагодарные со стороны немца, облагодетельствованного Годуновым ⁸.

Центральной фигурой «Хроники» Буссова был, несомненно Лжедмитрий I, которого он идеализировал. Однако многие известия Буссова о нем заслуживают внимания, тем более, что в русских источниках они совершенно отсутствуют ввиду их тенденциозной односторонности. Идеализация Лжедмитрия сказалась в сообщениях Буссова относительно восстания Болотникова; отсюда его субъективное отношение к самому Болотникову.

По нужно тратить большого труда, чтобы заметить, что в «междоусобных войнах» (по словам самого же Буссова) в России немецкий хронист, так же как и М. Бер, были враждебны Б. Шуйскому и мало писали о стане царя Василия. Симпатии К. Буссова и М. Бора были на стороне Лжедмитрия II до тех пор, пока последний по оказался в Калуге и начал менять отношение к своим немецким попутчикам и полякам, переходившим в войско Сигизмунда III в связи с началом и активизацией открытой польской интервенции.

В отношении К. Буссова к В. Шуйскому и Лжедмитрию проявляется не только настроение авантюриста-кондотьера, но и социально-политические склонности немецкого хрониста.

В «Хронике» имеются интересные материалы, содержание которых раскрывается лишь при сопоставлении с другими источниками, относительно пробуждавшегося в Калуге в конце 1610 г. национально-освободительного движения демократических народных элементов, под воздействием [223] которых Лжедмитрий II и начал менять свое отношение к немцам и полякам.

Но о национально-освободительном движении русского народа в «Московской хронике» К. Буссова мы не найдем ничего интересного. Борьба русского народа против интервентов не привлекала его внимания. К. Буссов и М. Бер пренебрежительно и неблагодарно относились к русскому народу, считая его неспособным на самостоятельное общественное и политическое движение в защиту своих интересов. Поэтому-то они и считали поляков и шведов движущей силой «междоусобных войн» в России; первых — начавших гражданскую войну в России путем выдвижения самозванцев, а вторых — наносивших удары по польским шляхтичам по призыву В. Шуйского.

В «Хронике» немало противоречивых суждений и утверждений, свидетельствующих о разноречивости тех источников, которыми пользовались К. Буссов и М. Бер, все они требуют проверки. При правильном изложении тенденций хода событий в «Хронике» много неточного, не вполне достоверного.

Комментарии А. И. Копанева и М. В. Кукушкиной много дают для понимания и изучения «Московской хроники» как любопытнейшего документа по русской истории конца XVI — начала XVII в.

Нужно пожелать, чтобы найденная Румянцевская и приобретенная копия Вольфенбюттельской I рукописи «Хроники» также стали достоянием широких кругов историков.

Н. Долинин.

Комментарии

1. Конрад Буссов. Московская хроника. 1584-1613. Общая редакция И. И. Смирнова. Изд. АН СССР, М.-Л., 1061, 398 стр.2

2. А. Я. Грот писал в 40-х гг. XIX в., что «Хроника» Буссова была издана по Дрезденскому списку в Германии в 1846 г. (См. А. Грот. Действительно ли Мартин Бер — автор «Хроники»? СПб., 1849, стр. 12). Об этом издании в рецензируемой книге почему-то ничего не сказано.

3. А. А. Новосельский. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.-Л., 1948, стр. 69. «Это был не набег, а настоящая война», писал А. А. Новосельский.

4. «...В это лето 1609 г. в Россию вторглись так же и татары... и за три раза увели...» (перевод стр. 157, немецкий текст стр. 289).

5. Никак нельзя согласиться с утверждением И. И. Смирнова, будто редакция рассказа о восстании Болотникова в Устряловском списке тождественна с текстом «Хроники» П. Петрея и отлична от редакции Дрезденского списка. Петрей не просто механически переписывал «Хронику» Буссова, а вносил в нее изменения в соответствии со своим пониманием событий и действительности.

6. См. Письмо К. Буссова герцогу Ф. У. Брауншвейгскому. В книге К. Буссов, Московская хроника, стр. 193-194. Видимо, практикуемые Буссовым диалоги должны были убеждать читателя в достоверности раскрываемого К. Буссовым как очевидцем и свидетелем событий.

7. Обращает па себя внимание связь К. Буссова с купцами, что и объясняет близость некоторых сообщений Буссова к известиям И. Массы, тоже общавшегося с купечеством.

8. Возникает мысль о том, что Петрей прав, когда писал, что Мартин Бер не был принят на службу Годуновым и по нужде сделался пастором. См. А. Я. Грот. Ук., соч., стр. 22.