АБУ БАКР МУХАММАД ИБН ДЖА‘ФАР АН-НАРШАХИ
ИСТОРИЯ БУХАРЫ
ТА’РИХ-И БУХАРА
XVI. ВОСПОМИНАНИЕ [О] РОДЕ КАСКАСА
Мухаммад ибн Джа‘фар ан-Наршахи в [своей] книге сообщает, что [когда] Кутайба ибн Муслим пришел в Бухару и захватил город, то приказал городским жителям, чтобы они отдали одну половину своих домов и поместий ‘арабам 1. В Бухаре была группа [людей] 2, которую называли Каскасан 3. Они были люди уважаемые, влиятельные и с *высоким положением 4. Среди жителей Бухары они были в большом почете. Они не были из [числа] дихканов 5, а были чужеземцами, были знатными [людьми] и купцами, и были богатыми.
Когда Кутайба настаивал на разделении [с ними] их домов и имущества, они передали ‘арабам все свои дома и имущество 6, и за [чертой] города построили [для себя] семьсот замков 7. В то время город был такой же величины, каким [сегодня] является шахристан. Каждый из них вокруг своего замка построил дома для своих чакаров и слуг 8. У ворот своего замка каждый устроил сад и поле 9. В эти замки они переселились [из города]. Те замки сегодня уже разрушились, и [их] большая часть стала [частью] города. В том месте осталось [всего] два-три замка, которые называются Кушк-и Муган 10. Там проживали муги. *В этой области было много храмов огня. У ворот этих замков мугов были приятные и цветущие сады 11. Их поместья [были] очень дорогими [в цене] 12.
Мухаммад ибн Джа‘фар объясняет: «Мы во время [правления] Амира Хамида 13 слышали, что поместья Кушк-и Муган ценились [высоко] по той причине, что падишахи устроили свою резиденцию в Бухаре, а гуламы 14 и приближенные [люди] падишаха проявляли желание купить те поместья. Стоимость каждого джифта 15 из этих поместий [достигла] четырех тысяч дирхамов. Когда это сведение дошло до амира 16, он сказал, что, как ему известно, до того, как падишахи поселились в Бухаре, стоимость этих поместий была [еще] выше. Если человек желал приобрести [участок] земли, равный одному джифт-и гау 17, он не мог [найти его] в течение года 18. Если он и находил, то должен был купить каждый джифт за двенадцать тысяч дирхамов чистого серебра. Теперь стоимость [земли] стала ниже, так что каждый джифт земли стоит всего четыре тысячи дирхамов чистого серебра, из чего следует, что у людей стало меньше денег». [41]
Ахмад ибн Мухаммад [ибн] Наср говорит: «В наше время эти поместья Кушк-и Муган были настолько [дешевы], что [их] отдавали даром, и никто не хотел [их брать] 19. А те, что покупались, оставались не использованными по причине насилия и жестокости к подданным» 20.
Комментарии
1. Эти данные являются свидетельством политики колонизации, которую проводили ‘арабско-персидские завоеватели в Средней Азии, в результате которой произошла сильная иранизация крупнейших городов региона, особенно Бухары и Самарканда. ‘Арабское завоевание, несомненно, оказало влияние на этническую ситуацию в Средней Азии и привело к некоторому сокращению местного, в т. ч. и тюркоязычного населения в результате массового истребления и вынужденного переселения части местного населения, согдийцев и тюрков, за пределы ‘Арабского халифата и заселения на их место переселенцев и колонизаторов ‘арабского и персидского происхождения. Значительные миграции населения из Ирана в Среднюю Азию имели место еще во второй четверти VII в., когда ‘арабы завоевали Иран, вследствие чего часть населения сасанидской державы переселилась в страны Востока - Индию, Среднюю Азию и Китай, где в то время появились общины зороастрийцев [Колесников, 1982, с. 146]. Началом проникновения персов в Среднюю Азию можно считать 21/642 г., когда войска Сасанидов потерпели поражение от ‘арабов при Нихаванде, после чего персы были вынуждены бежать за Амударью [Gibb, 1923, p. 15; Frye, 1975, p. 96].
Если на Западе ‘арабские завоеватели строили для своих войск военные лагеря, некоторые из которых впоследствии превратились в города, то на Востоке они стали селиться в уже существовавших городах среди местного населения [Бартольд, 1971, с. 363]. ‘Арабские завоеватели проводили активную колонизаторскую политику и заставляли жителей крупных городов, таких как Бухара, Самарканд, Киш, Насаф и др., освободить половину каждого дома, т. е. половину города для нужд колонизаторов.
Значительную часть войск ‘арабских завоевателей и их администрации составляли их, так называемые, клиенты (маула) из числа принявших ислам иранцев, которые часто выступали в роли посредников между ‘арабами и местным населением. ‘Арабско-персидские колонизаторы проводили активную политику иранизации местного населения [Бартольд, 1963а, с. 121]. Между согдийцами и западными персами установилось более тесное культурное общение, чем когда-либо раньше [Бартольд, 1971, с. 251], и страна согдийцев стала называться также «верхним Ираном» [IN, vol. 1, p. 18] или «верхним Хурасаном» [ИФ, 1968, с. 56]. Эти процессы нашли свое отражение в сочинении Наршахи, который отмечает, что «в правление Кутайбы ибн Муслима (правил в 86-96/705-715 гг.) все города Ма вара’ ан-нахра были поделены между ‘арабами и персами» [Наршахи, гл. XXVII], и в сочинении Махмуда Кашгари, согласно которому, «после того, как в городах Ма вара’ ан-нахра значительно возросло количество персов, они стали похожи на города ‘Аджама» [МК, т. 3, с. 164; Bosworth, 1963, p. 207]. Эти сведения подтверждаются и данными топонимических исследований, согласно которым, началом активного формирования западно-Иранской (персидской) топонимии на территории Средней Азии был период ‘арабского завоевания [Хромов, 1980, с. 136]. Именно в это время входят в употребление персидские топоформанты -дех и -абад со значением «селение», получившие распространение в Средней Азии вместе с новоперсидским языком (фарси) западно-иранского происхождения [Бартольд, 1963, с. 210]. К этому же времени относится и появление в Средней Азии топонимов с участием западно-иранских топоформантов -ан, -кирд (-гирд, -джирд), - диза (-диз), -руд, и -стан (-истан) [Хромов, 1974, с. 10-15].
Активная колонизаторская политика проводилась ‘арабами и персами преимущественно в Сугде и южной части Тухаристана. В результате к середине X в. новоперсидский язык вытеснил согдийский в Сугде и бактрийский - в Тухаристане, а тюркский язык стал языком врагов ислама, с которыми велись священные войны - «джихад». Что касается других областей, например, Хваразма, то он остался в стороне от этих процессов, поэтому в конечном итоге там был завершен протекавший многие века естественный и ненасильственный процесс ассимиляции Ираноязычных хваразмийцев, которые еще в XI в. продолжали говорить и писать на своем наречии, с тюркоязычными хваразмийцами [Бартольд, 1963а, с. 122]. Именно поэтому среди местного населения Хваразма уже в XII - начале XIII вв., так же как и в настоящее время, уже не было Ираноязычных пластов [Бартольд, 1966, с. 244]. По антропологическим данным, в X-XII вв. значительную часть населения Сугда, Уструшаны, Тянь-Шаня и Устюрта составляли люди с монголоидными чертами [Ходжайов, 1987, с. 22].
‘Арабско-персидских колонизаторов в Средней Азии привлекали, в первую очередь, ее богатые запасы драгоценных металлов - золота и серебра. На территории Средней Азии в средние века отмечается наличие множества богатых рудников золота и серебра, крупнейшие из которых находились в горах Панджхира, Ваххана, Фарганы, Шаша и Илака, Буттама, Шалджи и Лабана. Еще одним фактором, привлекавшим завоевателей в Среднюю Азию, были ее огромные людские ресурсы, что позволяло им вывозить оттуда дешевую рабочую силу, и впервую очередь, рабов. В Иране еще в период Ахеменидов (VI-V вв. до н.э.) была отмечена практика превращения пленных в рабов [Короглы, 1983, с. 21]. В эпоху Тюркского каганата основным источником рабской силы были межплеменные войны. Главной целью ведения таких войн тюрками был именно захват рабов (qul), и особенно, рабынь (kun), которых затем использовали в домашнем хозяйстве. В рабство обычно уводили только женщин и девушек, мальчиков и юношей, а взрослых мужчин убивали [Кляшторный 1983, с. 168-170]. В Иране тюркские рабыни, как правило, пополняли гаремы, а молодые рабы исполняли должность виночерпия (саки). ‘Арабско-персидские завоеватели, напротив, больше ценили взрослых рабов-мужчин. У пророка Мухаммада в конце жизни было около 20 рабов, 5 освобожденных рабынь и две наложницы [Большаков, 1986, с. 427].
‘Арабско-персидские завоеватели проводили в Средней Азии политику колонизации, но не вели наступательных войн против тюрков. В старейших хадисах кочевые тюрки называются бону контура, т. е. «люди юрты» [ас-Сам‘ани, т. 3, с. 43]. В одном из самых ранних хадисов (VII в.) приводится изречение пророка Мухаммада: «Оставьте (с миром) тюрков, пока они вас оставляют в покое» (тараку ат-туркма тараку-кум). Поэтому мусульмане старались не воевать против тюрков, которые представлялись как очень сильные и опасные противники [Kodama, p. 262]. Подробнее об ‘арабско-персидской колонизации Средней Азии см. в гл. XXIII и XXVII.
2. В тексте каум (قوم) - ‘араб., «народ», «нация», «люди» [Dehkhoda, vol. 12, p. 17816; Wensinck, 1978, p. 780-781]. Выше для них использован термин ал (آل) - «семья», «род», «династия» [Dehkhoda, vol. 1, p. 185-186].
3. В тексте: К. ш. к. сан (كشكثان); тексте Б: К. м. к. шан (كمكشان); в тексте В, Г, Д и Е: К. с. к. сан (كثكثان). В заголовке: К. ш. к. са (كشكثه) или К. с. к. са (كثكثه) [Dehkhoda, vol. 1, p. 196]. Происхождение этого слова связывается с названием рода кушан или кашан (كشان) - «столб палатки» [Dehkhoda, vol. 7, p. 18369]. Однако во всех дошедших до нас списках чтение этого слова неясное. Поэтому связывать его с названием рода кушан преждевременно. Второе предполагаемое значение этого слова может указывать на то, что первоначально они были кочевниками. Р. Фрай сопоставляет это название с согдийским именем γ’γs’č, упомянутым в согдийских документах с горы Муг [Frye, 1954, p. 125, n. 137]. Однако в тексте говорится, что эти люди были иноземного происхождения, а не местными дихканами; они занимались торговлей и были очень состоятельными. Из этих данных следует, что они были иностранными купцами, скорее всего, китайцами или тюрками. Последнее более вероятно. См. ниже, прим. XVI, 10.
4. В тексте: манзилат (منزلت) - ‘араб. манзила (منزلة) - «достоинство», «высокое положение» [Dehkhoda, vol. 14, p. 21629]. В пер. Л это слово опущено.
5. В тексте Г добавлено: «и они не были ‘арабами»; а в тексте Д: «они были древними дихканами».
6. В тексте Б добавлено: «и ‘арабы взяли их имущество».
7. Согласно ан-Насафи, в 134/751-52 или 135/752-53 г. Абу Муслим построил стену (ха’ит) вокруг Самарканда, которая окружала 450 замков (джаусак) [ан-Насафи, с. 224-225, № 565]. Археологические разведки подтвердили эти сообщения: равнины в области Бухары покрыты бесчисленными холмами, на месте которых, вероятно, когда-то стояли замки дихкан.
8. В тексте чакаран ва атба‘ (چاکران و اتباع) - перс. и ‘араб., букв. «чакары и слуги» [Dehkhoda, vol. 6, p. 8012; vol. 1, p. 1008]. В пер. Л: «слуги и приверженцы»; в пер. Ф: servants and followers - «слуги и последователи»; в пер. Р: хизматкорлар ва ўзига қарашли одамлар - «слуги и подданные». Выше Наршахи сообщает о том, что бедные люди Бухары стали слугами знатных людей, возвратившихся в Бухару из Хамуката по приглашению тюркского правителя Бухары Шир-и Кишвара (см. прим. VI, 38, 43).
9. В тексте сахра’ (صحراء) - ‘араб., букв. «равнина», «пустыня», «пустынная степь» [Dehkhoda, vol. 10, p. 14869-14870]. В пер. Л: поле (т. е. пастбище); в пер. Ф: park - «парк»; в пер. Р: текис майдон - «ровная площадь».
10. Кушк-и Муган (كوشك مﻐان) - перс., букв. «замок мугов» [Dehkhoda, vol. 12, p. 18721-18722; vol. 14, p. 21204]. Ниже в тексте Наршахи отмечается, что «семьсот замков находились вне города, и в них жили богатые люди, очень гордые. Они большей частью не ходили на молитву в соборную мечеть, тогда как бедняков привлекали туда двумя дирхамами. Богатые не нуждались в такой подачке. Однажды, в пятницу, мусульмане пришли к воротам замков и стали звать жителей на пятничную молитву. Мусульмане настойчиво требовали, чтобы те шли. Тогда обитатели замков стали бросать с крыш камнями в мусульман. Завязался бой. Мусульмане одолели, разрушили ворота замков и унесли двери. На дверях каждый сделал изображение своего идола» (см. гл. XXV, прим. 11). Из этих данных следует, что обитатели замков, которые были мугами, поклонялись идолам. Об этих замках см. также прим. XXX, 26.
11. *... Этот отрывок имеется только в тексте Б, В, Д и Е; в других списках он сокращен.
12. «Храмы огня мугов» (آتشخانهاي مﻐان): по мнению Р. Фрая, в эпоху раннего средневековья в Средней Азии имел место конфликт двух религий - буддизма и зороастризма [Frye, 1954, p. 126, n. 140]. Однако, как мы отметили выше, храмы огня в Бухаре и Самарканде принадлежали не только зороастрийцам, но и манихеям, которые также поклонялись огню (см. прим. X, 12). Следовательно, «мугами» могли быть, не только зороастрийцы, но и манихеи. То же самое касается и храма огня в селении Рамуш [Бируни, 1957, с. 254], который мог быть не зороастрийским, а манихейским. Таким же образом, храм Наубахар в окрестностях Балха в средневековых источниках называется то «храмом огня» [Бируни, 1963, с. 66-67; ал-Балхи, с. 20, 37], то «храмом идолов» [IF, p. 323-324].
Китайский путешественник Сюань Цзан, посетивший Самарканд в 630 г., встретил здесь враждебное отношение со стороны местного населения [Beal,1990, p. 45], которые, по мнению Р. Фрая, были зороастрийцами [Frye, 1954, p. 126, n. 140]. В средние века в Средней Азии упоминается религиозная община аш-шаманиййа, или ас-ссшаниййа, последователи которой были идолопоклонниками, но испытывали сильную ненависть к брахманам [IN, p. 345; Бируни, 1963, с. 66-67]. Жители Хурасана называли их шаманийин или шаманан (мн.ч. от шаман) [al-BIrum, p. 206; Бируни, 1957, с. 204]. Предполагается, что здесь имеются в виду манихеи [Flugel, 1862, p. 76, 105, 385]. Именно с ними, вероятно, встретился Сюань Цзан во время своего пребывания в Самарканде, который, как известно, был одним из главных центров манихеизма в Средней Азии.
13. Амир Хамид (امير حميد) - почетное прозвание Нуха I ибн Насра ибн Ахмада ибн Исма‘ила ас-Самани (правил в 331-343/943-954 гг.). Подробнее о нем см. в гл. XXXVIII.
14. гулам (غلم) - букв. «мальчик», «юноша», «слуга», «раб». Подробнее об этом термине см. прим. VII, 10.
15. В тексте: джифт (جفت) - перс. приблизительная мера площади земли [Dehkhoda, vol. 5, p. 7795-7797]. В пер. Л: «участок, который возможно обработать одной парой быков».
16. В тексте Д добавлено: «Бухары».
17. В тексте: йек джифт гау замин (يك جفت گاو زمين) - «участок земли, который можно обработать одной парой быков», т. е. приблизительная мера площади [Dehkhoda, vol. 5, p. 7800].
18. В пер. Л: «в течение целого года он не мог подыскать подходящего продажного участка».
19. Археологические материалы в целом подтверждают эти сведения ал-Кубави об обесценивании земли, и свидетельствуют о значительном упадке в социально-экономической жизни Бухарского оазиса, имевшем место во второй половине XII - начале XIII вв. [Мирзаахмедов, 2004, с. 106-107]. *Здесь в «Истории Наршахи» текст передается Мухаммадом ибн Зуфаром со ссылкой на Абу Насра ал-Кубави, который сократил и перевел книгу на персидский язык в 522/1128 г. во время правления Мухаммад ибн Сулайман Арслан-хана (495-524/1102-1130 гг.). Речь идет о дешевизне земли в северо-восточной части рабада - внешнего города (район Кушк-и Муган - Наубахар), см. схему Бухары IX - нач. XIII вв. Это свидетельствует о запустении рабада и, в целом, об упадке городской жизни Бухары в постсаманидский период. [Е. Н.]
20. Система дихканского землевладения, существовавшая в Средней Азии еще с кушанского времени, пришла в упадок при Саманидах, что вызвало недовольство дихканской знати. Именно представители древних дихканских родов были главной причиной падения Саманидов и именно они призвали в Ма вара’ ан-нахр караханидского правителя Бугра-хана. Поступив к нему на службу, дихканская знать Средней Азии принимала участие со своими воинскими отрядами в военных походах Караханидов [Литвинский, 1954, с. 140; Османов, 1963, с. 6-9]. В дальнейшем основная часть землевладельческой знати постепенно растворилась в среде династической тюркской аристократии, возникшей при Караханидах и владевшей земельной собственностью на правах мулка и икта‘. Однако усиление экономического положения дихканства и стремление его к захвату политической власти стало причиной гонений со стороны Караханидов и Салджукидов [Бартольд, 1971, с. 465; Мухтаров, 1967, с. 80-81; Кочнев, 1986, с. 125-132]. Именно эти насилия и жестокость, вероятно, имеются в виду в словах переводчика «Истории Бухары» Ахмада ибн Мухаммада ибн Насра ал-Кубави.