СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

КРЫМСКИЕ ТАТАРЫ

(По Гильому Левассеру де-Боплану).

Коснувшись страны татар, мне кажется не лишним сказать несколько слов относительно их обычаев, образа жизни, ведения войны, порядка, какого они держатся во время похода, при нападении на неприятельскую землю, и как они совершают отступление до пустынных степей.

Татары, родившись, остаются несколько дней слепыми, не имея возможности открыть глаз, подобно щенкам и другим животным ¹. Они невысоки ростом: самые высокие из них не превышают нашего [90] средняго роста; они скорее малаго роста, чем большого, но коренасты, с очень крупными членами, высоким и толстым туловищем, широкими плечами, короткой шеей, большой головой; лицо у них почти круглое, лоб широкий, глаза мало открытые, но совершенно черные и широко прорезанные, нос короткий, рот довольно малый, зубы белые, как слоновая кость, кожа смуглая, волосы очень черные и жесткие, как конский волос. Вообще, татары имеют совершенно другую физиономию, чем христианские народы, и с перваго же взгляда их можно различать. Ростом и наружностью они походят на американских индейцев с берегов Мараньона или тех, которых называют караибами. Все они храбрые и сильные воины, неподдающиеся усталости, легко переносящие перемены погоды, ибо с семилетняго возраста, когда они выходят из своих «кантар», т. е. домов на двух колесах, они не иначе спят, как под открытым небом и, начиная с этого возраста, им никогда не дают пищу, пока они не собьют ее стрелою. Вот как татары научают своих детей метко стрелять из лука. А когда они достигнут 12 летняго возраста, их посылают на войну. Когда дети находятся в малом возрасте, их матери стараются ежедневно купать их в соленой воде, чтобы сделать их кожу грубее и менее чувствительною к холоду на случай, когда им зимой придется переходить реки вплавь.

Надо различать два рода татар: одни называются ногайскими ², а другие — крымскими; последние, как мы сказали, живут на том большом полуострове, который находится на Черном море и обыкновенно называется Таврической Скифией. Ногайцы же разделяются на две половины, т. е. Большую Ногайскую орду и Малую; обе кочуют между реками Доном и Кубанью, переходя с места на место, подобно дикарям. Одни из них считаются подданными крымскаго хана, другие — московскаго царя; есть между ними и такие, которые признают себя независимыми. Эти татары менее благородны, чем крымские татары, а последние не столь храбры, как буджакские. [91]

Вот как одеваются татары: одежду этого народа составляет короткая рубаха из бумажной ткани, спускающаяся только на ½ фута ниже пояса, кальсоны и шаровары из полосатаго сукна или чаще всего из бумажной материи, настеганной сверху; более знатные носят стеганный кафтан из бумажной ткани, а сверху — суконный халат, подбитый мехом лисицы или же куньим высокаго сорта, шапку из того же меха и сапоги из краснаго сафьяна, без шпор. Простые татары надевают на плечи бараний тулуп, шерстью наружу во время сильнаго зноя или дождя. Вид их в такой одежде, при неожиданной встрече на поле, может привести в ужас, ибо их легко можно принять за белых медведей, взобравшихся на лошадей; но зимой, во время холодов, они выворачивают свои тулупы шерстью внутрь и то же делают с шапкой, сделанной из такой же материи. Они вооружены саблей, луком с колчаном, снабженным 19 или 20 стрелами, ножом за поясом; при них всегда кремень для добывания огня, шило и 5 или 6 саженей ременных веревок, чтобы связывать пленных, которых они могут захватить во время похода; каждый имеет в кармане нюренбергские часы. Только самые богатые носят кольчуги; остальные же, за исключением таковой, отправляются на войну без особенной защиты тела. Они очень ловки и смелы в верховой езде, но имеют очень дурную посадку, т. к., при коротких стременах, ноги очень изогнуты в коленях; сидя на лошади, они походят на обезьяну, взобравшуюся верхом на борзую собаку. Тем не менее, они очень искусные ездоки на лошади и столь ловки, что во время самой крупной рыси перепрыгивают с одной выбившейся из сил лошади на другую, которую они держат за повод, для того, чтобы лучше убегать, когда их преследуют. Лошадь, не чувствуя под собой всадника, переходит тотчас на правую сторону от своего господина и идет рядом с ним, чтобы быть наготове, когда он должен будет проворно вскочить на нее. Вот как приучены эти лошади служить своим господам. Впрочем, это особая порода лошадей, плохо сложенная и некрасивая, но необыкновенно выносливая, т. к. сделать в один раз от 20 до 30 миль возможно только на этих бахматах (так называется эта порода лошадей); они имеют очень густую гриву, падающую до земли, и такой же длинный хвост.

Обыкновенную пищу татар, как оседлых, так и тех, которые кочуют, составляет вовсе не хлеб, если они живут не среди нас; лошадиное мясо у них предпочитается говядине или же козлиному мясу; баранины же они вовсе не употребляют; но зарезать лошадь они решаются не иначе, как убедившись, что она очень больна и что нет никакой надежды пользоваться ею. Если лошадь падет сама собой от какой бы то ни было болезни, они не преминут ее съесть, т. к., надо признаться, народ этот не отличается разборчивостью. Даже те, которые [92] отправляются на воину, поступают таким же образом. Они составляют товарищества по 10 человек, и когда окажется, что одна из этих лошадей не может более продолжать пути, они ее убивают и, если при этом находится мука, то ее размешивают с кровью руками, как свиную кровь для колбас, затем варят в горшке и едят, как большое лакомство; что касается мяса, то они приготовляют его таким образом: разбирают лошадь на 4 части и три из этих частей отдают тем из своих товарищей, которые ничего не имеют, для себя же оставляют только одну заднюю часть, которую они разрезают из самой мясистой части полосами, как можно более длинными, толщиною не более одного-двух дюймов, кладут на спину лошади, которую седлают, подтягивают подпругу как можно крепче, затем садятся на нее и едут в течение двух или трех часов, ибо вся армия идет одинаковым шагом; затем они слезают с лошади, разседлывают ее, переворачивают полосу мяса, смачивая ее собранной пальцем пеной лошади, боясь, чтобы мясо не слишком засохло. Сделав это, они снова седлают лошадь, притягивают подпругу так же туго, как и раньше, и снова едут два или три часа, и тогда мясо уже считается приготовленным по их вкусу, т. е. как бы тушеным. Вот их нежное жаркое и подлива. Все же остальныя части конины, которыя не могут быть разрезаны большими кусками, они варят с солью, не снимая пены, так как считают, что снимать пену это значит отнимать у мяса его вкус и сочность. Вот как питается этот жалкий народ; они пьют хорошую воду, если встретится, хотя случается это очень редко; в течение же всей зимы они пьют воду из растаявшаго снега. Те из них, кто пользуется достатком, как напр. мурзы, т. е. дворяне, и другие, имеющие кобылиц, пьют их молоко, которое служит им вместо вина и водки; конским жиром они приправляют вареныя зерна проса, ячменя и гречихи. Ничто у них не пропадает даром; из лошадиной кожи они приготовляют ремни, уздечки, седла, нагайки, которыми они подгоняют своих лошадей, ибо они не носят шпор; все это умеют делать они сами. Те, которые не идут на войну, питаются, сообразно времени года и возможности, мясом овечьим, бараньим, козлиным, куриным и другою живностью (свинины они не едят, как и евреи). Если им удастся раздобыть муки, они приготовляют из нея лепешки, которыя пекут в золе; вообще же обычную их пишу составляют: пшено, ячменная и гречневая крупа, каковые сорта хлеба они сами возделывают; потребляют также рис, который привозят. Что касается фруктов, то последних у них мало; но меду находится там вдоволь; они его очень любят и приготовляют из него напиток, но не кипятят его, вследствие чего он причиняет сильнейшия рези в желудке. Те, которые живут в городах, более цивилизованы; они пекут хлеб, похожий на наш; их обычное питье [93] составляет брага, которая приготовляется из кипяченаго проса; этот напиток густой, как молоко, способен опьянять; они льют также водку, которую привозят из Константинополя. Существует у них также другой напиток, который приготовляют себе бедные, не имеющие возможности покупать брагу. Вот как они приготовляют его: наливают в боченок коровьяго, овечьяго или козьяго молока, сбивают его и, собравши немного масла, остальное, т. е. сыворотку, сливают в кувшины, что и служит им питьем; но оно быстро окисает; вот почему они приготовляют его почти каждый день. Вообще, этот народ довольно трезв; с пищей он потребляет мало соли, но много пряностей, между прочим, турецкий перец. Татары приготовляют, подобно туземцам Мадагаскара, еще другой род питья, состоящий в том, что отваривают мясо с небольшим количеством соли, не снимая пены, как мы сказали, и когда мясо уварится, сливают бульон; они называют этот бульон «чорба» и когда желают пить, то подогревают его. Когда жарят мясо, то надевают на вертел целую овцу или ягненка, а, изжаривши, разрезают на куски, около фута длиною и дюйма в четыре шириной. Вот как питаются эти племена.

Мы уже говорили, как они живут во время похода; разскажем теперь, как они вступают в неприятельскую землю с целью грабежа, пожаров и увода пленников в неволю.

Хан, который считается их государем, получив приказание от султана итти на Польшу, с величайшей поспешностью старается приготовить свои войска, т. е. армию из 80 000 человек, если сам он участвует в походе; в противном случае их армия достигает не более 40 или 50 тысяч человек, и тогда начальствует над ними какой нибудь мурза. Вторжение в неприятельскую землю происходит обыкновенно в начале января и, во всяком случае, в зимнее время, чтобы не иметь никаких препятствий в дороге; тогда болота и реки не могут им препятствовать направляться во все места, куда они захотят. Собравшись вместе и сделав смотр, они выступают в поход. Читателю необходимо заметить, что хотя Крым находится между 46 и 47 градусами северной широты, тем не менее пустынныя степи, находящияся от него на север, зимой сплошь покрыты снегом до самаго марта, что дает татарам возможность смело предпринимать столь отдаленныя экскурсии, и т. к. их лошади не кованы, то снег предохраняет им копыта, чего не было бы, если-бы земля не была покрыта снегом: затвердевшая земля во время мороза портит им копыта. Самые знатные между ними и зажиточные подковывают своих лошадей бычачьим рогом, который нашивают на ногу при помощи тонкаго ремня, на подобие дратвы или гвоздей, но такия подковы служат недолго и легко теряются; вот почему они сильно опасаются безснежной зимы, равно как и гололедицы, когда [94] и наилучше подкованныя из их лошадей не могут не скользить. Во время походов они делают небольшие переходы, обыкновенно около 6 французских миль в сутки и двигаются так день за днем, разсчитывая время таким образом, чтобы иметь возможность возвратиться раньше, чем лед начнет таять, и чтобы возвращение их было благополучно. Так приближаются они к пределам Польши, избирая свой путь по долинам, которых ищут и которыя тянутся одна за другою; это делается для того, чтобы быть прикрытыми в поле и не быть замеченными казаками, которые наставлены пикетами в разных местах, чтобы, узнав своевременно об их нападении и их направлении, дать тревогу в стране. Но татары прибегают к той хитрости, о которой я уже сказал, — избирая свой путь через долины; вечером, останавливаясь лагерем, они по той же причине не раскладывают огней, посылают вперед разведчиков и стараются захватить нескольких казаков, чтобы «добыть языка» от своих неприятелей, при чем они прибегают ко всякаго рода искусству и хитрости, чтобы застать неприятеля врасплох. Татары идут фронтом по сто всадников в ряд, что составит 300 лошадей, т. к. каждый татарин ведет с собой по две лошади, которыя ему служат для смены, как мы уже говорили раньше. Их фронт занимает от 800 до 1 000 шагов, а в глубину содержит от 800 до 1 000 лошадей, захватывая, таким образом, более трех или четырех больших миль, если шеренги их держатся тесно; в противном случае они растягивают свою линию более чем на 10 миль. Это — изумительное зрелище для того, кто это видит в первый раз, так как 80 000 татарских всадников имеют более 200 тысяч лошадей; деревья не настолько густы в лесу, как лошади в поле, и издали кажется, будто какая-то туча поднимается на горизонте, которая растет все более и более по мере приближения, наводя ужас на самых смелых; разумеется, я говорю о тех, кто не привык видеть таких полчищ войска за раз. Так движется эта громадная армия, делая через час остановки на ¼ часа, чтобы дать время помочиться лошадям, которыя так хорошо выдресированы, что умеют пользоваться каждою остановкою; татары также сходят тогда с лошадей и совершают тоже самое; затем они садятся на лошадей и немедленно же продолжают путь; все это делается у них по первому свистку. Приблизившись к неприятельским пределам на разстояние трех или четырех миль, они делают остановку на два или три дня в нарочно избранной, по их мнению, достаточно закрытой местности. Тогда они решают дать передышку и отдых для своей армии, которая располагается таким образом. Они делят ее на три отряда; две трети должны составлять один корпус, треть же разделена на два отряда, из которых каждый образует крыло, т. е. правый и левый фланг. В таком порядке вступают они внутрь страны. Главный корпус, который на их [95] языке называется кошем, движется плотною массою вместе с крыльями, медленно, но безостановочно день и ночь, давая лошадям не более одного часу для корму и не причиняя никаких опустошений в стране, пока не проникнут на 60 или 80 миль вглубь края. Тогда они начинают поворачивать назад тем же шагом, между тем как крылья, по распоряжению начальника, отделяются и могут бежать каждое в свою сторону от 8 до 12 миль от главнаго корпуса, но так, что половина направляется вперед, половина же в сторону. Я забыл сказать, что каждое крыло, заключающее от 8 до 10 000 человек, в свою очередь разделяется на 10 или 12 отрядов, каждый из которых может заключать от 500 до 600 татар, которые разбегаются в разныя стороны, нападают на деревни, окружая их и устанавливая вокруг по четыре сторожевых поста, поддерживающих большие огни по ночам, боясь, чтобы никто из крестьян не ушел от них; затем грабят, жгут, убивают всех, которые им оказывают сопротивление, берут и уводят в плен тех, которые им сдаются, не только мужчин, женщин, грудных детей, но также скот, лошадей, быков, коров, баранов, коз и пр.; что касается свиней, то их сгоняют вечером в одно место — в ригу или другое помещение — и затем поджигают строение с четырех сторон: это делают они из ненависти к этим животным. Эти крылья, как мы сказали, получив приказ отдаляться не более как на 8 или 12 миль, вскоре возвращаются с добычей к главному корпусу войска, который легко найти: он оставляет за собою большой след, т. к. фронт его имеет более 500 лошадей в ряд; поэтому надо только следовать по следам, чтобы через четыре или пять часов соединиться вновь с главной армией. Как только они прибудут к главному корпусу, от последняго в то же самое время отделяются два другия крыла, числом равныя первым; одно из них идет направо, другое — налево: они производят такой же грабеж, как и первыя, потом возвращаются, как и прежния, к главному корпусу, а от войска отделяется два свежих крыла, которыя производят подобный же грабеж, как и первыя; они совершают свои экспедиции так последовательно, что их корпус никогда не уменьшается в числе; он всегда состоит из ⅔ армии, движется шагом, чтобы не утомляться и всегда быть в готовности сразиться с польской армией, если бы она встретилась. Впрочем, в их разсчеты не входит такая встреча; напротив, они стараются, насколько можно, избегать неприятеля. Они никогда не возвращаются тем путем, каким вошли в страну, но описывают род дуги для того, чтобы лучше ускользнуть от польской армии, ибо они никогда не сражаются иначе, как обороняясь, и то только тогда, если уже доведены до крайности. Даже в том случае, если они выходят десять против одного, то и тогда они не решаются напасть первыми, ибо они хищники (так должно [96] назвать этих татар) и являются в Польшу не для того, чтобы сражаться, но с целью грабежа и захвата добычи врасплох. Когда они встретят поляков, то, по большей части, легко побеждаются последними и уходят, но уже не шагом. Наконец, исколесив и ограбив страну и окончив свои набеги, они возвращаются в пустынныя степи, которыя простираются от границы вглубь на 30 или 40 миль, и, чувствуя здесь себя в безопасности, делают большой роздых, возстановляют свои силы, приводят себя в порядок, если они потерпели ущерб при столкновении с поляками. В течение этого отдыха, который продолжается одну неделю, они собирают вместе всю свою добычу, которая состоит из рабов и скота, и разделяют ее между собою. Самое безчеловечное сердце тронулось бы при виде, как разлучаются муж со своей женой, мать с дочерью, без всякой надежды увидеться когда нибудь, отправляясь в жалкую неволю к язычникам мусульманам, которые наносят им безчисленныя оскорбления. Грубость их позволяет им совершать множество самых грязных поступков, как нап., насиловать девушек и женщин в присутствии их отцев и мужей, обрезывать на глазах родителей детей, чтобы обратить их в магометанскую веру. Наконец, у самых безчувственных людей дрогнуло бы сердце, слушая крики и песни победителей среди плача и стонов этих несчастных русских, которые плачут с воплями и причитаниями. Итак, эти несчастные разлучаются в разныя стороны: одни идут в Константинополь, другие — в Крым, третьи — в Анатолию и т. д.

Вот, в кратких словах, как совершают татары, менее, чем в двухнедельный период, свои грабежи и захватывают в неволю более 50 000 человек и как они обходятся со своими невольниками после дележа, затем, возвратившись на родину, продают их по своему усмотрению.

Скажем теперь о том, как татары делают набеги на Польшу в летнее время; они бывают тогда обыкновенно в количестве от 10 до 20 тысяч, потому что, еслибы они были в большем числе, их легко можно было бы заметить. Татары делают свои набеги таким образом. Заметив, что они находятся на разстоянии 20 или 30 миль от границы, татары разделяют свою армию на десять или двенадцать отрядов, каждый из которых содержит около тысячи лошадей. Затем они посылают половину своих войск, в составе шести или семи отрядов, направо, на разстоянии одной или полуторы мили друг от друга; то же самое устраивают они и с другой половиной войска, которая держится на подобном же разстоянии с левой стороны; это делают они для того, чтобы иметь растянутый фронт от 10 до 12 миль. Впереди, на разстоянии около мили, идет сильный сторожевой отряд «добывать языка», чтобы знать, куда вести войско. Благодаря этому, татары движутся с полной безопасностью. Так действуют они, описывая дугу и тесно [97] держась друг друга, чтобы иметь возможность всякий раз сойтись, как радиусы, в назначенный день в определенное для сбора место, в двух или трех милях от границы.

Причина, почему татары идут отдельными отрядами, заключается в боязни, как бы их не открыли казаки, разсеянные в степях в качестве сторожевых пикетов на разстоянии двух-трех миль друг от друга, и не узнали бы точно их числа, потому что, в противном случае, они могут известить лишь о том отряде, который был виден. Эти казаки, едва заметив издали татар, быстро ретируются в страну, чтобы сообщить населению об опасности. Видя, что это тысячный, или около того, отряд, они не особенно безпокоятся этим, так что жители бывают иногда захватываемы татарами несколько дней спустя после получения ими известия. Наконец, татары переходят границу и движутся по дороге, которая пролегает между двумя большими реками, всегда по самым высоким местам, между истоками маленьких речек, которыя текут в большия реки в одну или в другую стороны. Таким образом они не встречают преград на своем пути, грабят и опустошают, но не вторгаются вглубь страны дальше шести или десяти миль и тотчас возвращаются обратно. Они остаются не более двух дней в стране, затем отступают, как было сказано выше, делят добычу и возвращаются по своим домам. Этого рода татары независимы; они не подчиняются ни хану, ни султану и проживают в Буджакской степи, которая представляет собой равнину, расположенную между устьями Днепра и Дуная, как было сказано выше. В мое время здесь числились не менее 20 000 беглецов и изгнанников. Эти татары храбрее, чем те, которые обитают в Крыму, так как лучше приучены к войне, благодаря ежедневным стычкам с неприятелем. Они также лучше ездят на лошади, чем другие. В степях, которыя находятся между Буджаком и Украиной, обитает, обыкновенно от 8 до 10 тысяч татар, распределенных на отряды в тысячу человек, отстоящие друг от друга на разстояние десяти и двенадцати миль, в надежде на удачу. Вследствие опасности, какой подвергаются при передвижении через эти степи, казаки, имея необходимость их перейти, путешествуют табором, т. е. идут окруженные возами. Они устраивают из своих возов два ряда, по 8 или же 10 возов на фронте и столько же сзади; в середине помещаются вооруженные ружьями и короткими пиками и косами, приделанными вдоль древка, между тем как лучшие наездники окружают табор извне. Впереди и назади, на разстоянии четверти мили, а также с обоих флангов, едет стража на разстоянии ¼ мили, чтобы выслеживать татар. Если они заметят татар, то дают сигнал и табор останавливается. Если татары открыты первыми, казаки бьют их; зато если казаки замечены раньше, татары захватывают их врасплох, стараясь [98] взять табор приступом. Вообще, странствуя по этим степям, можно повторять, подобно итальянцам, поговорку: «buono pede, bon oche». Я много раз встречал в степях татарские отряды, более 500 человек в каждом, которые атаковали наш табор, и, хотя меня сопровождало всего 50 или 60 человек казаков, они ничего не могли нам сделать; равным образом, и мы не могли осилить их, так как они держались от нас вне выстрела. Произведши несколько притворных попыток атаковать нас и осыпав нас тучей стрел, летевших на наши головы, — т. к. они пускают стрелы дугообразно, то бьют вдвое дальше, чем наши ружья, — они удалились. Вот хитрость, к котором прибегают татары, когда они намереваются скрыться в степи, чтобы напасть на какой иибудь караван, оставаясь незамеченными. Вы должны знать, что эти степи покрываются травою до двух футов высоты, так что нельзя проехать, не проваливши травы, которая получает после этого тропу или след, по которому можно узнать, в каком числе могут быть татары и с какой стороны они двигаются. Чтобы их не сильно преследовали, они придумали для этого особый способ, состоящий в том, что из одного отряда в 400 человек они отделяют четыре части, по 100 человек в каждой, которыя и расходятся лучеобразно в четыре разныя стороны: одни идут к северу, другие — к югу, остальные — к востоку и западу. Вообще, каждый из этих четырех маленьких отрядов направляется по своей линии на разстояние полуторы мили; затем этот маленький отряд в 100 человек разделяется на три части, по 33 человека в каждой, и продолжает путь как и раньше, если не встретится какая либо речка; потом, пройдя около полумили, они начинают снова делиться на-трое, по 10 или 11 человек, и снова разбегаются в стороны. Все это делается менее чем в 1½ часа времени и на всем скаку, ибо, если они будут замечены, то их не спасет никакая поспешность, и потому каждый знает свою роль как пять пальцев. Татары знают степь так же хорошо, как лоцманы — морския гавани. Все эти мелкие отряды в 10 человек разбегаются в поле, по желанию, но так, чтобы не встретиться на пути. Наконец, в назначенный день они собираются для свидания в установленное место, за 10 или 12 миль от места отправления, в какой либо ложбине, где есть вода и хорошая трава, ибо там они делают привал. Каждая маленькая кучка держит путь отдельно; одним бывает близко к сборному месту, другим же гораздо дальше, вследствие обходов и изворотов, какие им приходится делать на пути. Травы, примятыя одиннадцатью лошадьми, вскоре поднимаются, так что через день-другой в степи не остается никаких следов. Прибыв на место, татары остаются таким образом несколько дней в скрытом месте. Затем они продолжают путь уже целым корпусом, по дороге берут приступом какой либо пограничный [99] городок, застигнутый врасплох, или грабят села и уходят в степь, как мы уже сказали. Итак, татары изобрели эту хитрость, чтобы скрываться в степях и лучше обманывать казаков, которые горячо преследуют их, зная, что число их не больше 500 или 600 человек. Казаки садятся тогда на лошадей в количестве 1 000 или 1 200 человек, пускаются в погоню и отыскивают их след. Найдя последний, они преследуют врагов до того круга, который описан выше. Там они теряют нить погони, не зная, где искать татар, потому что следы расходятся во все стороны, и возвращаются назад, говоря, что ничего не видели. Вообще, встретить татар довольно трудно, разве как нибудь случайно, застав их за едой, питьем или ночью во время сна, но и тогда они держатся всегда настороже. Их глаза более остры и чувствительны, чем наши, так как они менее открыты, и, следовательно, зрительный луч их сильнее, почему они и видят лучше нас; они открывают нас раньше, чем мы их увидим; в конце концов, перевес берет хитрость, а не сила. Если встреча происходить утром или вечером, за час до восхода или захода солнца, оба противника стараются друг перед другом воспользоваться разстоянием так, чтобы иметь солнце стылу, подобно тому как два корабля на море стараются стать за ветром. Наконец, если поляки врезываются в татар, и последние не чувствуют себя достаточно сильными, чтобы с оружием в руках отразить их, они разсыпаются в разныя стороны как мухи, куда кто может, но, убегая, оборачиваются и пускают из лука стрелы так метко, что на разстоянии 60 или 100 шагов никогда не дают промаха по человеку. Поляки не могут их преследовать, потому что лошади их имеют более короткое дыхание. Пройдя четверть мили, татары снова собираются и начинают делать аттаку на поляков фронтом; затем, если их опрокидывают, они снова разсыпаются и, отступая, стреляют всегда в левую сторону, т. к. на правую сделать этого они не могут. Этим они так утомляют поляков, что принуждают их к отступлению, но, как я уже сказал, такая игра происходит только тогда, когда татары бывают в количестве десяти против одного; в противном случае, они обращаются в настоящее бегство. Вот как подобнаго copтa народы ведут войну в этих местах. Скажем, однако, как татары переходят вплавь самыя большия, какия только есть в Европе, реки.

Все их лошади умеют плавать, особенно в той холодной стране, где вода плотнее, чем во французских реках, т. к. оне не столь хорошо очищены действием солнечных лучей. Но я уверен, что если бы привести их лошадей во Францию, оне не переплыли бы так легко Сену, как Днепр; это потому, как я сказал, что воды последняго тяжелее и, следовательно, твердыя тела в них менее весят, что я испытал сам. Вот как поступают татары, когда их войско желает [100] переплыть Днепр, самую большую реку в крае. Они отыскивают такое место в реке, где оба берега были бы одинаково доступны; при этом каждый набирает запас камыша или тростника, что попадется, и устраивает из него две связки, каждая длиною около трех футов и от 10 до 12 дюймов в толщину. Связки эти скрепляются тремя поперечными палками на разстоянии фута одна от другой, крепко привязанными сверху; внизу же прикреплена от одного угла связки к другому еще одна палка, которая привязывается к лошадиному хвосту. Затем татарин кладет на этот плот свое седло, раздевается, складывает на седло одежду, лук, стрелы и саблю, прочно связавши все вместе; потом совсем обнаженный, с хлыстом в руке, входит в реку и ведет свою лошадь, закинув ей повод на шею и держа его, однако, одною рукою вместе с гривой, а другою подгоняет лошадь и заставляет плыть; сам он плывет одной рукой, а другой держит узду и гриву, ни на минуту не выпуская их, и так правит своей лошадью, погоняя ее нагайкой, пока не переплывет реки. Затем, когда его лошадь станет ногой у другого берега, и вода будет не глубже, как по пояс человеку, он останавливается, отвязывает от лошадинаго хвоста свой плот и переносит его на землю. В то же время и другие переправляются таким способом, так что они растягивают фронт на пол мили вдоль по течению реки; весь скот плывет точно также. Вот все, что я мог узнать от татар в этом отношении.

Комментарии

1. Здесь Боплан передает тенденциозное мнение, сложившееся о татарах на Украине: оно является, по-видимому, плодом презрительнаго отношения или же насмешки над татарами.

2. Ногайцы получили свое имя от знаменитаго золотоордынскаго хана Ногая или Нагая, который, по поручению Батыя, а затем — Беркая, в половине XIII ст. воевал в Персии и Закавказье. В 1270 г. он отложился от Золотой Орды и перекочевал к северным берегам Чернаго моря, а затем, — к низовьям Дуная, откуда предпринимал стремительные набеги на Византию, Сербию и Болгарию. Породнившись с Императором Михаилом Палеологом, Ногай вмешивался в политику императоров и пытался овладеть Болгарией. Ногай распространил свою власть также и на южную Русь, князей которой он считал своими данниками. В 1276 г. он покорил Курскую область. В конце XIII ст. русские князья Мстислав и Лев Даниловичи сопровождали Ногая во время его похода на Польшу. Вскоре Ногай приобрел такую силу, что возвел на золотоордынский престол хана Тохты (Тохтамыша), который, однако, вскоре возстав против него, разбил его на берегах р. Буга и заставил его бежать. Вскоре после этого Ногай был убит, а его орда, после смерти своего повелителя, частью разсеялась, а частью возвратилась в приазовския степи.