СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

«ДНЕВНИК МОЕЙ ПОЕЗДКИ В ГЕРМАНИЮ»: ВОСПОМИНАНИЯ ЭММАНУИЛА ОСИПОВИЧА ДЕ РИШЕЛЬЕ (1766-1822)

Жизненный путь автора мемуаров — французского аристократа, русской службы генерал-лейтенанта (1799) в представлении не нуждается. В истории России он известен как Эммануил Осипович де Ришелье, в истории Франции — как Арман Эммануэль Софи Септимани де Виньеро дю Плесси, граф де Шинон (с 1766 г.), герцог де Фронсак (с 1788 г.), герцог де Ришелье (с 1791 г.). Его отец приходился знаменитому кардиналу Ришелье правнучатым племянником. Но Эммануил Осипович де Ришелье стал известен в России не по родству с великим кардиналом, а благодаря его вкладу в развитие Одессы — он стал не только одним из самых ее знаменитых градоначальников (1803-1814), но и одним из ее отцов-основателей, и генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии (1805-1814).

В его честь в Одессе был поставлен памятник и названы ряд городских объектов (улица, лицей, гимназия) и не только (шампанское и коньяк «Золотой Дюк», футбольный клуб). Во времена первой Реставрации Ришелье вернулся во Францию (которую оставил после Французской революции), где занимал ряд важных государственных постов: сменил знаменитого Ш.-М. Талейрана на посту министра иностранных дел (1815-1818) и возглавил правительство при Людовике XVIII (1815-1821, с перерывом).

Деятельность «дюка Ришелье» изучалась и изучается в трудах как на русском, так и на французском языках: в ряде документальных публикаций, научной и научно-популярной литературе ¹; одной из недавних [113] работ следует назвать его подробную биографию в знаменитой серии ЖЗЛ ².

Самой серьезной публикацией его преимущественно эпистолярного наследия стал 54-й том (один из 148-ми томов), изданных Императорским Русским историческим обществом, но на французском языке, без перевода на русский ³.

Именно в этом сборнике и были опубликованы воспоминания Ришелье о его участии в штурме Измаила (11/22 декабря 1790 г.) в качестве французской службы гусарского полка Эстерхази майора герцога де Фронсак, под названием «Дневник моей поездки в Германию» ⁴ (далее — «Дневник»). Цель, время и место написания «Дневника» не совсем понятны. Скорее всего, Ришелье двигало желание рассказать о пережитом, включая знакомство с Россией, русской армией, о первых шагах на военном поприще, которые он совершил именно под Измаилом. Не исключено, что Ришелье написал воспоминания в первой половине 1791 г., то есть сразу после первого возвращения из России.

«Дневник» описывает события, произошедшие с Ришелье в период с 23 августа/3 сентября 1790 г., касавшиеся его отъезда из Франции днем ранее, то есть после Революции, которую он не принял, до 14/25 января 1791 г. включительно. Цель поездки, по его словам, заключалась не только в присутствии при коронации в Вене императора Священной Римской империи германской нации Леопольда II в октябре того же года, но и «в тщательном изучении намерений сильных мира сего в отношении разного рода событий, происходивших в различных державах и во Франции» ⁵.

В том же октябре, и в той же Вене Ришелье познакомился с австрийской службы полковником принцем К. де Линем, сыном фельдмаршала К.-И. де Линя, и именно в Вене Ришелье узнал, совершенно случайно, от прибывшего к фельдмаршалу курьера от князя Потемкина, о планируемом захвате Измаила русскими войсками. Принц де Линь высказал горячее желание участвовать в штурме; к его мнению незамедлительно присоединился Ришелье вместе с французской службы полковником графом А.-Л.-А. Ланжерон (А. Ф. Ланжерон); к тому же в русской императорской армии уже служил родственник Ришелье — русской службы (с 1787 г.) полковник граф Р. де Дама д’Антиньи (известный в русской литературе как граф Дамас). Втроем (де Линь, де Фронсак и Ланжерон) они прибыли к светлейшему князю Г. А. Потёмкину, направившего иностранных офицеров под Измаил, в распоряжение командующего Дунайской флотилии генерал-майора О. М. де Рибаса. [114]

Они прибыли под Измаил задолго до штурма, и Ришелье имел хорошую возможность познакомиться с военным бытом русских войск. Хотя в ходе штурма Ришелье, входивший в состав колонны бригадира Е. И. Маркова, не зная русского языка, потерял ее, тем не менее во главе небольшого отряда проявил мужество, за что был удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. и золотой шпаги с надписью «За храбрость».

Как известно, взятие Измаила стало громким событием в карьере А. В. Суворова, но источников личного происхождения, посвященных этому событию, не столь много, как кажется на первый взгляд, и не всегда информативных: воспоминания С. И. Мосолова, служившего при штурме командиром батальона Лифляндского егерского корпуса, и генерал-поручика А. Н. Самойлова ⁶, переписка обер-офицера Г. И. Чернышева с генерал-поручиком С. Ф. Голицыным ⁷ и современный перевод на русский язык небольшой записки полковника Ланжерона ⁸. На французском языке касательно штурма известен (не считая воспоминаний Ришелье) только один источник — полковника Дама ⁹, воспоминания которого переведены на русский язык только в части событий, произошедших до штурма Измаила ¹⁰. Из мемуаров Дама и Ришелье самый больший интерес вызывают, безусловно, впечатления последнего, которые, как известно, легли в основу 7-й и 8-й глав «Дон Жуана» Дж. Г. Байрона.

По большому счету, отсутствие перевода мемуаров Ришелье на русский язык не удивительно (достаточно вспомнить, что разговоры героев романа «Война и мир» на французском языке в дореволюционный период тоже не переводились на русский); интересно другое — авторы работ о штурме Измаила редко ссылались на воспоминания Ришелье, хотя при небольшом количестве опубликованных источников его мемуары, не представлявшие тайны и не хранившиеся в спецхране, должны были привлечь внимание исследователей. Например, генерал-лейтенант Н. А. Орлов, автор единственной посвященной штурму Измаила в дореволюционную эпоху крупной работы, сослался на эти воспоминания не более двух раз и, можно сказать, осторожно, только в рамках штурма, словно демонстративно не [115] обращая внимания на изложенные Ришелье предшествовавшие штурму события ¹¹. Данная тенденция — умалчивание существования воспоминаний Ришелье (впрочем, как и не переведенных на русский язык мемуаров Дама) — существовала не только в дореволюционный период ¹², но и в советский ¹³, разве что за исключением современности, да и то мемуары использовались более чем фрагментарно и конъюнктурно ¹⁴.

Нежелание исследователей ссылаться на воспоминания Ришелье можно объяснить. Например, дореволюционных историков, вероятно, не устраивало описание «досуворовского» периода осады, где он не упоминал ни о каком военном совете (краеугольном камне официальной версии как причины отправки Потемкиным под Измаил Суворова), и давал достаточно критическое описание действий русских войск. При этом факт насилий, совершенных русскими войсками в Измаиле, в дореволюционной литературе не скрывался.

В свою очередь, воспоминания Ришелье не устраивали и советских историков, выступавших в рамках поддержания патриотической версии изложения событий, не желающих признавать ни отсутствие военного совета, ни, скажем так, достаточно странных действий в бою русских войск, ни тем более сцен жестокостей и грабежей, учиненных русскими войсками по взятии города.

Описанию событий под Измаилом Ришелье отвел в «Дневнике» достаточно много места — около половины из почти 90 страниц ¹⁵. Этот отрывок делится на условные две части равной пропорции: пребывание Ришелье под стенами крепости и непосредственное его участие в штурме. Таким образом, события изложены в стандартной хронологической последовательности. К сильным сторонам воспоминаний можно отнести наблюдательность и проницательность автора, попытки разобраться в окружавших его явлениях и происходивших вокруг него событиях.

Много места в «Дневнике» занимает, разумеется, русская армия. Ришелье показал ее сильные и слабые стороны: он хвалил русского солдата за его высокий боевой дух, невероятную набожность, безупречную [116] дисциплинированность, крайнюю неприхотливость, одновременно рисуя безжалостность российской действительности, мало обращавшей внимания, например, на сохранность человеческой жизни в России, и высказывая негодование в адрес системы продвижения русских офицеров по службе, о воровстве командиров кавалерийских полков.

Одновременно Ришелье представил очень интересные (и редкие) образы отдельных исторических персонажей: как неизвестных (шевалье де Ломбар), так и известных (генерал-поручика П. С. Потёмкина, де Рибаса), и прежде всего Суворова. Ришелье не только говорил о его необычайно простом и здоровом образе жизни, о его храбрости и огромном авторитете среди русских войск, но и о необычайной удачливости генерала, заменявшей ему подчас военные дарования.

Мемуары изобилуют интересными деталями, которые трудно встретить в других известных источниках о событиях до и во время штурма: о неоднозначном поведении некоторых русских офицеров в бою; о нежелании запорожских казаков становиться в авангард атаковавших колонн; о беспорядке среди высадившихся под стенами Измаила солдат; о цифрах потерь (10 тыс. чел. убитых и раненых), отличавшиеся от официальных (21 декабря 1790 г. Суворов в рапорте на имя Г. А. Потемкина вывел потери русских войск в 4577 чел. ¹⁶). Отдельного изучения заслуживает концепция самой идеи штурма, которую Ришелье представил с не менее редкой стороны, настаивая на отсутствии четких целей русского командования по отношению к взятию Измаила, и достаточно логично представил успех как закономерную цепь случайного стечения обстоятельств в пользу русских войск.

Практически единственный из всех мемуаристов Ришелье нарисовал широкими мазками картину совершенных русскими войсками злодеяний, включая акты насилия над гражданскими лицами, которая вызовет неприятие у определенной части читателей.

Однако Ришелье, как следовало бы подумать, не упивается подобным зрелищем: русофобия не свойственна мемуаристу, если кто-то успел его так себе представить. Более того, у него нет никакого желания рисовать негативный образ русского солдата, хотя, казалось, он имел полное на это право, как непосредственный участник. С другой стороны, Ришелье не собирается замалчивать факты убийств горожан, невиданные размеры грабежа победителями имущества поверженного врага. В данной ситуации Ришелье выступил защитником русского солдата, и без обиняков объяснил соответствующее его поведение как вполне естественное в сложившейся исторической ситуации. Как сказал Байрон в «Дон Жуане», [117]

«...в боях
Меняются характеры и страсти,
И наш порыв уже не в нашей власти».

Правда, Ришелье, в силу происхождения, не мог не объяснить причины произошедших фактов жестокости с точки зрения своей принадлежности к благородному сословию, убеждая читателя в невозможности постижения простыми людьми в ответственные моменты чувств «просвещения и разума» ¹⁷.

Очень интересны рассуждения Ришелье, приведенные в завершающей части рассказа о взятии Измаила, о критическом анализе действий русской и турецкой армий до и во время штурма, словно подталкивая читателя (вряд ли намеренно) к достаточно логичному выводу о похожем способе ведения боевых действий обоими противниками (заключавшемуся в полном пренебрежении к действиям друг друга вопреки даже здравому смыслу). Одновременно он пытался извлечь уроки из штурма на будущее (например, когда указал о выдаче необходимого количества патронов для солдат перед штурмом).

Ришелье не ограничился описанием боевых действий как таковых. Он пытался выступать как сторонний наблюдатель внутренней жизни России, являвшейся тогда (и не только тогда) terra incognita для Франции и французов. При отсутствии познаний в русском языке Ришелье многое в российской жизни было непонятно, и вместе с тем интересно и занимательно. Он даже пытался рассуждать о происхождении курганов (трактуя их как древние ориентиры в степи для татар), о жизни запорожских казаков. Автор оставил любопытные зарисовки и о турках, о турецкой армии, о способах ведения ими боевых действий, — достаточно редкую информацию среди других свидетельств того периода.

Мемуарист не упустил случая показать и свои политические пристрастия: не намекая на монархию как на идеальный тип государства, он демонстрировал понятное неприятие (явно в силу того же социального происхождения) революции, выставляя только отрицательные ее стороны.

Не обошлось в воспоминаниях и без недостатков, главным из которых является противоречивость изложения материала. Например, сначала Ришелье сомневался в огромной численности турецкого гарнизона, но затем убедительно и постоянно рассказывал о нем как о само собой разумеющемся факте; сначала Ришелье говорил о ненужности взятия крепости, но затем убедительно доказал обратное. Отзываясь достаточно объективно (насколько возможно для любого [118] мемуариста) о русской армии, тем не менее Ришелье иногда может сгущать краски (впрочем, как любой автор воспоминаний). В частности, он не намеревался сопоставлять отрицательные стороны поведения русских войск по взятию крепости с другими аналогичными действиями в Истории, например, связанными с французской армией.

Не всегда критика мемуариста объективна. Хотя Ришелье справедливо критиковал состояние русской военной медицины, утверждая, что из раненного в русской армии можно было быстро превратиться в покойника, однако общее состояние медицины во Франции и в России, думается, было вполне сопоставимо: в 1781 г. Людовик XVI, вследствие экономических и финансовых проблем, сократил количество военных госпиталей и уменьшил в них количество врачей, а в 1794 г. в военном госпитале Нанта ежемесячно умирали до 16% солдат, в основном от болезней ¹⁸. С другой стороны, мнение Ришелье проистекает, скорее всего, из-за отсутствия у него боевого опыта в рядах французской армии.

В целом, думается, не стоит по прочтении мемуаров пытаться переписать штурм Измаила «а la Richelieu», основываясь только и исключительно на представленном ниже мемуарном отрывке, но введение воспоминаний Ришелье в широкий научный оборот (для читателей, не владеющих французским языком), и использовать их при изучении штурма Измаила, сравнивая с другими источниками (включая личного происхождения), безусловно, является насущной необходимостью, учитывая известную аксиому: степень достоверности мемуариста часто пропорциональна степени его осведомленности, а Ришелье, служивший под началом де Рибаса, излагал обстоятельства штурма с точки зрения последнего, причем иногда своеобразно. Например, первоначально он хвалил прозорливость де Рибаса, просившего накануне штурма отсрочить его ближе к рассвету, но спустя пару страниц сам же и указал, что именно утренний туман и спас его и других на берегу Дуная под турецким огнем.

В тексте «Дневника» даты сохранены по новому стилю; в других случаях они приведены по обоим стилям. Описание жизни запорожских казаков, маршрут движения Ришелье по Измаилу во время штурма оставлен без комментариев.

Перевод публикуется впервые. Перевод с французского языка и комментарии подготовлены автором публикации.

М. К. Чиняков.

Комментарии

1. Алданов М. Дюк Эммануил Осипович де Ришелье // Наука и жизнь. 1995. № 5. С. 110-124; К повышению... достоин // Исторический архив. 2010. № 6. С. 190-191; Третьякова Л. Последний из рода Ришелье // Вокруг света. 2001. № 1. С. 66-73; Crousaz-Cretet L. Le Duc de Richelieu en Russie et en France, 1897; Waresquiel E. de. Le Duc de Richelieu. Paris, 1990 (reed. 2009).

2. Глаголева Е. Дюк де Ришелье. М., 2016.

3. Сборник Императорского Русского исторического общества. СПб., 1886. Т. 54.

4. Richelieu. Journal de mon voyage en Allemagne. С. 111-198.

5. Там же. С. 112.

6. Самойлов А. Н. Жизнь и деяния генерал-фельдмаршала князя Г. А. Потемкина-Таврического // Русский архив. 1867. № 12. Стлб. 1537-1578; Записки отставного генерал-майора Сергея Ивановича Мосолова // Там же. 1905. № 1. С. 124-173.

7. Бумаги и письма князя Сергея Федоровича Голицына // Русский архив. 1876. № 5. С. 136-138; Письма во время осады Измаила 1790 года от графа Г. И. Чернышева князю С. Ф. Голицыну // Там же. 1871. № 3. Стлб. 385-408.

8. Полевщикова Е. Французские волонтеры в Измаиле: неопубликованная записка графа Ланжерона // Дерибасовская-Решильевская: Литературно-художественный, историко-краеведческий иллюстрированный альманах. 2007. Вып. 29. С. 6-11.

9. Damas R. de. Memoires. 1787-1806. Paris, 1912.

10. Записки Рожера Дама /\ Русская новизна. СПб., 1914. Кн. 18. С. 1-100.

11. Орлов Н. А. Штурм Измаила Суворовым в 1790 году. СПб., 1890. С. 58, 73.

12. Колюбакин Б. М. Суворов под Измаилом / Суворов в сообщениях профессоров Николаевской академии Генерального штаба. 1800 г. — 6 мая — 1900 г. Спб., 1900. Т. 1. С. 172-196; Петров А. Н. Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II. 1787-1791 гг. СПб., 1880. Т. 2; Петрушевский А. Ф. Генералиссимус князь Суворов СПб., 1900.

13. Боголюбов А. Н. Полководческое искусство А. В. Суворова. М., 1939; Гарнич Н. Ф. Штурм Измаила. М., 1952; Коробков Н. М. Взятие Измаила (1790 год) // Исторический журнал. 1941. № 4. С. 24-40; Михайлов О. Н. Суворов. М., 1973; Осипов К. Александр Васильевич Суворов. М., 1955.

14. Лопатин В. С. Суворов. М., 2012. С. 220.

15. Richelieu. Journal de mon voyage en Allemagne. Р. 152-192.

16. Суворов А. В. Документы. М., 1951. Т. 2. С. 540, 577. О противоречиях в численности потерь см.: Чиняков М. К. Суворов и Измаил. М., 2017. С. 137-151.

17. Richelieu. Op. cit. P. 189.

18. Pigeard A. Dictionnaire de la Grande Armee. Paris, 2002. P. 535; Wey R. Le Service de santd des armees au centre du champs de bataille // Medecine et Armees. T. 38. № 5. Decembre 2008. P. 411; Соколов О. В. Армия Наполеона. СПб., 1999. С. 494.