ЧЕРНОМОРЦЫ ЗА БУГОМ.

(Исторический очерк.)

VI.

(1791).

По распоряжению генерал-майора Рибаса, в начале марта месяца 1791 выкомандирован был пятисотенный черноморский полк на смену находившейся трехсотенной команды на островах между Килией и Сунни, Измаилом и Тульчею; со всею же остальною черноморскою конницею и обозом кошевой атаман Чепега двинулся под Галацы, где был сосредоточен корпус генерал-аншефа князя Репнина, назначенный для действия против турок на Дунае. Туда, по назначению Кутузова, была отправлена и гребная казачья флотилия, на соединение с флотом Рибаса ².

В том же месяце мачинские укрепления и оставленный [4] турками редут на полуострове Кунцефане были заняты нашими войсками. Рибас перешел затем на остров между Кунцефаном и Браиловым, на котором было сильное неприятельское укрепление, взятое штурмом. В этом деле участвовали два полка черноморских казаков ³.

Флотилия черноморцев, занимаясь перевозкою войск чрез Дунай на остров под Браилов, проходила под картечными выстрелами батареи турецкого укрепления, находившегося близ города. Видя, что крепостной артиллерийский огонь не устрашает отважных черноморцев, турки решились воспрепятствовать переправе наших войск своими судами; но управлявшие перевозными лодками старшины войска вступили в бой с неприятелем и заставили турецкие суда удалиться. Этим удачным действием черноморцы открыли свободную переправу войск наших на остров.

31-го марта 2.000 лодочных черноморских казаков, высадившись на берег к войскам бригадира Леццано, полковника Рибаса и войсковых полковников Давида Белого и Кордовского, на рассвете бросились штурмовать турецкое укрепление. После двухчасового упорного боя, поддержанного пушечным огнем с флотилии, укрепление было взято, находившиеся там неприятельские войска частью истреблены, частью потоплены, и только немногие турки спаслись бегством к городу.

Черноморцы при штурме взяли с боя четыре неприятельские знамени, которые полковой старшина Чернышев представил генералу Рибасу.

В этом молодецком деле черноморцы потеряли 6 убитыми и 16 человек ранеными ⁴.

Считаю нелишним сказать несколько слов по поводу участия в этой войне черноморских казаков.

Черноморское войско, в продолжение всей войны 1787-1791 года, редко находилось в целом своем составе в делах против неприятеля, а больше дробилось на отдельные части. По этой причине уследить за всеми передвижениями и действиями малых команд, терявшихся в целой армии как [5] капля в море, невозможно, по неимению на это достаточных данных. Хотя войско и состояло в непосредственном подчинении своего гетмана, но кроме князя Григория Александровича, черноморцами, в продолжение войны, как видим, распоряжались Суворов, Кутузов, Потемкин, Рибас и другие лица.

Не имея по этим причинам возможности описывать в последовательном порядке действия черноморского войска, я старался не упустить из вида, по крайней мере, тех случаев постепенного явления казаков на театре войны, где фактически выказывались деятельность их и старание заслужить пред троном монархини доброе имя — «верных и храбрых черноморских казаков».

После описанных действий войска на острове Браилова, по распоряжению Голенищева-Кутузова 9 черноморских лодок, с орудиями и снарядами, были отправлены в Галацы, 10 отряжены для сторожевой службы в килийский рукав, две лодки к мысу Читалу; с остальными шестью лодками полковой старшина Чернышев прибыл тоже к Галацам ⁵. Как флотилия, так и черноморская конница была по частям раскомандирована в разные места; например, из 2.000 человек находилось на Дунайском острове, с войсковым полковником Козьмою Белым, 500 человек, далее располагались команды ниже Галац на пикетах и разъездах, у перевоза в устье Прута, в Галацах и при дежурстве корпусного штаба, в препровождении по Пруту провианта байдаками, для заготовления леса и прочих войсковых надобностей. Остальные состояли при обозе. Кроме того, были расположены лагерем против Тульчи, для наблюдения за неприятелем, два черноморских полка Давида Белого и Кордовского ⁶.

При таких командировках черноморских казаков, 7-го мая случилось интересное происшествие. Полковой старшина [6] Василий Камянецкий на шести лодках доставил из Килии в Галацы пороховой запас. Сваливши 8-го числа свой груз, Камянецкий приказал всем находившимся на лодках собрать своих казаков к обратному походу. Сотник Иван Строц, желая выказать свою исправность, первый отправился на кременчугской лодке вниз по Дунаю; он надеялся, что и прочие лодки вслед за ним двинутся с места. Видя, что ночь приближается, а другие суда не идут, Строц пристал к берегу и приказал своей команде готовить горячий ужин; затем, поставивши возле лодки часового, казаки, в ожидании товарищей улеглись спать. В полночь, караульный, услышав треск, дал казацкий оклик, но в ответ посыпался град пуль на спавших казаков. Подкравшиеся турецкие запорожцы, сделав несколько выстрелов, бросились на оторопевшую малочисленную команду Строца. В этой схватке «неверные» запорожские братья убили одного казака, трех ранили и девять захватили с собою. Прочие же казаки и сам сотник Строц спаслись бегством в камышах. Неприятели, взявши лодку с пушкой и находившимися на ней казаками, отплыли на другой берег Дуная, к стороне Тульчи ⁷.

Для избежания подобных столкновений с турецкими запорожцами, по одежде ничем не отличавшихся от черноморских казаков, генерал-поручик Голенищев-Кутузов приказал последним носить на правой руке, выше локтя, белые из платков перевязки ⁸.

Обратимся опять к военным действиям. Визирь, несмотря на неудачи турецких войск, собирал армию на нижнем Дунае. Князь Репнин, получив известие, что сильный корпус турок сосредоточивается у Бабадага, послал против него отряд генерала Кутузова, стоявший у Измаила.

Кутузов, переправившись 3-го июня через Дунай к Тульче, двинулся против неприятеля. На другой день, к войскам Кутузова присоединились пешие и конные черноморские казаки, с кошевым своим атаманом, бригадиром Чепегою. Для открытия неприятеля, Чепега послал в авангард к полковнику Рибасу 50 человек казаков. Черноморцы, служившие проводниками войскам, заметили впереди небольшое [7] число турок, вследствие чего Чепега поспешно отправился в авангард, со своими казаками, для личных наблюдений за движениями турецких отрядов. Полковник Рибас, увидевши кошевого черноморского войска, явился к нему в команду, но Захарий Алексеевич благородно отклонил от себя подчиненность Рибаса и предложил ему действовать вместе. В скором времени Чепега открыл в значительном числе неприятельские войска. Полковник Рибас, получив об этом известие, приказал войскам, шедшим в авангарде, приготовиться к бою; но турки, видя стройное и спокойное движение русских войск, отступили.

На другой день, 5-го июня, кошевой черноморский атаман, наблюдая неприятеля с одного высокого кургана, заметил приближавшуюся к нашим войскам, с правой стороны мачинской дороги, турецкую конницу в пяти колоннах. По донесению об этом Кутузову, Чепега получил приказание атаковать неприятеля. Бригадир Чепега, отрядив вперед полковника Алексея Высочина с 500 черноморских казаков, поспешил за ним и сам для атаки первой колонны турецкой кавалерии. В подкрепление кошевому отправился, с довольным числом черноморцев, и войсковой писарь Тимофей Котляревский. Чепега атаковал турок, разбил их и обратил в бегство; потом, оставив часть своих казаков на месте разбитой колонны для дальнейшего наблюдения за движениями неприятеля, направился с остальными черноморцами влево от мачинской дороги и завязал с турками сильную перестрелку. В это время, черноморский казак Павел Помело столкнулся со своим братом, служившим в рядах турецких запорожцев. Дрогнуло сердце «неверного» запорожца и рука его не поднялась на брата по крови, по вере и по народности. Желая предохранить черноморцев от пролития дорогой казацкой крови, «неверный» запорожец, при звуке оружия сражавшихся, сказал своему брату Помелу: — «Братец! не дуже вгоняйтесь: бо то куча, стоящая по праву сторону с татарами и некрасовцами самого хана, а еще большая куча татар есть в закрытьи, в глубокий балке на заставе. Хан ожидает приближения вашего и хочет напасть на вас с тылу». С этим словом братья расстались.... Турецкий запорожец оказал нашим великую услугу.

Чепега, наступая на неприятеля, не выходил из пределов [8] возможности дальнейшего натиска. Турки, отстреливаясь, отступали к ханским войскам, но, видя неудачу с черноморцами, завязали перестрелку в другом пункте с донцами, для того, чтобы завлечь их в засаду. Испытав и здесь неудачу, быстро собиравшиеся неприятельские войска потянулись к бабадагской дороге, с целью ударить в тыл на нашу кавалерию. Присланный на помощь черноморцам полковник Рибас объявил Чепеге приказание Кутузова: примечать атаку донцов, а самому ударить на хана. Бригадир Чепега тотчас предписал премьер-майору Белухе, с частью пехоты от бугского егерского корпуса, занять крутую гору над неприятелем и растянуться фронтом; сам же, со всей черноморской конницей, пошел в атаку на хана. Рибас подкрепил его каре своими егерями. Неприятель, несмотря на отчаянное сопротивление, не устоял пред грозным ударом черноморцев. Храбрый Чепега гнал расстроенные ханские войска до речки, устилая поле битвы вражескими телами. Только за речкой хан спасся от дальнейшего преследования черноморцев.

В этом деле потеря черноморцев состояла в 4 убитых и 35 раненых.

Атаковавшие наши войска турки, видя поражение хана, поспешно отступали под покровительством пушечных выстрелов; но в это самое время кошевой атаман черноморского войска получил, чрез полковника Рибаса, приказание Кутузова непременно гнаться за неприятелем. Тогда Чепега вновь повел своих «верных» казаков на турок. Напрасно османы употребляли все усилия удержать напиравших на них черноморцев; напрасно дрались с ожесточенным отчаянием: ничто не могло остановить храбрых казаков. После жаркого боя, Чепега рассеял турецкие войска. Трофеями победы были три пушки и несколько знаменных древков, с которых устрашенные турки сами сорвали знамена, потеряв надежду спасти их. Но кошевой черноморского войска этим не удовольствовался: он погнался, со своими удалыми казаками, за бежавшим неприятелем, отбил турецкий тяжелый обоз и шестерых турок захватил в плен.

6-го июня, по приказанию генерала Кутузова, бригадир Чепега, с черноморским войском и прочими частями, бывшими в авангарде под командою полковника Рибаса, занял бабадагские магазины с провиантом, сжег и разорил оставленный [9] неприятелем город Бабадаг, истребил скрывавшихся там турок и зажег соседние бабадагские селения.

Во всех делах бабадагского похода кошевой атаман, со своими «верными» казаками, оказывал чудеса храбрости и разумной отваги. Скромный Чепега не приписывал себе всего успеха выигранных дел, но рекомендовал Кутузову полковника Рибаса и премьер-майора Белуху, усердно помогавших ему во всех подвигах черноморцев ⁹.

Кутузов возвратился в Измаил, а кошевой Чепега, с 800 черноморских конных казаков, при войсковом полковнике Письменном, отправился на реку Серет к Сербештам, куда собирались войска князя Репнина против румелийского сераскира Мустафы-Валесы, сдвигавшего 70-тысячную армию у Мачина ¹⁰.

В последний раз кошевой атаман черноморского войска участвовал, со своими «верными» казаками, в разбитии турецких войск под Мачином. В деле этом Чепега потерял убитыми 7 и ранеными 17 человек ¹¹.

До заключения мира, черноморское войско содержало кордоны (посты) от устья реки Прута до галацкого адмиралтейства и от Галац до нижнего Чуленца.

В ноябре черноморское войско было расположено на зимние квартиры: войсковой судья Головатый, с пехотой, стал в Фальче и в Галаце на лодках: кошевой атаман Чепега, с конными черноморцами, разместился в селениях своего войска, на левой стороне Днестра, именно на Очаковской степи ¹².

Заключенный с Турцией мир положил предел славным боевым подвигам черноморского «верного» войска. Черноморцы блистательно заявили свою любовь и свою преданность к престолу и отечеству.

Но, рядом с торжеством военной славы, черноморские казаки оплакивали смерть своего благодетеля, того, кто устроил их быт — великого гетмана князя Григория Александровича [10] Потемкина-Таврического, скончавшегося 5-го октября 1791 года ¹³. Заплакали черноморцы спеваючи:

Устань батьку, устань Грицьку!
Великий гетмане!
Милостивий добродию
Вельможний наш пане!...

Не встал Грицько на зов своего «верного» и любимого войска. Не встал он к тем вящшему горю черноморцев, что, по смерти его, для них вновь наступила пора невзгод, которую они пережили только благодаря духу единства, связывавшего казаков....

В память своего великого гетмана, «верное» черноморское войско изготовило белое атласное знамя, которое и доныне хранится в Екатеринодарском войсковом соборе. Этот дорогой знак памяти казаков к открывшему им широкий путь военной славы, окружают два голубые знамени, сооруженные для черноморского войска 21-го апреля и 26-го мая 1791 года доблестным кошевым атаманом Захарием Алексеевичем Чепегою, водившим на славные победы своих верных сподвижников ¹⁴.

VII.

(1792.)

Великий гетман Потемкин, собирая из разрозненных сечевиков черноморское войско, дозволил принимать в казачью семью всех служивших прежде в войске Запорожском, исключая зачисленных в воинские поселяне и в легкоконные полки. Но местное начальство, препятствуя свободному переселению казачьих семейств, распорядилось отпускать из Екатеринославского наместничества на казацкую землю [11] тех только казаков, которые служили в оконченную с турками войну. Кроме того, местные власти признавали членами семейств одних жен и детей; родители же, братья, сестры и прочие близкие родственники, принадлежавшие к одной семье, должны были оставаться, по-прежнему, в наместничестве. Переселяющемуся казаку предстоял трудный выбор: или раздроблять семейство, или, скрепя сердце, оставаться всем на месте и платить тягостные для казака денежные повинности. Такие стеснительные меры порождали множество жалоб как со стороны обывателей-казаков, так и со стороны черноморского правительства; но все просьбы и ходатайства, за смертью Потемкина, большею частью оставались гласом вопиющего в пустыне.

В течение двух лет переселилось однако на отведенную Потемкиным землю 1.759 черноморских казачьих семейств, в которых считалось мужеского пола 5.068 и женского 4.414 душ ¹⁶.

В представленном исправлявшим должность войскового есаула, капитаном Неяким, в феврале, в черноморский кош сведений, показаны между реками Бугом и Днестром следующие селения черноморского казачьего войска:

Кроме того, много было устроено хуторов и жилищ при рыболовных заводах по речкам и лиманам.

Не успели черноморцы обжиться на отведенной гетманом земле, как получили повеление готовиться к новому переселению на высочайше пожалованную войску землю на Тамани (Фанагорийский полуостров).

Это известие как громом поразило черноморцев. С одной стороны оказывался крайний недостаток пожалованной земли для удобного поселения всего черноморского войска; с другой казаков торопили переселением, следовательно, лишали их возможности сбыть что-либо с выгодой из хозяйственного устройства за Бугом. А в хозяйстве заключалось все достояние черноморцев!... Но делать было нечего..,. Черноморцы мирно встретили новое и неожиданное испытание их в покорности и верности отечеству и престолу. Тогдашнее жалкое состояние черноморцев отразилось в песне Головатого, живущей и доныне в памяти народной ¹⁷. Что будет, то будет, а будет то, что Бог даст!... Так порешили казаки на общей войсковой раде и смело пошли на встречу судьбе.

Первым делом черноморского коша была посылка войскового есаула Гулика для осмотра пожалованной земли и прилегающего к ней дикого и пустынного кубанского края, занятие которого черноморцами входило в программу общих кошевых предположений. [13]

Мокий Семенович Гулик отправился с приличною командою в дальний путь и со всею подробностью, в топографическом отношении, осмотрел Таманский полуостров и кубанский край. Гулик пробрался до Георгиевска, где был ласково принят кавказским корпусным командиром, генералом графом Гудовичем. Возвратившись в Слободзею, старшина этот представил кошевому атаману отчет о своей командировке ¹⁸.

В то время как Гулик странствовал по диким пустырям Черноморья, войсковой судья Головатый, с разрешения графа Михаила Каховского и по приговору войсковой рады, был послан в столицу для испрошения у государыни прав на вечно-потомственное владение той землей, на которую должно было переселиться Черноморское войско ¹⁹.

Незабвенный Антон Андреевич Головатый, отправившись в С.-Петербург с прошением от войска, усердно хлопотал об охранении благосостояния черноморцев на новом месте жительства. Дружественные связи с значительными лицами в государстве, личные ходатайства у царицы, ласково его принявшей, и умное исполнение поручения увенчали труды Головатого полным успехом ²⁰.

Дипломат наш и поэт —
Знаменитый Головатый
Испросил нам край богатый.
Где промчалось много лет:
Давших славу нам военну,
Милость Цареву незабвенну,
Мирных дней драгой покой,
Век счастливый, золотой!

Испросив для войска две высочайшие грамоты, Головатый удостоился благодарить лично великую монархиню за оказанные милости «верным» черноморцам ²¹.

Общую радость войска Антон Андреевич выразил в песне, сочиненной им на обратном пути из Петербурга в [14] Слободзею, с драгоценными залогами монаршей любви к Черноморскому войску ²².

Высочайшими грамотами была дарована войску земля между Черным и Азовским морями, по реке Ею и до Усть-Лабинского редута. Войсковому начальству предоставлено самому чинить внутренний суд и расправу; черноморцы получили право заниматься торговлею и всякими промыслами, были ограждены вообще многими привилегиями и обязывались только охранять границы на Кубани от набегов горских народов.

Императрица Екатерина, награждая депутацию черноморских казаков, благосклонным приемом, милостивым вниманием и денежными подарками, излила чрез этих представителей царские щедроты и на все свое «верное» войско Черноморское. Кроме высочайших грамот, определявших права и вольности казаков, её величество пожаловала войску, в 30-й день июня, большое белое знамя, серебряные литавры, две серебряные трубы, печать с надписью: «Е. И. В. печать коша Войска Верного Черноморского», и подарила, чрез Головатого, войску на новоселье хлеб и соль на золотом блюде, с такою же солонкою ²³. На этих царских подарках вычеканены были следующие надписи — на блюде: «дар Екатерины Великой Войску Верному Черноморскому. 1792 года, июля 13-го. В Царском Селе. Чрез войскового судью и кавалера Антона Головатого»; на солонке: «подарена с хлебом Войску Черноморскому. 1792 года, июля 13-го».

Со всей царской благостыней Головатый прибыл в войско благополучно. Кошевой атаман Чепега командировал для встречи дорогого гостя, за тридцать верст, пятисотенный полк, пригласил в войсковую резиденцию всех старшин войска, херсонского архиепископа и прочее духовенство. На устроенном великолепном месте, кошевой Чепега, при собрании казаков и многочисленном стечении народа, окруженный свитой, выслушал приветствие Головатого и принял с честью высочайше пожалованную ему, за доблестное управление войском, саблю, алмазами украшенную. Препоясавшись дорогим подарком, Чепега, с чувством глубокого умиления, взял от войскового судьи драгоценные знаки монаршего [15] благоволения к Черноморскому войску, объявил народу высочайшие грамоты и с подобающей церемонией, возблагодарив Бога в войсковой церкви, угостил войско царским хлебом и солью на славу. Этот незабвенный для черноморцев день был, при громе пушек и мушкетов, отпразднован с общим веселием, по старому казацкому обычаю ²⁴, а чтобы сохранить навсегда память незабвеннаго дня, черноморцы соорудили такое же знамя, какое пожаловано императрицей Екатериной II.

За все излиянные на черноморских казаков милости, Чепега, от имени войска, благодарил государыню всеподданнейшим письмом ²⁵.

Готовясь к дальнему походу, Черноморское войско снарядило при Фальче 51 лодку и одну яхту. На этой флотилии, до прибытия еще Головатого, пешие черноморские казаки, в числе 3.847 человек, под командою войскового полковника Саввы Белого и в сопровождении бригадира Пустошкина, отправились Черным морем на Тамань, куда прибыли 25-го августа месяца ²⁶.

По прибытии на место, Савва Белый отрядил войскового полковника Чернышева с частью войска, на 12 лодках, к устью Кубани, в Кизильтажский и Сукоров лиманы, для наблюдения за действиями закубанских черкесов и для охранения от них войсковых рыбных ловлей, а полковника Кордовского поставил с командою при Старом Темрюке.

Для облегчения же казачьих судов, находившиеся на лодках пушки и артиллерийские припасы, по высочайшему повелению были сгружены в Фанагорийскую крепость ²⁷.

Кошевой атаман Чепега, по окончании торжества войскового праздника, оставил за Бугом, с Головатым, один конный и один пеший полк, и 2-го (5-го) сентября выступил, со всем войсковым штабом, обозом и остальным казачьим войском, тремя конными и двумя пешими пятисотенными [16] полками, в поход на новопожалованную землю, сухим путем ²⁸.

В конце октября Чепега прибыл к границам Черноморья на р. Ей, и, изнуренный дальним путем в неблагоприятную осеннюю погоду, остановился зимовать при Ейской косе в Ханском городке. Для наблюдения за действиями с неприятельской стороны, от Кубани, в степи, за 150 верст, была поставлена команда из 200 казаков при р. Челбасах. В следующем 1793 году была занята Черноморским войском и вся кубанская граница. В этом году пришли из-за Буга на Кубань, с Головатым, остальные полки с семействами переселявшихся черноморцев.

Не привлек однако безлюдный край заграничных выходцев из Польши, из Молдавии и Валахии. Они все остались на месте. Напротив, черноморцы рассеянного Запорожья старались сплотить на Кубани одну родную семью, в главе которой находился их батько—кошевой Харько Чепега. Ради пользы правительства черноморцы жертвовали своею собственностью: за неимением покупщиков, они должны были оставить за Бугом непроданными все свои хозяйственные заведения и неудобное к перевозке, по дальнему пути, движимое имущество ²⁹. Такое плачевное состояние за-бугских черноморцев выразилось в нескольких словах сложенной тогда песни:

Течуть рички из за-гори мутни,
Идут люди из городив смутни,
Покидают вжитки, пасики любезни
И предорогие грунти....

По переходе из-за Буга, черноморцы нашли кубанскую землю необитаемою, со многими заросшими камышом речками и болотами. Пустынный край требовал для своего оживления необыкновенной деятельности малочисленных пришельцев. Черноморцы преодолели все трудности первоначальной бездомной жизни, победили, можно сказать, самую природу; мертвая кубанская сторона скоро обратилась в оживленную область и тем оправдались и слова, сказанные Головатым у [17] монаршего трона, и надежды Екатерины II, выраженные в высочайшей грамоте.

Новый край черноморцы заселяли хуторами и куренями (станицами), давая последним названия, существовавшие в запорожском войске.

Я уже говорил, что помещики Екатеринославского наместничества закрепостили, незаконными путями, в свое владение многих жителей бывшего запорожского войска; теперь следует сказать несколько слов о последствиях этого самоуправства.

Когда последовало повеление князя Потемкина-Таврического о составлении из всех служивших в запорожском войске черноморского войска, немалого стоило труда способным носить оружие казакам избавиться от помещичьего господства, чтобы стать в ряды войск, действовавших тогда против турок. Когда же дело дошло до переселения семейств казаков бывшего Запорожья на землю между Бугом и Днестром и в Кубанский край, то помещики решительно воспротивились распоряжениям начальства, насильно удерживали у себя казачьи семейства и только в крайних случаях выпускали людей в конец уже разоренных. Некоторые помещики и их управители обнаружили еще более возмутительное самоуправство: жен и детей казаков они ссылали во внутрь России, а некоторых казачек отдавали в замужество за крепостных, чтобы черноморцы не могли отыскать их; отбирали от казаков имущества; наказывали их до полусмерти; остригали усы, чуприны отпиливали пилами или отрезывали.... Словом, все со стороны помещиков-самоуправцев было направлено к тому, чтобы не допустить черноморцев воспользоваться дарованными войску монаршими милостями ³⁰.

При таких условиях переселение в Черноморье тянулось медленно. Черноморское войсковое правительство не раз жаловалось в Петербург на бездействие власти Екатеринославского наместнического правления и на потворство своеволию и самоуправству помещиков в насильственном задержании семейств казаков. Наконец последовало распоряжение генерал- фельдцейхмейстера графа Зубова отпустить в Черноморье из Екатеринославского наместничества тех только казаков и их [18] семейства, которые в бывшем Запорожье служили в военном звании и были в строевом составе под знаменами Потемкина, в минувшую войну, а остальных запорожцев, не бывших в военной службе, велено оставить на прежних местах их жительства ³¹.

Несмотря на все невзгоды, перешло из-за Буга на Кубань мужеского пола до 17.000 душ ³².

На новосельи, черноморцы, придвинувшись к берегам Кубани, принесли Богу общую молитву, положили основание г. Екатеринодару и новую свою жизнь начали под управлением войскового правительства ³³.

С этого времени начинается кровавая борьба черноморцев с горскими народами на рубеже кубанской границы.

Более семидесяти лет кавказская война не давала Черноморскому войску отдыха от боевых трудов при защите края, охрану которого монархи вверили храброму казачеству.

И все эти тревоги беспокойной казачьей жизни прошли так, как будто их и не бывало]... Они живут, и будут жить только в воспоминаниях казака....

Кубань! Кубань!... Сколько на рубеже твоем проведено черноморцами бессонных, сопряженных с величайшими опасностями ночей! сколько пролито казачьей крови на защиту края!... Мужеством, самоотвержением, неустанною борьбою и с людьми, и с природою храбрые черноморцы засвидетельствовали пред потомством свою непоколебимую верность престолу и любовь к отечеству.

П. Короленко.

г. Екатеринодар.
Сентябрь 1867 года.

Комментарии

1. См «Военный Сборник» 1868 г., № 4.

2. Предп. генерала Рибаса бригадиру Чепеге от 18-го марта 1791 г. № 175. Донесение полкового старшины Чернышева кошевому атаману Чепеге от 2-го апреля того же года, № 279. Из дел войсков. архива.

3.Свед. из дел войск. архива. Походы в Турцию Румянцева, Потемкина и Суворова, соч. Богдановича.

4. Донесение полк. старш. Чернышева кошев. черн. атаману от 9-го апреля 1791 г., № 279. Из дел войск. архива.

5. Донесение полкового старшины Чернышева кошевому Чепеге от 25-го апреля 1791 г., № 217. Из дел войск. архива.

6. Свед. собраны в делах войскового архива. В одном донесении кошевому Чепеге Кордовского полка полкового старшины Лысенко встречается, что из этого полка и полка Белого казаки-черноморцы, по приглашению турецких запорожцев, ездили к ним через Дунай в гости и к себе их звали. В результате ж всех увеселений вышло то, что несколько наших казаков не возвратились.

7. Донесение генералу Рибасу кошевого Чепеги от 23-го мая 1791 г., № 1.356. Из дел войск. архива.

8. Приказ генерала Кутузова в кош верных черн. казаков 1-го июня 1791 г., № 86. Из дел войск. архива.

9. Донесение о бабадагских делах генералу Кутузову от кошевого атамана черноморцев июня 1791 г., № 1.513. Из дел войск. архива.

10. Из дел войск. архива. Походы в Турцию Румянцева, Потемкина и Суворова. Соч. М. Богдановича.

11. Свед. из дел войск. архива.

12. Извлеч. из расписания зимних квартир южной армии, имеющегося в копии в делах войскового архива.

13. См. прилож. XV.

14. Из дел войсков. архива.

15. Захарий Чепега.

16. Прошение черноморского войска Екатерине II от 29-го февраля 1792 г. Из дел войск. архива.

17. См. прилож. XVI.

18. Отчет Гулика помещен в XVII приложении к этой статье, в особой ведомости. Из дел войск. архива.

19. См. прил. XVIII и XIX. Из дел войск. архива.

20. См. прилож. XX.

21. См. прилож. XXI, XXII и XXIII.

22. См. прилож. XXIV.

23. Из дел войск. архива. Речь протоиерея Россинского, напечатанная в 1820 году в журнале «Соревнователь просвещения и благотворительности». «История Запорожской Сечи» Скальковского. «Черноморские казаки» И. Попки.

24. См. прил XXV.

25. См. прилож. XXVI.

26. Донесение полковника Белого кошевому Чепеге от 26-го августа 1792 г. за № 88. Из дел войск. архива.

27. Ордер таврического губернатора Жегулина полковнику Савве Белому 28-го декабря 1792 г. Из дел войскового архива.

28. Донесение полковника Головатого графу Каховскому в сентябре и письмо кошевого Чепеги 2-го числа того же месяца 1792 г. Из дел войск. архива.

29. Доклад императору Павлу I черноморского войскового атамана Котляревского 1-го декабря 1797 года. Из дел войск. архива.

30. Рапорт войскового судьи Головатого генерал-фельдцейхмейстеру графу Зубову от 17-го марта 1795 г. Из дел войскового архива.

31. Отзыв графа Платона Зубова полковнику Антону Головатому от 23-го августа 1794 г. № 551. Из дел войск. архива.

32. Донесение полковника Головатого графу Зубову 16-го марта 1795 г. Из дел войск. архива.

33. См. прилож. XXVII.

Текст воспроизведен по изданию: Черномоцы за Бугом. (Исторический очерк) // Военный сборник, № 5. 1868

© текст - Короленко П. 1868
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Бабичев М. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1868

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info