ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 февраля 1896 г.

Английское правительство обнародовало дипломатическую переписку по армянскому вопросу, и в этой переписке мы встречаем очень интересные документы, характеризующие систему турецкого управления. Между прочими, в подробном отчете о разговоре султана с британским посланником в Константинополе, сэром Филиппом Керри (в марте прошлого года), излагаются суждения турецкого повелителя о благополучии, царствующем в его империи. Султан выражал твердую уверенность, что известия о несправедливостях, совершаемых турками относительно армян, распространяются лишь злонамеренными людьми и не имеют реального основания, так как они противоречат безусловно точным официальным сведениям, сообщенным ему, султану. По этим сведениям, только в трех пунктах происходили политические беспорядки, вследствие которых произведены были многочисленные аресты; но султан великодушно простил многих из замешанных лиц, так что всего осталось арестованных не более тридцати человек. Посланник никак не мог убедить султана, что доходящие до него официальные сведения противоречат истине, и что местные власти произвольно заключают обывателей в тюрьму, где держать их без всякой законной причины в течение долгого времени, не назначая никакого суда. Султан решительно не допускал возможности такого положения вещей. «Политические аресты, — говорил он, — производятся только после политических замешательств и волнений, а такие замешательства несомненно случились только в трех городах. Местные власти не могли бы оставлять арестованных в тюрьме без суда, ибо это было бы прямо незаконно». На категорические уверения посланника, подкрепляемые цифрами и фактами, султан отвечал неоднократно, что этого быть не может, что это похоже на сон. По словам султана, он и его предместники всегда относились благосклонно к армянам; но в последние годы армяне вели себя нехорошо, часто нападали на мусульман и восставали против законной власти, за что и подвергались надлежащим взысканиям. Где бывали кровопролития, там виноваты были одни армяне; турки только защищались от нападений, а администрация восстановляла порядок и преследовала виновных. В доказательство султан сослался на беспорядки в Токате; армяне начали там волноваться и шуметь на базаре, затем [417] собрались в церкви и стали стрелять в мусульман, из которых ранили двадцать человек, при тень один армянин был убить. Порядок был с трудом восстановлен военной властью, после чего султан повелел сивасскому губернатору отправиться на место, произвести беспристрастное следствие и наказать виновных. Султана очень оскорбляло то обстоятельство, что армяне недовольны его режимом и жалуются иностранным правительством и комитетом; что англичане верят злонамеренным армянским выдумкам и выказывают из-за них нерасположение к турецкой империи. Посланник напоминал, что он опирается не на выдумки, а на точные фактические сообщения местных британских консулов; султан с своей стороны ссылался на благодетельные указы своих предместников, обеспечившие законные права всех христианских подданных, и подтверждал свои личные хорошие намерения относительно армян, а эти указы и намерения обязательны для исполнителей.

Весь ход этой оригинальной беседы между турецким султаном и британским посланником обнаруживает коренное взаимное непонимание: султан неизменно стоит на той фантастической точке зрения, будто его личная власть господствует в империи, и что все совершается согласно его воле и его указаниям, потому что он ничем неограниченный властелин; а собеседник не может и не желает разрушить эту иллюзию личного могущества монарха, от которого он сам же добивается известных уступок в пользу армян. Окруженный льстивыми сановниками, не видя и не слыша ничего, кроме известий об общем благополучии и о некоторых кознях врагов отечества, султан по-видимому искренно убежден в несправедливости или преувеличенности обвинений, взводимых на турецкую администрацию. Он знает, что местные власти исполняют или должны исполнять его ничем неограниченную волю, что над ними стоят бдительные начальники, которые в свою очередь подчинены строгому контролю министров и великого визиря, а последние действуют под личным и непосредственным наблюдением могущественного падишаха. При такой системе машина должна двигаться правильно, и никаких напрасных беззаконий произойти не может. Отдельные же неприятные события всегда находят себе какое-нибудь правдоподобное объяснение, предупредительно доставляемое придворными пашами, и султан может пребывать многие годы в самом благодушном настроены относительно внутренних дел своей разлагающейся империи.

Как добиться серьезных реформ при этой замкнутости турецкого дворцового мира, с его искусственно поддерживаемою верою в общее [418] благополучие? Что помогут наилучшие указы и намерения при существовании этой глухой стены, закрывающей для султана всякий доступ к ознакомлению с действительною жизнью его империи? Оттого и армянский вопрос не мог привести ни к чему существенному, когда выяснилось, что далее дружественных мирных советов европейская дипломатия не пойдет. Обеспечение личных и общественных интересов турецких армян может быть достигнуто только на почве местной автономии, под охраною иностранных дипломатических агентов; а надеяться на добровольные турецкие реформы было бы слишком большою наивностью, как это давно уже признано и доказано практикою восточного вопроса. Султан на деле бессилен, при всей номинальной широте своей власти, и в этом заключается секрет неудачи всех проектов внутреннего преобразования Турции посредством переговоров и соглашение с её повелителем.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info