СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

«И ВНЕ СЛУЖБЫ ОН ИСКАЛ БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМ»
Записка о И. П. Липранди. 1859 г.

(Окончание. Начало см.: Исторический архив. 2003. № 1.С. 169-179.)

Третий период

Вслед за возвращением Липранди в марте 1828 года в Бессарабию к постоянным своим служебным занятиям он получил предписание от графа Воронцова, в котором сказано, что он, Липранди, «по особенному высочайшему повелению отзывается от него к армии для предстоящей войны». Вместе с сим его сиятельство приложил и свидетельство, в коем, упоминая об этом вызове, исчислены занятия его, Липранди, за исполнение коих изъявляется графом в самых лестных выражениях признательность. В то же время получено было им, Липранди, предписание от г[енерал]-а[дъютанта] Киселева, в коем сказано, что государь император изволил утвердить составленный по приказанию проект о продолжении собирать сведения о неприятеле и учреждении тайных агентов, как в разных местах Турции, так в Австрии и пр. (Комм.: Преимущественно в Сербии, с которою были особенные сношения, и поверенный князя Милоша Герман (М. Ф. Сербский, болгар) поставленный с Липранди в сношения еще с 1826 г., в настоящее время находился почти безотлучно при нем до окончания войны. Так, в 1829 г. в Крагаевцах взят был один поляк по какому-то подозрению на пути из Варшавы в Константинополь; у него найдены были бумаги на латинском языке, ясно дававшие понимать замыслы Польши и заарестованного эмиссара. Бумаги были отправлены в главную квартиру, там признали поляка за сумасшедшего, и, возвратив оные, разрешили его освободить. Чрез год, т.е. в 1830 году, события в Польше доказали, что эмиссар не был сумасшедший. Г[енерал]-а[дъютант] граф Толстой (тогда полковник и фл[игель]-а[дьютант]) живой тому свидетель, но есть и другие.), и что он, Липранди, назначен начальником этого учреждения с особым жалованьем сверх получаемых окладов, по 2 т[ысячи] р[ублей] с[еребром] в год, без звания начальника высшей заграничной тайной полиции. Ежемесячная сумма на расходы вполне утверждена. Успешное действие сего поручения превзошло ожидания, что официально засвидетельствовано. По прибытии главной квартиры в Кишинев Липранди поручен особый передовой конный отряд, с которым в ночь на 25-е апреля он переправился вплавь чрез Прут при Скулянах и быстро, с рассветом, занял Яссы, где захватил в плен многих турок, из коих некоторые начали было защищаться, но, увидев Липранди, которого знали, тотчас побросали [167] оружие и сдались. Остановил господаря готового сесть в карету, чтобы бежать в Австрию, взял его в плен и отправил в карантин. Все это со множеством тому подобного засвидетельствовано г[енерал|-а[дъютантом] бароном Крейцом ¹ и полномочным президентом диванов обоих княжеств, прибывших в тот же день в Яссы. Сделав нужные распоряжения по разным предметам, Липранди, отправился в главную квартиру. Из Кара-Су послан был с порученным ему отрядом, составленным из регулярной конницы и казачьим Ступачевского полком, сделать сильную рекогносцировку на Базарджик, в котором неприятель начал сосредотачиваться. Поручение это было исполнено с полным успехом, передовые посты неприятеля в несколько линий были сбиты и получено положительное сведение о его силах. (Комм.: Снятие всех укреплений Шумлы, с показанием начальников и числа их защищающих, что, с пособием шт. кап. Вельтмана ² под картечным и ружейным огнем в продолжение двух дней было исполнено). Независимо сего открыта прямая и незанятая нами дорога, идущая прямо из неприятельского лагеря в лагерь императорский. В Базарджик, по высочайшему повелению, сделал расписание фонтанов для разных частей войск и донес, что, по расчету одни только лошади имели возможность вдвое с половиною суток пользоваться водопоем один раз. Из Базарджика отправился на аванпосты для более удобного исполнения поручения и находился на аванпостах до самого окончания кампании. За сражение под Шумлою, 8 июля, получил орден св. Анны 2-й ст. На другой день по высочайшему повелению возложено на Липранди сделать проект генеральной фуражировки. 14 числа находился при овладении высотою на правом фланге, где и поставил редут № 5. Июля 16-го по высочайшему повелению послан с атаманским полком для обозрения левого неприятельского фланга к Боулару. Находился почти на ежедневных перестрелках с аванпостами, которыми заведывал. Августа 5-го поручен ему, Липранди, отряд, состоящий из 35-го егерского полка, 4-х легких орудий и 600 казаков, с которыми проникнул чрез Кулевчинские дефилеи и чрез Маковщину, открыл сообщение с г[енерал]-а[дъютантом] Бенкендорфом ³ в Проводах, имел успешное дело с неприятелем и успел еще привезти значительный запас фуража, в котором армия претерпевала большой недостаток. 14 августа назначен был с отрядом из одного пехотного полка, четырех орудий и 600 казаков идти чрез Смедовские дефилеи и овладеть в Малых Балканах Чалыковаком, но внезапное нападение неприятеля и овладение редутом № 5, и в то же время сильного натиска на левый фланг отложили это движение, и Липранди, с собранными 600 казаками, действовал в битве. 27 августа посредством тайных сношений с неприятелем и допросами выходцев и пленных предупредил, что за час до рассвета следующего 28 ч[исла] неприятель в больших силах нападет на центральные наши редуты № XII и XXVII, находящиеся перед главною квартирою, и что в это самое время знатная часть неприятельской конницы под начальством Али-Шах-Паши ⁴, обойдя ночью наш левый фланг, ударит на тыл позиции. Вследствие [168] этого сведения артиллерия и гарнизон помянутых редутов был усилен, посланы ручные гранаты и конгревовые ракеты; конница, под начальством г[енерал]-л[ейтенанта] Редигера ⁵, с значительной артиллерией выдвинулась против Али-Шах-Паши, и, несмотря на то, что некоторые искали придать сему сведению тень вымысла, но, по настоянию г[енерал]-а[дъютанта] Киселева, приняты были все меры предосторожности. Неприятель в помянутый час, пользуясь темнотою утра, атаковал с такою стремительностью помянутые редуты, ожидавшие уже момента, что некоторые, даже конные, ввалились во рвы. Отбитые в первый раз и побужденные к вторичному нападению своею картечью, они вновь напали на редуты, и некоторые из них были заколоты на бруствере. АлиШах-Паша, увидев неудачу пехоты, обменялся с г[енерал]-л[ейтенантом] Редигером только несколькими пушечными выстрелами и отступил. Решительное нападение на помянутые два редута несомненно увенчалось бы полным успехом, если бы на основании сведений не было принято усиленных мер к отражению, и тогда армия, уже уменьшившаяся более, чем наполовину, была бы разрезана на две части, и последствия были бы значительны; ибо не было бы уже возможности оставаться под Шумлою, и тогда самая осада Варны могла быть затруднена. Это понимали в то время в полном смысле слова., и потому, едва как дело кончилось, Липранди был потребован в главную квартиру, и здесь, пред палаткою главнокомандующего, при многих доселе еще живых свидетелях фельдмаршал и граф Дибич обняли полковника Липранди, благодарили его, и, можно сказать, не было меры в выражениях, о которых здесь умалчивается. Все поздравляли его, исключая тех, которые хотели показать, что сведение было неосновательно. Посланный адъютант коногвардии штаб-ротмистр Ховен ⁶, был произведен прямо в полковники; столь важно почиталось тогда это дело. Липранди получил св. Анны 2[-ой] ст. с алм. (Комм.: Здесь опять на основании статута военного ордена Липранди мог предъявить свои права на орден св. Георгия 4[-го] кл., что даже одно из возвышенных лиц ему говорило, но он не мог изменять своих правил). После сего турки в Шумле стали осторожнее, и кроме, как накануне нашего отступления 1-го октября, из укреплений не выходили, а довольствовались только почти ежедневною перестрелкой с аванпостами и мелкими с ними схватками. В продолжение этого времени на Липранди возлагались, независимо прямых его обязанностей, начертание правил для фуражировок и указания мест для оных. По сдаче Варны предположили 2[-го] октября оставить позицию при Шумле. Накануне, после полудня, неприятель в значительных силах пехоты артиллерии и конницы начал выходить на равнину против оконечности нашего левого фланга, что очень озаботило главную квартиру, ибо в том положении, в котором армия наша тогда находилась, при совершенном изнурении артиллерийских и полковых обозных лошадей неприятель мог бы ей нанести большой вред. По распоряжению Липранди казаки в перестрелке успели схватить несколько пленных, от которых узнали, что неприятель ничего не знает о предположении ночью [169] оставить позицию. На этот конец тотчас двинули на высоты против неприятеля многочисленную артиллерию, 5-ю уланскую дивизию и пр., и открыли огонь. Неприятель отвечал слабо и скоро начал стягиваться в укрепления. В жаркой схватке казаков, во все это время продолжавшейся, с турецкими наездниками г[енерал]-л[ейтенант] Сысоев ⁷ получил сильную контузию в живот, и на Липранди как на старшего в аванпостах возложено было распоряжение скрыть оставление лагеря и вывоз с редутов артиллерии так, чтобы неприятель не мог заметить и не помешать отступлению. Принятыми мерами Липранди успел вполне достигнуть сего, и с рассветом дня турки увидели только его с несколькими стами казаков на месте, где находилась наша главная квартира. С выскакавшими отовсюду наездниками казаки, находившиеся с Липранди, имели перестрелку, и когда последние повозки перешли мостик на Буланлыке, тогда и он перевел свою команду.

Знатная часть армии направилась на зимние квартиры в княжества, главная квартира в Яссы. В продолжении отдохновения армии на зимних квартирах на Липранди, независимо прямой его обязанности, возлагались многие первой важности поручения; так, например, распоряжения, для сожжения камышей, чтоб отклонить злокачественность воздуха весною; настояние к лучшему закрытию и истреблению многочисленного рогатого скота и лошадей, падших на известных пространствах; некоторые меры по случаю чумы, как ему известные во время служения при г[енерал]-а[дъютанте] Воронцове; указание мест по течению Дуная от Вилина (Калафета) до Журки для возведения укреплений, которые бы по вскрытии Дуная могли препятствовать неприятелю транспортировку запасов и т. п. Сожжение турецкой флотилии, зимовавшей у Силистрии; инспектирование всех казачьих полков в армии и введение в них правильной отчетливости в людях и лошадях и пр. Составление правил для конвоирования транспортов и их ночлегов; руководство для этапных начальников; правила для фуражировок. Все это было напечатано для руководства по армии, по высочайшему повелению, полученному из С.-Петербурга, собрание точных сведений о пути из Силистрии чрез Каугуру к Базарджику (по этому пути граф Дибич в 1829 году пришел из-под Силистрии к Кулевче) (Комм.: Из сего неотменно следует, что первая мысль сего движения, решившего в несколько часов под Кулевчею участь войны, принадлежит государю. На это у Липранди есть официальный факт.) и множество подобных поручений, как по высочайшему повелению, так и по распоряжениям главнокомандующего, что все свидетельствуется предписаниями, находящимися у него, Липранди. Одинаково, будучи в Бухаресте, и, разговаривая со вновь назначенным полномочным председателем диванов г[енерал]-л[ейтенантом] Желтухиным ⁸ о затруднении подвоза местными средствами по случаю совершенного разорения половины княжеств, частей, прилегающих к Дунаю, где только и совершаются движения, Липранди подал ему мысль, которую он просил разработать на бумаге; Липранди составил записку, которая вполне была выполнена, и транспорты во [170] множестве двинулись по всем направлениям, без всякого отягощения народа, а напротив.

В продолжение этого же времени, по изъявленному желанию г[енерал]-л[ейтенанта] Киселева, Липранди составил записку: «О необходимости партизанского отряда волонтеров для действия в предстоящую кампанию в лесах правого берега Дуная. Средства в составлении отряда и польза от оного». По случаю назначения другого главнокомандующего и начальника Главного штаба записка эта оставлена до прибытия графа Дибича. По приезде его Липранди был вытребован из Калараша. Записка признана чрезвычайно полезною, и на него, Липранди, возложено формирование сего отряда в 1200 человек (400 конных и 800 пеших), которого он и назначен начальником с исполнением и прежних поручений. Граф Дибич и граф Толь ⁹ в совещаниях с Липранди требовали от него, чтобы он ничего не щадил для скорейшего исполнения сего поручения. Липранди не воспользовался никаким денежным для формирования пособием, как видно будет далее, на что есть официальные доказательства (Комм.: В то время всякое предположение армии сообщалось Липранди изустно и письменно собственноручно, а также секретными предписаниями и предположениями государя, и никакая сумма не была бы ему отказана.). Несмотря, что формирование отряда возложено было тогда, когда армия начала уже двигаться за Дунай, Липранди успел соединить до 1000 чел[овек]: албанцев, арнаут, македонцев, фессалийских греков, болгар, босняков, сербов, черногорцев, всех бывших участниками, или в войнах сербских, греческих и гетеристских, в княжествах, или междоусобных распрях пашей, байрактара, Пегливана и других, или в разбойничьих шайках Кара-Феиза и др., в числе коих было много и самих атаманов. Все это произведено было решительно без всяких для казны издержек, хотя Липранди и мог, по примеру первых войн (и последующей), как ему разрешалось, получить для раздачи людям каждому по 10-ти червонцев, но он отверг: люди были все зажиточные, богато вооружены [171] и шли единственно по личной доверенности к Липранди, что известно из официальных засвидетельствований; было только взято для некоторых из них 200 рублей. (Комм.: Печатный билет и белая перевязка на левой руке — для каждого волонтера; два знамя, и, наконец, необходимые переезды, за прогоны по Бессарабии, Молдавии и Валахии, по набору как самим Липранди, так и посылавшимися им, производились им самим, отказавшимся взять экстраординарную сумму, которую бы он мог в то время взять в неопределенной цифре; во-первых, потому, чтобы не быть впоследствии обязанным отдавать отчет, а во-вторых, потому, чтобы, по окончании кампании, если не будет убит, он тогда был холост, иметь некоторую сумму. Вся сумма эта, следовавшая Липранди, не восходила до двух тысяч рублей серебром. Но когда кампания кончилась, все начальства армии разъехались; интенданство 2-й армии поступило в ведение 1-й, не имеющей никакого понятия об этих поручениях, удовлетворение Липранди длилось, несмотря на засвидетельствование г[енерал]-а[дъютанта] Киселева; он неоднократно и всегда тщетно писал г[енерал]-а[дъютанту] Чернышеву ¹⁰ и только в 1836 году, когда временно г[енерал]-а[дъютант] граф Адлерберг ¹¹ управлял военным министерством, Липранди написал ему, и тотчас, по высочайшему повелению, последовало удовлетворение. Таким образом, Липранди, могший при начале формирования, взять до 30-ти червонцев без отчета ожидал семь лет удовлетворения в издержанных им самим 2000 р. с.!). Липранди согласил их служить без жалованья, кроме продовольствия и пороха, а довольствоваться платой за пленных и за разный скот. Переправясь через Дунай, Липранди получил предписание от главнокомандующего графа Дибича, от графа Толя и от начальника правого фланга армии г[енерал]-а[дъютанта] Киселева «делать распоряжения без предварительного испрашивания разрешения; — действовать по своему усмотрению» и т.п., что нечасто разрешается многим.

С этим отрядом, к которому иногда придавались роты егерей, он в самое короткое время очистил от восставших жителей и партизанов Дели-орманский лес, где перерезаны были все сообщения, когда армия двинулась за Балканы, и наши партии, пикеты, обозы и самые парки не раз истреблялись ими. Липранди достиг до того своими удачными действиями, что самые турки Дели-Ормана являлись к нему с просьбою покровительства; многие селения их переведены были в черту нашу, другие обезоружены и т. п., что все значится в подробности в выданном свидетельстве, в котором упоминается также и о затруднении, в котором Липранди находился в лесах Дели-Ормана (при нем было только два офицера) среди отважнейших разбойников, которых надо было заставлять действовать, и что вначале вызвало несколько покушений на его жизнь; но он умел, часто из своих рук, укрощать подобные проявления и довести их до дисциплины в высшей степени, что доказывают кровопролитные приступы теснин и частые битвы, упомянутые в том же свидетельстве. В то же время Липранди начальствовал Туртукайским отрядом, в состав которого, независимо его волонтеров-партизан, поступили два казачьи полка и две канонирские лодки; тогда же его назначили и начальником Силистрийской аванпостной линии. Невзирая на все эти назначения, он продолжал заведывать и первым поручением и так из лагеря при Туртуках довел до сведения, что Скутарийский паша не признает заключенного мира и двинулся со своими албанцами, что и было поводом движения г[енерал]-а[дъютанта] Киселева и г[енерал]-а[дъютанта] барона Гейсмара из Валахии чрез Дунай и Балканы в Софию, где паша и был остановлен. Дружеские его, Липранди, сношения с разными пашами и другими турецкими сановниками, которых он умел привлечь к себе, доказывается и многими письмами (Комм.: Липранди до того сделался известным туркам, что, во время его жительства, в продолжении почти всего 1830 года, в Бухаресте, не только-что те турки, которые были с 1821 г. с ним знакомы, приезжали посещать его, - но даже все другие, приезжавшие по своим делам в Бухарест, немедленно являлись к нему и проживали у него по несколько дней. Так, Сефер-Бей, известный черкес, полковник турецкой службы, проезжая из Одессы, где он находился как пленный, чрез Бухарест, приехал прямо к Липранди и прожил у него десять дней. Бывший Аян браиловский арнаут-Осман Ага, по взятии сей крепости Аян Журжи, знакомый с Липранди с 1827 г., приехал к нему со всею свитою и прожил три месяца. Когда в 1836 году по делам жены своей он ездил в Бухарест, то все тамошние турки, которых он вовсе и не знал, тотчас пришли посетить его. В 1837 году, то же на всем протяжении от Скулян до Бухареста и Плоешти сделали они и с женою его, узнав только фамилию и т.п. Все это известно не только что в крае, но и многим русским.) и т.д. В одном из [172] таковых Рущукский визирь Кючук-Ахмед, когда последовал мир, писал к Липранди, что он надеется на его дружбу и свойство, что до прибытия турецких властей в Туртукай, он будет судьею над начинающими собираться жителями и пр. Липранди оставался с отрядом при замерзшем уже Дунае, при Туртуках на острове (чтобы этим отвлекать внимание сильного Рущукского гарнизона во время движения г[енерал]-а[дъютанта] Киселева за Балканы), до начала декабря и умел удержать волонтеров на этом посту несмотря, что они не имели ни зимней одежды, ни обуви, и что многие из них замерзали по ночам и тогда только были распущены, когда последовало предписание. Все это со множеством другого значится в официальных документах и особенных свидетельствах начальства. Липранди за все это был награжден орденом св. Владимира 3-й степени.

Четвертый период

Расстроенное здоровье Липранди заставило его пробыть несколько месяцев в Бухаресте и потом отправиться в Тульчин, где находилось интендантство, хлопотать, как замечено выше, об издержанных им на переезды и т. п. из своих денег, около 2 тысяч рублей серебром по предмету формирования отряда, оказавшего столько услуг армии, и за что, первоначально Липранди мог бы взять неопределенное число денег, ибо ничто тогда не было бы ему отказано. Удовлетворение длилось. Липранди не был более уже нужным, и расстроенное здоровье его понудило просить увольнения от службы, что и последовало в 1832 году, прослужив более шести лет полковником, в чин генерал-майора, с мундиром и пенсионом (Комм.: Впоследствии получил св. Георгия 4[-го] класса за 25 лет, и за каждые пять лет имеет зн. отлич. безпор. сл.). Находясь уже в отставке, в том же 1832 году, великий князь Михаил Павлович ¹² как почетный Президент Военной академии письмом за собственноручною подписью, в самых лестных выражениях отзываясь о статье Липранди «Некоторые рассуждения о военной науке», изволил сообщить, что государь император, находя изложенное в оной заслуживающим внимания, изволил возложить на его, Липранди, изложение характеристических свойств и политических мнений турецких войск. Вместе с тем получено было о сем же сообщение и от г[енерал]-а[дъютанта] Чернышева, что «если состояние здоровья его, Липранди, позволит принять на себя, по высочайшему повелению, сей труд для образца к дальнейшему изложению этой науки и о других народах», присовокупив к тому, что если нужны какие-либо пособия, то, чтобы он, Липранди, отнесся к нему. Несмотря на то, что предмет был совершенно новый, и ни одно сочинение о нем не могло служить ему, Липранди, руководством, труд этот был окончен в 1834 году и заслужил самый лестный отзыв военно-ученого Комитета в состоявшемся по сему [200] многим причинам — одна продовольственная часть это доказывает, а между тем, и об оной он писал, и что было заранее сказано, все так и сбылось.

Вот краткий ход службы Липранди и последствий ее. Прослужив столько лет, ни он, ни семейство его не обеспечены пенсионом потому, что он не имеет штатного места, которое затрудняются ему дать, хотя бы второстепенное, третьестепенное в губерниях; тогда как еще в 1824 году князь Воронцов предлагал Липранди исполнять должность Таврического губернатора вместо Д. В. Нарышкина, внезапно заболевшего, Липранди отказался по неопытности. Граф Перовский два раза предлагал ему губернии, где он думал извлечь из его деятельности пользу, но Липранди, убежденный, что, не имея состояния, никогда нельзя быть в полном значении губернатором — отказывался. Но ныне, как один из вельмож отозвался: «Что скажет об этом Герцен!?» Нельзя здесь не заметить еще, что за три дня пред смертью графа Перовского один сановник прислал к Липранди старшего по себе в ведомстве своего управления, чиновника спросить Липранди: «Может ли он, по смерти графа, которая уже решена, располагать им, Липранди, о чем он лично будет просить государя?» — Липранди отвечал, что, доколе граф жив, он его не оставит, но что со смертью его он, конечно, будет почитать себя счастливым иметь его своим начальником (Комм.: И это казалось так спешным, что присланный к Липранди тайный советник, во время мятели, вечером, должен был приехать чрез Николаевский мост по случаю разведения других, на Выборгскую к Самсониевской церкви, где тогда жил Липранди.). Граф Перовский умер. Липранди ожидал. Месяца через два он спросил приезжавшее к нему лицо с предложением, оно возобновило, а напоследок и вовсе смолкло. Стороною узнано, что и тут опасались Герцена, не щадившего и их самих с той только разницей, что на Липранди он нападает единственно за то, что не покрывал мраком дела Петрашевского, что открыл похищенный Клевенским полумильон, и, будто бы делает разные предположения об устройстве тайной полиции, где будто бы Липранди служит (этот вздор передан Герцену лицом, едва ли неизвестным Липранди), а других он величает бестолковыми, неспособными, тупоумными лакеями, выжившими из ума и лет, взяточниками, позволяющими себе всевозможные насилия, и тому подобными эпитетами. А между тем, эти лица находят опасным определить в свое ведомство Липранди потому, что это вызовет против них Герцена и Огарева, почерпающих свои идеи из доставляемых отсюда сведений.

Липранди обязан был высказаться не столько уже для себя, сколько для детей своих, которые должны и у нас, и за границей, где он известен по многим поручениям — очиститься от гнусной клеветы, на их отца павшей.

ГА РФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 3. Д. 594. Л. 6-48.

Комментарии

1. Крейц Киприан Антонович (1777-1856) — генерал от кавалерии, командир Сибирского драгунского полка.

2. Вельтман Александр Фомич (1800-1870) — писатель, археолог, в 1818-1826 гг. — участник, а затем начальник военно-топографической съемки Бессарабии, в 1826-1830 гг. — старший адъютант Главного штаба 2-й армии, участник русско-турецкой войны 1828-1829 гг. С 1852 г. — директор Оружейной палаты.

3. Бенкендорф Константин Христофорович (1783-1828) — дипломат и военоначальник, генерал-лейтенант, из рода Бенкендорфов, брат шефа жандармов А. X. Бенкендорфа. Участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, в 1820-1826 гг. чрезвычайный посланник при Вюртембергском и Баденском дворах, в русско-персидскую войну 1826-1828 гг. командовал отдельным отрядом кавалерии на Кавказе, участник русско-турецкой войны 1828-1829 гг.

4. Али-Шах-Паша (1815-1871) — турецкий государственный деятель, посол в Вене, Петербурге, Лондоне. В 1846-1852 гг. министр иностранных дел Турции. С 1855 г. Великий визирь.

5. Редигер Федор Васильевич (1784-1856) — участник наполеоновских войн, русско-турецкой войны (1828-1829), венгерской кампании 1849 г., с 1850 г. член Государственного совета, в 1853 г. наместник царства Польского, главнокомандующий гвардейским и гренадерским корпусами.

6. Ховен Христофор Христофорович (1794-1890) — генерал от инфантерии, сенатор, участник топографической съемки Бессарабии.

7. Сысоев Василий Алексеевич — есаул Донского казачьего полка в 1812 г., в 1816 г. генерал-майор, командовал казаками в Грузии, по словам Н. Н. Муравьева, «человек храбрый, умный, проворный и опытный».

8. Желтухин Петр Федорович (1777-1829) — генерал-лейтенант, участник наполеоновских войн и Отечественной 1812 г., с 1817 г. командир лейб-гвардии гренадерского полка. В 1827 г. назначен Киевским военным губернатором, в 1829 г. исправлял должность председателя диванов Молдавского и Валахского княжеств.

9. Толь Карл Федорович (1777-1857) — участник Отечественной войны 1812 г., с декабря 1830 г. начальник штаба армии И. И. Дибича, после его смерти временный главнокомандующий армией, в 1833-1842 гг. главноуправляющий Министерства путей сообщения и публичных зданий.

10. Чернышев Александр Иванович (1786-1857) — участник войны 1812 г., член Следственной комиссии по делу декабристов, в 1827 г. назначен сенатором, товарищем начальника Главного штаба и управляющим военным министерством. 1832-1852 гг. военный министр, в 1848-1856 гг. председатель Государственного совета.

11. Адлерберг Владимир Федорович (1790-1884) — участник Отечественной войны 1812 г., с 1817 г. адъютант вел. кн. Николая Павловича, помощник правителя дел следственной комиссии по делу декабристов. В 1841 г. назначен главноуправляющим почт, в 1852-1872 гг. министр императорского двора.

12. Михаил Павлович (1798-1849) — великий князь, брат Николая I, командир отдельного гвардейского корпуса, главный начальник Пажеского, всех сухопутных кадетских корпусов и дворянского полка, генерал-инспектор инженерной части.