Сим частным письмом имею честь уведомить ваше сиятельство о событии столь же чрезвычайном, сколь важном и ужасном.

В Константинополе, в день Пасхи, почтенный Греческий патриарх Григорий, 75 лет от роду, был отторгнут от алтаря митрополии, куда прибыл совершать богослужение, и повешен на виселице, воздвигнутой, по повелению султана, перед его домом; новый великий визирь сам прибыл для распоряжения казнию, сел на табурете у подножие виселицы, спокойно закурил там трубку и оставался на месте более двух часов.

В тот же день 7 других Греческих митрополитов или архиереев ² погибли подобною казнью; патриаршая церковь и 16 других, говорят, были поруганы и разрушены мусульманами; уверяют, что тысячи христиан были умерщвлены.

На другой день тело несчастного патриарха было, по повелению Султана, предано Жидам, которые волокли его по улицам, изрыгая ужаснейшие хулы против нашей святой веры и против нашего Божественного Спасителя. Эти злодеи бросили потом тело в море. [1921]

Барон Строганов ³, сообщая мне об этих ужасных событиях, извещает, что на шею тела навязали веревку с тяжелым камнем; но или он неверно извещен об этом, или камень развязался, только тело выплыло на Босфор и остановилось между двумя суднами, готовившимися плыть сюда. Несчастный патриарх был узнан одним лицом, служившим при нем и находившимся на одном из этих судн.

Ваше сиятельство усмотрите все эти подробности в прилагаемых показаниях.

Как только судно прибыло сюда, я велел вынести на берег тело патриарха со всеми предосторожностями, которые требуются карантинными законами.

Чтобы еще более удостовериться в тождественности тела, я приказал показать его князьям Сутцо и Ганджерли (так), особенно знавших патриарха. Они его признали и подписали прилагаемое удостоверение.

Я приказал положить тело в гроб, приказал его запечатать и поставить в карантинную башню.

Один священник и один дьякон вошли в карантин, чтобы непрестанно читать молитвы над телом, при котором постоянно горят две лампады и свечи.

Прошу ваше сиятельство как молено скорее сообщить мне повеления Его Императорского Величества о том, как должен я воздать последние почести сему злополучному начальнику Греческой церкви и прошу также ваше сиятельство означить сумму, которую могу употребить на сию церемонию.

Аз нижеимяннованный присягаю и клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием и честным крестом, в том, что о чем меня [1922] спросят, по случаю привоза к здешнему порту, на судне шкипера Никола Склаво, мертвого тела Константинопольского патриарха Григория и происходившей ему казни, показать должен самую сущую правду: что я сам знаю, видел и слышал от других, ничего не утаивая и не прибавляя, а все суть явственно так, как я ответ дать должен на страшном суде Христове. В заключение сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего; Аминь ⁴.

По сему присяжному листу к присяге приводил Одесского карантинного штата протоиерей Исидор Гербановский.

Во время приведения сих людей к присяге присутствовал капитан Одесского карантинного порта и кавалер Кавантин.

Одесса, 1821 года Мая 6 дня. Шкипер Ионической под Английским флагом бригантины св. Спиридион — Никола Склаво, экипаж судна сего и все вообще пасажиры, для удостоверения, что привезенное на судне сем мертвое тело есть Константинопольского вселенского патриарха Григория, повешенного Турецким правительством, в первый день Пасхи сего года, по приводе к присяге, были спрашиваемы и показали.

«Костанди Банес, бывший не задолго пред сим прислужником у покойного патриарха Григория, и во время настоящих волнений в Константинополе скрывшийся на судно шкипера Склаво 12 числа Апреля с тем, чтобы отправиться в Одессу, показал: что когда 14 числа того месяца, около полуночи. подняли на судно сие мертвое тело и начали рассматривать, то он в тоже время узнал в оном своего бывшего господина патриарха Григория по [1925] корпусу, не изменившимся еще тогда чертам лица, волосам на голове и бороде, по недостающим зубам, и особо по бывшей у покойного грыже. Подписано погречески: «Согласно надписи, сделанной шкипером Склаво в пункте первом, подписом утверждаю. Костанди Банес».

О узнании по сим приметам в найденном шкипером Склаво трупе бездушных останков покойного патриарха Григория пасажиры судна сего: Яни Папандопуло и Яни Николау, как знавшие его лично, подтвердили. Подписано погречески: «Согласно надписи, сделанной шкппером Склаво в пункте первом подписок нашим утверждаем: Яни Папандопуло и Яни Николау».

Поехавшие с шкипером Склаво для привода к судну их плывшего мимо оного мертвого тела, писарь его Хараламби Трояно и матросы: Яни Склаво, Диаманди Стояно и Никола Пилирипос, в истинне показания шкипера своего о сем утверждают. Подписано погречески: «Согласно падписи, сделанной шкипером Склаво в пункте первом, подписом нашим утверждаем: писарь Хараламби Трояно и матросы Яни Склаво, Диаманди Стояно и Никола Пилирипос».

Весь экипаж бригантины Св. Спиридион и пасажиры: Зафири Дикороно, Иорги Михали, Васили Касили, Анастаси Димитри и Костанди Бемо показание шкипера Николо Склаво о поднятии из воды на судно, около полуночи 14 Апреля, мертвого тела и о познании в оном бренных останков Константинопольского патриарха Григория, Дмитрием Банесом, Яни Папандопуло и Яни Николау и зарытии потом оных на трюме судна в баласт в полной силе подтвердили. Подписано погречески: «Согласно надписи, сделанной шкипером Склаво в пункте первом, подписом нашим утверждаем: писарь Хараламби Трояно, и матросы Яни Вангалопуло, Андони Вильеспати, Козмето Трояно, Яни Склаво, Диаманди [1926] Трояно, Пиноги Влахо, Иорги Влахо, Костанди Влахо, Хараламби Влахо, Иорги Комботкри, Яни Нишри, Яни Капсиди, Андрей Мазараки, Микеле Мазараки, Никола Пларинос, Никола Колофитис, Коетанди Кацатис, Диониси Ламбири. Пасажиры: Зафири Дакоропи, Васили Козма, Анастаси Димитри, Васили Капсили, Костанди Бено и Иорги Михали».

В заключение же всего, как шкипер Никола Склаво, так экипаж и все находившиеся на судне пасажиры вообще объявили, что они до отправления своего из Константинополя от тамошних жителей Греков наверно узнали: что совет министров Отоманского правительства рассудил, чтобы, вместо приговора султана Махмута о всеобщем истреблении в первый день Светлого Христова Воскресения всех находившихся в Константинополе Греков, предать бесчестной смерти иерарха вселенского Константинопольского патриарха Григория, а тело его, для поругания и посрамления их, влачить, яко преступника, по улицам города; почему пастырь сей, отслужа обедню в первый день Пасхи, был позван к правительству и оттуда взят палачами и повешен на вторых вратах патриаршеского дома, и в тоже время были преданы таковой же смерти, в разных местах города, шесть первейших архиереев Синода; тела всех их оставлены были в течении трех дней, для зрелища народа, на виселице, а потом повелено было Жидам снять оттуда тело патриарха и влачить оное по всем главным улицам города, и в насмешку кричать громогласно: «Сей есть царь христианской, и да узнают народы, что един только есть государь и самодержец вселенные — Константинопольской султан Махмут, по повелению которого влачим мы в посмеяние и поругание царя православных, и пусть узнают христиане, что нет для них места в столице и во всем государстве, даже и на [1927] погребение тел их!» И сверх сего Жиды сии, изрыгая ужаснейшие проклятия и хуления на Христа Спасителя Нашего и Греческую веру, кричали: «Христиане! «Чтоже не прийдет Бог ваш сделать чудо, спасти наместника Своего из рук наших и воскресить его!» За сим тело усопшего патриарха было брошено в море на произвол волн, под строгим запрещением, дабы никто не осмелился вытащить оное и совершить ему надлежащие похороны. Следуют Греческие подписи всех тех лиц, которые подписались на присяжном листе.

Сверх сего, к вящшему удостоверению о истинне сих показаний, многие из числа прибывших к здешнему порту из Константинополя 4, 5 и 6 числ сего месяца пасажиров объявили: что в пятницу 15 Апреля на Пасхе пронесся в Константинополе слух, будто бы брошенное Жидами в море тело патриарха Григория найдено и взято на какое-то Греческое судно; о чем также подтвердил прибывший сюда бывший канцлер тамошнего посольства г. статский советник и кавалер Минчаки, и при свозе тела сего с судна шкипером Склаво в карантин, приглашенные по воле начальства: проживающий в Одессе Дристский митрополит Кирил, и теперь здесь находящиеся: князь Александр Ганджери, Спатар Никола Сутцо и возвратившийся из Иерусалима Российско-подданный архимандрит Гавриил для точности сего следствия, как знавшие лично во время жизни покойного, при рассмотрении тела сего удостоверили, что без всякого сомнения оное есть — бренные остатки Константинопольского патриарха Григория.

Как вышеписанные показания шкипера Склаво и всех судна им управляемого людей, так и последнее засвидетельствование приглашенных по воле начальства лиц, было делаемо и происходило в присутствии г. г. карантинного инспектора и членов конторы. [1928]

«Следствие сие производил и вопросы с кого следовало на природном языке каждого, чрез карантинного переводчика снимал капитан Одесского «карантинного порта и кавалер Кавантин». ⁵

4. Удостоверение князя Александра Ганджери и Спатара Николая Сутцо. ⁶

«Мы нижеподписавшиеся объявляем, что, по приглашению е. с. графа Ланжерона, генерал-губернатора Таврического, мы прибыли в Одесский карантин, для рассмотрения и признания тела усопшего патриарха Константинопольского Григория, недавно казненного Турецким правительством, каковое тело только что привезено в сей город. Внимательно рассмотрев его лицо, мы признали и свидетельствуем, что сказанное тело есть сего самого патриарха Константинопольского Григория. В удостоверение чего мы даем наше письменное свидетельство. Одесса, сего 7-го Мая 1821. Подписали: А. Ганджери. Кн. Николай Сутцо». Под подписями приложены гербовые печати.

5. Копия с отношения князя А. Н. Голицына графу А. Ф. Ланжерону, из Царского Села, от 26 Мая 1821 г. за № 1512.

Доведя о содержании отношения вашего сиятельства, от 10 Мая сего года, до сведения Его Императорского Величества я получил ныне Высочайшее повеление, которое поспешаю сообщить вашему сиятельству, для надлежащего исполнения.

Государю Императору угодно, чтобы ваше сиятельство учинили надлежащее распоряжение о предании земле тела покойного Константинопольского патриарха Григория в Греческой Одесской [1929] церкви по чиноположению, приличному его сану. Обряд сей имеет быть совершен находящимся в Одессе Силистрийским митрополитом. вместе с епископом Бендерским и Аккерманским Димитрием. Прилагая при сем на его имя письмо, в коем я уведомляю его о высочайшем повелении прибыть для сего в Одессу я привезти с собою как одного из архимандритов и священно и церковнослужителей и певчих, так и все нужное для совершения сего обряда, я покорнейше прошу вас, милостивый государь, письмо сие препроводить к преосвященному Димитрию. Архимандрит Феофил также должен быть приглашен к сей церемонии, о чем я вместе с сим пишу и к нему. Если сочтете нужным, то благоволите пригласить к сему и некоторые духовные лица Греческого исповедания, в Одессе находящиеся. Его величеству угодно, чтобы издержки, потребные как для сего обряда, так и для переезда епископа Димитрия с священно-и церковнослужителями, были вытребованы вашим сиятельством из Херсонской Казенной Палаты о чем я не оставлю уведомить и г. министра финансов, а вас, милостивый государь, покорнейше прошу сообщить мне в свое время, как об исполнении сего повеления, так и о сумме, которая на все сие употреблена будет, для донесения обо всем том Его Величеству.

Для облачения тела патриарха Григория по Высочайшему повелению истребованы из придворной ризницы алтабасное архиерейское облачение ⁷ из [1930] Кабинета Его Величества панагия и крест; и из ризницы Александро-Невской Лавры архиерейская митра ⁸. Все эти предметы отправлены к графу Ланжерону с фельдъегерем Ворононым, 1-го Июня и получены в Одессе 11-го Июня.

Почтеннейшее отношение вашего сиятельства, от 26 Мая с № 1513, я имел честь получить 12 Июня, от господина Херсонского военного губернатора, графа Ланжерона; и как граф в отзыве своем просил меня прибыть в Одессу к 16 Июня: то я, взяв с собою архимандрита, семинарии ректора Иринея, 14 числа отправился с ризницею и нужными из архиерейского штата людьми на почтовых, для погребения покойного патриарха Константинопольского Григория в Одессу, за прибытием в кою, был учинен мною вместе с митрополитами Силмстрийским Кириллом и прибывшим из Лес Иерапольским Григорием, Российско-подданным, а также с архимандритами Феофилом и Иринеем и прочим Греческим и Русским духовенством, с приличною церемониею, 17 числа вынос тела покойного патриарха из карантина в соборную Преображенскую церковь, а 19 числа, по совершении помянутыми митрополитами вместе со мною и архимандритами Божественной литургии, отпет обряд погребения, и тело перенесено в Греческую Троицкую церковь, где и предано тогда же земле. [1931]

7. Донесение архимандрита Феофила князю А. Н. Голицыну, из Одессы, от 16 Июля 1821 г., за № 33 (получено 6 Августа в Царском Селе).

Его преосвященство Димитрий епископ Бендерский и Аккерманский, в бытность свою в Одессе, доводя до сведения вашего сиятельства о погребении тела блаженной памяти Константинопольского патриарха, каковое последовало, по распоряжению, учиненному г. Херсонским военным губернатором графом Ланжероном, в 19 день истекшего Июня, предоставил мне сообщить вашему сиятельству церемониал погребения совместно с надгробным словом, при отпевании тела произнесенным прибывшим сюда из Константинополя Греческим священником, проповедником и экономом патриаршего дома, на Греческом языке.

Приведши к окончанию перевод помянутого слова на Русское наречие, священным долгом поставляю представить оный купно с подлинником и церемониалом погребения вашему сиятельству. При чем к общему желанию присутствовавших при погребении, а равно и самого проповедника, осмеливаюсь присовокупить покорнейшую мою просьбу об исходатайствовании Всемилостивейшего соизволения Его Императорского Величества на напечатание сего слова, буде ваше сиятельство благоволите признать оное достойным того. Не дерзаю быть судиею сего творения; но, исполняя волю благочестивых слышателей оного, мне весьма приятно засвидетельствовать пред вашим сиятельством, что творец есть богобоязненный христианин, заслуживающий уважение как по внутренним его качествам, так и по его благочестивой жизни.

Будучи исполнен священнейшего благоговения к милосердому Промыслу, явившему чудо в останках блаженные памяти патриарха, невредимо доставленных в пределы нашего отечества в двадцать шестый день после [1932] мученической его кончены, я не могу, сиятельнейший князь, умолчать о том, что останки сии, к чести и славе Распятого, сорок два дня покоившиеся в башне здешнего карантинного дома, сохранились также ничем не вредимы. Между тем совет докторов предполагал разрушение их на части и совершенную невозможность открыть ящик, в коем они находились. Двумя днями прежде того, как последовал вынос, ящик был открыт мною с помощию благоговейных христиан без малейшего затруднения. Тело, к общей радости, найдено целым и повреждением и, по совершении малые панихиды, свободно положено в уготованный гроб. При сем, сиятельнейший князь, нельзя не возблагодарить Бога, избравшего Россию местом покоища останков святейшего патриарха, пострадавшего за церковь Христа Спасителя Нашего, которые, по воле благочестивейшего Монарха нашего, покоятся теперь в Одесской Греческой церкви.

Но позвольте, сиятельнейший князь, упомянуть здесь и о том благочестии, каковое оказал народ православный при погребении покойного патриарха. Почитая за священное дело прикоснуться к ризам, или ко гробу мученика, он не мог удовлетворить тем благочестивой ревности своей, но сопровождая его в бесчисленном множестве до места, назначенного для упокоения тела его, ознаменовал ревность свою раздроблением на малейшие частички полотна, на котором тело предано было земле. Нельзя было без умиления видеть, сиятельнейший князь, с каким восторгом каждый целовал доставшийся ему лоскуток, полагал оный за пазуху, или прижимал к сердцу.

Все что принадлежит до порядка, коим происходил обряд погребения, представит вашему сиятельству церемониал, при сем прилагаемый. Между тем я за нужное почитаю довести до сведения вашего, сиятельнейший князь, что из двух омофоров, присланных [1933] по Высочайшему повелению, купно с прочею разницею, для предания земле с телом покойного патриарха, один малый, употребленный в церемонии, был оставлен, и с ведома его преосвященства епископа Бендерского и Аккерманского, взят в ризницу Кишеневской митрополии.

Минувшего Июня 11 числа я имел честь уведомить ваше сиятельство как о получении мною чрез фельдъегеря облачения для покойного Константинопольского патриарха Григория, так и о приготовлениях к погребению тела патриарха.

По прибытии же в Одессу из Кишинева Димитрия архиепископа Бендерского и Аккерманского вместе с Григорием митрополитом Иеропольским, прошлого Июня 17 числа, произведен вынос тела покойного патриарха из Карантина в соборную церковь, а 19 числа совершенно погребение усопшего в Одесской Греческой церкви по чиноположению, приличному его сану.

При погребении патриарха говорено было на Греческом языке надгробное слово прибывшим из Константинополя проповедником патриаршеского дома Константином Экопомосом.

Церемониал погребения и надгробное слово, переведенное на Российский язык, при сем имею честь представить.

На погребение тела патриарха издержано 4054 рубля 80 коп., а на проезд архиепископа Димитрия с митрополитом Григорием и со штатом архиерейским от Кишинева до Одессы и в обратный путь употреблено 485 рублей 10 коп., а всего четыре тысячи пятьсот тридцать девять рублей девяносто копеек. Сумму сию, на основании предписания вашего сиятельства, от 26 [1934] Мая № 1572, требую из Херсонской Казенной Палаты.

1821 года Июня 17 числа в пяток поутру, законоучитель Ришельевского Лицея архимандрит Феофил, прибывши в карантинный дом, в башне коего покоилось тело святейшего патриарха, учинил с помощию карантинного инспектора надлежащее к выносу оного приготовление. Ничем невредимое тело, за два дня пред сим положенное в новом гробе, вынесено было из башни, по причине тесноты ее, на двор карантинного дома и поставлено на уготовленном одре под балдахином.

В 8 часов, когда все приготовлено было к выношу, начался в соборной Преображенской и прочих Греко-Российского исповедании церквах, в Одессе состоящих, благовест, во время коего духовенство и многие военные и гражданские чиновники, приглашенные г. Херсонским военным губернатором графом Александром Федоровичем Лонжероном, собрались в карантинный дом. В начале 10 часа в означенное место прибыл его сиятельство граф Лонжерон, а вскоре после него прибыли туда же при колокольном по всем церквам звоне преосвященные архиереи: Кирилл, митрополит Силистрийский, Григорий, митрополит Иеропольский и Димитрий, епископ Бендерский и Аккерманский.

По совершении малой панихиды блаженные памяти патриарху преосвященными архиереями, при колокольном звоне и пушечной пальбе с кораблей и брандвахты, тело вынесено священниками за ворота карантинного дома и поставлено на приготовленные дроги под тем же балдахином, а между тем в соборной Преображенской церкви, в которую назначен был вынос, начата Божественная литургия. [1935]

Вынос тела происходил в следующем порядке.

Шествие открылось большим крестом с двумя впереди его освещенными Фонарями, которые несли стихарные псаломщики. За ними следовали в два ряда хоругви из всех церквей Греко-Российских, после коих четерьми диаконами несена была крыша гроба.

За сим в некотором расстоянии стихарный псаломщик открывал шествие с жезлом архиерейским, позади коего также стихарные псаломщики несли на двух малиновых подушках малый архиерейский омофор и крест с панагиею. В след за тем шел хор певчих попарно, а за хором стихарный псаломщик с примикирием ⁹. После чего следовало духовенство по чинам и наконец преосвященные архиереи, пред коими были два ¹⁰ с дикирием, а за ними протодиакон и один диакон с кадилами.

За преосвященными также в некотором расстоянии следовал гроб с телом патриарха; по углам гроба четыре диакона шли с кадилами; шесть священников поддерживали балдахин и двенадцать человек почетных граждан несли по сторонам гроба возженные свечи. Около шести лошадей под гробом, покрытых трауром, шли шесть человек в трауре с факелами и столько же человек в трауре и с факелами впереди гроба.

Процесс сего шествия, в продолжении коего производился по всем церквам колокольный звон, оканчивался графом Александром Федоровичем Ланжероном, который с военными и гражданскими чиновниками сопровождал тело покойного патриарха.

Шествие приостанавливалось в трех местах, для чтения Евангелия и ектении о упокоении усопшего: 1-е место для сего назначено было при входе в [1936] город, где читано Евангелие митрополитом Иеропольекимчи Григорием; 2-е — между Греческим училищем и Ришельевским Лицеем, где читал Евангелие Димитрий, епископ Бендерский и Аккерманский; 3-е — близь соборной церкви, минуя главную военную гауптвахту, где читано Евангелие архимандритом Феофилом. Шествие мимо помянутой гауптвахты сопровождаемо было печальною музыкою, при подобных церемониях бывающею.

По обеим сторонам улиц, в коих происходило сие церемониальное шествие и которые покрыты были чрезвычайным множеством народа разных исповеданий, были расставлены со стороны гражданского начальства жандармы и казаки.

Тело, внесенное в соборную Преображенскую церковь во время литургии, которую совершал протоиереи оной церкви Петр Куницкий с двумя священниками, поставлено с балдахином на приготовленной четырех-ярусной катафалке с двенадцатью траурными подсвечниками, а впереди катафалки положены на тумбочках подушки с омофором и крестом с панагиею. До окончания литургии четыре диакона, стоявшие по углам катафалки, кадили гроб.

После литургии преосвященные архиереи совместно с прочим духовенством совершили панихиду, за коею пред гробом последовало чтение Евангелия. Чтение сие продолжалось день и ночь, до времени погребения, священниками и диаконами попеременно.

На третий день после выноса, 19 Июня последовало погребение тела следующим образом.

По утру в 8 часов начался в Преображенской соборной церкви благовест, который продолжался целый час.

В исходе 9 часа два архимандрита в мантиях купно с прочим духовенством, готовящимся к литургии и с хором певчих отправились в дом, занимаемый преосвященным [1937] Димитрием, списком Бендерским и Аккерманским, подле собора, откуда при колокольном звоне сопровождаемы были преосвященные архиереи: Кирилл, митрополит Силистрийский, Григорий, митрополит Иеропольский, и Димитрий, епископ Бендерский и Аккерманский, в соборную Преображенскую церковь.

С прибытием преосвященных в церковь началась Божественная литургия, которую совершали три помянутые архиереи с двумя архимандритами: законоучителем Ришельевского Лицея Феофилом, ректором Кишиневской семинарии Иринеем с игуменом Городищского монастыря, что в Бессарабии Иоанникием, с протоиереями: Аккерманским Греческим, карантинным и Тираспольским и одним священником соборным.

Непосредственно после литургии происходило отпевание тела покойного патриарха, которое совершалось всем духовенством городским и прибывшим на сей случай из разных мест Кишиневской епархии. Во время отпевания пред пением: Прийдите последнее целование и проч. произнесено было прибывшим из Константинополя патриаршеского дома проповедником Константином Економосом надгробное слово на Греческом языке.

По окончании отпевания тело сопровождаемо было при колокольном звоне из соборной в Греческую церковь тем же самым порядком, какой наблюдаем был при выносе оного из карантинного дома, с прибавлением к церемонии двенадцати подсвечников вокруг гроба стоявших и с чтением Евангелия в четырех местах.

По прибытии в Греческую церковь совершена малая панихида; по возглашении же вечные памяти, положено тело священнослужителями в каменную гробницу, устроенную в самой церкви на северной стороне олтаря.

В сей церкви на третий день погребения, преосвященный Димитрий, епископ Бендерский и Аккерманский, с [1938] двумя вышеупомянутыми архимандритами, игуменом Городищским и тремя протоиереями совершал за упокой литургию, после которой совокупно с митрополитами Силистрийским и Иеропольским и прочим духовенством была отправлена панихида над гробницею блаженные памяти патриарха.

Таковую же литургию с панихидою совершал архимандрит Феофил с протоиереями старообрядческим, Греческим, карантинным и священником Преображенской соборной церкви, в девятый день погребения.

Таким образом, волею благочестивейшего Самодержца Всероссийского Александра 1-го, совершен последний священный долг христианские веры и любви святейшему православныя восточныя Греческия церкви патриарху Григорию венчавшемуся мученическою смертию.

Подписал: Граф Ланжерон.

Государь Император, прочитав приложенное при сем надгробное слово, произнесенное на Греческом языке при отпевании тела покойного Константинопольского патриарха Григории прибывшим в Одессу Греческим священником проповедником и экономом патриаршего дома Константином Економусом и переведенное на Российский язык законоучителем Ришельевского Лицея архимандритом Феофилом, Высочайше повелеть соизволил слово сие вместе с Российским переводом напечатать от Св. Синода.

Я имею честь объявить о сем Св. Синоду для надлежащего исполнения, доводя при том до сведения оного, что означенный священник Економус за сочинение сего слова Всемилостивейше пожалован наперсным крестом с эмалью, алмазами украшенным. [1939]

В исполнение сего Высочайшего повеления Св. Синод 22 Августа 1821 г. определил: «Означенного слова на Греческом языке с Российским переводом, по неимению в здешней синодальной типографии литер Греческих, напечатать в типографии надворного советника Николая Греча один завод, т. е. 1200 экземпляров, в том числе на веленевой бумаге 200, а остальные на ординарной белой». Печатание с переплетом и рассылкою «для раздачи в Одессе и прочих местах поселенцам Греческой нации безденежно» обошлось 375 р. 75 к. (Журнал Св. Синода 28 Сентября 1821 г.)

1. Извлечены из архива Святейшего Синода и обязательно сообщены Ю. В. Толстым. П. Б.

1а. Подлинник весь писан пофранцузски рукою графа Ланжерона.

2. Три митрополита: Ефесский, Никомедийский и Ахиольский и восемь других лиц высшего Греческого духовенства.

3. В последствии граф — Григорий Александрович, тогдашний Русский посланник в Константинополе.

4. В подлиннике против Русского текста написан Греческий перевод.

5. Им же показания сии скреплены по листам.

6. Подлинник писан пофранцузски рукою князя Ганджери.

7. А именно: 1) Подризник, белого серебреного фризе, с золотым гасом. 2) Епитрахиль парчи золотой с серебреным гасом. 3) Пояс парчи золотой с серебряным гасом. 4) Поручи той же парчи золотой с серебреным гасом. 5) Сакос алтабасной с серебреным гасом. 6) Палица из объяри серебреной с золотым гасом, при ней три кисти золотые. 7) Два оиофора: большой и малой, из объяри серебреной с золотым гасом. 8) Сулок из объяри серебреной, обложен золотым и асом и бахрамою.

8. Черная бархатная, унизанная жемчугом. В замен ее доставлена 29-го Декабря 1821 г. из Кабинета митра, вышитая золотом по малиновому бархату.

9. Лампадою.

10. В подлиннике пробел.

11. Его имя встречается в показаниях экипажа означенного судна.

12. Филофей назван митрополитом в репорте Димитрия, архиепископа Кишиневского и Хотинского Св. Синоду, от 15 Марта 1822 г. за № 809; но в приложенной к сему репорту грамоте Кирилла, патриарха Константинопольского и Вселенского, он именуется: «епископ Неаполя церкви, экзархом назначенный в святый и священный Ставропигиальный монастырь Св. Иоанна Богослова, находящийся в острове Пафмосе».

Текст воспроизведен по изданию: Современные бумаги о кончине и погребении патриарха Григория // Русский архив, № 11. 1871

© текст - Бартенев П. И. 1871
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Андреев-Попович И. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1871

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info