СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

«КНИГА ЦАРЕЙ» — КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК СРЕДНЕВЕКОВОЙ ИНДОНЕЗИИ

«Параратон» («Книга царей») является документом последнего этапа развития доисламской культуры средневековых государств Индонезийского архипелага, т. е. периода расцвета и упадка государства Маджапахит (середина XIV — начало XVI в.). Вместе с «Нагаракертагамой» («Благоденственная страна»), поэмой-хроникой панегирического содержания, написанной в 1365 г., «Параратон» относится к главным произведениям традиционной историографии средневековой Явы. Это источник ценных сведений о политической и социальной жизни и духовной культуре индонезийцев в эпоху развитого феодализма.

«Параратон» дошел до нас в нескольких экземплярах списка 1535 г. эры Сака (1613 г. н. э.) — вероятно, единственной сохранившейся и самой поздней версии. Он был хорошо известен на Яве, на Бали появился его стихотворный вариант ¹. «Параратон» повествует об истории яванских правителей от Кен Ангрока (1222-1247) и до последних прабху конца XV в. ². В целом это чрезвычайно сложное собрание мифологических и легендарных сюжетов и исторических справок, относящихся к крупнейшим событиям политической истории Явы XIII-XVI вв., а также к обстоятельствам восшествия на престол, правления и смерти верховных правителей Сингосари и Маджапахита. События, описанные в «Параратоне», даются в хронологическом порядке и обрамлены датами. При всем богатстве заложенной в нем информации и широком временном охвате истории (почти три столетия!) памятник невелик по объему ³.

Давно, еще с конца прошлого века, «Параратон» является объектом пристального внимания ученых, прежде всего голландских. Его перевод со среднеяванского языка (джава мадья) был сделай Л. А. Брандесом ⁴. Наряду с «Нагаракертагамой» и эпиграфическим [31] материалом источник частично использовался Н. И. Кромом в его фундаментальной работе «Индо-яванская история» ⁵.

Особый интерес для голландских ученых представляла и представляет проблема толкования мифологических мотивов, связанных с образами «Параратона», прежде всего с одной из его центральных фигур — Кен Ангроком, легендарным основателем династии Сингосари и Маджапахита. Его жизнеописание составляет около половины всего объема памятника. Рассматривая отдельно предание об Ангроке, Н. Кром, Ф. Босх и К. Берг давали различную интерпретацию этого образа ⁶.

Для исторического исследования особенно интересна вторая половина «Параратона», материал которой придает памятнику характер исторической хроники. Считается, что это уникальный источник сведений по позднему периоду истории Маджапахита (XV в.) ⁷. Его значение как исторического источника оценивается по-разному. Одни ученые склонны думать, что с привлечением «Параратона» и эпиграфических данных можно, опираясь на «Нагаракертагаму», довольно полно восстановить историю Сингосари и Маджапахита XIII — середины XIV в. ⁸. Другие считают его вспомогательным источником для выявления некоторых черт социально-бытового и религиозного фона важных событий восточнояванской истории, указывая на его сравнительно малую ценность в освещении политической истории ⁹.

Концепция К. Берга вообще подвергает сомнению возможность реконструкции политической и социально-экономической истории по произведениям, подобным «Нагаракертагаме» и «Параратону», и отрицает научную значимость традиционной яванской историографии для этой реконструкции. К. Берг считает, что изучать прошлое Индонезии по таким источникам нельзя, так как в них картина прошлого строится на базе специфического комплекса мифов, приспособленных к определенной доктрине власти. Устная передача текстов могла быть связана с вербальной магией как средством реализации этой доктрины; следовательно, при интерпретации текстов нужно исходить из их функционально-магического значения ¹⁰.

Скептическая позиция Берга не разделяется большинством исследователей «Параратона», однако она ценна тем, что демонстрирует всю сложность идеологических представлений, в атмосфере которых создавался памятник, и предостерегает от переоценки его историчности, что свойственно современной индонезийской историографии ¹¹.

Многообразие оценок «Параратона» как культурно-исторического памятника связано с разнородностью его структуры. Недаром в качестве самых падежных источников по индонезийскому средневековью [32] указывается эпиграфика, т. е. материал в основном гомогенный ¹². Что же касается «Параратона», то некоторые авторы не без основания отмечают сводный характер дошедшей до нас версии, являющейся итогам работы нескольких хронистов ¹³. В связи с этим нам представляется возможным подойти к оценке этого сложного источника с точки зрения его исторически сложившейся структуры, принимая во внимание конкретно-исторические условия его бытования.

Предварительное прочтение «Параратона» показывает, что источник неоднороден по характеру сведений, его материал распределен крайне неравномерно, ритм повествования существенно меняется в зависимости от того, о каком историческом периоде идет речь.

После краткого вступления, где говорится о некоем разгульном юноше из Джипута, добровольно принесшем себя в жертву богоугодному делу (это был Ангрок в его предшествующем воплощении), следует рассказ о непорочном зачатии крестьянки Кен Ендок от божества Батара Брамы и об удивительной судьбе ее сына, будущего владыки Явы — Кен Ангрока. Подробное описание скитаний хранимого богом Ангрока, его разбойничьих вылазок против населения, сменяется рассказом о борьбе Ангрока за овладение престолом, о победе и апофеозе этого жестокого, но богоизбранного героя, принявшего титул Раджаса Санг Амурвабхуми и назвавшего себя воплощенным Батара Гуру (высшим божеством). Это фантастическое жизнеописание героя, где все происшествия концентрируются вокруг его личности, занимает, как было сказано, непропорционально большую часть «Параратона» — почти половину.

История яванских правителей после Кен Ангрока — от Анусапати (1247-1249) до Хаям Вурука (ум. 1387) — представлена серией рассказов, посвященных каждому из правителей. Хроника политической борьбы, предшествовавшей сложению централизованного государства Маджапахит, дает широкую картину таких важных событий, как подавление сепаратистских выступлений и борьба с монгольскими отрядами, в ней рисуются кровавые внутридворцовые распри. По объему эта хроника составляет около трети всего памятника.

Последняя часть «Параратона» напоминает однообразный реестр, в котором расписаны по порядку все последние правители Маджапахита и их ближайшие родственники от Хаям Вурука и до прабху «умершего в кратоне» (во дворце) в 1478 г. Здесь преобладают краткие сводки, придающие всей части обзорный характер. Последнее датированное событие (извержение вулкана) относится к 1481 г. В кратком заключении (колофон) указано точное время начала работы переписчика (1613 г.) и содержатся добрые пожелания переписчика читателям. Эта часть памятника (около одной шестой) охватывает столетний период яванской истории.

Таким образом, «Параратон» лишь условно может быть назван хроникой. Мы исходим из предположения, что перед нами сводное произведение, которое в списке 1613 г. представляет собой итог наслоения нескольких компонентов, записанных в разное время предшественниками переписчика. В нашу задачу входит разграничение и установление разновременного характера основных компонентов структуры «Параратона», а также обоснование их хронологической и логической последовательности, т. е. порядка их аддитации. [33]

«Параратон» — плод работы официальных историографов, перед которыми стояла задача составления истории в соответствии с интересами правящей династии. Следует учесть также то, что памятник имеет вид сводной «летописи». Это заставляет принять во внимание два методологически важных момента. Во-первых, различные жанрово-стилистические особенности «Параратона», придающие ему мозаичный характер, восходят к особенностям культурно-исторического и политического развития средневековой Индонезии на разных этапах ее государственности. Во-вторых, композиционное построение исследуемого списка 1613 г., в котором события представлены в хронологическом порядке, может не соответствовать реальной последовательности отдельных компонентов в процессе создания версии, послужившей основой этого списка.

«Книга царей», которая по жанровому принципу не представляет типологического единства, содержит два пласта информации, композиционно оформленных в две части: легендарно-мифологическую и хроникально-летописную. Первая часть охватывает изложенное выше предание о Кен Ангроке. Опа изобилует волшебными превращениями и картинами «участия божества» в судьбе героя. Совет богов, собравшихся на священной горе Леджар, одобряет решение Батара Брамы сделать Ангрока властителем Явы. До этой сцены в повествовании преобладают качественные признаки мифа. Взаимоотношение небесных и земных сил служит как бы пружиной развития действия. После события на горе Леджар Ангрок выходит на прямой путь к трону; характер рассказа меняется, из него постепенно исчезает элемент чудесного. «Параратон» приобретает вид истории земных событий.

Во второй части развернутые картины из жизни потомков Ангрока обрамляются сжатыми сводками генеалогий, датами и краткими записями, которые как бы подытоживают в каждом случае авантюрные сюжеты династийной хроники. Постепенно летописный элемент разрастается, а после рассказа о «бубатской кровавой бане» (легенда о битве с сунданцами в 1357 г.) памятник содержит уже преимущественно сухой перечень имен, дат, отдельных событий.

Чтобы представить исторически сложившуюся структуру «Параратона» и роль основных его компонентов, остановимся сначала на первой — легендарно-мифологической части, которая при всей своей сложности в жанрово-стилистическом плане гораздо более цельна, чем вторая часть.

В предании об Ангроке будущий владыка Явы показывается сначала как преследуемый вор и разбойник, которого спасает от возмездия лишь вмешательство самого Батара Брамы и покровительство духовных лиц, а затем (после сцены на горе Леджар) как избранник богов, через убийства и насилия неуклонно идущий к власти. Захватив власть в Тумапеле, Ангрок одерживает победу над армией Дахи (столица царства Кедири) и становится единовластным правителем Восточной Явы во главе нового государства Сингосари. С Сингосари начинается объединение индонезийских земель в империю, нашедшее отражение в «Нагаракертагаме» (1365 г.). Захватив Даху после битвы при Гантере (1144 г. эры Сака — 1222 г. н. э.), Кен Ангрок принимает титул Раджаса Санг Амурвабхуми и становится основателем новой династии.

Об этом событии свидетельствует краткая заключительная запись: «Даха пала, и Кен Ангрок стал правителем в год эры Сака 1144-й». До этого момента рассказ о Кен Ангроке лишен признаков собственно династийной хроники; в нем преобладает легендарно-мифологическое начало. Падение Дахи, первое датированное в памятнике событие, [34] является рубежом, отделяющим первую часть как структурный компонент. Назовем его условно компонентом «А». В отличие от остального материала ему присущи описания чудес, например, явления с небес Батара Брамы, таинственных знаков божественного происхождения Ангрока, его перелета через реку в момент бегства от преследователей, появления перед брахманом Лохгаве в облике Вишну и т. п. В других местах «Параратона» ничего подобного не встречается.

Компонент «А» лишь композиционно является первым. Что же касается времени его появления в истории сложения дошедшей до нас версии памятника, то он в основном был добавлен позднее к династийной истории, представленной остальной частью. О его относительно позднем происхождении говорят важные особенности идеологической подоплеки сцен божественного покровительства, которые служат своеобразной небесной апологией земных кровавых дел Ангрока. Эти особенности возникли в итоге причудливой трансформации идей, некогда воспринятых в русле индийского культурного влияния; в их оболочке в позднемаджапахитскую эпоху существовали местные древние культы и верования.

Характерным примером в этом смысле является своеобразная экспозиция предания об Ангроке — история блудного сына вдовы из Джипута, который вызвался быть принесенным в жертву при постройке главных ворот святилища в Булалаке. В «Параратоне» говорится, что «Дух ворот» потребовал от Мпу Тапавенкенга, наместника в Булалаке, решившего построить святилище, принести «жертву красного козла». Так как предание об Ангроке связано с образами индуистского пантеона, то есть все основания предполагать, что в данном случае речь идет об одном из устрашающих аспектов Шивы, являющемся стражем храмовых врат. В Индонезии к нему относился Шива-Махакала, культ которого был связан с кровавыми жертвами. Но, как следует из повествования, подобные обряды проводились все реже и даже вызывали общественное недовольство. Буддизм (который в своей тантрической форме привился на средневековой Яве в симбиозе с шиваизмом) в результате долгого развития в синкретических шиваитско-буддийских культах значительно смягчил шиваитскую обрядность.

Мпу Тапавенкенг выступает как посредник между жертвой и богами, к нему обращается перед смертью юноша из Джипута с просьбой разрешить ему «вернуться в мир Вишну» и воплотиться в своей будущей жизни в облике человека с Восточной Явы. Это желание исполняется. Бог-создатель Батара Брама становится отцом нареченного им Кен Ангрока и далее активным «соучастником» всех его деяний. В наиболее опасных для жизни Ангрока ситуациях он помогает ему сам, в других случаях — через своих приверженцев, людей из религиозных общин типа «мандала», на территории которых преступник скрывается от гнева сельского населения.

Исследователи образа Ангрока не случайно отмечают разительное несоответствие между его тесной связью с индуистскими божествами и его изощренными преступлениями ¹⁴. Несмотря на предначертания Батара Брамы и его союз с крестьянкой Кен Ендок, чистота божественного происхождения Ангрока была нарушена Гаджапарой, мужем Кен Ендок. Он пренебрег наказом бога, запрещавшим ему касаться жены. Именно это обстоятельство, по данной версии источника, предопределило жизнь Ангрока как странствующего разбойника, известного своими преступлениями в окрестностях Дахи, как и во всем Кедири. Оно же [35] явилось мифологической апологией человека неясного происхождения, которому удалось захватить престол. Извилистый путь его замалчивается «Нагаракертагамой», преисполненной пиетета автора-буддиста перед правящей династией и буддийской моралью. «Параратон» же доносит До нас дух иного времени. Он содержит попытки возродить формулу власти в тот момент, когда с упадком маджапахитской государственности идея централизованной власти «девапрабху» (бога-царя) ветшает. В XV — начале XVI в., в переходный период, происходит определенная десакрализация прежних религиозно-политических институтов, отразившаяся и на облике художественной культуры. Очевидно, противоречивые тенденции развития культуры в эпоху сложения «Параратона» повлияли на характер его легендарно-мифологической части (компонент «А»), поражающей противоречием между божественным планом в судьбе главного героя и его земным путем.

Не только интерпретация религиозных мотивов, но и жанрово-стилистические особенности компонента «А» указывают на его позднее происхождение. Высказывается предположение, что предание об Ангроке представляло собой часть репертуара профессиональных рассказчиков. В нем прослеживается связь с произведениями яванско-балийской литературы XVI-XVII вв. и даже с мусульманской литературой Явы ¹⁵.

Предание о разбойнике и авантюристе Кен Ангроке, заключающееся сообщением о взятии Дахи, переходит в историю Ангрока-Раджасы, узурпатора, ставшего государем Сингосари в 1222 г. ¹⁶. С этой истории начинается хроникально-летописная часть «Параратона». Она сама имеет сводный характер и распадается на отдельные компоненты. В качестве основного критерия для их разграничения нами используются этапы политической истории яванских государств XIII-XV вв., отраженные в хронологии и династийной хронике «Параратона», а также в других источниках, прежде всего в «Нагаракертагаме», являющейся вместе с «Параратоном» важнейшим письменным источником по истории средневековой Индонезии, но отличающимся от «Книги царей» по духу и форме изложения и идеологической направленности.

Жанровые новации в какой-либо части источника и характер титулатуры служат дополнительными критериями для установления рубежей выделяемых компонентов. Эти особенности с максимальной вероятностью сопутствуют повествованию о каждом крупном этапе политической и династийной истории.

События, о которых сообщает «Параратон», отражают взаимоотношения представителей двух династий, сменявших друг друга на яванском престоле: потомков правителя Тумапеля Тунггул Аметунга, с одной стороны, и потомков узурпатора Кен Ангрока, занявшего трон в Тумапеле после убийства Тунггул Аметунга, с другой стороны. Наличие двух противостоящих монархических родов — немаловажное обстоятельство для слабо изученной ранней истории Сингосари (первая половина XIII в.); оно повлияло на политическую конъюнктуру при образовании централизованного государства и империи Маджапахит в середине XIV в. и нашло отражение в структуре «Параратона».

Следующий за первой названной в источнике датой (1222 г.) рассказ о последних днях Ангрока и его убийстве Анусапати, сыном Тунггул Аметунга, пасынком Ангрока, относится к компоненту «Б», [36] охватывающему изложение событий от падения Дахи и до воцарения Радена Виджайи (1294-1295). Ему присущи и новое содержание, и форма. Это уже развернутая династийная история, где происшествия чисто земного плана даются в обрамлении кратких генеалогий представителей обеих противостоящих династий вплоть до Радена Виджайи, положившего начало их объединению. В компоненте «Б» представлена картина жестоких политических распрей и междоусобиц, потрясавших страну, особенно в «смутное время», с гибелью Кертанагары, последнего правителя Сингосари, проводившего объединительную политику (годы его правления по «Параратону» — 1272-1275).

Компонент «Б» почти целиком состоит из драматизированных, изобилующих диалогами повествований с авантюрным сюжетом, таких, например, как рассказ об убийстве Анусапати во время петушиного боя, о приключениях Виджайи в «смутное время». Малое число дат и фрагментарность исторических сводок отличают этот компонент от следующего за ним материала, где плотность собственно летописных данных резко возрастает, а драматизация изложения устраняется. История Раджасы (бывшего Ангрока) и его ближайших потомков облечена уже в форму неторопливого повествования об упорной борьбе, завершившейся воцарением Виджайи и основанием Маджапахита в конце XIV в. В связи с этим немалый интерес представляет легендарная история возникновения Маджапахита, столицы государства. Несмотря на известную долю вымысла, в ней содержится указание на важный фактор в предыстории города: район Маджапахита с укрепленным лагерем Виджайи, святилищем и прилегающими селами служил плацдармом для наступления на узурпатора Джаякатванга в целях восстановления единства государства.

Довольно сложная по составу и характеру изложения часть источника, начинающаяся исторической справкой о Виджайе и кончающаяся избиением сунданцев в 1357 г., может быть выделена как новый структурный компонент «В». Период от Виджайи и до Хаям Вурука включительно (конец XIII — конец XIV в.) знаменует становление и рост централизованного государства на Восточной Яве и Мадуре, сложение островной империи, проходившее в беспрестанных войнах. В данной части «Параратона» отображается первая половина этого периода — подавление сепаратистских восстаний и покорение Сунды, т. е. объединение Явы. Здесь в отличие от компонента «Б» в основе содержания лежит не междоусобица претендентов на восточнояванский престол, а целенаправленная борьба за упрочение власти Маджапахита над яванскими, а затем и неявапскими землями. Эта борьба достигла наибольшего размаха при жизни великого визиря (апатих амаигкубуми) Гаджа Мады, умершего в 1368 г. С его именем связано большинство событий компонента «В». Правители Маджапахита в XIV в. — действующие лица повой фазы династийной истории, когда два враждовавших монархических рода объединились (после того как Виджайя взял в жены дочерей Кертанагары, не имевшего наследников). Имеются и формальные признаки, отличающие компонент «В». Значительная часть повествования носит отрывочный характер, только история Гаджа Мады и описание сражения с сунданцами на равнине Бубат обладают законченностью. Встречаются новации в типе сведений и титулатуре. Например, впервые фиксируются стихийные бедствия. Тронный титул прабху носят все представители объединенной династии, в то время как среди их предшественников так именуется один Кертанагара. Это, очевидно, связано с тем, что последний правитель Сингосари проводил, как и правители Маджапахита, объединительную политику, [37] направленную на создание межостровной конфедерации индонезийских государств во главе с Явой.

Завершающий раздел «Параратона» (за исключением краткого колофона, добавленного переписчиком в 1613 г.) представляет собой последний компонент — «Г». Эта часть памятника отражает историю политического и экономического упадка Маджапахита. На Хаям Вуруке прекратилась династия прямых потомков Ангрока. Материал, следующий за 1357-м годом (битва с сунданцами), — в основном сухой и торопливый перечень данных о правителях Маджапахита на последнем этапе его истории. Состав материала и особенности титулатуры указывают на явное снижение образа монарха в официальной историографии и другие признаки упадка династии. Основное место занимают единообразно построенные сводки о крупных феодалах, причем специальный титул для их обозначения — бхре — в ряде случаев употребляется как часть тронного титула монарха. В период ослабления централизованной власти возрастают претензии удельных князей на маджапахитский трон, которые время от времени принимают смешанный титул — бхре прабху. Недолгие годы их правления сменяются периодами междуцарствия. Имя последнего прабху Маджапахита, «умершего в кратоне» в 1478 г., не упоминается. Его предшественник, бхре Пандан-саласа, отрекся от престола.

Итак, анализ дошедшей до нас версии «Параратона» позволил раскрыть в его композиции разнородные и разновременные компоненты «А», «Б», «В» и «Г». Компоненты «Б» и «В», включающие серию рассказов о ближайших потомках Ангрока, о соединении в одну династию и о борьбе за образование единого государства, у начала которого стоял Ангрок-Раджаса, явились, по всей вероятности, первичными. Вместе с присоединенным к ним позже компонентом «А», где давалось обоснование божественного происхождения предка династии, они составили «протоисточник», к которому автор произведения, сохранившегося в списке 1613 г., добавил новый компонент «Г». Последнее фиксируемое в «Параратоне» событие относится к 1481 г., т. е. от времени последнего списка его отделяет сто тридцать лет. Это дает возможность предположить, что историографическая традиция была прервана, а источник списка 1613 г. относится к дате не позднее 1481 г. Сам же «протоисточник» (компоненты «Б», «В» и «А») должен быть отнесен в своей основе к более раннему времени, но не ранее второй половины XIV в., т. е. позже написания «Нагаракертагамы». Однако за неимением достоверных свидетельств о предшествующих списку 1613 г. версиях «Параратона» эти предположения не могут считаться бесспорными. Более очевидным представляется на основе приведенного анализа факт разнородности структуры данного памятника и порядок аддитации его компонентов: «Б»+(«В» + «А»)+«Г».

Изучение композиции и структуры «Параратона», как необходимый этап в работе над этим сложным источником, позволяет оценить информативную ценность его компонентов — исторически различных слоев. Это в свою очередь расширяет возможности общей характеристики источников для изучения индонезийской средневековой истории и культуры, а также более эффективного их использования при исторической интерпретации.

Комментарии

1. Th. G. Pigeaud. Literature of Java. Catalogue Raisonne of Javanese cripts in the Library of the University of Leiden and other Public Collections Netherlands. Vol. I. the Hague, Nejhoff, 1967, p. 22.

2. Здесь и далее имена и даты приводятся по «Параратону».

3. В переводе Л. Брандеса — около 2,5 печатных листов.

4. J. L. A. Brandes. Pararaton (Ken Angrok), of het Bock der Koeningen van Tumapelen van Majapahit. 2 druk, bewerbt door N. J. Krom met medewerking von J. Jonker, H. Kramer en R. Poerbatjaraka. [’s-] Gravenhage, Nijhoff, Batavia, 1920.

5. N. J. Krom. Hindoe-javaansche geschiedenis ’s-Gravenhage, Nijhoff, 1931, biz. 20-25.

6. N. J. Krom. Op cit.; F. D. K. Bosch. De mythische achtergrond de Ken Anproklerende «Mededelingen der Koninklijke Nederlandse Akademie van wetenschappen Afd. Letterkunde, Nieuwe reeks» 1964 deel, 27 № 8; С. C. Berg. Maya's hemelvaart in het javaanse buddhisme. «Verhandehngen der Konmkl. Ned. Akad. van wetenschappen. Afd. Letterkunde, Nieuwe reeks», deci LXXIV, No. I.

7. Th. G. Pigeaud. Op. cit., p. 121.

8. R. Soekmono. Archaeology and Indonesian history. In: «An Introduction to Indonesian Historiography». Ed. by Soedjatmoko. N. Y., Cornell univers, press, 1965, PP. 39-40.

9. R. P. Hardjowardojo. Pararaton. Djakarta. Bhatara, hal. 6.

10. С. C. Berg. The Javanese Picture of the Past. In: «An Introduction...», PP. 89-90.

11. Slamet Muljono. Menudju puntjak kemegahan (Sedjarah Keradjaan Madjapahit). Djakarta, Balai Pustaka, 1965, hal. 91-103.

12. L. Damаis. Preseventh-century Indonesian History: Sources and Directions. In: «Introductions...», p. 25.

13. Th. G. Pigeaud. Op. cit., p. 121.

14. F. D. К. Воsсh. Op. cit., biz. 427.

15. Th. G. Pigeaud. Op. cit., p. 121.

16. F. D. К. Воsсh. Op. cit., biz. 121.