В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

Иждивением Императорской Академии Наук.

=================================================================

На сем маленьком острове Ресте было тогда, по сказанию Квирина и Флораванта, 12 домов, или семействе, и 120 душ, из коих 72 в день святой пасхи, яко Католические Християне, причащалися. Большая часть жителей были рыбаки, и питали себя и своих только рыболовством, по тому, что в сем крайном месте земли не росло ни каких плодов, ни хлеба; однако ж они с природы одарены хорошим разумом и могли сами делать их лодки, посуду, толчеи, блюда, корзинки, неводы, и все нужное по образу их жизни. Как мущины, так и женщины, лицем были пригожи и статны, и жили друге с другом в непорочности, и братской любви; за удовольствие почитали друг другу оказывать добро, без корыстолюбия, без намерений какой нибудь от [44] того прибыли. Они были весьма богобоязливые люди, не пропускали никакого богослужения и постов, не роптали друг на друга и не жаловались, не имели нужды в клятвах, и никогда не произносили имени диавола. Они были столь простосердечны, что им никогда на ум ни приходило держать свое добро за замком; сие же им, так как Италианцам и Испанцам, всего удивительнее и непорочнее казалось, что они не боялись ничего в рассуждении их сыновей, и их дочерей, чтобы сии от других, или другие от них, что нибудь неблагопристойного требовали; о чем могли довольно из того заключать, что им в доме начальника, где Квирин и его оба товарищи имели квартиру, позволено было в той же самой комнате спать, в коей сам хозяин с женою, взрослыми своими сыновьями и дочерьми, спали возле сих иноземцов; и хозяин ни мало не опасался, вставать с своим сыном до рассвету, уходить для рыболовства, и оставлять свою жену и дочь лежащих на постеле; но напротив того не прежде возвращался домой, как по [45] прошествии осми часов, и так спокойно, как будто бы он оставлял семейство свое в объятиях матери их; ибо невинность и простодушие молодых и старых было столь велико, их сердца были столь чисты, и страх Божий и послушание к его заповедям столь впечатленны, что они не знали, или по крайней мере не думали, что бы то значило плотская нечистота и безбожие, так что они единственно для того браком сочетались, дабы исполнить Божие повеление. Сверх сего и женской пол столь был у них целомудрен и невинен, что они, когда должны были в присутствии чужестранных ложиться спать, пред ними до нага раздевались, и показывали также наготу свою, когда вставали. Иностранцы в сем им подражали, так что с обеих стороне таким же образом раздевались и одевались, не имея при том худых и злых мыслей, как будто бы они еще были малолетны. Из сего невинного простодушия, также из древнего обычая, который составляет другую природу, происходит, что когда женщины в Маие месяце зачали ходить в баню, что они приобыкли в каждой [46] четверток делать, дома совсем раздевались, и расстоянием на стрельное вержение в баню ходили, где как мущины, там и женщины вместе парились, имея в правой руке только веник вместо щетки, дабы с них тем, как они говорят, пот на спине отирать, а левую руку до лядвии опускали, якобы для прикрытия, чего однако же не делали. На все сие взирали чужеземцы без всякого искушения, к чему частию была причиною стужа, а частию всегдашняя привычка. Флоравант уверял, что он справедливо сказать может, что они были, в рассуждении безвинного рода жизни, веденной ими от 3-го февраля 1432 до 14 Маия того же года, чрез 101 день, почти в раю между невинными ангелами, когда он сравнивал тогдашнюю их жизнь с образом жизни в Италии. Впрочем носили женщины почтенное длинное платье, или юбки, а особливо, когда они ходили в церковь: тогда лице было у них также покрыто флиором, или покрывалом, там что никто не мог их видеть. Впрочем остров Рест лежит, как приведенные известия свидетельствуют, далее 70 миль [47] к западу, они крайных мысов в Норвегии, что называют концом света или Багдель (задняя часть). Он в окружности имеет три мили, и положение весьма низкое и плоское, выключая возвышенные места, на коих построены дома. В близи оного видны только каменные скалы, или острова, иные больше, иные меньше, местами обитаемые. Три месяца в год там беспрестанно день, т. е. Июнь, Июль и Августе, в которое время солнце никогда не заходит; напротив того в другие три месяца, ни. е. в Декабре, Генваре и феврале, почти беспрерывная ночь, в которое время месяц беспрестанно светит.

В сей стране почти никакой другой пищи не употребляли, как только рыбу, а особливо треску, которую не соля вялили на открытом воздухе, или на солнце, пока оная сделается так суха и крепка, как дерево. Когда надобно употребить оную в кушанье, то наперед расколачивают ее обухом до того, что она сделается очень мягка, и по том приуготовляют из нее [48] с маслом и разными пряными кореньями весьма вкусную пищу. Однако иногда случалось, что странники получали говядину, для питья же коровье молоко, к коему примешивали ржаную муку и другие вещи и пекли из сего смешения род хлеба, которой не очень был вкусен. Равным образом и питье их, состоящее из кислого молока, для Италианцев было не вкусно, поелику они к оному не привыкли; однако иногда пили они и пиво.

Дома островитян деревянные, и круглые, в верху коих по средине крышки оставляется отверстие, чрез которое мог бы проходить свет, и которое они в зимнее время покрывают рыбьею кожею, так выделанною, что оная свет пропускала. Одеяние их большею частию состоит из толстого сукна, а не из кож, исключая, что мущины частию носят платье из красных, или из черных кож. Все прочее платье делают из сукна, красного, синего, серого, или пепловатого цвету, которое привозят к ним из Дании за дешевую цену. Для укрепления детей и приобучения [49] их к стуже, употребляют они странной способ: вскоре после их рождения и по прошествии четырех дней кладут их совсем нагих на пол, прямо под отверстие сделанное на крышке и оное открывают, дабы снег мог на них падать. Сим и другими подобными способами соделываются они крепкого сложения, и могут после того, вышедши из детских лет, сносить морозы, сколь бы оные сильны ни были.

Морозы зимою в сей стране бывают столь жестоки, что бедные Италианцы, которые не были запасны платьем, с великим трудом едва могли от суровости оных защититься, поелику они к такой сильной стуже ни малейшей не сделали привычки, и оная им наипаче была чувствительна, когда они долженствовали по праздникам, или по воскресным дням, шли в церковь, отстоящую на добрую половину Италиянской мили; однако ж при помощи божией все сие перенесли они хорошо и благополучно. Равным образом и сие весна удивительно, что, хотя они целые два месяца, не могши насытиться, принимали несказанное множество пищи, по обыкновению [50] той земли, состоящей из мяса, масла, трески, и чрезвычайной величины палтусов; однако ж никто из них не умер: и сего они не могли бы снести, если бы употребляемая ими пища не удобно варилася. Когда они излишно наполняли свой желудок и от того делалися больными, то единственным лекарством от того было свежее коровье молоко, которое они пили теплое, и сколь скоро выдоят; ибо всякой хозяин содержал от пяти до шести коров для пропитания своей семьи. Впрочем все богатство жителей вместо денег состояло в рыбе, на которую они все нужное доставали. Каждогодно ловили они рыбы бесчисленное множество, частию палтусов, которые походят на рыбу называемую Венецианами Пассарами, и которые большею частию были весьма велики, ибо некоторые из них имели весу до 200 фунтов, длиною же были более шести футов, в спине шире двух футов, а толщиною более двух футов и третей части. Их разрубают на куски и солят; и тогда они составляют хорошую пищу. Невероятное множество таких рыб в Маие месяце грузили они в большое [51] мореходное судно, величиною в 50 бочек, и отвозили с лишком за 1000 Италианских, или за 250 Немецких миль, в город Берген, что в Норвегии, который был портовой город, по тому, что туда из многих стран приходили корабли величиною от 300 до 350 бочек, нагруженных всякими товарами, из Германии, Шотландии и Пруссии, нужными для одежды и содержания жизни. Товары сии, а особливо кожу, сукно, железо и разные другие драгоценные вещи, выменивали Нордландцы на свою рыбу, и не имели никакой нужды в деньгах. По вымене нужного им, возвращалися они с оным домой, и на пути в известном месте грузились они дровами, для жжения и для других надобностей, на весь год. Сверх того, что жители сего места были отменно богобоязливые и богомольные Християне и жили между собою так дружески, что о воровстве и корыстолюбии никогда у них не было слышно, были они, а особливо старые люди, так преданны воле Божией, что ежели отец, или мать, муж, или жена, дети, или другие сродники умирали, тотчас по смерти [52] больного ходили без сетования и роптания в главную свою церковь, где сердечное всевышнему приносили благодарение, что он умершему столь много лет дозволил жить между ими, и теперь его к себе призвал, дабы соучаствовать в его божеском милосердии. Будучи непременною Божескою волею всегда довольны, хвалили они и прославляли Всевышнего, и не оказывали ни словами, ни знаками, ни малейшего беспокойствия и печали; будто умерший заснул токмо сном: наипаче, когда умирал муж, то вдова в день погребения его великой приготовляла пир для всех соседей, которые приходили на оной в лучшем одеянии; да и сама вдова тоже наблюдала, ободряя при том беспрестанно во время пира гостей, чтоб они пировали и веселились для памяти умершего ее мужа, и о его вечном покое и блаженстве.

Около сего острова Реста находилось бесчисленное множество морских чаек, коих жители на их языке называли мукси, и которые охотно держатся тех месте, где находятся люди, на сухом пути и на [53] воде. Здесь были они так ручны, как домашние голуби. При наступлении весны прилетели в великом множестве дикие гуси, которые в разных местах вили гнезда в ущелинах скал, а особливо близ стен домов, где они так становились ручны, что когда женщины ходили к гнездам для вынимания яиц из них, то гуси оставляли оные, чтоб они могли брать столько яиц, сколько им угодно. По том опять садились на гнезда, ни мало не тревожась оным.

Вышепомянутые чужестранцы пробыли на острове Ресте до Маия месяца, в котором жители начали приуготовляться к наступающему обыкновенному их пути в Берген, куда они намерены были отвезти с собою и оных чужестранцев: но, за несколько дней до отравления их в путешествие, некоторая знатная женщина, коей муж был начальник и повелитель над всеми сими островами, узнала, что на остров Рест приехали чужестранцы. По сей причине прислала она своего домового священника на двенадцативесельном боте к П. Квирину, как знатнейшему из всех, с подарком [54] состоящим из 60 рыб трески, из трех больших плоских ржаных хлебов, и одного пряника; при том велела ему сказать, что она слышала, будто с ним и его товарищами, как иноземцами, не так поступлено было, как надлежало, и так он прямо бы сказал, чем обижен; то ему все возвращено будет. Она также с вышепомянутым священником прислала приказание жителям, чтоб они чужестранцам оказывали всякие услуги и учтивства, и взяли бы их с собою в Берген. За таковую оказанную ею милость Квирин и его сопутники благодаря ей наипокорнейше, не имели ни чего сказать, кроме подтверждения невинности их хозяев, и приписания похвал их кротости и учтивости; и как Квирин имел четки, сделанные из янтаря, кои он некогда получил в монастыре святого Иякова, что в Галиции, то и послал оные вышеупомянутой барыне в подарок, дабы она молила Бога о щастливом возвращении в его отечество. Когда корабль готов был к отплытию и чужестранцы должны были заплатить за все то, что на них издержано, то и [55] причлось на всякого по две кроны на месяц, а за три с половиною месяца по семи кронов; а поелику у них денег не довольно было, то подарили они своим хозяевам, в знак благодарности, некоторые маловажные вещи, которые у их осталися, а именно шесть серебряных чарок или стаканов, шесть вилок и ложек, но которые не стоили того, сколько они должны были заплатить. По том получили они от всех жителей рыб в подарок, и простилися с ними дружески, но не без слез с обеих сторон, так что все жены и дети вкупе плакали с иностранцами, отходящими 14 Маия на корабль, величиною в 20 бочек, нагруженной трескою, и управляемый хозяином Квирина и его тремя сыновьями. Но как они в конце месяца Маия отъехали от острова Геста, то день был так долог, что они могли видеть солнце 48 часов беспрерывно на небе.

Отплыв 200 Италианских миль от острова Кустеня, нашли они несколько остатков малинькова их судна и снастей, из чего заключили, что некоторые из [56] их сопутников, бывшие на сем судне и с ними в первую ночь разлучившиеся, погибли, и потонули. В прочем путь их продолжался благополучно, без всякой опасности, и шли они по большей части на веслах, и всегда держали к Югу между скалами и камнями. Также находили они на всех мысах и вдавшихся в море горах некоторые знаки, показывавшие, где безопасной ходе и море глубоко.

Между сими горами слышали они великий крик и шум различных родов птиц, кои там имели свои гнезда. Когда оные переставали кричать, то почитали сие знаком, что было время спать; и так они ложилися, хотя дневной свет не переставал продолжаться.

На дороге встретили они многие обитаемые острова и скалы, и везде, куда они ни приставали, жители их ласково принимали, и давали им молока, рыбы и других снедей без всякой платы. Также случилось им на дороге встретиться с Дроншгеймским Архиепископом, который в рассуждении духовных дел имел [57] начальство над всеми островами, даже над всеми церквами во всей Норвегии, Исландии и Гренландии. Он прибыл с двумя своими кораблями на гребле, и на которых находилось из его свиты более 200 человек. Они пошли к нему на поклон; и как он услышал о нужде, в которой они находились, о их худых обстоятельствах, и какого народа они были, то оказывал им свое сожаление и предлагал свою помощь и услуги. Сам Архиепископ дал одобрительные письма в его Архиепископской город Нидрозию или Дронтгейм, где показывают мощи св. Олая, бывшего Короля Норвежского. Сии письма принесли им после великую пользу, поелику они в сем городе были весьма ласково приняты и угощаемы.

Препроводив довольное время в разговорах с Архиепископом, а особливо о их кораблекрушении, откланялися они ему, и продолжали свой путь: но как их корабельщик прибыв в Дронтгейм узнал, что возгорелась великая война между его государем Королем Норвежским и Немцами; [58] то решился в оном остановиться. И так высадя их на небольшой обитаемой остров при Дронтгейме, возвратился, прося жителей сего острова об них стараться. На другой день прибыли они в Дронтгейм, где жители узнав, что они были Венециане, оказывали им много добра, и помогали им советами и самым делом; а сие делали они наипаче для их Короля св. Олая, поелику они знали, что ему во время его путешествий в Святую землю и на обратном пугни оттуда, всякую честь и любовь в Венеции оказывали. В сей день ввели их в церковь св. Олая, в великолепное и прекрасное здание, где градоначальник со всеми жителями города слушали божественную службу. По окончании оной, дали они знать градоначальнику, кто они были, откуда, и как они туда прибыли. По том спросил градоначальнике П. Квирина: знает ли он по Латыне? и как он отвечал, что разумеет; то он всех их просил отобедать, и обещал прислать за ними. После того они опять пошли в церковь; но не долго в оной были, как пришел к ним соборной и привел их [59] в дом градоначальника, где находилось много других гостей: они приняты были весьма дружески и учтиво, и потчиваны многими яствами по образу тоя земли. После обеда отведено им было хорошее жилище; градоначальник и соборные снабдили их изобильно. Между тем Квирин всегда размышлял о способах к возвращению в отечество; по чему на другой день и спрашивал он совета и помощи для доставления их в Англию, или в Германию. По долгих разговорах и размышлениях наконец было решено, что для них самое лучшее было средство, при нынешнем военном времени, и для избежания многого по морям странствования, ехать не прямо в Данию, но в Швецию, где один из их единоземцев, именем Иван Франко, которого Датский Король пожаловал Кавалером, и жил в некоем замке к Дании принадлежащем, называемом Стегеборг. До сего места надлежало им ехать 53 дни. Пробывши 10 дней в Дронтгейме, отправились они в путь 9-го Июля. При отъезде Квирин поднес градоначальнику рыбу, которую ему на острове Ресте дали; [60] серебряной пояс и печатку; а градоначальник подарил ему сапоги, шпоры, малинькой топор, на коем был изображен его герб, и образ св. Олая, шляпу, пару переметных кожаных сумок, несколько хлебов, селдей и четыре Реинские гульдена. Сверх сего получил Квирин от Архиепископа в подарок лошадь. Таким образом будучи снабжены, отправились они в 12 особах, исключая путеводителя, которому градоначальник дал две лошади. Путь их продолжался 53 дни все на Восток, и во все то время имели они денной свет, и приставали в постоялых дворах, из коих некоторые были так худы и бедны, что и хлеба в них достать было не можно. В некоих странах мололи они муку из корок древесных, которые были там, как тыквы прорезаны, и смешав оную с молоком и маслом, пекли из оной малинькие лепешки, и употребляли вместо хлеба; каковые предлагали они и чужестранцам, с молоком, маслом и сыром; причем давали они пить Остфант, (вероятно сыворотка) или простоквашу. Однако ж иногда [61] находили они лучшие постоялые дворы, где они получали пиво, мясо и другие вещи, в коих имели нужду; везде принимаемы, были они дружески и ничего для них не щадили.

На сем пути чрез Королевство Норвежское, часто приставали они в постоялые дворы, где люди спали, хотя уже был белой день. Однако не смотря на то, путеводитель их, знающий образ жизни в сей земле, отворял двери, и мы находили в домах кушанье поставленное на столе, вокруг которого стояли скамьи с подушками, наполненными хорошим пухом и перьями, и кои употребляли вместо матрацов. Они ели все, что пред собою имели, без всякого опасения, и по том ложилися спать. Часто случалось, что когда они спали, входил хозяине, взирая на них с удивлением, и когда он узнавал от Путеводителя, откуда они шли, то оказывал к ним сожаление, и кормил их безденежно. И так 12 человек и 3 лошади на всем пути, продолжавшемся 53 дни, не более употребили на свое содержание [62] четырех гульденов, которые Квирину в Дронтгейме подарены были.

На пути находили они многие сухие, пустые и ужасные горы и долины, где видели великое множество зверей, похожих на оленей, также птиц белых как снег, величиною с рябчика, тетерек и фазанов величиною с гуся; другие же птицы, как то соколы, ястребы и прочие, были все белые, чему причиною могла быть чрезвычайная стужа той страны. Равным образом видели они в церкви св. Олая медвежий мех, белый как снег, длиною в 15 футов. В прочем путь сей был для них нарочито весел, и почти уже позабывали претерпенное ими нещастие.

За четыре дни до прибытия их в Стегеборг, достигли они Вадстена, родины святой Бригитты, которая учредила духовной чин и принадлежащих к тому священников. Там в честь ее Короли и Владетели северных стран построили великолепную и прекрасную церковь, покрытую медью, и в которой, по счислению [63] Квирина, находилось 62 олтаря. При сей церкви был монастырь для многих набожных монахинь ордена святой Бригитты, и их священников, где наши путешествователи, яко бедные иностранцы, были весьма хорошо угощаемы, поелику монастырь сей имел великие доходы. По прошествии двух дней, продолжали они путь свой далее, и в пятой день приехали к своему единоземцу, кавалеру Ивану Франку, коего они к их обрадованию и утешению застали дома. Он узнав обстоятельно о их нещастиях и кораблекрушении, при том будучи по природе и по привычке человек учтивый и сострадательный, прилагал всевозможные старания, дабы их утешить и оказать им всякое вспоможение. От 18 Июля были они чрез 15 дней в его доме, где жили во всяком довольствии; и как сие было около того времени, в которое в вышепомянутой церкви св. Бригитты в Вадстене ежегодно получают отпущение грехов, то он их взял туда с собою, чтоб они не токмо могли участвовать в оном, и видеть множество туда собравшихся людей, но чтобы при том и [64] уведомиться, не находится ли там в готовности корабль к отъезду в Германию, или Англию, на котором бы они могли отъехать. Первого числа Августа пустилися они в путь со свитою Кавалера, который провожаем был единым его сыном Матфием, и в обозе его находилося более ста лошадей. В дороге они были пять дней; всякой вечер приставали в хороших постоялых дворах и при том состоявших под ведомством Кавалера, где они были хорошо принимаемы. На кануне праздника прибыли они в Вадстен, и там увидели бесчисленное множество народа, собравшегося туда из многих стран, поелику многие дворяне, иные из Дании, за 600 Италиаянских миль, туда приезжали, из Германии, Голландии, Шотландии и из других стран, далеко морем туда приплывали; при том еще многие ездили в сей монастырь из Норвегии и Швеции сухим путем. Там узнали они, что на 8 дней езды от Вадстена в морской пристани, Лодезон называемой, стояли два корабля, из коих один должен был отправиться в Росток в Германию, а другой в Англию, что им [65] причинило много радости. Получа отпущение грехов, расстались они на третий день после того с г. Франком, который довольно снабдил их платьем и нужными деньгами на путь, и приказал своему сыну проводить их в Лодезу, дав им и на сей, как и на прежний путь, нужных лошадей.

Текст воспроизведен по изданию: Выписка из сочинений Дронтгеймского общества, касающаяся до известия о кораблекрушении и прибытии Петра Квирина на остров Рест в Нордландии, 1432 года // Новые ежемесячные сочинения, Часть LXVII, генварь 1792 года. СПб. Императорская академия наук. 1791

© текст - Воронцов Е. 1791-1792
© сетевая версия - Тhietmar. 2025
© OCR - Иванов А. 2025
© ИАН. 1791

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info