В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

Иждивением Императорской Академии Наук.

=================================================================

О северном землеописании, так же роде жизни, нравах, и обычаях Норвежцев средних времен, весьма редко находится что либо достоверное: но из сего изъять должно известие, находящееся в Hieron. Megiferi Septentrio, now-antiques. Leipzig. 1613. in 8, и содержащее в себе повествование о путешествии и кораблекрушении Петра Квирина. Одно он сам описывал; а другое писано его сопутниками Христофором Флоравантом и Николаем Мишелем. Из того приведу я сокращенно токмо то, что собственно до их прибытия на остров Рест в Нордландии, их зимования на оном острове, и до описания сего острова касается. Сии повествования, хотя они касаются до места лежащего к северу и по себе самом маловажного, заслуживают однако ж тем более примечания, что они писаны [16] чужестранцами столь отдаленной земли, т. е. из Италии приехавшими, и заключают в себе различные неизвестные, изрядные и редкие известия о тогдашнем простом и невинном образе жизни древних жителей Нордландии, а наипаче на острове Ресте. Петр Квирин повествует, что он по двум причинам, т. е. чтобы получить себе честь и собрать богатства, вознамерился предприять путешествие из Кандии во Фландрию или в Нидерланды, на корабле Малфазиер, на котором находилось 68 человек; но из сих по кораблекрушении на большем корабельном боте, который был снабден парусами, веслами и несколько съестным припасом, только 16 человек спаслися. Наконец сии нещастные по претерпении многих опасностей, великого голода и жажды, увидели 4 Генваря 1432 года в даьном расстоянии землю, исполненную скалами и везде снегом покрытую, что возбудило в них чрезмерно великую радость и надежду ко спасению; после чего, сколь они ни слабы были, все свои напрягали и силы, дабы оной земли достигнуть: но как ветр им был противен, и не имели [17] довольно сил действовать веслами, день же только два часа продолжался, то помянутую землю при наступлении ночной темноты паки из виду потеряли: однако ж плыли они между тем с доброю надеждою далее, и 5 Генваря при наступлении дня приметили другую землю, состоящую из весьма высоких скал, и которая им казалася ближе, нежели прежняя земля. Тогда напрягали они все свои силы достигнуть оной, в чем им и удалося, так что они в 5 часу ночи близко к земле подъехали; но тут они опасались, потерять свою жизнь, по причине многих каменьев их окружавших, и были в превеликой опасности лишиться жизни: однако наконец опасность сия миновалась и они пристали, хотя с трудом, к долине между двумя горами, которая была единое место, по коему можно, было взойти на берег. Как скоро они приметили, что судно стало на мель, то пятеро из них сскочили в море, которое еще довольно было глубоко, и поспешали на берег, где они чрезмерное множество снегу глотали, дабы чрез то иссохшие и разгоревшиеся их [18] внутренности прохладить и утолить. По сем принесли они также своим товарищам котел наполненный снегом, которой они с толикою жадностию глотали, что Квирин уверяет, что он сам более бы съел оного, нежели сколько мог нести на плечах своих. Сие прохлаждение причинило после некоторый недуги, а особливо тем, которые прежде всех выскочили на береге. По сем худом подкреплении препроводили они последнюю часть ночи в судне, дабы тем отвратить разбитие оного волнами, поелику, они не имели при себе ни якоря, ни каната, чтобы привязать оное. При рассвете 6 Генвяря оставили они двух человек в судне, а прочие взошли на береге, и легли на снег, дабы немного отдохнуть. В начале принесли они благо дарение Богу, что он спас их от толь великой нужды, и что они паки достигли земли, которой от 16 до 18 дней не видали: по том из остатков корабельных досок и одного весла развели небольшой огонь, около коего обогревали они иззябшие свои члены.

Но как в самое тоже время мучил их нестерпимый голод, то искали они, не [19] осталось ли у них еще съестных припасов; однако не нашли ничего, кроме одного мешка с крохами корабельных сухарей смешанных с калом, окорок ветшины и кусок сыру, что все разогревая на огне мало питались. Прошедшую ночь трое из их товарищей, и из числа тех, кои прежде вскочили на землю, умерли, что приписывали они наипаче количеству морской воды, которую они на пути томимые нестерпимою жаждою пили; и когда трое оставшиеся на судне увидели, что никто не хотел и не мог притти к ним на смену, то оставили оное и пошли сляченные стужею, объятые дрожью и почти полумертвые, к другим.

Все сие было им малым утешением, которое не долго продолжалося; ибо как они приметили, что находились на пустом и необитаемом месте, где только видны были снег и подводные камни, то и заключили из дыму, которой они видели в дали на другом месте, лежащем от них в пяти Италианских милях, что там должны непременно жить люди; по чему вознамерились на другой день, т. е. 7-го [20] Генваря, туда отправиться: однако, как никто ночью не смотрел за их ботом, то оный находясь между камнями приведен был в такое худое состояние, что они, несмотря на осе прилигаемые ими старания, не могли законопатить его и сделать опять плотным, и лишь только взошли на оной, то потекла в него вода со всех сторон и он наконец вдруг совсем осел на дно, так что они все перемокнув, принуждены были возвратиться на берег объятые отчаянием, ужасом и страхом; ибо ничего им не оставалося кроме неизбежной на сем пустом месте погибели, и вся надежда к спасению исчезла, поелику не имели ничего, чем бы могли сохранить жизнь свою. Одно оставалось средство, чтобы потопший бот притянуть к берегу; и хотя сие им стоило великого и продолжительного труда, однако наконец достигли своего намерения и разрубив его на две части, сделали себе из оного два шалаша; остальные же паруса и старое, какое могли сыскать, платье, служило крышкою. В одной хижине могли поместиться 13 человек, а в другой только три человека. Они развели себе огонь из [21] разных старых корзинок и оставших от бота досок, разрубив их на поленца, и сидя частию около огня, частию же в снегу, грелись. Но сие согревание им дорого стало; ибо сырые корабельные дреки и смола, которою они напитаны были, испускали от себя столь густой и едкой дым, что лице и глаза у них так распухли, что едва могли видеть: досаднее же всего было то, что теплота столь ужасное множество насекомых привлекала, что оных горстьми с себя огребая бросали в огонь. Сии насекомые объели у корабельного писаря мясо на шее даже до самых костей, от чего он вскоре и умер.

Между тем ничего они другого не имели к подкреплению своей жизни, кроме морских раковин, кои они собирали на берегу, и тем себя бедно питали; и поелику сие им доставляло худое пропитание, то весьма и даже до того ослабели, что наконец едва могли стоять на ногах, и когда они пили холодную, или теплую воду, то желудок их не мог сносить оные. В сем бедственном состоянии, слуга Квирина купно с другими, вышедшими собирать морские [22] раковины, нашли деревянную избу находившуюся к западу на возвышенном месте. Они в оной и около ее приметили несколько навозу, который казался нарочито свеж; из чего заключали, что не давно тут пасся скот, и что в соседстве живут люди. Сие влагало в них новую надежду к спасению; и поелику они в их шалашах не довольно были укрыты от стужи и сильного ветра, то решились единодушно добраться до вышепомянутой избы, дабы там найти себе более защиты и безопасности; однако только десять человек имели еще столько силы, что были в состоянии исполнить сие предприятие: напротив того двое между ими так были слабы, что не могли сойти с места, и по сему должны, были остаться на прежнем месте. Сам Квирин, который был наислабейший между ими, с крайнею нуждою шел, хотя пути до того места было только полторы Италианской мили. Дотащившись до избы, очистили оную сколько могли, и были в ней укрыты от снега и ветра.. Впрочем и тогда в таком же худом состоянии находились, как и прежде: ибо, хотя они [23] могли быть уверены о жительстве в близости людей, кои летом туда, где они приютились, придут пасти свой скот; однако не возможно им было их искать, по тому, что ни кто не имел довольно сил взлезть на ближайшую гору и обозреть окольную страну: по чему принуждены были и на сей раз к утолению нестерпимого глада искать обыкновенной пищи на морском берегу в близи от них находящемся.

В четверток перешли они в сей дом, и в следующую субботу получили от Бога особливую благодать: ибо, как все они, исключая Квирина, вышли собирать раковин, увидел один из них чрезвычайной величины рыбу, которая около 200 фунтов имела в себе весу. Она лежала на берегу, на которой ее по видимому море еще недавно выбросило. Они ее тотчас разрубили на куски, и принесли с неописанною радостию в дом, где между тем Квирин развел маленькой огонь, на коем они рыбу частию варили, частию жарили, ине имели столько терпения, чтобы дождаться, пока она совсем сварилась. Голод их был столь велик, что о между ими [24] едва не причинил убийства. Их было 6 человек, кои нашли рыбу и за которую они принялись; но как прочие трое, будучи между тем на другом месте услышали дух жареной рыбы, то и вообразили себе, что другие хотели себе присвоить добычу и ее одни съесть. Пустой их желудок возбудил в них такую ярость, что они решились, буде другие им не уделят своей добычи, силою их к тому принудить, чего бы то ни стоило, хотя и самой их жизни, которую они в своих обстоятельствах почитали маловажною. С сим кровожаждущим намерением пошли они к прочим, между коими один был столь бесстыден, что, как только они отворили дверь, зачал сим с насмешкою отказывать, и другим советовать ничего им не давать из найденной рыбы: но Квирин, проникнув, что в их сердцах происходила, и применив их взор наполненной яростию, отвратил их от такого бесчеловечного намерения своими представлениями и склонил их, новые пришедшим гостям уделить добычи.

Четыре дня с ряду ели они сию рыбу [25] с великою жадностию столько, сколько каждому было угодно; но как увидели, что уже запасу убавилось, то зачали быть бережливее, и на тот конец назначили, сколь ежедневно каждому к пропитанию выдаваемо быть должно. Чрез сие разделение дошли до того, что еще на десять дней пропитания им достало. И так они не токмо могли утолить их голод, но и нарочито пришли в силы; при чем сие было достопримечательно, что, сколь долго сия рыба у их тянулась, такая продолжительная непогодь, сопровождаемая снегом и бурею, настала, что не можно было выходить им из своей хижины для сыскания себе пищи, и следовательно погибли бы они неСуиненно, когда бы провидение не до ставило им той рыбы, которая вся была съедена, когда погода утихать стала, и они могли опять собирать по берегу ракушек, коими они должны были довольствоваться, хотя и мало они их питали, так что начали походить на стень (Тень. - OCR), и казались полумертвыми; да и для варки и согревания себя не имели ничего, кроме лежащего у их избы коровьего помету. [26]

На другом каменном острове, или на мысу, около 8 Италианских миль от того места, где они жили, между прочими рыбаками был человек, имеющий двоих сыновей, из коих одному ночью приснилось, будто бы два теленка, потерянные отцом его прошлого лета, перешли на остров Санти, по чему надеялся он их там найти. Как он сие рассказал по утру отцу своему, то сей, сев в рыбачью лодку переехал с обоими своими сыновьями одного утра на помянутой остров, и пристал прямо к тому месту, где были чужестранцы. Старик остался на лодке, а сыновья его оба сошли на берег, где они вскоре увидели дым от огня, которой иностранцы развели в избе. Сие обстоятельство привело их в великое удивление, поелику знали, что сей остров был необитаем. Между тем, когда они приближаясь к избе разговаривали между собою о необыкновенном явлении дыма, Христофор Флоравант услыша их голос, спрашивал у других с удивлением, не слышат ли они человеческого голоса? на что штурман отвечал: чаю, ето проклятые вороны, кои [27] криком своим дают знать, что они надеются их так же съесть, как уже начали расклевывать умершего нашего товарища; ибо за несколько дней пред тем видели они множество воронов на трупе умершего их товарища сидящих и производящих великой крик: но как оба островитяне более праближились к их обиталищу, то все услышали, что голос тот был точно человеческой; по чему Флоравант вышел из избы, и как увидел сих двух человеков, то воротился не медля назад и закричал другим, чтоб они радовались, поелику к их спасению пришли два человека. По том вышли все они с неописанною радостию из избы к пришедшим двум человекам: но сии в чрезмерное пришли изумление от неожидаемого сего явления и не мало испугались, увидя столь много незнакомых лиц, которые цветом были черно-желтые, бледные и изможденные так, что они более походили на теней, нежели на людей; по сему стояли они несколько времени недвижимы и безмолвны: но как прочие различными униженными видами и другими знаками дали [28] им разуметь, что они находились в крайности и что по видимому нечего было их опасаться, то зачали они говорить и произносить им имя их острова. Сии несчастные люди следовали по том за сими двумя на береге к их отцу, который не менее приведен был в удивление, как и сыновья его. Пришед к лодке островитян с жадностию обыскивали оную, не находится ли в ней какой нибудь пищи; но как они ничего не нашли, то заключили из того, что то место, откуда лодка приехала, не далеко от них отстоит: и так они покушались разными знаками и телодвижением склонить сих островитян, двоих из них взять с собою в лодку и перевезть их во свои обиталища, дабы тем скорее доставить прочим помощь. Иные думали одного, или двух из сих иноземцев удержать при себе заложниками, дабы тем быть более уверенным в получении скорой помощи: однако ж Квирин и некоторые другие сие отсоветовали, страшася тем обидить жителей того места, в помощи коих они в печальном своем положении великую имели нужду. [29]

Сие приключилось в пятницу; и когда отпущенные на лодке приехали на остров Кустонь, то жители при прибытии их окружили и смотрели с удивлением на их одежду. Островитяне долго, но тщетно, старались от сих чужестранных получить познание, не разумев их языка, пока один из них, родом из Нидерланд, не стал говорить по Немецки со священником того места, природным Немцем, Доминиканского ордена, уведомляя его о их приключениях, который по том рассказывал оные другим островитянам.

Между тем находились они в великом незнании в рассуждении их оставшихся на острове Санти товарищей. Вся протекла субота и никто не оказывал желания ехать для перевезения тех нещастных, которые почти в отчаянии находились. В Воскресение, т. е. 2-го февраля, по окончании божественной службы представил священник своим слушателям, в каком бедном состоянии сии люди находились, показывая при том на сих пришедших иноземцев: жители сим увещанием так были тронуты, что многие из сожаления [30] начали плакать и тех почитать счастливыми, кто первый из них приедет подать помощь терпящим нужду. На тот конец отправились немедленно шесть судов на остров Санти, кои множество разного съестного употребительного в сей стране с собою взяли. Прибытие их возбудило в сих, от сетования и нужды умирающих людях, чрезвычайную радость, и сие тем более, как пришельцы им оказывали сердечное сожаление и великую любовь, и готовы были их взять с собою. Священник находился также с ними, спрашивал по Латыне: кто между ими корабельщике? и как Петр Квирин сказал, что ето был он, то дал ему священник несколько ржанова хлеба, который ему так вкусен показался, как манна с неба ниспосланная; после чего поднес он ему выпить пива: по том взял он его за руку, и просил его, выбрать двоих из его товарищей и итти с ними в елбот, принадлежащий начальнику их земли, который был простой рыбак; что Квирин и учинил, а в сотоварищество избрал Франциска Квирина из Кандии и Христофора [31] Флораванта из Венеции, с коими он сел в елбот и поехал на остров Рест, где по прибытии их, сын начальника принял его за руку и ввел в дом отца своего; ибо он был столь слаб и немощен, что не мог переступить один. В доме принят он был его женою, хозяйкою сего дома, которая встретила его с своею служанкою и пред коею пал он на колени, дабы целовать ее ноги; но она, не привыкши к таким унижениям, тотчас его подняла, повела его в теплой покой и дала ему выпить чашку хорошего и сладкого молока, которое его очень укрепило.

Квирин, которому, всегда более оказывали чести, нежели другим, остался по том вкупе с его товарищами в доме начальника; прочие ж распределены были по другим жителям, везде принимаемы и угощаемы весьма хорошо и дружески по состоянию места; а особливо с начала принесли им столь много пищи, укрепляющей силы, что они, поелику им казалось, что не могут никогда насытиться, употребляли оную в большем количестве, нежели слабой их желудок снести мог, от чего они [32] наконец впали в отчаянные болезни, доведшие их почти до смертного одра.

Между тем вспомнили они о двух своих товарищах, оставшихся в большей хижине, когда переходили они жить в пастушью избу, и разговаривали с жителями как о них, как и о умерших. которые еще были не погребены. Жители известясь о сем, собрались во множестве и переехали с их священником на остров Санти, где они при благоговейном пении псалмов и других божественных стихов погребли тела умерших, коих уже вороны большей части мясо съели. Одного они нашли живого, хотя, как легко себе представить можно, в плачевном состоянии, ибо он не имев при себе ни единого человека, лишен был всей помощи и пропитания, видя токмо своих товарищей мертвых. Сего привезли они с собою на остров Рест, где он чрез два дня испустил дух, и погребен прилично.

Текст воспроизведен по изданию: Выписка из сочинений Дронтгеймского общества, касающаяся до известия о кораблекрушении и прибытии Петра Квирина на остров Рест в Нордландии, 1432 года // Новые ежемесячные сочинения, Часть LXV, ноябрь 1791 года. СПб. Императорская академия наук. 1791

© текст - ??. 1791
© сетевая версия - Тhietmar. 2025
© OCR - Иванов А. 2025
© ИАН. 1791

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info