Принц Вид и албанский вопрос. — Дипломатия и принцип национальностей. — Жертвы произвольных дипломатических комбинаций.

На наших глазах создается на Балканах новая княжеская или королевская династия — албанская. Албания, как государство, существует пока только номинально, а имеет уже готового монарха, объезжающего теперь иностранные дворы. Газеты внимательно следят за передвижениями «Вильгельма I Албанского», печатают телеграммы об его дипломатических свиданиях и беседах, сообщают об его планах и намерениях.

Принц Вид сразу сделался одним из видных деятелей европейской политики. История его неожиданного возвышения представляется несколько загадочною. Великие державы, под руководящим влиянием Австро-Венгрии, постановили обеспечить самостоятельное существование автономной Албании и наметили кандидатом на пост ее правителя прусского офицера, племянника румынской королевы Елизаветы, урожденной принцессы Вид, принца Вильгельма-Фридриха-Генриха Вида. Этот предварительный выбор, предложенный и поддержанный Германиею и Румыниею, не мог очевидно заменить или предрешить формальное избрание со стороны представителей албанского народа. Общеизвестные исторические прецеденты прочно утвердили традицию народного избрания в подобных случаях. В Греции, при перемене династии в 1863 году, новый правитель, сын датского короля, был избран национальным собранием в Афинах и принял корону в июне того же года; только с этого момента он носил титул короля. В Болгарии принц Фердинанд Саксен-Кобург-Готский стал болгарским князем в силу единогласного решения народного собрания, в июне 1887 года, и вступил в отправление своих обязанностей в начале августа того же года, хотя выбор был утвержден Портой и великими державами только девять лет спустя, в марте 1896 года. В Норвегии был избран королем в 1905 году второй сын датского короля, Карл, под именем Гаакона VII, на основании состоявшегося постановления норвежских народных представителей. Албанский народ не имел еще возможности высказаться о желательном для него кандидате на пост правителя; никакого подобия выборного народного [365] собрания не было еще в Албании, и никто не может сказать положительно, соответствует ли выбор принца Вида действительным желаниям, стремлениям и понятиям большинства албанского народа.

Принц Вид в своих переговорах с европейской дипломатиею ставил известные условия относительно финансов; ему выдали значительную сумму в счет будущего займа, условия которого заранее определены великими державами, и после этого он оффициально сообщил 6 февраля (нов. ст.) о принятии предложенного ему албанского трона; затем он уже в качестве албанского князя отправился на поклон к монархам и правящим министрам трех покровительствующих ему государств — в Рим, Вену и Берлин. Международная комиссия в Дураццо с своей стороны добилась согласия временных номинальных правителей Албании, Кемаль-бея и Эссада-паши, на избрание принца Вида и на отправление к нему депутации для предложения албанского престола. Всего избрано было двадцать пять депутатов, — из них семь человек по выбору Кемаль-бея н восемнадцать по выбору или рекомендации Эссада-паши. Первые уклонились от участия в депутации, так как им отведено было, почему-то, второстепенное место, и настоящими делегатами признавались только избранники Эссада-паши. Эта депутация, с Эссадом-пашой во главе, была торжественно принята принцем 21 (8) февраля, в резиденции князя и княгини Вид, в замке города Нейвида. Эссад-наша произнес на албанском языке приветственную речь, в которой просил принца Вильгельма принять «корону и трон свободной и независимой Албании» и выразил свою радость по поводу того, что правителем страны будет сын могущественной нации, столь «славной в области науки и цивилизации». Принц ответил, что он согласен «вступить на престол Албании», повелителем которой назначили его великие державы. «Мы последуем за вами в эту страну, — продолжал он, — которая станет нашим новым отечеством. Вы можете быть уверены, что я употреблю все свои силы на служение народу, и если мы будем пользоваться содействием всех албанцев, то нам удастся, надеюсь, доставить стране счастливое и славное будущее». Заключительный возглас: «Да здравствует Албания!» — был произнесен принцем по-албански, к великому удовольствию депутации. На банкете в честь албанцев и нового их князя, хозяин замка, князь Вид, предложил тост за германского императора и пожелал успеха своему брату, принцу Вильгельму. Эссад-паша вновь подтвердил, что албанцы будут чрезвычайно довольны выбором правителя из среды германского народа, который «всегда отличался своими высокими умственными качествами, энергиею и предприимчивостью, и удивлял мир своими поразительными культурными успехами». [366]

Немецкие газеты считали вопрос о новом албанском князе поконченным даже без посещения им держав «тройственного согласия»; впоследствии, для избежания недоразумений, решено было, что он отправится также в Париж и Лондон, но обойдется без поездки в Россию; наконец, в виду вызванных этим толков, он признал нелишним побывать и в Петербурге, откуда выехал 15 февраля по дороге в Триест и Дураццо. Повсюду его встречали, приветствовали и провожали, как оффициального повелителя свободной и автономной Албании. Еще задолго до прибытия албанской депутации в Нейвид, производились уже в Дураццо поспешные строительные работы в видах приспособления старого дворца или конака турецких пашей для нового монарха и его семьи. По сообщениям газетных корреспондентов, около шестидесяти привезенных из Вены рабочих занято там с утра до ночи, под руководством опытных архитекторов и инженеров, также преимущественно австрийских, по заказу принца Вида; заработная плата назначалась очень щедро, — от 140 до 200 марок в неделю. Конак пристроен к развалинам крепости, сооруженной в 46 году после Рождества Христова; он находится на берегу моря, с фасадом, обращенным к югу, и имеет более восьмидесяти комнат. Огромный сад дворца приводится в порядок; шестнадцать лошадей принца размещены пока в палатках, за отсутствием конюшен; более полутораста исполинских ящиков с мебелью доставлено на пароходе еще в январе. «Шкипетары» наглядно убеждаются, что у них будет князь или король. Все эти предварительные приготовления ясно показали, что выбор правителя для Албании уже сделан заранее, помимо ведома и участия самих албанцев. Депутация, избранная позднее по указанию Эссада-паши, не имела в сущности никаких полномочий и не могла, конечно, ничего заявлять от имени различных албанских племен. Для князя набиралась в то же время личная стража или гвардия в составе двухсот человек из главных областей страны; но не было и речи о мерах к избранию народных представителей для подтверждения выбора, сделанного великими державами.

Это явное отступление от принципа народного избрания остается до сих пор как бы незамеченным в европейской печати; между тем оно чрезвычайно важно и в высшей степени характерно для современной эпохи. То, что твердо установлено практикой прошлого столетия и старательно соблюдалось полвека тому назад, оказывается теперь забытым и ненужным, с точки зрения реальной политики великих держав. Но если Германия и Австро-Венгрия откровенно назначают правителя для автономной и независимой Албании, то [367] другие державы, не принадлежащие к тройственному союзу, имели полное основание напомнить об обязательном принципе народного избрания. Англия обязана была сделать это в силу своих исторических традиций, Франция — в качестве республики, сохраняющей верность идеям народовластия, Россия — во имя ограждения национальной независимости Албании от притязаний и посягательств одностороннего австро-германского или австро-итальянского протектората. Что же выходит теперь на практике? Принц Вид является перед албанцами в роли ставленника некоторых иностранных правительств и остается, поэтому, чужим для народа. Не получив никаких полномочий на управление страною от самой Албании, в лице ее законно избранных представителей, он будет носить присвоенный им титул князя иди короля, как знатный иностранец, присланный из Европы и могущий доставить местным влиятельным деятелям некоторые финансовые и культурные блага; но на звание и авторитет национального правителя он рассчитывать не может. Положение его было бы крайне трудным даже в том случае, если бы его формально признали все албанские племена, ибо во главе племен и отдельных общин стоят наследственные вожди и распорядители, которые от своего господства не откажутся. Большинство албанцев — все-таки мусульмане, и они не могут чувствовать себя солидарными с горстью иноземных христиан, пришедших управлять ими. Ненависть албанских магометан к христианам не ослабела, а скорее обострилась после недавних балканских войн. Любопытно, что даже в Дураццо, где ожидается скорое прибытие нового князя, строго соблюдается приказ Эссада-паши о запрещении местным христианам носить оружие, тогда как мусульмане остаются по обыкновению вооруженными с головы до ног. Без сомнения, такие люди, как Эссад-паша и его союзники, сумеют извлечь свои выгоды из присутствия номинального иноземного князя в бывшем конаке турецко-албанских пашей; они будут пользоваться личностью принца Вида для своих особых целей, но от этого не облегчится и не поправится печальное внутреннее состояние страны.

Пренебрежение к элементарным правам устраиваемых и опекаемых народностей сказывается и в определении спорных границ Албании без ведома и участия заинтересованных элементов местного населения.

Дипломаты решили судьбу пограничных областей по своему собственному произвольному усмотрению, не заботясь о желаниях и протестах жителей. Так, части северного Эпира, населенные более чем наполовину греками и неразрывно связанные с историей и культурою греческого народа, отнесены к владениям вновь созданной [368] Албании, ради округления и увеличения ее территории с юга, по настоянию римского и венского кабинетов, — и наша дипломатия не делала попытки заступиться в этом случае за поруганный принцип национальностей. Мало того: великие державы употребляют все свое влияние на то, чтобы заставить Грецию очистить спорные земли от греческих войск и предоставить эти земли мстительным албанцам. Греция вынуждена была уступить, чтобы добиться благоприятного для нее разрешения вопроса об Эгейских островах; да и как не уступить единодушному давлению шести великих держав? Необходимо было, как говорят, поддержать авторитет Европы во что бы то ни стало; для этого ничего не значило пожертвовать какими-то никому неведомыми эпирскими поселянами. Европейская дипломатия давно усвоила черты плохой бюрократии и пользуется обычными ее приемами для поддержания своего внешнего авторитета; она совершенно не интересуется живыми людьми и их насущными нуждами, когда дело идет об ее собственном «престиже». А что приходится испытывать сотням и тысячам живых людей при тех экспериментах, которым они подвергаются дипломатиею, — об атом не думают великолепные устроители кандидатуры принца Вида на мнимый албанский престол.

«Невозможно описать — телеграфируют из Янины в «Temps» от 1 марта — отчаяние, которое овладело населением эпирских округов, обреченных подпасть обратно под албанское иго, в силу решения Европы и выраженного греческим правительством согласия подчиниться ее воле. Везде делаются поспешные приготовления к уходу греческих отрядов, и несчастные жители покидаемых войсками местностей находятся в состоянии невыразимого ужаса. Опасаясь за свою жизнь, сотни людей бросают страну и оставляют все свое имущество. Они видят себя совершенно покинутыми греческим правительством, на которое возлагали столько надежд, и не питают никакого доверия к албанцам, которых чувства злобной ненависти им хорошо известны. Толпы женщин, детей и стариков выселяются куда-то, не полагаясь на успокоительные уверения греческих властей и на фиктивное покровительство держав». В то же время международная контрольная комиссия в Валоне получила оффициальное сообщение, что делегаты эпирских провинций, собравшиеся в Аргирокастро, провозгласили независимость северного Эпира. Образовалось временное правительство, с бывшим греческим губернатором Зографом во главе; назначены выборы в учредительное собрание, которому предстоит выработать окончательную конституцию страны. От имени нового правительства дано знать дипломатам, что «всякая попытка военной оккупации со стороны [369] албанцев и всякое вмешательство албанских чиновников будут рассматриваться эпиротами, как акты вражды и нападения», и что, поэтому, «в интересах сохранения мира в Албании следует помешать появлению в Эпире каких-либо албанских военных властей». Вооруженные отряды греческих добровольцев готовятся оказать отпор албанцам после удаления греческих регулярных войск; организаторы движения заявляют, что не допустят передачи территории албанцам, и тяжелый кризис может сделаться хроническим в северном Эпире. Оффициальная Греция, повидимому, бессильна против этого местного патриотического движения; дипломатия не справится с ним без прямого военного вмешательства, а международная экзекуция над греческим населением спорных округов во имя мнимых прав Албании была бы возмутительною жестокостью, не оправдываемою никакими разумными мотивами. Если большинство Этого населения в самом деле состоит из греков, стремящихся остаться в автономной эпирской провинции или воссоединиться с Грециею, то почему оно насильно принуждается перейти под власть албанцев? Греки Эпира, как и албанцы, заодно с другими балканскими народностями, могли находиться под общим владычеством турок; но они никогда не примирятся с унизительным положением албанских подданных, и нет основания навязывать им эту печальную участь. В прежние времена принято было в подобных случаях сообразоваться и с желаниями жителей, устраивать нечто в роде плебисцита, как, напр., при передаче французам Ниццы и Савойи; теперь же никто в Европе не вспомнил о правах населения при радикальной перестановке границ на Балканах. Те области, которые греки называют северным Эпиром, составляют для дипломатов южную Албанию, и разрешение этого спора не зависит, конечно, от доброй воли нового албанского князя.

Международное положение вновь созданного государства осложняется еще скрытым и явным соперничеством между Австро-Венгриею и Италиею. Монархия Габсбургов издавна обладала правом протектората над албанскими католиками, и она думает сохранить это право и после освобождения албанцев от турецкой власти; итальянцы восстают против такого притязания, ссылаясь на то, что протекторат имел смысл только по отношению к подданным Турции и неприменим уже к автономной Албании, и что сохранение австрийского протектората устанавливало бы крупное преимущество Австро-Венгрии пред Италией, вопреки принципу равенства обеих держав на Адриатике. Трудные и сложные задачи выпадают на долю будущих правителей Албании, и разрешение их [370] едва-ли окажется по плечу случайному искателю вакантного и даже не существующего еще трона.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info