СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 октября 1912

Военные приготовления на Балканском полуострове. — Мотивы и шансы войны для ее участников. — Необходимость европейского вмешательства.

Никогда еще, кажется, не было такого явного несоответствия между важностью государственных задач и способностями людей, призванных к их разрешению. В тот исторический момент, когда турецко-балканский вопрос вновь поставлен на очередь во всем его объеме, во главе европейской дипломатии не оказывается [414] ни одного крупного политического деятеля, достаточно авторитетного и энергического, чтобы дать известное направление событиям. Там, где некогда распоряжались Бисмарк, граф Андраши и лорд Сольсбери, мы видим теперь скромные фигуры придворных чиновников, более или менее сведущих и старательных, но лишенных всякой инициативы. Можно ли говорить серьезно о политике Кидерлен-Вехтера, занимающего пост оффициального руководителя германской дипломатии? Преемник графа Эренталя в Вене, граф Берхтольд, владелец исторического замка Бухлау, пользуется репутациею приятного светского дипломата, но никто не приписывает ему качеств самостоятельного государственного человека. Русский министр иностранных дел, С. Д. Сазонов выдвинулся сравнительно недавно и не успел еще проявить свои дипломатические дарования. С другой стороны, турецкою политикою заправляют почтенные восьмидесятилетние старцы, Мухтар-паша и Киамиль, от которых трудно ожидать каких-нибудь смелых и широких мероприятий.

Крайне запутанное и напряженное положение на Балканах предоставлено, таким образом, на произвол судьбы. Естественный, стихийный ход событий привел к тому, что 17-го сентября объявлена мобилизация в Болгарии, Сербии, Черногории и Греции и опасность войны стала почти неминуемою. Формальный повод к этим воинственным решениям дан был Турциею, которая нашла своевременным устроить какие-то маневры с пробной мобилизацией войск близ болгарской границы, о чем заграничные дипломаты в Константинополе узнали вероятно слишком поздно — из газет. Балканские народности давно уже волнуются, готовятся к самоотверженной борьбе за освобождение христиан от турецких насилий и погромов, обращаются с протестами и жалобами к великим державам и к Оттоманской Порте, терпеливо выслушивают те же старые шаблонные советы благоразумия и осторожности, и наконец очутились лицом к лицу пред роковою неизбежностью кровавой развязки. Что же делали заинтересованные в балканских делах могущественные европейские кабинеты в этот последний период турецкого кризиса? Австро-венгерский министр иностранных дел занят был приготовлением своего обстоятельного политического доклада для делегаций, а его русский коллега находился в Шотландии, в гостях у короля Георга, и выяснял, в беседах с британскими министрами, единство взглядов России и Англии на текущие международные вопросы. Говорят, что даже состоявшееся соглашение о совместных военных действиях четырех балканских государств было [415] неожиданностью для большинства западно-европейских дипломатов, в том числе и для австрийских, и что оно было подготовлено и устроено по секрету русскими представителями в Белграде и Софии на случай войны с Турциею, хотя те же представители уверяли, что никакой войны не будет и не должно быть. Скрытый внутренний разлад между ближайшими к Балканам великими державами довершает печальную картину беспомощности дипломатии под бременем выпавших на ее долю задач.

В сущности, при настоящих обстоятельствах война не может принести никакой пользы ни балканским государствам, ни тем угнетенным народностям, за которые они заступаются. Если даже предположить, что соединенные силы сербов, болгар, черногорцев и греков одолеют Оттоманскую империю без посторонней помощи, то после победы эти временные союзники будут лишены возможности воспользоваться плодами своих усилий и окажутся в полной зависимости от усмотрения великих держав, которые в решительную минуту сами возьмут на себя новое устройство балканских дел, руководствуясь своими собственными взглядами и интересами. Австро-Венгрия, опираясь на Германию, может беспрепятственно занять пограничные земли Старой Сербии и Македонии, в виде гарантии против наступательных движений сербско-болгарских войск; в то же время она может принять меры к тому, чтобы не было допущено территориальное расширение воюющих с Турциею балканских государств. В лучшем случае эти государства ничего не выиграют, а только потеряют массу живых человеческих сил, подорвут свое благосостояние и расстроят свои финансы; окончательные же результаты войны будут установлены не ими, а «европейским концертом», при руководящем участии венского кабинета. В Сербии и Болгарии высказываются и поддерживаются какие-то таинственные надежды на Россию; но едва ли можно утверждать, что мы в состоянии теперь оказать военную помощь болгарам или сербам против австрийцев. Военное вмешательство России означало бы возбуждение общей европейской войны, так как Германия, в силу союза с Австро-Венгриею, считала бы себя обязанною действовать с нею за одно, и культурные народы против воли втянулись бы в бессмысленную кровавую бойню, от которой они думали себя обеспечить непрерывно возрастающими затратами на государственную оборону. Подобная катастрофа никому не может быть желательна — и всего менее балканским государствам. Поэтому, для избежания опасных осложнений, предполагается заранее условиться относительно «локализации» войны: воюющим сторонам будет [416] предоставлена свобода действий в их взаимной борьбе, с устранением всякого постороннего вмешательства. Но в лагере противников Турции нет единства, и кажущаяся солидарность их исчезнет при первой попытке определения последствий войны для ее участников. Сербы и болгары являются соперниками в Македонии и Старой Сербии; они никак не могут разграничить районы своего законного преобладания в отдельных местностях этих областей. Греки, в свою очередь, претендуют на господство в значительной части македонских земель, населенных отчасти болгарами или сербами; туземные славянские патриоты ненавидят греков, которые отвечают им взаимностью. Как же сойдутся все они в дележе турецкой добычи? Не вспыхнет ли взаимная вражда между болгарами, сербами и греками, когда дело дойдет до обсуждения нового устройства бывших турецких провинций? И не придется ли спорящим обратиться к заинтересованным великим державам и вызвать их вмешательство? Притом, в ряду балканских государств, кроме участвующих в коалиции против Турции, существует еще нейтральная пока, дружественно расположенная к туркам Румыния, обладающая отличною армиею и вовсе не склонная допустить нарушение политического равновесия на Балканах в пользу болгар или греков. Румыния не останется пассивною зрительницею событий, когда последние примут нежелательный для нее оборот, и при наступлении известных случайностей, по всей вероятности, примкнет к Австро-Венгрии и Германии. Эти случайности имелись, конечно, в виду при недавней поездке графа Берхтольда в Румынию, и на занятую румынским правительством позицию едва ли повлияет возведение короля Карла в звание русского фельдмаршала. Как бы то ни было, необходимо принимать в рассчет и Румынию при обсуждении шансов балканской войны. В итоге получается вывод, что болгары и их союзники рискуют воевать для «прусского короля», или, вернее, для пользы Австро-Венгрии и Румынии.

Правительства балканских государств действуют несомненно под напором общественного мнения своих народов; они соблазняются, быть может, и некоторыми благоприятными условиями данного момента — продолжающеюся турецко-итальянскою войною, смягчением русско-австрийского антагонизма и общим подъемом настроения, позволившим осуществить мечту о военной балканской федерации. Турция, очевидно, поддается только безотчетному патриотическому движению, готовясь к военной расправе с противниками; сознательной воинственной политики у нее нет и быть не может, [417] ибо, имея намерение воевать с Болгариею и ее союзниками, она по меньшей мере постаралась бы заключить мир с Италиею, чтобы обезопасить себя со стороны Эгейского моря и приобресть возможность перевозить войска из прибрежных городов Малой Азии. Между тем Порта не обнаруживала никакой уступчивости в закулисных или оффициозных переговорах с Италиею, как будто ничто не угрожало туркам на Балканах; этим она значительно ухудшила свое положение в случае войны с балканскими государствами. И однако забота о престиже не позволяет Турции подчиниться предъявляемым ей требованиям, пока последние не подкреплены угрозами прямого вмешательства со стороны великих держав. Балканские правительства добиваются прекращения самовластного турецкого режима в Старой Сербии, Македонии и Эпире, ссылаясь на формальное обязательство, возложенное на Турцию берлинским трактатом. Двадцать третья статья этого трактата гласит: «Блистательная Порта обязывается в точности применять на острове Крите органический устав 1868-го года с теми поправками, какие будут признаны справедливыми. Однородные уставы, приспособленные к местным нуждам, — за исключением допущенных для острова Крита изъятий в платеже налогов, — будут равным образом введены в других частях Европейской Турции, для которых настоящим трактатом не установлена особая организация. Выработка подробностей этих новых регламентов для каждой провинции будет поручена Портой специальным комиссиям, в составе которых туземный элемент должен быть широко представлен. Проекты организации, изготовленные этими комиссиями, будут переданы на рассмотрение Порты, которая, прежде чем обнародовать акты о приведении их в действие, испросит заключение европейской комиссии, учрежденной для Восточной Румелии». Этот параграф, которым предполагалось обеспечить незыблемые основы гражданского порядка и самоуправления для христианских областей Турции, остается до сих пор мертвою буквою, вследствие бездействия европейской дипломатии. Балканские народы в течение тридцати четырех лет тщетно ожидали исполнения этих скромных обещаний, данных им Европою и Турциею; теперь они сами требуют того, что им принадлежит по праву, и Европа не может отказать им в осуществлении тех элементарных реформ, которые намечены еще берлинским трактатом. Великие державы имеют формальное право прибегнуть к коллективному вмешательству для прочного умиротворения турецко-христианских земель на основах, указанных международным конгрессом 1878-го года. Только путем [418] такого неизбежного и законного вмешательства может быть положен конец кровавой турецкой анархии, которая служит постоянным источником великих опасностей не только для балканских народов, но и для Европы и прежде всего для России. Только такое коллективное вмешательство, своевременно предпринятое, может предупредить бесплодную и страшную войну на Балканском полуострове.