Титулы Балканских государей и вопрос о Черногорском «королевстве».

Вера в названия и титулы играет еще большую роль в политике. Правители балканских государств постепенно возвышались: князья превратились в королей, а князь Фердинанд объявил себя сразу царем. На всем полуострове оставался один только князь — черногорский. В Сербии царствует король, в Румынии — король, в Болгарии — царь, а знаменитая, достигшая издавна громкой военной [379] славы Черногория продолжает оставаться княжеством. Не обидно ли это для храбрых черногорцев? Говорили, что обидно, и что Черногория должна непременно сделаться королевством, для восстановления политического равновесия на Балканах.

Черногорский князь праздновал 13 (26) августа пятидесятилетий юбилей своего царствования; в маленьком столичном городе княжества съехалось много почетных гостей, в том числе король Италии с супругою, дочерью князя, и царь Фердинанд, с наследным князем Борисом. Этот праздник князя Николая должен был подготовить почву для провозглашения его королем. Великие державы, разумеется, не отказали в своем на то согласии. Почему князю черногорскому не быть королем? Чем он хуже других? По справедливости он имеет все права на этот высокий титул. Но, с другой стороны, нельзя не задаться вопросом: для чего нужен князю Николаю королевский титул? Не слишком ли много королей окажется на Балканском полуострове? Поправится ли положение славянства от того, что у сербов будет два короля — король Петр и король Николай? Наконец, выиграет ли что-нибудь сама Черногория от переименования ее в королевство?

Прежде всего мы не видим в данном случае тех практических мотивов, которые имелись на лицо при перемене титулов других балканских государей. Сербия была вассальным княжеством, и провозглашение ее королевством означало признание ее независимости; притом сербские короли когда-то существовали, и восстановление их титула имело определенный исторический и вместе с тем национальный смысл. Точно так же провозглашение князя болгарского царем разрывало вассальную связь Болгарии с Турциею и восстановляло древний исторический титул болгарских царей. В обоих случаях дело шло о формальном объявлении независимости государств и о признании за ними прав исторического преемства. Черногория была независимою еще до берлинского трактата и не нуждалась, не нуждается в торжественном подтверждении этой независимости; она никогда не была королевством, и присвоение ей подобного титула не соответствует никаким историческим фактам и преданиям. Нет также никаких внешних оснований к тому, чтобы признать название княжества недостаточным для Черногории: территория ее не увеличилась, а осталась такая же маленькая, как и прежде — значительно меньше Сербии и несравненно меньше Болгарии. При таких условиях перемена титула имеет характер произвольного сочинительства, вовсе не нужного для такой страны, как Черногория, и для такого правителя, как ее маститый князь. Надо еще заметить, что громкие титулы создают известные [380] обязательства и на практике обходятся слишком дорого маленьким и бедным народам. В качестве королевства, Сербия должна иметь свой королевский двор и тратить значительную долю своих средств на его содержание; отдельные члены королевской фамилии требуют также соответственной обстановки, с надлежащими придворными штатами, по образцу западно-европейских дворов — и в результате получается ряд несообразностей, разорительных для страны и опасных для самой династии. В небольшом государстве, с населением, сохранившим еще многие черты патриархального быта, искусственно создается особый придворный класс, с притязаниями на почет и на крупные казенные оклады; в офицерстве развивается вкус к роскоши, водворяются легкие нравы. Вырабатывается какая-то каррикатура на монархию. В Болгарии Фердинанд, будучи еще князем, завел сложный придворный этикет, исключающий возможность сближения между государем и народом; а теперь, с возвышением князя в короли, болгарский двор вероятно получит организацию, напоминающую старинные порядки средних германских дворов. Следовало ли Черногории подражать в этом отношении правителям Сербии и Болгарии? Черногорцам просто не под силу содержать королевский двор с парадными офицерами, адъютантами и прочими придворными чинами; да и надобности в этом они чувствовать не могут. Скромное звание княжества не мешало Черногории пользоваться уважением и широкою популярностью в соседних и далеких краях. Всем памятен тост, которым могущественный русский государь признал князя Николая «единственным верным другом России». Такого рода титул важнее и почетнее для Черногории, — и главное, несравненно выгоднее, — чем искусственные громкие клички, заимствованные извне. Если глава Черногории, будучи только князем, мог играть роль «единственного верного друга» великой державы, то зачем ему было менять княжеский титул на королевский? Это лишняя, ненужная и, вдобавок, слишком дорогая роскошь.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info