Турецкая «хуриета», т.-е. установление в Турции конституционного режима, дала толчок работе мысли у населяющих Балканский полуостров народов. Сильно оживилась среди них идея «балканской федерации». Всего два года тому назад деспотический режим Турции превращал эту идею, даже в глазах самых крайних оптимистов, в утопическую химеру: участие в такой федерации абдул-гамидовской Турции, конечно, могло вызывать только улыбку, а без участия Турецкой империи федерация теряла всякий смысл и при практическом ее осуществлении явилась бы лишь бесплодною попыткою воскресить славянофильского смердящего Лазаря. Разрешать такую задачу среди вышедших из политических пеленок балканских деятелей охотников нашлось бы, разумеется, очень немного. Падение турецкого деспотизма создало в балканских странах совершенно новую политическую ситуацию, открывши вместе с тем и новые горизонты в сфере векового «восточного вопроса». В чем состоит сущность этого «вопроса», как не в стремлении «великих держав» либо воспользоваться наследством давно уже приговоренного европейскими врачами к смерти, но, наперекор их приговору, умирать вовсе не собирающегося «больного человека», либо создать среди таких экономически отсталых стран, какими являются все государства Балканского полуострова, во-первых — непосредственный рынок для сбыта своих продуктов, во-вторых — удобные пути для вывоза тех же продуктов на еще более заманчивые рынки Азии и Африки? В чем другом, как не в этом, кроется основная причина немецкого «Drang nach Osten»? Чем другим объясняется вся политика австрийской дипломатии по отношению к Балканам, вплоть до аннексии Боснии и Герцеговины, являющихся пока для Австрийской империи странами в экономическом отношении несомненно убыточными? [319]

«Pourquoi depensons-nous beaucoup d’argent pour maintenir ces provinces (Боснию и Герцеговину), — говорил в 1903-м году, в разгар македонского восстания, Гастону Р?тье один крупный австрийский дипломат. Elles ne sont pas acquises par les sentiments; nous ne les tenons que par la force, elles sont tres pauvres. Mais elles sont la route de Constantinople ou de Salonique. Et viola qui vous explique tout (Gaston Routier, «La question macedonienne», стр. 68).

Теперь, когда аннексия этих «очень бедных стран» стала совершившимся фактом, балканская политика Австрии будет неизменно вертеться, как вокруг оси, около железной дороги Сараево — Митровица, и в тот день, когда прогудит по этой дороге первый австрийский локомотив, венская дипломатия будет вправе сказать: «ныне отпущаеши». Не только весь ближний Восток войдет тогда более или менее в «сферу влияния» Австрии, но и всеевропейский торговый путь на Азию и Африку через Бриндизи заменится путем Вена — Салоники (Значение этой железной дороги объяснено в книге превосходного знатока балканских дел, П. Н. Милюкова: «Балканский кризис и политика А. П. Извольского» (стр. 163 — 167)).

Турция, конечно, это понимает, и не так-то скоро добьется, вероятно, при всем своем дипломатическом искусстве, граф Эренталь заветной цели австрийского «Drang»’а. Но разное ведь может случиться. Съумел же император Вильгельм устроить очень недурные для Германии «гешефты» с оттоманским банком в Константинополе и багдадской железной дорогой. Для этого надо было только протянуть Гамиду в 1895-м году «дружескую» руку, в тот момент, когда от залитого целым морем армянской крови деспота с ужасом и отвращением отвернулся весь цивилизованный мир. Все дело в том, чтобы проявлять поменьше «сантиментов»; венские же «сферы», как известно, этим грехом так же мало грешны, как и «сферы» берлинские.

Опасность экономического (а в конце концов и политического) порабощения Балкан Австриею живо сознается среди балканских народов. Но ведь с другой стороны стоит «родная по крови» многим из этих народов Россия. Не в ней ли спасение от надвигающейся австрийской грозы? Попробуйте высказать подобную мысль, ну, хоть в интеллигентных кругах Болгарии — и вы, конечно, вызовете лишь улыбку. Просмотрите всю массу выходящих опять-таки в одной только Софии газет — и вы не найдете в них по этому вопросу почти ничего, кроме «неблагодарности» болгар по отношению... не к России, конечно, а к тем, кто так привык [320] отождествлять интересы России с интересами своими собственными. Злосчастная война с Японией, легендарные подвиги наших внутренних «умиротворителей», дипломатическая деятельность г. Извольского и — last not least! — то «memento mori», которое несется во все страны цивилизованного мира из Финляндии, — все это создало на Балканах такую атмосферу, в которой «русская дружба» имеет «плотность» нисколько не большую, чем австрийская...

Такое настроение нашло, разумеется, наиболее яркое выражение среди «левых» элементов балканских стран. Там ясно и определенно раздался призывной лозунг: «борьба против Австрии и России, борьба против провозглашенного ими для Балканского полуострова принципа statu quo».

Ну, а что же вместо statu quo? Балканская федерация, со включением в нее, разумеется, и Турции, — отвечают балканские социалисты, и в пределах своих сил проявляют для агитации в пользу этой идеи очень большую энергию.

Здесь необходимо сказать два слова о получившем уже в конце прошлого года отчетливое выражение среди австрийских сербов, хорватов, словинцев, далматинцев, боснийцев и герцеговинцев движении в пользу объединения рабочих масс этих стран на почве прекращения взаимной национальной борьбы (главным образом между сербами и хорватами) и создания для славян австрийского юга такого, приблизительно, положения, какое занимает по отношению к Австрии Венгрия. В декабре прошлого года в столице Крайны, Любляне (Лайбахе), состоялся съезд социал-демократов из всех вышеназванных стран. Съезду предшествовал многолюдный митинг, на котором был произнесен в указанном смысле целый ряд восторженно принятых речей. В том же смысле приняты были затем резолюции и самим съездом, после чего для дальнейших действий было избрано бюро из представителей хорватской, босно-герцеговинской и словинской социал-демократических партий — от каждой по три. Со временем это бюро должно превратиться в представительство всех юго-славянских социалистов, австро-венгерских и балканских.

На люблянском съезде принимал участие, в качестве гостя из королевства Сербии, лишь один «балканец» — серб Туцевич из Белграда. Он был там один, но уже 7-го января в Белграде состоялся съезд социал-демократов, в котором приняли участие делегаты Сербии, Болгарии, Румынии, Турции, Черногории, Боснии, Герцеговины, Кроации, Славонии, Каринтии и Крайны. Из Греции съезду была прислана приветственная телеграмма с выражением сочувствия его планам. В течение трех дней обменивались [321] участники съезда взглядами на балканский вопрос, после чего единогласно была принята резолюция о борьбе с Австрией и Россией, о борьбе против балканского statu quo и об агитации в пользу идеи балканской федерации. Для планомерного ведения этой агитации съездом был избран особый (с местопребыванием в Белграде) секретариат (См. D. Tutzewitch, «Die erste socialdemokratische Balkankonferenz» («Neue Zeit», 1910, № 24)).

13-го марта в Софии был организован большой митинг, на котором, кроме болгарских социал-демократов Благоева и Киркова, говорил на ту же тему и специально для этого приехавший из Белграда серб Лапчевич. Съездом была принята резолюция, энергично протестующая против политики европейских держав, особенно России, Австрии и балканских государств, призывающая социал-демократию балканского полуострова усилить классовую борьбу и обращающаяся ко всем неорганизованным рабочим балканского полуострова с приглашением произвести мощный натиск на правительства балканских государств, во имя освободительного рабочего движения, сближения балканских народов и их объединения в единую балканскую федеративную республику.

Но ведь рабочее движение в балканских странах очень слабо развито, а мелкое крестьянское землевладение на основе частной собственности весьма устойчиво. Принимать, в виду этого, резолюцию в пользу «единой балканской федеративной республики», не значит ли относиться к делу весьма несерьезно? По этому поводу нужно заметить, что в Болгарии существуют две социал-демократических партии, направление которых отвечает приблизительно направлению наших «большевиков» и «меньшевиков». Митинг 13-го марта устроен был «большевиками» или, употребляя здешний обычный термин, «тесными», а потому так ясно сказалась и в резолюции отличительная черта этого направления — его любовь преимущественно «к дальнему». Другая социал-демократическая болгарская партия («широкие»), отличаясь мировоззрением несравненно более жизненным, сближающим ее, пожалуй, даже и не с русскими «меньшевиками», а скорее с европейскими ревизионистами, решает вопрос о балканской федерации также в положительном смысле. В органе этого направления, «Начало», помещена весьма интересная статья д-ра Карева, из которой я приведу несколько цитат.

«Наша цель — говорит д-р Карев — будет понятна, если мы прямо скажем: экономическое и политическое благосостояние балканских стран станет обеспеченным и сбереженным от [322] разрушительного влияния более сильных государств только через слияние в одну экономическую организацию, в один таможенный союз, что предполагает прежде всего уничтожение между балканскими странами таможенных границ. Уничтожение это будет знаменовать собою общую и самостоятельную экономическую политику балканских стран... Все балканские государства суть страны земледельческие; они производят только земледельческие продукты и сырые материалы. С другой стороны, государства эти находятся на одинаковой степени индустриального и культурного развития; ни одно из них, — за самыми незначительными исключениями, — не стоит выше других в своем экономическом и, главным образом, индустриальном развитии, но зато в совокупности они обладают такими выгодами, которые сделали из великих стран экономически и политически сильные организмы: разнообразием климата и почвы, изобилием минеральных богатств и двигательных сил, географическим положением, ставящим балканские страны на первое место в ряду других стран Европы. Удобные естественные пути сообщения открывают для балканских стран с одной стороны рынки всей Азии и части Африки, с другой — удешевляют производство, уменьшая те расходы по транспорту, которые ныне влекут за собою неизбежное повышение цен на товары. Каждая в отдельности из балканских стран имеет известные в том или другом отношении преимущества, но как может каждая них направить эти преимущества на свое индивидуальное развитие, когда жертвы для этого так велики, а выгоды так мизерны? Несомненно, каждая из балканских стран обладает богатствами; но что значат нефтяные или соляные богатства Румынии, когда ее индустрия не имеет в нужной мере горючего материала — каменного угля? Несомненно богата и греческая земля минералами и южными плодами; но к чему эти богатства, когда у нее нет хлебов, необходимых и миллионеру, и бедному рабочему населению? Несомненно, природа излила всю свою благодать на Турцию, Болгарию и Сербию, наделив их золотом, серебром, оловом, каменным углем, железом, никкелем и пр., обширными девственными лесами, водопадами, озерами, морями и реками; но что значат все эти драгоценности, если они лежат мертвыми, если нет условий для их продуктивного использования? Какое значение могут иметь, при крайне неблагоприятных условиях, при чрезмерном напряжении и истощающих государственные бюджеты жертвах, текстильные изделия Болгарии, керосин и соль Румынии, ликеры и вина Греции, продукты животноводства Сербии и Турции, когда все эти предметы рассчитаны только на внутренний рынок, когда страны, производящие эти предметы, каждая в отдельности, бессильны и [323] беспомощны в их борьбе с капиталами и физической мощью больших государств, называющихся «великими державами»? В ответ на все эти вопросы постараемся объединиться в одну экономическую единицу. Вместе с тем скажем: так как большие и экономически сильные государства имеют всегдашнею целью поглотить маленькие страны Балканского полуострова, то им надо противопоставить силу будущей балканской федерации. Тогда и только тогда на полуострове будет обеспечен мир и отдельным балканским странам будет гарантировано существование раз навсегда». Указав, что балканские страны расходуют в настоящее время, главным образом для того, чтобы стоять на страже одна против другой, на военные надобности 200 миллионов левов (франков), д-р Карев пишет: «Употребить, не говорим уже 200, а только 100 миллионов из этих денег на производительные цели, на поднятие благосостояния рабочих масс, значит произвести коренной переворот в хозяйственном быте балканских стран».

Было бы ошибочно думать, что идея балканской федерации встречает полное сочувствие среди одних только социалистов. Сочувствие к ней широко распространено и среди лиц других направлений. «Возможен ли балканский союз, возможны ли переговоры о балканской федерации, или это одна «мечта»? — спрашивает орган болгарской «буржуазной» печати, «Речь». «Мы отвечаем: да. Такой союз не только возможен, но и необходим; в нем спасение балканских народов».

И вот, возникает вопрос: действительно ли балканским странам предстоит идти по этой дороге, или идея федерации — не реальная мысль, а по прежнему одна лишь красивая мечта? Не вступит ли вместо того, например, Болгария на совсем иной путь, где лежит столь болезненный для нее «македонский вопрос»?..

_______________

В № 99 петербургской «Речи» напечатан отчет о сделанном 8-го апреля в клубе общественных деятелей г. Кончевым докладе на тему: «македонский вопрос и славянский съезд в Софии». Но мнению г. Кончева, политика современного турецкого правительства «неизбежно ведет к разрешению македонского вопроса мечом», и если великие державы не принудят Турцию дать Македонии автономию, то «восстание неизбежно, ибо для Македонии вопрос стоит так: автономия или анатомия». Предстоящий в июне месяце всеславянский съезд в Софии «должен авторитетно разграничить интересы славянских народностей в Македонии». [324]

Относительно последнего я могу лишь сказать, что в программу софийского съезда обсуждение политических вопросов не входит, и на съезде будут рассматриваться лишь вопросы научного и культурного характера; но на более общих утверждениях г. Кончева надо остановиться подробнее.

Несомненно, что наряду с течением в пользу балканской федерации в Болгарии в последнее время очень обострился и македонский вопрос. Из самой Македонии идут также весьма тревожные вести. Поездки королей болгарского и сербского в Константинополь и уже обнаруживающиеся результаты этих поездок в сильной степени раздражили некоторые слои болгарского общества против Фердинанда, и вместе с тем сгустили атмосферу в области македонского вопроса. Дело в том, что поездка короля Петра принесла с собою для сербов некоторые реальные плоды и еще более надежд. Сербы получили право свободного (без паспортной визы) въезда в Турцию и учреждение сербской митрополичьей кафедры в Дибре, т.-е. в городе, лежащем в местности, которую в Софии считают сплошь населенною болгарами. Обнадеживающих результатов достигли сербы и в вопросе о торговом договоре с Турцией, и в вопросе об Адриатической железной дороге. Самый факт возвращения Петра из Константинополя в Сербию через Салоники и Ускюб также считается большим для Сербии плюсом. И он несомненно имеет морально-политическое значение. Не то с Фердинандом Болгарским. По отношению к нему в Царьграде были лишь «цветы, цветы и ни одной бутылки шампанского». Македонских дел даже и коснуться, по видимому, ему не удалось; важный для Болгарии вопрос о железнодорожной смычке Кюстендиль-Куманово отложен более чем в долгий ящик. Имея несомненно в виду ту борьбу, которая ведется в Македонии между болгарами и сербами, младотурецкое правительство — с его централистическо-националистической точки зрения вполне целесообразно — стало на сторону сербов. Их несчастная борьба с болгарами в Македонии косвенно должна, разумеется, служить лишь поставленным турками целям. Все это, повторяю, раздражило многих болгар против Фердинанда, против турок, против сербов. По поводу учреждения митрополичьей кафедры в Дибре недавно состоялся в Софии под открытым небом большой македонский митинг протеста. Замелькали известия об исчезнувшем-было совсем за последние пятнадцать месяцев явлении — о четах.

Нельзя, однако сказать, чтобы это настроение не вызвало в свою очередь резкого отпора. Появились в газетах статьи, обвиняющие правительство в том, что оно подстрекает македонцев к [325] восстанию и снабжает их материальными для того средствами. Правительство, разумеется, не только безусловно это отрицает, но и открещивается от какой бы то ни было солидарности с подстрекателями македонцев к новому восстанию.

«При условиях, в которых мы находимся, — пишет орган стоящей у власти партии демократов «Препорец» («Знамя»), — едва ли найдется более несчастная мысль, чем стремление возобновить четнечество. Такое возобновление было бы не только безумным делом, но и величайшей изменой интересам наших сородичей (македонцев). Четничество в последние два-три года своего существования, не принеся никакой пользы, дало самые печальные результаты, а при нынешних условиях последствия его были бы для болгарского населения Турции прямо фатальны. Мы не боимся образования чет на болгарской территории. Это ни в каком случае не будет допущено. Но мы опасаемся, чтобы не образовались они в самой Македонии, где болгарское население имеет еще очень серьезные причины для недовольства, чтобы преступная и безумная агитация не нашла там благоприятной для себя почвы».

Такие уверения еще более раздражают противников правительства, и они прямо бросают обвинение уже не министерству, а самому Фердинанду. «Три язвы — говорила независимая газета «Камбана» («Колокол») — имеются на теле македонской нации. Чудовищная триада эта состоит из трех бичей: кровожадного и грабительского милитаризма, разбойнической стамбуловщины и предательской деятельности македонствующих провокаторов... Милитаризм поглотил 100 миллионов левов для армии и, кроме убийства болгар (недавние события в Рущуке), ничего другого не совершил. Стамбуловщина израсходовала за пять лет 930 миллионов левов и, кроме кражи по меньшей мере 30 миллионов, ничего иного не сделала. Македонствующие патриоты держали в терроре и Македонию, и Болгарию и, кроме десятков сожженных сел и сотен убитых болгар, никакого результата от своей предательской деятельности не обрели. Эта позорная триада имеет одну основу, одно оружие, одно оправдание. Основа ее — Фердинанд, оружие — террор, оправдание — «народные идеалы». Через македонствующих патриотов Фердинанд бунтует Македонию и усмиряет бунтующую демократию в Болгарии. В этой атмосфере он усиливает милитаризм и воскрешает стамбуловщину».

И это — далеко не самое резкое место из цитируемой статьи; а подобным статьям имя — легион.

Существуют, разумеется, на македонский вопрос и другие взгляды. «Без освобождения Македонии нам, болгарам, и жить на свете не стоит», — говорил мне недавно один молодой болгарский ученый. [326]

Имел я на днях разговор и с очень компетентным в этом деле лицом. Мы сидели в софийском казино и пили «турско кафе». Засиделись далеко за полночь. Нас было трое: известный болгарский писатель Петко Тодоров, один из немногих оставшихся в живых вождей прежнего македонского движения и я.

«Вы хотите знать об истинном положении вещей в Македонии, — говорил мне македонец. — Извольте, я выскажу вам откровенно свои на это дело взгляды. В способность турецкой хуриеты разрешить македонский вопрос или хоть сколько-нибудь улучшить положение македонских болгар я абсолютно не верю. Я иду дальше: я категорически утверждаю, что турецкий гнет над македонским населением теперь только еще более усилился. С исчезновением чет исчезла и последняя сдержка для необузданного произвола турецких бегов (помещиков), держащих все крестьянское население Македонии в такой экономической кабале, о которой в других странах знают лишь как о явлениях дней давно минувших. Ничего не опасаясь, беги ввели теперь настоящее крепостное право. Во многих местах Македонии заключение браков, например — дело не свободного соглашения жениха и невесты, а акт, совершаемый по капризу бегов, предписывающих такому-то парню жениться именно на такой-то девушке и строго следящих, чтобы их повеления исполнялись во всей точности. Прежде беги боялись, по крайней мере, четчиков, а теперь, когда мы распустили четы, — четы, а не нашу организацию, прошу вас обратить на это особенное внимание, — распустили во избежание упреков, что это мы, мол, мешаем младотуркам провести необходимые реформы, теперь дела пошли еще хуже и вместо реформ мы видим лишь все большее и большее усиление экономического и политического гнета. Сами мы вполне были убеждены в этом и раньше, но теперь такое убеждение разливается все шире и шире, и не надо быть пророком, чтобы предсказать наступление в Македонии в близком будущем новых, весьма серьезных потрясений».

Мой собеседник замолчал. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль; пред ним проносились, вероятно, картины кровавых ужасов 1903-го года...

Чтобы прервать тяжелое молчание, Тодоров обратил мое внимание на значительную группу пивших кофе за отдельным столом лиц.

— Это все стамбулисты, — сказал он и резко о них отозвался.

— За что вы их браните? — говорю я, зная симпатии Тодорова к русским: — за то, что все они русофобы? [327]

— Нет, совсем за другое, — отвечает Тодоров, и по его красивому, выразительному лицу пробегает облачко грусти.

— Вы упомянули о русофобстве стамбуловцев, — заговорил снова македонец: — знаете что — я сам их не люблю, но эта их сторона имеет много шансов на долголетие, и если в России будет продолжать царить во внешних делах дипломатическое искусство господина Извольского, то, пожалуй, скоро настанет и такое время, когда ни в Болгарии, ни в Македонии ни одного по отношению к русскому правительству нестамбуловца уже найти будет нельзя.

— Это по отношению к русскому правительству; а что будет по отношению к идее балканской федерации?

Македонец только пожал плечами.

_______________

Итак, что же предстоит в ближайшем будущем балканским странам? Мирное ли их соглашение между собою, или новый 1903-ий год?

Атмосфера очень напряженная. В Албании уже и теперь льются потоки крови, хотя оффициальные телеграммы и пишутся по стереотипу: «на Шипке все спокойно».

Мне кажется, что в своем петербургском докладе г. Кончев все-таки чрезмерно сгустил краски («автономия или анатомия»), но и причислить себя к числу оптимистов в македонском вопросе я, откровенно говоря, тоже никак не могу...

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info