Международные волнения по поводу балканских дел. — Большие и малые державы

Западно-европейская дипломатия была сильно озабочена в последнее время; международное положение считалось крайне натянутым, и опасность войны серьезно обсуждалась в газетах разных стран. Говорили о настойчивых советах миролюбия, с которыми нейтральные великие державы предполагали обратиться к правительствам заинтересованных балканских государств. За границей было с радостным облегчением принято известие, что Россия, после долгих колебаний решила принять участие в этих мирных усилиях, которые могли оказаться действительными только при полном единодушии кабинетов. Но огромная масса публики с недоумением следила за газетными отчетами и телеграммами о тревожных симптомах, замечаемых в Белграде; никто в сущности не понимал, каким образом маленькая Сербия может угрожать общему миру Европы и почему наступательные австрийские меры на Балканах должны вызывать советы миролюбия специально по адресу сербского правительства. Дипломаты с серьезнейшим видом утверждали, что война неминуемо вспыхнет, если не будут предприняты коллективные успокоительные шаги против Сербии, и сведущие газетные публицисты делали вид, что верят в эту сербскую опасность, которую необходимо, будто бы, устранить внешним вмешательством. Сербия была источником общей тревоги; она вооружалась, собирала свои войска, увлекалась патриотическими чувствами и планами, протестовала против присоединения Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии и требовала для себя соответственных компенсаций, — но она делала все это только потому, что чувствовала над собою грозные удары австрийского могущества и должна была по неволе выступить на защиту сербской народности против австрийских посягательств. Австро-Венгрия принимала военные меры для усмирения непокорных боснийских славян, посылала свои войска на сербскую границу, [411] грозила Сербии и Черногории военною экзекуциею за их симпатии к боснякам и герцеговинцам, — и тем не менее источник военных опасений предполагался в Белграде, а не в Вене. Австрийская дипломатия с самого начала возбужденного ею балканского кризиса приняла удивительно высокомерный тон не только по отношению к Турции и к соседним балканским государствам, но и относительно России, Франции и Англии, считавших своим долгом заступиться за берлинский трактат. С первого момента было ясно, что Австро-Венгрия без достаточной к тому надобности нарушила установленный порядок на Балканском полуострове и взволновала своими действиями весь южно-славянский мир; но так как монархия Габсбургов есть великая держава, находящаяся в союзе с Германиею, то она может располагать международным правом по своему усмотрению, не обращая внимания на требования и интересы других государств, особенно таких незначительных, как Сербия. Мало-помалу дело повернулось таким образом, что нарушение общего мира, на Балканах исходило именно от этих небольших славянских государств. Против них был направлен весь внушительный аппарат международных дипломатических воздействий во имя сохранения спокойствия Европы.

Принцип господства силы над правом давно уже не проявлялся в международных отношениях с такою грубою откровенностью, как в боснийско-сербском вопросе. Само собою разумеется, что воинственные волнения Сербии не представляли никакой опасности для Австро-Венгрии; сербы и черногорцы, конечно, не стали бы нападать на империю Габсбургов, и австрийцы не имели повода бояться такого нападения. С другой стороны, венский кабинет открыто готовился к военным действиям против Сербии и даже заранее называл этот военный поход простою оккупациею страны, как будто не допуская мысли о сопротивлении сербского войска и народа. Для избежания этой крутой австрийской расправы предлагалось оказать совместное дипломатическое давление на Сербию, чтобы побудить ее смириться и не раздражать Австро-Венгрию. Но здравому смыслу надо было прежде всего повлиять на венскую дипломатию, уговорить ее воздержаться от резких мер и напомнить о чувстве справедливости, обязательном для сильного по отношению к слабому. Однако, нельзя было обращаться с подобными уговорами к Австро-Венгрии, ибо союзная с нею Германия категорически отклоняла всякое в них участие, а без участия Берлина эти обращения были бы бесцельны; венский кабинет принял бы их за обиду, и положение еще более запуталось бы. Если же нельзя подействовать на сильного, [412] то приходится ограничить и обуздать слабого. Такова логика современной международной практики.

Эта своеобразная политическая этика чрезвычайно тяжело отзывается на народах, имеющих несчастие жить рядом с более могущественными враждебными нациями. Сербия пережила и продолжает переживать острый политический кризис под гнетом событий, не ею вызванных, но затронувших ее заветнейшие национальные интересы. Австрийские угрозы только возбуждали и усиливали порывы сербского патриотизма; внешняя опасность впервые заставила сербские политические партии отказаться от взаимной розни и объединиться под общим национальным знаменем. Сербия не могла пассивно оставаться в стороне при решении судьбы боснийских ее соплеменников; она не могла подчиниться произвольным австрийским требованиям и отречься от всего своего будущего. Прямая борьба не обещала ничего, кроме поражения и гибели; надежды на русскую помощь были крайне сомнительны. Объединение всех партий было естественным общим лозунгом народа, и такое объединение осуществилось с образованием министерства Новаковича. В заседании сербской скупштины, 25 (12) февраля, новый министр-президент прочитал декларацию, которая удостоилась всеобщего восторженного одобрения и сочувствия. «Необыкновенный состав правительства из деятелей всех партий — говорилось в этой декларации — соответствует настоятельной потребности согласия внутри страны и защиты сербских интересов извне. С некоторых сторон делается попытка оспаривать естественное право Сербии па дальнейшее существование, обеспеченное международными договорами. Национальная скупштина извлекла программу внешней политики Сербии из сердца сербского народа. Требования, заключающиеся в этой программе как для Сербии, так и для Черногории, равно как и основания нашего права и наших интересов, будут в скором времени представлены на суд Европы. Образование нового объединенного правительства должно служить доказательством того единодушия, с каким сербский народ ставит свой национальный вопрос пред лицом Европы. Корни этого национального вопроса не могут быть вырваны из сердца сербского народа и сохранят свою силу, пока хоть один серб останется па этом свете. Посвящая все свои заботы внешним делам и защите сербских интересов пред европейскими великими державами, правительство будет опираться при этом на всеобщее согласие и рассудительность населения. Решившись твердо охранять конституцию и законы, оно взывает ко всем сербам, чтобы они облегчили задачу правительства исполнением своего гражданского долга, так как только этим путем будет создана надежная почва для лучшей [413] будущности Сербии. Мы должны проникнуться сознанием высшего долга пред отечеством, пред священными преданиями нашего народа и пред наследием наших геройских предков, имея неизменно в виду жизненные интересы родины». Председатель скупштины предложил распространить заявление правительства во всей стране, путем расклейки печатных афиш во всех сельских и городских общинах, и это предложение было единогласно принято скупштиною.

Очевидно, Сербия твердо желает сделать все возможное для удовлетворения своего национального чувства, — но вопрос именно в том, что для нее возможно и доступно при данных обстоятельствах. Министерство Новаковича считалось министерством войны, и его программа предвещает серьезные внешние осложнения; но в этой программе нет даже отдаленного намека на то, что Сербия пойдет на встречу событиям или возьмет на себя инициативу в каком бы то ни было отношении. Ход событий, направление их в духе мира или войны всецело зависит от Австро-Венгрии. Сербия намерена отстаивать свои интересы и требования пред великими державами; она рассчитывает добиться территориального вознаграждения в Новобазарском санджаке, но воевать она не думает, пока не принудят ее к тому австрийцы. Для венского кабинета сербские домогательства и стремления в высшей степени неудобны уже потому, что они не дают успокоиться боснякам и герцеговинцам и мешают мирному осуществлению «аннексии». Австро-Венгрия желала бы разрубить гордиев узел быстрым выступлением против Сербии, и она легко могла бы решиться на это, не опасаясь никаких последствий. Установилось такое международное положение, что ни одна из великих держав не имела бы возможности активно заступиться за сербов. Австрийцы на глазах Европы расправились бы с Сербиею и Черногориею и заняли бы эти страны; вмешательство какого-либо постороннего государства тотчас заставило бы Германию принять сторону Австро-Венгрии, в силу существующего между обеими империями союзного договора. Еслибы вмешалась Россия, против нее выступила бы Германия, и в таком случае для Франции возникла бы обязанность действовать за-одно с Россиею; к Германии присоединилась бы Италия, и разгорелась бы общая европейская война без всякой цели и смысла — война, которая, быть может, оказалась бы роковою не для одной только Сербии. Понятно, что никто не хочет и думать о подобной катастрофе из-за сербских притязаний, хотя бы и самых законнейших. Еслибы Сербия очутилась в положении воюющей стороны относительно Австро-Венгрии, то политика России подверглась бы большому испытанию: безучастно смотреть на [414] разгром сербского королевства было бы трудно или почти невозможно, а путь для прямого заступничества был бы закрыт страхом всеобщей войны. Вот почему все европейские кабинеты заинтересованы в том, чтобы Сербия смирилась и молчала, и чтобы она не надеялась на чью-либо помощь в случае вооруженного столкновения с австрийцами. Сербские правители и патриоты упорно рассчитывали на Россию, и ничем нельзя было бы уничтожить эти рассчеты, еслибы русская дипломатия окончательно уклонилась от участия в миролюбивых представлениях держав в Белграде. В конце концов нам ничего не оставалось делать, как присоединиться к хору «успокоителей» Сербии, и мы вынуждены были в данном случае поступить нелогично и непоследовательно, чтобы предупредить опасность войны в самом зародыше. В какой форме наша дипломатия исполнила свою задачу в Белграде, действовала ли она отдельно или совместно с представителями других держав, — это безразлично; но сербы уже знают, что мысль о территориальном вознаграждении должна быть оставлена и что при серьезном конфликте с Австро-Венгриею никакой активной поддержки Россия им оказать не может.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info