Очень некстати предприняты в последнее время коллективные дипломатические меры против Турции для проведения известных реформ в Македонии. Европейские кабинеты стараются в этом случае показать свою взаимную солидарность и действуют как будто сообща по отношении к Порте: Англия и Австро-Венгрия выступают заодно с Россией; Германия, Франция и Италия поддерживают их, — а между тем турецкий султан отлично понимает, что нынешняя русская дипломатия не может серьезно вмешиваться в вопрос о турецких реформах, что Германия далеко не разделяет взглядов Англии и Франции и относится к ним вообще не сочувственно, и что весь этот некогда грозный “европейский концерт" есть только фикция, способная лишь причинить некоторые временные неприятности.

Участие России в этой странной дипломатической кампании даёт только материал для злобных насмешек иностранной печати и для ядовитых протестов турецких патриотов. Неужели наше министерство иностранных дел не чувствовало всей неуместности и несвоевременности своего участия в македонском вопросе при настоящих обстоятельствах? После позорной войны с Японией наша внешняя политика должна была бы коренным образом изменить свой характер, отказаться от прежних притязаний, сделаться более скромною и сдержанной — по крайней мере на время; необходимо было поэтому избегать всяких дипломатических предприятий, хотя бы коллективных, и твердо уклоняться от претенциозной роли, не соответствующей положению наших собственных дел. Старая рутинная привычка скрывать правду от других и от самих себя создает только ряд неловкостей и приводить к ненужной фальши, без всякой пользы для кого бы то ни было. Турки имели бесспорное основание радоваться нашим поражениям; еще более радуются они нашему тяжкому внутреннему кризису, и мы, конечно, не могли рассчитывать на то, что они сохранили прежнее уважение к внешнему могуществу России.

Зная печальное положение своего главного исконного врага, Турция категорически отвергала проекты международного финансового контроля

Эта откровенная угроза не оказала на Турцию обычного действия, а напротив, вызвала сильное раздражение даже среди образованных турок, искренно стремящихся к широким реформам. По свидетельству константинопольская корреспондента «Times», наибольшее негодование высказывалось по адресу России, которая, находись сама в революционном кризисе, вызванному веками беспощадного угнетения, принимает руководящее участие в попытке навязать Турции какие-то внедрение реформы. Как замечают турецкие патриоты, «державы поступили бы гораздо лучше и целесообразнее, еслибы послали свои флоты к Одессе и остановили там избиение евреев, вместо того, чтобы придумывать планы морских демонстраций в турецких водах». В ответной ноте Порты от 22 ноября подтверждается с прежнею категоричностью невозможность “принять [801] предложения, находящиеся в полном противоречии с верховными правами султана” и несогласный с «принципом независимости и неприкосновенности турецкой империи»; подобные проекты только «унизили бы престиж государства в глазах подданных, и этим нарушили бы спокойствие страны». Единственное, на что соглашается Порта, — это продлить полномочия гражданских агентов на два года, и то под условием, чтобы это было «в последний раз». Нота заканчивается весьма красноречивым намеком на возможные погромы христиан и европейцев в Турции, под влиянием враждебной политики держав. «Если посланники будут настаивать на своих требованиях и попытаются оказать более чувствительное давление в этом смысле, то Порта заранее снимает с себя ответственность за все события, которые этим могут быть вызваны, также как и за последствии недовольства турецкого общественного мнения в виду нарушения прав империи». Другими словами, мусульманские патриоты устроят обычные патриотические избиения иноверцев, и сравнительно с этою ужасною перспективою являются довольно невинными предположенный упражнения соединенной морской эскадры против каких-нибудь турецких островов Архипелага.

Великие державы должны были привести в исполнение свою угрозу; они послали несколько военных судов для демонстраций, которые никого не пугают в Турции не принесут ей никакого чувствительного ущерба, но зато могут возбудить в населении демонстрации другого рода, хорошо известный нам по нашим российским образцам. Порта смело противопоставляет Европе свое турецкое общественное мнение, о котором раньше ничего не было слышно, — ибо никто не верит в серьезное заступничество держав за Македонию: дипломатия исполняет лишь формальную обязанность, возложенную на нее берлинским трактатом, и постарается, конечно, не доводить дела до чрезмерного обострения, которое было бы всего менее желательно великим державам. Одна из этих держав, и притом едва ли не самая влиятельная, не скрывает своей благосклонности к Турции, и, принимая участие в коллективных переговорах с Портою относительно Македонии, она под благовидным предлогом уклонилась, однако, от участия в совместной морской демонстрации против империи султана. Пользуясь дружбою и покровительством Германии, Турция, с другой стороны, чувствует себя свободною от возможного воздействия России, и потому турецкие патриоты с относительным спокойствием смотрят на энергические меры, предпринимаемые европейскою эскадрою под руководством австрийского адмирала. Порта не боится и вмешательства небольших балканских государств, так как они находятся между собою в постоянном