МАРТЫНОВ Е. И.

СЕРБЫ В ВОЙНЕ С ЦАРЕМ ФЕРДИНАНДОМ

"СЕРБЫ УДИВЛЯЛИСЬ РУССКОЙ ПОЛИТИКЕ"

(Печатается в сокращении по Мартынов Е. И. Сербы в войне с царем Фердинандом. М., 1913. Стиль автора сохранен. Даты указаны по старому стилю.)

[Военный министр] генерал Бажанович передал мне фотографический снимок с диспозиции по 2-й бригаде 4-й болгарской дивизии, подписанный командиром этой бригады полковником Енчевым и начальником штаба майором Куюнджиевым и предписывающий в ночь с 16 на 17 июня произвести нечаянное нападение на сербские войска, стоящие на высотах Кара-Даг.

Эта диспозиция [...] документально устанавливает, что инициатива открытия военных действий исходила от болгар.

Как известно, одновременно с 4-й дивизией перешли в наступление и остальные части IV болгарской армии генерала Ковачева.

Сербы до такой степени не ожидали этого вероломного нападения со стороны своего союзника, что некоторые сербские полки были застигнуты спящими на биваках Тем не менее, главные силы сербской армии, не поддавшись панике, [91] успели занять сильные позиции на высотах [...] и после двухдневного боя отбили болгар с огромными потерями.

Из военного министерства я поехал к нашему военному агенту полковнику Артамонову, который [...] говорит по-сербски, очень любит сербов и предсказывает им блестящую будущность. В то время как большинство военных специалистов не только в России, но и за границей было уверено в победе болгар над сербами, Артамонов держался противоположного взгляда и за месяц до начала военных действий изложил свое мнение в официальном письме.

Затем я сделал визит бывшему первому министру короля Александра Владану Георгиевичу [...] Главным виновником происшедшей войны Георгиевич считает царя Фердинанда ¹, страдающего манией величия и неисправимой страстью к интригам. По его словам, Фердинанд все время вел двойную игру: заключив союз с Сербией, Черногорией и Грецией, он вместе с тем вступил в тайное соглашение с Австрией, причем будто бы обязался в случае войны с Россией выставить двухсоттысячную вспомогательную армию. Кроме того, по мнению Георгиевича, Фердинанд отличается корыстолюбием, чем заражено и большинство болгарских министров, видящих в своих должностях источник обогащения. Действительно, тогда как все бывшие сербские министры остались бедняками, их болгарские товарищи обратились в капиталистов.

Сербия страна строго демократическая: в ней нет сословий, а имеются лишь равноправные сербские граждане; точно также в ней нет крупных землевладельцев и капиталистов, но зато средний уровень благосостояния весьма высок.

Почти все население Сербии занимается сельским хозяйством. Согласно переписи 1905 года из общего числа 2 688 025 жителей 2 283 241 жили в деревнях и только 404 784 — в городах [...]

Земля принадлежит мелким собственникам. Во всей стране имеется лишь 75 владений площадью от 100 до 200 га и 8 владений — от 200 до 300 га. Обыкновенный размер земельного владения около 5 га, причем участок в 2,8 га [...] считается неотчуждаемым и не может быть продан за долги [...] Вследствие хорошей почвы и благодатного климата, а также благодаря присущим им (сербам — И. К.) трудолюбию, трезвости, смышлености и солидарности сербские поселяне пользуются большим достатком.

Сербская интеллигенция вышла из той же сельской среды и первоначальное свое образование, по большей части, получила в народной школе. У любого министра или профессора, если не отец и братья, то во всяком случае многие родственники простые поселяне, с коими он поддерживает самые близкие отношения [...] Интеллигентный труд оплачивается в Сербии сравнительно низко [...] Содержание мелкого чиновника [...] будет, безусловно, ниже материального обеспечения среднего крестьянина из богатых округов Сербии [...]

Между тем предметы не только роскоши, но и простого комфорта обложены в Сербии очень высокими пошлинами. Прислуга дорога, и, за недостатком желающих местных жителей, ее приходится по большей части выписывать из Австрии.

Обеспеченные материально и наделенные всеми гражданскими правами, сербские поселяне принимают живое участие в политической жизни своей страны [...] Нужно сказать, что сербы вообще чрезвычайно увлекаются политикой, они со страстью читают газеты, и любимый разговор их на политические темы. Это увлечение имеет, конечно, свою дурную сторону, порождая в стране политиканство и борьбу партий, но с другой стороны, оно же развивает в широких народных массах сознательное отношение к государственным делам, а в серьезные исторические моменты [...] все сербские партии все равно сливаются в один крепко сколоченный народ.

В Сербии имеются и составляющие отчаяние всех современных правительств социал-демократы. Здесь им никто не мешает вести свою пропаганду [...] Однако при отсутствии пролетариата и вообще при сербских порядках социал-демократам трудно находить себе последователей. В скупщине они или совсем не имеют голоса, или располагают одним или двумя местами [...]

Сербский поселянин исполнен чувства собственного достоинства и держит себя хозяином в своей стране. Он привык к мысли, что государственные учреждения и все чиновники существуют только для народа. В своей деревенской одежде и кожаных лаптях он свободно проходит, когда ему нужно, в приемные министров и держит себя повсюду совершенно непринужденно.

Вообще, выражаясь по-русски, Сербия — настоящее мужицкое царство.

Король Петр ³ [...] весьма доступен и прост в обхождении и, не имея собственного состояния, не проживает даже тех средств, которые отпускает ему государство.

Будучи убежденным демократом и отличаясь строгой лояльностью, сербский государь настолько щепетильно соблюдает все требования конституции, что иногда даже грешит в обратную сторону, не исчерпывая предоставленной ему законом власти. Однако в серьезные исторические моменты он умеет понять настроение народа и стать во главе движения. [92]

Безупречно чистое имя короля Петра окружено в Сербии общим уважением и любовью.

Престолонаследник Александр ⁴ живет как простой офицер, раздавая значительную часть своего очень скромного содержания солдатам. Во время войны он делил с армией все труды и лишения похода, а в сражениях проявил не только решительность и храбрость, но и верный военный взгляд. Он чрезвычайно популярен как в войсках, так и в народных массах.

Вообще, вышедшая из сельской среды, чуждая всякого самовластия, скромная и проникнутая наследственным героическим духом династия Карагеоргиевичей как бы нарочно создана для демократической Сербии.

На всех станциях было много резервистов, отправлявшихся на пополнение войска, а также попадались солдаты, вылечившиеся от ран и возвращавшиеся к своим частям. Настроение у всех было очень бодрое, а главное — совершенно спокойное, как будто они ехали на самое обычное дело. Провожавшие родственники также не обнаруживали никаких внешних проявлений горя в виде плача, криков и причитаний [...]

По словам Мицкевича, из всех славянских народов сербы наиболее склонны к поэзии. От прошлых времен у них сохранился богатый героический эпос — многочисленные былины и песни, воспевающие былое могущество Сербии, крушение его на Косовом поле ⁵ и дальнейшую кровавую борьбу за свободу [...]

Несмотря на то что Скопье являлось главным тыловым пунктом армии, в нем не было видно ни кафешантанов, ни других увеселительных заведений, ни праздношатающихся офицеров, ни кутящих интендантов [...]

Сербские офицеры вообще умеренны в своих потребностях, скромны, вежливы, чужды всякой хлыщеватости и фанфаронства. Ни от одного из них я не слыхал никаких хвастливых рассказов о совершенных подвигах. Точно также в казино не было обычных в офицерской среде разговоров о чинах и орденах, говорили почти исключительно о военных и политических вопросах. Очевидно, мысли всех были заняты не личными интересами, а общим государственным делом.

Отношения между офицерами различных степеней близкие и сердечные, как между членами одной семьи [...]

Впрочем, в Сербии военной специальностью интересуется вообще вся интеллигенция, поддерживающая с армией и особенно с ее выдающимися представителями самую тесную связь. В свое время два последних Обреновича — Милан и Александр — делали попытки отгородить офицерскую корпорацию от остальных слоев народа, создав из нее преданных исключительно одному лишь королю преторианцев, но при демократическом характере сербов это не удалось.

В новейшей истории нельзя указать ни одного примера такого поголовного вооружения, какое было произведено в Сербии в последнюю войну. На службе находилось около 28 проц. всего мужского населения страны. Располагая в мирное время армией в 27 тыс. [человек], сербы выставили для войны более 400 тыс. человек, т.е. на каждого кадрового солдата пришлось около 14 солдат, призванных из резерва.

При этом, вопреки утверждению теории о низких качествах войск, составленных из резервистов, сербские войска отлично дрались не только в оборонительном, но и наступательном бою, не только в огнестрельный период, но и во время штыковой атаки.

Такой результат объясняется как необыкновенной популярностью последних войн, так и особыми свойствами сербского народа. Завоевав свою независимость многовековой кровавой борьбой с турками, постоянно притесняемые Австрией, сербы выработали в себе пламенный патриотизм и глубокое уважение к военным доблестям. Крепкие физически, совершенно трезвые, самостоятельные и смышленые, они представляют прекрасный материал для создания армии.

Воинской повинности подлежат все сербы в возрасте от 18 до 50 лет [...]

Срок действительной службы: 1,5 года в пехоте и 2 года в кавалерии, артиллерии и инженерных войсках.

Новобранцы являются на службу уже грамотными, так как все дети по достижении в городах шести, а в деревнях семи лет обязательно определяются в народные школы, где они должны пройти курс по крайней мере 4 классов.

Что касается обучения солдата, то в Сербии мало обращают внимания на внешность, посвящая все время сущности дела — стрельбе, тактической подготовке, походным движениям и т. п.

Сербские офицеры довольно хорошо подготовлены, любят свою специальность и относятся к службе весьма серьезно [...] Правительство посылает ежегодно около 20 офицеров за границу [...] Благодаря этому сербы всегда находятся в курсе тех нововведений, которые появляются в других армиях.

Одной из самых сильных сторон сербской армии является близость между офицером и солдатом.

Офицеры, привыкшие к выдрессированному по немецкому образцу автомату, который при отдании чести топочет ногами, крутит головой и "ест начальника глазами", офицеры, воспитанные в убеждении, что солдата ни в коем случае нельзя допускать внутрь вагона трамвая, куда свободно проникает всякий хулиган, — такие офицеры, конечно, найдут, что в сербских войсках нет никакой дисциплины.

Действительно, сербский солдат не имеет той военной выправки, которой щеголяют другие европейские армии. Он отдает честь хотя и внимательно, но настолько непринужденно, как будто бы кланяется своим хорошим знакомым.

В общественном отношении сербский солдат не подвержен никаким стеснениям. Он может бывать везде, где бывает офицер [...] Входя в кафе или ресторан, где находятся офицеры, солдат отдает честь или делает поклон и затем свободно садится к какому-нибудь столу, а за недостатком места даже к тому, за которым сидит офицер.

Никаких "высокопревосходительств", "превосходительств", "высокоблагородий" и "благородий" в Сербии не существует. Обращаясь к начальнику, солдат называет его попросту "господин воевода", "господин генерал", "господин фельдфебель" и т. п. Зачастую даже по [93] деревенской привычке солдаты обращаются к офицерам на "ты" [...]

Вообще свободные нравы сербской армии мало похожи на ту субординацию, которая признается необходимой в лучших европейских войсках. Однако несмотря на это, настоящая внутренняя дисциплина в сербской армии прочнее, чем где-либо. Основами ее являются: горячий патриотизм всего народа, патриархальный семейный быт, правильно поставленная школа, широкое участие народа в делах правления и, наконец, закономерное и сердечное отношение к солдату на службе.

На войне сербский солдат терпеливо и безропотно переносит самые тяжкие лишения и, пренебрегая опасностью, послушно стремится к достижению указанной начальником цели.

Отданные распоряжения исполняются солдатами сознательно и точно, не вызывая необходимости контроля.

В бою сербская пехота выказала себя с самой лучшей стороны. При наступлении она, не задерживаясь, подходила к неприятелю на расстояние около версты и только отсюда начинала методическое наступление, которое, в случае надобности, завершала решительным штыковым ударом. При обороне она избегала занимать передовые пункты, дабы не приучать людей к отходу назад, а располагалась всеми силами на главной позиции, которую обороняла чрезвычайно упорно, притом открывая огонь по приближении неприятеля на дистанцию 1000 метров.

Затем, следует отметить хорошую стрельбу, экономное расходование патронов, сравнительно частое употребление ручных гранат и толковое применение нижними чинами самоокапывания [...]

Смышленый и приученный к самостоятельности еще в мирное время сербский солдат и на войне проявлял разумную инициативу, не требуя от своих офицеров обязательного личного примера и постоянного наблюдения.

Горными пушками, столь нужными по условиям местности, армия была снабжена весьма недостаточно, вследствие чего доблестной сербской пехоте приходилось иногда атаковать неприятельские позиции без артиллерийской подготовки.

По свидетельству очевидцев, сербская артиллерия стреляла великолепно, оказывая главному роду оружия — пехоте — самую действенную помощь. Говорят, что из общего числа болгарских потерь около 25 проц. было нанесено артиллерией — процент огромный, особенно если принять во внимание, что в русско-японскую войну на долю артиллерии обоих противников приходилось всего 8 проц.

Болгарская армия пользовалась до сих пор репутацией лучшей армии на Балканском полуострове, и потому поражения, понесенные ею в последней войне, вызывают общее удивление.

Я говорил по этому поводу с пленными болгарскими офицерами и вынес впечатление, что [...] основная причина неудач заключается в отсутствии воодушевления в среде болгарских солдат.

Борьба с историческим врагом — Турцией была чрезвычайно популярна в болгарском народе и вызывала общий энтузиазм. Воевать же с сербами и греками болгарским солдатам не хотелось. Однако когда свыше был отдан приказ о наступлении, то болгарские войска, вообще отличающиеся дисциплиной, послушно пошли в бой и честно исполнили свой долг, но военного воодушевления у них все-таки не было.

Наоборот, в сербской и греческой армиях предательское нападение союзников вызвало сильнейшее негодование и, как результат — чрезвычайный подъем духа.

Настроение войск всегда играет господствующую роль на войне, но оно особенно важно для современных народных армий, состоящих не из профессиональных солдат, а из вооруженных граждан. Такие армии могут сражаться с воодушевлением лишь тогда, когда война популярна в народе. Это основное условие должно быть принимаемо во внимание каждым правительством перед открытием военных действий.

Вторую причину неудач болгарские офицеры видели в утомлении своих войск, которым во время предшествующей кампании пришлось воевать значительно больше и жить в условиях гораздо худших, чем их союзникам.

Третья причина заключалась в расстройстве хозяйственной части. Последние военные операции происходили в горной стране, уже истощенной и с дурными путями сообщения. Достаточных запасов продовольствия интендантство заготовить не успело. В результате болгарские солдаты почти никогда не получали горячей пищи, и даже хлеб давался им в половинном количестве.

Наконец, четвертую причину неудач некоторые [...] усматривали в дурной тактической привычке, привитой болгарской пехоте только что окончившейся войной с турками. Тогда, имея против себя противника не особенно стойкого, болгары привыкли бросаться "на нож" с больших расстояний, причем один вид идущих в штыки войск заставлял обыкновенно турок прекращать огонь и очищать позиции.

Тот же прием болгары попробовали применить и при атаке сербских позиций (тем более, что утомление войной вызывало желание покончить дело возможно скорее), но тут последствия были иные. Стойкая пехота и отличная артиллерия сербов спокойно продолжали стрельбу до последнего предела, и в результате атаки болгар отбивались с огромными потерями.

В заключение следует сказать, что преувеличенная оценка болгарской армии перед последней войной в значительной степени зависела от того, что болгары отлично умели рекламировать одержанные успехи, скрывая в то же время свои слабые стороны. Их хвастовство доходило до того, что свою армию они открыто называли первой в мире, а своих генералов преждевременно произвели не только в "Скобелевы", но даже в "Наполеоны".

Русский генеральный консул в Скопье Сергей Владимирович Тухолка [...] был весьма широко осведомлен по всем вопросам местной жизни.

Оказывается, что несчастные сербские поселяне были отданы в полную власть диким арнаутам ⁶, которые неограниченно распоряжались не только всем их имуществом, но даже женами и детьми. Если какой-нибудь серб, потеряв терпение, убивал своего притеснителя, то окрестное арнаутское население убивало не только виновного, но и его родственников, разграбляло и разрушало целую сербскую деревню.

Когда в Турции утвердилось младотурецкое правительство, то оно стало преследовать арнаутов за неповиновение турецким властям, но вместе с тем покровительствовало их насильственным [94] действиям по отношению к сербам [...]

Что касается Македонии, то в ней давно уже шла ожесточенная борьба разных национальностей: на севере преимущественно между болгарами и сербами, а на юге между болгарами и греками. Эту борьбу вначале вели культурными средствами при помощи церквей и школ, но потом, когда стал назревать вопрос о турецком наследстве и когда болгары после Сливницы почувствовали свою силу, то они первые направили против сербов и греков свои македонские "четы" — вооруженные шайки, до тех пор боровшиеся лишь с турками. Сербы и греки были вынуждены ответить тем же, причем нашли себе поддержку в турках, всего более опасавшихся болгар.

По словам С. В. Тухолки, болгарские, сербские и греческие писатели в своих сочинениях о Македонии усердно доказывают, что население ее почти полностью принадлежит к их национальности. Албанцы также видят повсюду своих, например, они утверждают, что черногорцы не славянского, а албанского происхождения.

Спор идет и о национальных героях. Так несомненного серба — королевича Марко ⁷, жившего в Прилепе, болгары приписывают себе. Знаменитый албанский вождь Скандербек ⁸ оспаривается сербами, потому что мать его была сербка. А албанцы, так те прямо утверждают, что Александр Македонский был чистокровный албанец.

Неприязнь между сербами и болгарами существовала еще задолго до настоящей войны. Она объясняется прежде всего разницей в народном характере. Сербы — чистые славяне, увлекающиеся, щедрые и добродушные.

Болгары — смесь монголов-завоевателей с покоренными славянскими племенами — отличаются, наоборот, холодной расчетливостью, корыстолюбием и заносчивостью.

После освободительной войны 1877-1878 гг. к этой прирожденной неприязни присоединилось еще со стороны сербов невольное чувство зависти за те щедрые дары, которыми Россия осыпала Болгарию. Действительно, по Сан-Стефанскому договору Сербия, воевавшая с Турцией с полным напряжением своих сил, получала всего крепость Ниш с несколькими деревнями, а Болгария, освобожденная русскими войсками, обращалась в государство, простиравшееся от Дуная до Эгейского моря и Албанских гор и заключавшее в своих границах всю так называемую старую Сербию. Правда, Берлинский конгресс сильно обрезал пределы "целокупной" Болгарии и до некоторой степени исправил несправедливость по отношению к сербам, прибавив им города Пирот и Вранью с округами, но [...] неравенство результатов войны все-таки сохранилось.

В 1885 году, когда Болгария неожиданно присоединила к себе Восточную Румелию, [сербский] князь Милан [Обренович], усмотрев в этом факте нарушение равновесия на Балканском полуострове, тотчас же объявил ей войну. К чести сербского народа, следует сказать, что он совершенно не сочувствовал этой авантюре своего правительства [...]

В последующие годы чрезвычайно обострилось соперничество между болгарами и сербами в Македонии, тем не менее Сербия два раза вступала в соглашение с Болгарией для совместных действий, но оба раза была ею обманута.

Известие о том, что приехавшего для мирных переговоров болгарского уполномоченного генерала Паприкова сопровождает русский военный агент в Софии полковник Романовский, произвело на сербские военные круги, державшиеся того взгляда, что прочный мир с Болгарией возможен лишь после полного разгрома ее армии, крайне неблагоприятное впечатление.

Сербы горько жаловались на несправедливость России, которая при вероломном нападении болгар на биваки сербских войск оставалась безучастной зрительницей, теперь же, когда Сербия одержала верх, вмешивается в дело с очевидной целью помешать ей использовать одержанный успех. Сербы удивлялись русской политике, которая продолжала поддерживать болгар, несмотря на то, что последние, будучи всем обязаны России, постоянно вели двойную игру, вступая в тайные соглашения с Австрией [...]

Особенно странной представлялась сербам командировка русского военного агента именно в тот момент, когда в Софии власть перешла в руки австрофильского кабинета Родославова и Геннадиева.

[...] Сербы, особенно сельское население, весьма расположены к России и проявляют это при всяком случае [...] И [...] после того как русская дипломатия совместно с дипломатией других великих держав удалила сербов с побережья Адриатического моря.

Сербы, особенно военные, охотно воспитывают своих детей в России.

[...]Хотя сербы и относятся с большой симпатией к русскому народу, но ни от одного из них я не слыхал доброго отзыва о русской политике. Впрочем, подобных людей и в России отыскать нелегко.

Здесь уместно будет указать на один контраст между Россией и Сербией, который нужно всегда иметь в виду: в то время как в России передовые круги интеллигенции щеголяют своими космополитическими идеями и пацифизмом, в Сербии наиболее выдающиеся и образованные люди являются самыми ярыми националистами, настроенными особенно воинственно.

Правда, в 1876 году русские добровольцы боролись за сербское дело, а в последовавшей затем русско-турецкой войне, сражаясь вместе с Россией, Сербия завоевала себе независимость [...] Однако [...] как велики те обиды, которые русская политика нанесла сербскому народу!

Перед русско-турецкой войной 1877-1878 гг. князь Милан обратился к русскому правительству с вопросом, нужно ли России содействие Сербии. На это был дан ответ, что пока Сербия должна сохранять нейтралитет, а потом ей будет указано, что следует делать. [95]

Впоследствии, когда произошли неудачи под Плевной, император Александр II настойчиво потребовал помощи сербской армии, причем за это обещал князю Милану обеспечить будущее Сербии, поддержав ее во всех национальных стремлениях [...] Справившись с затруднениями, [князь Милан] в декабре 1877 года двинул сербскую армию в указанном русской главной квартирой направлении на Софию. Несмотря на незначительность своих сил, сербы [...] разбили турок в боях при Ак-Паланке и Пироте, что, несомненно, облегчило западному отряду генерала Гурко ⁹ переход через Балканы.

После занятия русскими войсками Софии сербская армия повернула на юг и, одержав над турками ряд новых [побед], дошла до Косова поля, где остановилась вследствие заключения перемирия.

Помня обещания императора Александра II, князь Милан обратился к русскому правительству с просьбой — при заключении мира выговорить Сербии кроме политической независимости уступку крепости Виддина с округом [и некоторыми другими территориями]. Между тем вскоре выяснилось, что русское правительство не желает давать сербам никакого территориального приращения, а предполагает всю завоеванную их войсками территорию вместе с крепостью Ниш передать [...] болгарскому княжеству. Глубоко возмущенный такой несправедливостью, князь Милан ответил, что он не отдаст Ниш ни в коем случае, [даже если бы] пришлось сражаться с целой русской армией. Только после столь решительного заявления эта крепость с небольшой [частью территории] была по Сан-Стефанскому договору назначена Сербии, а на Берлинском конгрессе [...] Сербия получила, кроме того, города Пирот и Вранью с округами.

Как известно, тот же Берлинский конгресс дал Австрии полномочие на оккупацию Боснии и Герцеговины, составляющих этнографический центр сербской национальности, общественное мнение России и всего славянского мира возмущалось таким "коварством" Бисмарка, и только впоследствии выяснилось, что Австрия взяла лишь то, что ей было предоставлено секретным договором с Россией 15 января 1877 года.

Оказалось, что перед войной с Турцией русская политика, желая обеспечить себе нейтралитет Австрии, расплатилась за это Боснией и Герцеговиной.

В настоящее время документально известно, что тайные попытки подобных действий по отношению к сербскому народу делались и раньше. Так, правительства императора Александра I в 1811 году и императора Николая I перед Восточной войной ¹⁰ предлагали Австрии занять не только турецкие провинции Боснию и Герцеговину, но даже и автономное сербское княжество.

События последних лет знакомы всем. В 1908 году г-н Извольский ¹¹, желая устроить какой-то дипломатический гешефт, изъявил Австрии согласие на аннексию Боснии и Герцеговины. Когда же его хитроумная комбинация не удалась, то русская политика стала подзадоривать сербов против Австрии, но в последний момент, испугавшись угроз Германии, по старому обыкновению оставила их на произвол судьбы.

Наконец в этом [1912] году, во время мирных переговоров, последовавших за войной с Турцией, русская дипломатия, совершенно подпав под влияние австрийской, приняла участие в устранении Сербии от берегов Адриатического моря, результатом чего явилась происходящая теперь братоубийственная война и крушение балканского союза [...]

Если ко всем указанным историческим фактам прибавить продолжавшееся до недавнего времени высокомерное и бестолковое вмешательство русских дипломатических представителей во внутренние дела Сербии, то нужно удивляться, каким образом в этой стране еще сохранились те симпатии к России, которые обнаруживаются уже при первом знакомстве с сербами [...]

После тяжкого унижения, испытанного в 1908 году от Австрии, сербы с лихорадочной поспешностью принялись за устройство своей народной армии и в несколько лет довели ее численность в военное время до 400 тыс. человек; с присоединением же вновь завоеванных областей Сербия вместе с Черногорией в состоянии будет выставить до 700 тыс. человек, в числе коих около 0,5 млн боевого состава.

Высокие качества этой армии, проникнутой горячим патриотическим духом, доказаны двумя последними войнами.

В случае борьбы России с Австрией операции такой 500-тысячной массы на фланге уже сами по себе могут оказать серьезное влияние на исход кампании. Но мало того, внутри самой Австрии сербы будут иметь многочисленных друзей и помощников. Последние победы Сербии создали ей огромный престиж в глазах автрийских славян и особенно в глазах тех 6 млн сербов, которые стонут под немецким и мадьярским игом. Сильная и демократическая Сербия является тем магнитом, который неизбежно будет притягивать к себе все сербские народы Австрии. В Австрии отлично понимают грозящую опасность, и этим объясняется особая злобность австрийской политики по отношению к Сербии и постоянная травля ее в немецких и мадьярских газетах.

При очерченной обстановке русская дипломатия должна оставить свою прежнюю политику и вступить с Сербией в тесный, открытый союз. Не в роли бедного родственника, ищущего покровительства, является теперь Сербия, а в качестве новой славянской силы, которую связывают с Россией огромные общие интересы.

Комментарии

1. Фердинанд I Кобургский (1861-1948) — болгарский князь (1887-1908) и царь (1908-1918), основатель династии Кобургов в Болгарии. Сын принца Августа Саксен-Кобурга-Гота. Выдвинут на княжеский престол частью болгарской буржуазии под давлением германской дипломатии. Способствовал усилению германского влияния в Болгарии, развязыванию Второй Балканской войны (1913 г.) и вовлечению Болгарии (октябрь 1915 г.) в первую мировую войну на стороне Германии и ее союзников.

2. Карагеоргневичи — в XIX в. княжеская, затем королевская династия в Сербии (1903-1918), Королевстве сербов, хорватов и словенцев (1918 -1929) и Югославии (1929-1945; фактически до 1941 г.). Основатель — Карагеоргий, Георгий Черный Петрович (1808-1813).

3. Петр I Карагеоргиевич (1844-1921) — король Сербии (1903-1918) и Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1918) В 1858-1903 гг. жил в Швейцарии, Франции, Черногории. Под именем Петра Луконича участвовал в 1875 г. в герцеговинско-боснийском восстании 1875-1878 гг. После свержения династии Обреновичей король Сербии (с июня 1903). С июня 1914 г. Петр 1 был фактически отстранен от власти принцем-регентом Александром I Карагеоргиевичем и до августа 1921 г. был королем лишь номинально.

4. Александр I Карагеоргиевич (1888-1934) — король Югославии с 1921 г. Сын сербского короля Петра. Окончил пажеский корпус в Петербурге (1904). Во время Балканских войн 1912-1913 гг. командовал 1-й сербской армией. С июня 1914 г. по декабрь 1918 г. — принц-регент Сербии. В первой мировой войне — главнокомандующий сербской армией С декабря 1918 г. по август 1921 г. — принц-регент, с августа 1921 г. — король Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. — Югославии). 6 января 1929 г. произвел государственный переворот, установивший монархо-фашистскую диктатуру. Убит в Марселе (Франция) хорватскими террористами, связанными с фашистскими странами — Германией и Италией.

5. Косово поле — котловина в Южной Сербии, где 15 июня 1389 г. близ г. Приштины произошло решающее сражение между объединенными войсками сербов и боснийцев (15-20 тыс. человек), которые возглавлял князь Лазарь, и армией турецкого султана Мурада I (27-30 тыс. человек). Сражение окончилось победой турок. Князь Лазарь попал в плен и был убит турками. После битвы на Косовом поле Сербия превратилась в вассала Турции, а в 1459 г. была включена в состав Османской империи. Подвиги сербских воинов, героически сражавшихся против армии турок, нашли свое отражение в сербском героическом эпосе.

6. Арнауты — название албанцев у турок. В России арнаутами назывались выходцы из Албании.

7. Марко Кралевич (Марко Краль) — главный герой сербского и болгарского эпоса. Марко — историческая личность, сын сербского короля Вукашина. В эпосе он выступает как отважный борец с турецкими поработителями и разбойниками. О нем сложено много песен, составляющих в сербском и болгарском народном творчестве особый цикл.

8. Скандербек (Скандербег — Георг Кастриоти) (около 1405-1468) — руководитель освободительной борьбы албанского народа против турецких захватчиков, национальный герой Албании. Происходил из влиятельного феодального княжеского рода Кастриоти. Ребенком был отдан в заложники турецкому султану Мураду II, служил в его войсках, участвовал во многих походах, занимал высокие посты. За талант военачальника получил титул бея и в честь Александра Македонского имя Искандер. Исподволь готовился к борьбе против султана. В 1443 г. начал поход, направленный на изгнание турок из албанских земель. В течение 24 лет под его руководством албанский народ отражал попытки турецких завоевателей восстановить свою власть.

9. Гурко (Ромейко-Гурко) Иосиф Владимирович (1828-1901) — русский генерал-фельдмаршал (1894). Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. показал себя талантливым, решительным военачальником. За поход в Забалканье получил чин генерал-адъютанта. В декабре 1877 г., командуя 70-тысячным отрядом, совершил труднейший переход через Балканы, считавшиеся недоступными зимой, занял Софию и разбил турецкие войска под Ташкисеном. Продолжая наступление, нанес поражение Сулейману-паше и занял Адрианополь. За переход через Балканы произведен в генералы от инфантерии (1878).

10. Речь идет о Крымской войне 1853-1856 гг.

11. Извольский Александр Петрович (1856-1919) — русский государственный деятель, дипломат. Имел личное влияние на Николая II В 1906-1910 гг. — министр иностранных дел. 15 сентября 1908 г. во время его свидания с министром иностранных дел Австро-Венгрии Эренталем в замке Бухлау было достигнуто устное соглашение относительно аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины и открытия черноморских проливов для русских военных судов. Попытки Извольского получить согласие других держав на изменение режима проливов были холодно встречены Францией и Англией. От соглашения, заключенного в Бухлау, выиграла Австро-Венгрия, которая уже 7 октября 1908 г. объявила о присоединении Боснии и. Герцеговины. Возникший вслед за тем Боснийский кризис закончился дипломатическим поражением Извольского, и в 1910 г. он вынужден был оставить свой пост. В 1910-1917 гг. — посол в Париже. В мае 1917 г. вышел в отставку, а затем, оставшись эмигрантом во Франции, принял активное участие в подготовке интервенции против Советской России

Текст воспроизведен по изданию: "Сербы удивлялись русской политике" // Военно-исторический журнал, № 1. 1996

© текст - Калашников И. А. 1996
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Николаева Е. В. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военно-исторический журнал. 1996

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info