-

ОЧЕРК ГЕРЦЕГОВИНСКОГО ВОССТАНИЯ 1875 ГОДА

ТУРЕЦКО-ЧЕРНОГОРСКОЙ ВОЙНЫ 1876 И 1877 ГГ. ¹

В июле месяце 1875 года в Герцеговине вспыхнуло восстание; начинался новый акт многовековой борьбы балканских славян против турок. Положение христианских подданных султана, вследствие бесконечных несправедливостей и притеснений, всегда было тяжело; но последние годы оно сделалось невыносимым. Далеко несовершенное ведение государственного хозяйства Турции привело в 1875 г. к финансовому кризису. Турецкое правительство прибегло к новым вымогательствам денежных средств от своих христианских подданных, к новым жестокостям, но мера терпения балканских христиан переполнилась и они взялись за оружие. Беспорядки начались в Столацком и Невесинском округах, где вооруженные жители выгнали из своих селений турецкую полицию и сборщиков, вымогавших уплату уже раз полностью внесенных податей. Турецкий генерал-губернатор (вали) Боснии и Герцеговины Дервиш-паша не располагал достаточными силами для подавления восстания; первый же высланный против инсургентов из Мостара отряд войск (4 бат.), под начальством Селима-паши, потерпел поражение (10-го июля). Успех ободрил усташей (инсургентов), число которых стало быстро возрастать. Восстание стало распространяться и на другие округа Герцеговины; в Боснии также начало обнаруживаться волнение. Единоплеменные [238] соседние княжества Сербия и Черногория втайне сочувствовали восставшим. В конце июля, южная Герцеговина и часть Боснии на правом берегу Савы были охвачены пламенем восстания, которое крепло и организовалось. Отряд усташей из 800 человек, под начальством провозглашенного воеводой серба Любибратича, обложил Требинье; инсургенты овладели несколькими блокгаузами (кулы) в Гацко и Дужском проходе.

Положение Дервиша-паши становилось всё труднее, но Порта медлила присылкой подкреплений. В ожидании их, вали притянул к себе часть войск из Боснии, призвал редифов (резерв) и башибузуков, и ему удалось деблокировать Требинье. Только в августе в Клек прибыли давно ожидавшиеся войска, высадке которых инсургенты помешать не могли. Вскоре туркам удалось рассеять главный отряд усташей, силою до 4.000 чел. Теперь, пользуясь значительной числительностью своих войск, турки энергическими действиями могли бы подавить восстание; вместо того они дали возможность инсургентам вновь собраться и устроиться. Восстание продолжалось, втайне поддерживаемое сербами и черногорцами и даже далматинцами, хотя австрийское правительство и приняло меры к охране своей границы со стороны Боснии и Герцеговины.

В середине сентября месяца, мушир Дервиш-паша был отозван. Временно заступивший его место Ахмед-Хамди-паша своими нерешительными действиями еще более способствовал развитию возмущения, которое перешло теперь уже и в Боснию; с другой стороны, мусульманское население стало предаваться различным неистовствам над христианами; восстание начало принимать характер племенной и религиозной борьбы. Успехам инсургентов способствовало то обстоятельство, что турки упустили обеспечить дорогу из Рагузы в Требинье, составлявшую главный путь подвозов, что крайне затрудняло снабжение войск жизненными и боевыми припасами и, наоборот, давало инсургентам возможность довольствоваться на счет турецких транспортов. Так, 9-го сентября, инсургенты овладели турецкими транспортами у Главскодола, а 18-го сентября произошло дело при Прапатнице. Три турецких табора, высадившиеся в Клеке, конвоировали шедший в Столац транспорт с боевыми и продовольственными запасами. Под прикрытием тумана, Пеко Павлович с своими усташами неожиданно обрушился на турок. Только высланный из Столаца отряд в 1.600 чел., при двух горных орудиях, [239] оттеснил усташей, которые, тем не менее, захватили богатую добычу. Вести об этих успехах придали новые силы восстанию.

Тем временем, Порта послала особого комиссара Сервера-пашу, который, поддержанный консулами европейских держав, вступил в переговоры с инсургентами, но без всякого результата. Тщетно Порта давала многочисленные обещания и даровала восставшим амнистию (султанский ираде от 20-го сентября и танзимат 3-го октября). Инсургенты не верили туркам, не прекращавшим зверских насилий над беззащитной райей; военные действия продолжались. На верхней Дрине Лазарь Сочица сделал несколько удачных набегов на турецкие селения, а затем направился в долину Пивы и овладел кулой Бежуй. Пеко Павлович овладел 9-го октября кулой Граб; на выручку был выслан из Требинье Осман-паша с четырьмя батальонами, который хотя и отобрал Граб, но понес значительные потери. В то же время в Гацко сильный отряд угрожал Метохии. В Новобазарском же округе восстание было подавлено жестокими мерами Мехмеда-Али-паши; но небольшие кучки вооруженных пробрались отсюда в Герцеговину и увеличили собою силы усташей.

В течение октября высадились в Клеке еще 4.500 человек свежего турецкого войска. Относящиеся к тому времени официальные донесения Сервера-паши рисовали восстание потухающим; по мнению турецкого комиссара, надо было только подождать наступления сурового времени года, когда недостаток жизненных припасов заставит усташей окончательно покориться. Этого, однако, не случилось. Напротив, суровая зима оказала пагубное влияние на турецкие войска. В их рядах стали обнаруживаться эпидемические болезни и ощущаться недостаток в продовольствии, так как инсургенты нападали на каждый транспорт, отбивали хотя часть его и таким образом продовольствовались на счет турок.

Происшедшие в это время в Константинополе перемены в составе турецкого министерства отразились и в Герцеговине. Военный министр Гуссейн-Авни-паша должен был уступить свой портфель Риза-паше, на место которого уже через три недели султан призвал Намыка-пашу. Новый министр назначил главнокомандующим в Герцеговине мушира Реуфа-пашу и предписал отправить туда еще свежую бригаду Хамиля-паши. Прибыв в Герцеговину, Реуф-паша нашел всю страну, за исключением лишь укрепленных пунктов, в руках инсургентов. Усташи, под начальством Лазаря Сочицы и Пеко Павловича, блокировали [240] форт Горанско (на дороге из Метохии в Пиву), а другой отряд окружал Никшич. Для освобождения Горанско Реуф-паша послал ферика Шефкета-пашу с десятью батальонами и шестью орудиями. 30-го октября в полдень произошла встреча этого отряда с инсургентами у Муратовицы. Начался ожесточенный рукопашный бой, прекратившийся только с наступлением темноты. Ночью к герцеговинцам подошли подкрепления (под начальством Груича), совершившие форсированный марш из окрестностей Никшича, по едва доступной гористой местности, что дало возможность на утро 31-го возобновить бой, бывший самым значительным и самым ожесточенным за время восстания. Шефкет, отряд которого понес огромные потери, должен был отступить в Метохию.

В это время к туркам подошли еще подкрепления и Реуф-паша снарядил новую экспедицию для освобождения Горанско, и на этот раз ему с 12.000 человек и 12-ю орудиями, 12-го ноября, удалось без выстрела занять этот форт и Пивский монастырь. Дело в том, что после боя у Муратовиц часть инсургентов ушла обратно к Никшичу, и оставшиеся под Горанско не могли оказать Реуфу-паше никакого противодействия. Снабдив форт провиантом, Реуф-паша пошел назад, причем арьергард его подвергся нападению инсургентов. Затем Реуф-паша направился в Билеч, но по дороге инсургенты вновь атаковали турок; однако, хотя бой продолжался два дня, усташи были отбиты. Расположившись на зимние квартиры в Требинье, Реуф-паша послал Селима-пашу снабдить провиантом Никшич. Предприятие Селимя-паши было неудачно, а потому Реуф-паша предпринял очень искусное движение к южному выходу из Дужского прохода, пока Селим-паша наступал с севера, и таким образом на этот раз Никшич был снабжен жизненными припасами.

Осмотрительный и энергичный Реуф-паша, быть может, достиг бы прочного успеха над инсургентами, но болезнь заставила его вскоре сложить с себя звание командующего войсками в Герцеговине. В это же время Герцеговина, в административном отношении, была выделена в особое генерал-губернаторство (вилайет). Вали (генерал-губернатором) был назначен Али-паша, избравший своей резиденцией Мостар; командующим же войсками был назначен мушир Ахмед-Мухтар-паша.

В конце декабря Мухтар-паша прибыл в Требинье. В это время под его начальством состояло не более 15.000 человек войска ив 30.000, бывших еще в августе в Герцеговине; беспрерывные [241] бои, недостаток в продовольствии, болезни и особенно дурной уход за больными ослабили ряды; во всём: в деньгах, в продовольствии, в фураже и во вьючных животных чувствовался сильный недостаток. Инсургенты были разделены на два главных отряда, из которых один, под предводительством Пеко Павловича, был расположен на Поповом поле, а другой, под начальством Лазаря Сочицы, занимал Гацко-поле. Пеко Павлович, превосходство которого над другими вождями восстания было очевидно, организовал нечто вроде штаба и установил второстепенных начальников, которых он сделал ответственными за исполнение своих распоряжений: но дисциплины в рядах свободолюбивых усташей вообще было немного.

Необыкновенная суровость наступившей зимы мешала сколько-нибудь крупным предприятиям с обеих сторон. В январе усташи несколько раз нападали на турецкие транспорты; турки же были озабочены, главным образом, снабжением припасами гарнизонов укрепленных пунктов. Февраль прошел совершенно спокойно. Но инсурекция не слабела; напротив, несмотря на частые бои и довольно значительные иногда потери, число усташей росло; к ним прибывало оружие и различные припасы и становилось ясно, что восстание пользуется поддержкой извне, без чего едва ли оно, в такой бедной стране, как Герцеговина, могло бы долго противустоять турецким войскам. В марте число вооруженных усташей достигало 7.000 челов., причем на вооружении имелось у них много ружей новейших систем.

Турки же хотя и получили в течение первых трех месяцев 1876 года до 8.000 челов. подкреплений, но все-таки они численно были слабы для успешного ведения чисто партизанской войны.

Дипломатия, между тем, старалась положить конец кровопролитию, но усилия её разбивались о недоверие славян к турецкому правительству; султанский ираде от 30-го января, обещавший ввести в стране многие реформы, не произвел никакого действия.

В конце марта инсургенты вновь обложили Никшич, в котором, как им было известно, запасы провианта подходили к концу. Три экспедиции турок для снабжения этой крепости запасами были неудачны; тогда Мухтар-паша к 14-му апреля собрал в Гацко 18.000 челов., которые на следующий день двинулись к Никшичу. 15-го апреля турецкий отряд, двигавшийся в двух колоннах, не встретил неприятеля; но на другой день одна из колонн имела бой с Пеко Павловичем, пока другая часть турок [242] с страшными затруднениями продолжала движение к Ноздрену. Тем не менее, к вечеру турки заняли форт Пресеку (14 километров от Никшича). Никшич удалось снабдить некоторым количеством запасов, хотя здесь до 18-го апреля включительно туркам пришлось вести беспрерывный бой с инсургентами. Эта экспедиция, наряду с битвой при Муратовице, принадлежит к числу самых кровопролитных за всё время герцеговинского восстания. Горанско 26-го апреля был беспрепятственно снабжен провиантом.

Сербия и Черногория играли до сих пор роль зрителей; но турки уже сосредоточивали войска в укрепленном лагере под Нишем, для наблюдения за первой, и приступили к устройству такого же лагеря у Скутари, против второй. Наступившие в Константинополе политические события, как-то свержение и смерть султана Абдул-Азиса и воцарение Мурада V отразились и на ходе дел на театре военных действий, где наступило затишье. Восстание между тем распространилось вглубь Боснии и вспыхнуло в Болгарии (к юго-западу от Адрианополя), население которой не выдержало насилий и неистовств башибузуков и черкесов.

Сербия и Черногория во всё время Герцеговинского восстания находились в сильном брожении и горячо сочувствовали, а негласно даже помогали восставшим единоплеменникам. Втайне оба княжества надеялись расширить свои границы, а быть может даже совсем выгнать османов из славянских земель. Сербия надеялась на союз с Черногорией, на содействие боснийских инсургентов, а также и на то, что и болгары поголовно восстанут против турецкого владычества, как только сербское войско перейдет границы княжества. В июле месяце был заключен союз между Сербией и Черногорией, и сербский князь предъявил Порте ультиматум, в котором требовал права занять Боснию своими войсками. Требование это было отвергнуто, и тогда, 20-го июня, Сербия объявила Турции войну; в тот же день и в столице Черногории, Цетинье, была провозглашена война.

II.

Княжество Черногория в 1876 году имело около 200.000 жителей, занимая территорию пространством до 80 квадратных миль. Вооруженные силы княжества представляли чистый тип милиции, так как [243] войско составляло всё взрослое мужское, способное носить оружие, население. Всего в поле можно было выставить до 20.000 человек. По организации 1870 года, черногорское войско делилось на две дивизии, каждая из двух бригад. Бригада составлялась из пяти батальонов, батальоны же нормально должны были состоять из восьми рот. В действительности число рот в батальонах колебалось от 6-ти до 11-ти; точно также, соединение батальонов в высшие единицы на практике всегда отступало от нормальной организации; батальоны сводились в отряды различной силы, смотря по тому, где сколько нужно и можно было сосредоточить войска. Тактической единицей следует считать роту (чету); эти четы составлялись из людей одной общины (задруги). Батальоны же составлялись всегда из людей одного племени. Почему и число батальонов, выставляемых каждым племенем, было различно, как различно и число чет в батальонах, и даже число людей в четах. По роду оружия, войска делились на пехоту и артиллерию: кавалерии не было вовсе ². Каждый черногорец обязан был иметь собственное вооружение; состояло оно из ружья, ятагана (ханджара) и револьвера (или пистолетов). Ружья в 1876 г. были еще по большей части старых образцов; было лишь несколько тысяч ружей Крнка и скорострельных ружей, купленных в Австрии; в течение войны к черногорцам перешло много ружей, отбитых у турок. Артиллерию составляли 24 трех и четырехфунтовые горные пушки, сведенные в семь батарей. Для снабжения войска боевыми припасами в Цетинье существует патронный завод. Для изготовления же артиллерийских снарядов Черногория не имела никаких средств. Ни обоза, ни интендантства черногорская армия никогда не знала. Каждый войник заботился сам о себе, а продовольствие к войскам доставляли женщины и дети. Вне своих границ войско, конечно, жило преимущественно на счет страны и с помощью отбиваемых у турок запасов. Призрение больных и раненых лежало также на родственниках каждого войника. Первую организованную помощь раненым стал подавать посланный московским славянским благотворительным комитетом санитарный отряд, прибывший в Черногорию в августе месяце 1876 года. С объявлением войны герцеговинские инсургенты стали просить князя черногорского принять их под свое начальство; они были разделены [244] на батальоны и поступили в состав черногорской армии. Всего при начале кампании у князя Николая черногорского было около 24.000 человек, из коих 1/4 составляли герцеговинцы, а остальное собственно черногорцы. Точных сведений как об общей числительности войска, так и о числе войсковых единиц не имеется; из сопоставления различных данных можно принять, что у князя Николая было 40 батальонов, по 600 человек средним числом в каждом.

Союзница Черногории Сербия желала, чтобы черногорское войско двинулось на Сенницу и Новый-Базар на соединение с сербскими войсками и для совместного с ними действия. Но при таком плане князь Николай открывал свои границы туркам, которые не замедлили бы вторгнуться в княжество. Поэтому нельзя не признать вполне целесообразным принятый князем план, состоявший в том, чтобы самому перейти в наступление в Герцеговине, а на юге и востоке действовать оборонительно. При таком способе действий князь отвлекал на себя значительные силы, которые могли бы быть употреблены против Сербии, прикрывал собственные границы и сразу переносил войну на турецкую территорию.

Все свои силы князь разделил на две главные части: одна из 17-ти батальонов (6 черногорских и 11 герцеговинских), под начальством воеводы Петра Вукотича, при которой находился сам князь, назначалась для наступления в Герцеговину, другая, из 10-ти батальонов, под начальством воеводы Божидара (Божо) Петровича, должна была оборонять южную границу (со стороны Спужа и Подгорицы); небольшие еще отряды находились против крепости Антивари на албанской границе, против Колашина на восточной границе и у Даниловграда, внутри княжества.

22-го июня северный черногорский корпус перешел границу и вступил в Герцеговину. Вскоре черногорцы овладели фортом Ключ, и 30-го июня главные силы расположились у Липника, очистив от турок всё Гацко-поле; турки заперлись в Метохии. Отдельный отряд (Пеко Павловича) отрезал туркам пути сообщения с Клекским портом. Затем князь Николай стал продолжать движение в направлении на Мостар. 5-го июля он был уже под Невесинье, имея авангард из четырех батальонов в Бишинском лесу; но дальше князь ничего не предпринимал. Такой образ действий князя Николая можно объяснить только тем, что, угрожая Мостару, он имел в виду выманить Мухтара-пашу в поле и сразиться с ним. Действительно, [245] 11-го июля Мухтар-паша перешел в наступление и разбил черногорский авангард. Князь Николай не только не поддержал свой авангард, но стал со всем своим корпусом отходить назад. Повидимому, он хотел увлечь Мухтара-пашу за собой ближе к своим границам, где и дать ему решительное сражение. Мухтар-паша, действительно, начал преследование и даже думал отрезать черногорцам путь отступления. 15-го июля Мухтар-паша был в Билече, но в тот же день князь Николай занял Врбицу и расположил свои войска на сильной позиции Вучидол (Волчья долина). Путь отступления Мухтара-паши был таким образом отрезан. 16-го июля Мухтар-паша атаковал черногорцев, но был на голову разбит; потери турок одними убитыми доходили до 1.800 человек. Бой был рукопашный. Остатки разбитого турецкого войска в паническом страхе и в диком беспорядке бежали в Билеч, энергически преследуемые черногорцами.

После этого дела у Мухтара-паши оставалось не более 5.000 регулярных войск для действий в поле; он заперся в Требинье и положение его было крайне затруднительным, так как попытка его пробраться в Мостар не удалась, и черногорцы обложили Требинье со всех сторон.

Между тем, со стороны Албании турки сосредоточивали значительные силы. Здесь, при начале кампании, у Ахмеда-Хамди-паши было не более 4.000 человек; но 29-го июля высадился в Антивари новый главнокомандующий Махмуд-паша с 11 таборами регулярного войска, да сухим путем было направлено к нему же еще 7 батальонов. Таким образом, теперь главная опасность грозила Черногории с юга, почему князь Николай решился, оставив под Требинье Петра Вукотича с большею частью войск северного отряда, отправиться к Подгорице. 7-го августа князь был уже в Даниловграде.

На Албанской границе воевода Божо Петрович, с открытия кампании до прибытия Махмуда-паши, не имел решительных столкновений с турками; 16-го июля черногорцы произвели нападение на турецкую крепостцу Медун, но были отбиты. Махмуд-паша, получив приказание вторгнуться в Черногорию, чтобы отвлечь на себя внимание и силы князя Николая и тем облегчить положение Мухтара-паши в Герцеговине, сосредоточил свои войска у Спужа и Жабляка. Но Божо Петрович предупредил Махмуда и занял позицию на р. Рыбнице, чем отрезал сообщение турок с фортом Медун. Важное значение этого форта обусловливается [246] тем, что он обеспечивает дорогу из Подгорицы в Скутари, служившую отчасти коммуникационной линией турок. Поэтому, Махмуду-паше необходимо было сперва обеспечить свой тыл, а для этого выручить Медун и снабдить его провиантом. 2-го августа Махмуд-паша атаковал черногорцев на их позиции на р. Рыбнице, но был наголову разбит в кровопролитном рукопашном бою. Потери турок были громадны — свыше 5.000 человек из 16 1/2 тысяч. В рядах черногорцев в этом бою было не более 5.000 человек. После поражения под Медуном, Махмуд-паша был сменен и место главнокомандующего войсками в Албании занял Дервиш-паша, не раз уже сражавшийся с черногорцами; вместе с тем, в Албанию были отправлены значительные подкрепления.

В половине августа положение воюющих сторон было следующее: в Герцеговине Мухтар-паша, располагавший с прибывшими подкреплениями 10.000 челов., продолжал оставаться въТребинье; а черногорцы Вукотича, в числе до 8.500 чел., стояли на Гацком поле у Липника. На Албанской границе Дервиш-паша располагал уже 40.000 войска, занимая Подгорицу и её окрестности 24.000, и имея в резерве у Скутари и Антивари 16.000 чел. Черногорцы же с этой стороны были расположены следующим образом: 4.000 чел. на позиции у Медуна; 2.500 чел. на Рогамских высотах (высоты левого берега Зеты от Спужа до её устья); на правом берегу Зеты к стороне Жабляка — 3.500 чел., и у Вир-базара — 2.000 чел.; всего 12.000 чел. Князь Николай, в виду громадного превосходства противника в силах, решился держаться оборонительного образа действий, ожидая, что турки непременно перейдут в наступление. Действительно, 22-го августа, Мухтар-паша из Требинье перешел к Клобуку и занял позицию на р. Заслап. Но воевода Вукотич, отправив часть своих войск на позицию у Крстаца, прикрывающую Дужский проход, с остальными силами тоже прибыл к Клобуку. До начала сентября здесь не произошло ничего замечательного. Путь Мухтару в Черногорию был прегражден, но отрезать его от базы, Требинье, черногорцам не удалось.

На Албанском театре, 23-го августа, Дервиш-паша вышел, из лагеря под Подгорицей с 20.000 чел. В виду этого, князь Николай сосредоточил 11 батальонов (около 7.000 чел.) к северо-востоку от Спужа и Подгорицы. 25-ю августа Дервиш атаковал правый фланг расположения черногорцев у Рогами, но понес [247] полное поражение. 11.000 турок дрались против 3.000 черногорцев; первые потеряли до 2.000 чел., а вторые — около 200. Преследуемые черногорцами, турки бежали под прикрытие своих фортов.

На восточной границе Черногории только в августе происходили незначительные стычки черногорцев (племени Васоевичей) с турками.

С 6-го по 13-е сентября между воюющими сторонами была условлена приостановка военных действий, во время которой черногорцы позволили снабдить Медун съестными припасами; затем, перемирие это продолжено было до 20-го сентября.

По окончании перемирия, военные действия возобновились. 22-го сентября Мухтар-паша у Клобука сделал попытку отбросить черногорцев, но неудачно. В тот же день и черногорцы направили часть своих сил на Гранчарово для действий в тылу Мухтара. 25-го сентября турки овладели несколькими черногорскими укреплениями на горе Космат, и в тот же день шедшие в Клобук два батальона турок имели дело с одним батальоном черногорцев.

Со стороны Подгорицы Дервиш-паша предпринял вторжение в пределы Черногории, и 27-го сентября атаковал черногорскую позицию на Малятских высотах. Первая атака была удачна, но на следующий день, при дальнейшем движении, Дервиш-паша, был отбит, и черногорцы, в свою очередь, перешли в наступление и с разных сторон соединенными силами нескольких отрядов (до 14 бат.) атаковали турок, чем заставили их отступить. 20-го октября турки предприняли было наступление по правому берегу Зеты, но безуспешно.

Между тем, крепостца Медун была совершенно блокирована черногорцами. Продовольственные запасы гарнизона приходили к концу. Попытки турок снабдить Медун провиантом были безуспешны, почему 8-го октября крепость должна была сдаться князю Николаю, причем взят в плен гарнизон, в числе около 500 человек, и захвачено значительное число орудий и боевых припасов. После сдачи Медуна, турки очистили черногорскую территорию и отступили к Спужу.

В таком положении находились воюющие стороны, когда, было заключено перемирие между Турцией и Сербией, положение которой, вследствие успехов турецкого оружия, сделалось критическим. К перемирию этому присоединилась и Черногория. Первоначально перемирие было заключено на 6 недель с 20-го октября; [248] впоследствии оно было продолжено до 1-го апреля, так что зима 1876-1877 годов прошла для Черногории спокойно.

Политические события этого времени, из коих главное место принадлежит константинопольской конференции, не входят в рамки нашего изложения. Известен неудовлетворительный исход этой конференции, приведший к войне между Турцией и Россией. В этой войне Черногория явилась уже союзницей России, которая оказывала ей и нравственную и материальную поддержку. К описанию черногорско-турецкой кампании 1877 года мы теперь и перейдем.

III.

В начале апреля 1877 года возобновилась война, прерванная продолжительным перемирием. До 20-х чисел мая черногорцы занимались исключительно разными приготовлениями, которые далеко еще не были окончены, когда 21-го мая турки начали наступательные действия со стороны Албанской границы.

К началу этой кампании состав черногорского войска сократился в числе батальонов и в общем численном составе; всего было 25 черногорских и 10 герцеговинских батальонов. Герцеговинские батальоны в среднем имели не более 300 чел., а черногорские — 500-600 чел.; так что общую численность войск, которыми располагал князь Николай, можно принять в 17.000 чел. Силы эти были распределены следующим образом: 10.000 около Никшича, 4.000 в долине Зеты, против турок у Спужа и 3.000 частями у Вир-базара, в земле Кучей и на восточной границе княжества; затем, никакого резерва не существовало. Черногорская артиллерия состояла из 16 орудий; в том числе 8 горных бронзовых пушек, заряжаемых с дула, 6 горных стальных, заряжаемых с казны, и 2 дальнобойных 4-х-фунтовых пушек, взятых у турок в крепости Медун; для всех этих орудий имелись в достаточном числе снаряды (350-500 выстрелов на орудие). Сверх того, имелось еще 7 взятых у турок пушек, но их нужно было еще привести в порядок; недоставало лафетов и даже нескольких запирающих механизмов. Купленные в Германии 12-ти-фунтовые орудия, частью уже доставленные в Черногорию, не могли быть утилизированы вовсе, по своему громадному весу (96 пуд.), так как кроме вьюков и переноски на людях — других способов передвижения орудий в Черногории не [249] может быть. Патронов приходилось слишком по 250 на ружье. Продовольственных средств могло хватить до конца июля месяца; но, по-прежнему, давал себя чувствовать недостаток порядка в организации складов и системы снабжения войск продовольствием, и роль войскового обоза и интендантских транспортов должно было играть женское население Черногории. Перевозочные же средства, какие были раньше (лошади и ослы), уменьшились в числе. Призрение больных и раненых взял на себя санитарный отряд Русского Красного Креста, командированный в Черногорию и прибывший в мае месяце 1877 года. Следует еще сказать, что, по-прежнему, черногорское войско не имело правильно организованного высшего управления (штаба) и сколько-нибудь прочных соединений высших, чем отдельные батальоны. Вообще, Черногория возобновляла войну — ослабленная экономически, и с силами более слабыми, чем в предыдущую кампанию.

Турки готовились к новой кампании с необычной у них энергией и собрали весьма значительное число войск, которые были сосредоточены в трех пунктах: герцеговинские войска, 41 бат. и 20 орудий (примерно 24.000 чел.), с обозом из 4.000 вьючных лошадей, занимали Дужское ущелье. Этими войсками начальствовал Сулейман-паша, генерал, получивший европейское военное образование и чрезвычайно энергичный человек. С восточной стороны у Беране было собрано 28 бат. (15.000 чел.), под начальством Мехмеда-Али-паши. Наконец, на Албанской границе, у Подгорицы и Спужа и со стороны Антивари, у турок было 20 бат. и 3.000 башибузуков (всего 13.000 чел.) под начальством Али-Саиба-паши. Всего, следовательно, до 52.000 человек войска, и притом очень хорошего, так как многие части этих войск были обстреляны в войне с Сербией и одержанные успехи вселили в них весьма воинственный дух. К тому же, числительность турок почти в три раза превосходила числительность черногорцев. Особенно невыгодно было для черногорцев отношение сил на восточной границе, где они имели только три слабых батальона под начальством воеводы Милана Вуковича. Но зато здесь черногорцам благоприятствовала местность, так как высокие горы, отделяющие эту область от долины Зеты, до крайности трудно проходимы и в значительной степени прикрывают с востока долину Зеты, имеющую для Черногории огромное жизненное и стратегическое значение. Со стороны Албании численное отношение черногорских и турецких войск также было весьма невыгодно для первых, [250] тем более, что турки опирались на целый ряд фортов и блокгаузов (кул) на Зете и по горам Велие-брдо. Здесь приходилось по одному черногорцу на трех турок; но зато здесь были лучшие черногорские воеводы, Божо Петрович, Марко Миланов и Илья Пламенац. Наконец, в Герцеговине отношение черногорских и турецких сил было как 1:2. Здесь черногорскими войсками начальствовал воевода Петр Вукотич. При этом корпусе находился и князь Николай, при котором воевода Маша Врбица состоял чем-то в роде начальника полевого штаба.

При открытии военных действий турки видимо задались целью быстрым и одновременным натиском с севера, востока и юга раздавить маленькое княжество, чтобы при начавшейся войне с Россией не иметь уже дела с Черногорией. Выжидательное положение, которое занимали наши войска в течение всего мая месяца, по-видимому, внушило туркам надежду справиться с Черногорией до перехода русских войск через Дунай.

Наступление турок не было для черногорцев неожиданностью, как равно и план неприятеля был для них совершенно ясен; пути, по которым могли наступать турки, были те же, что и в предыдущие кампании. В виду этого, 12.000-ный отряд Петра Вукотича занял главными силами сильную Крстацкую позицию по пути из Гацко в Дугу, в том месте, где начинается подъем в горы. Часть же сил Вукотича составила Пивский отряд, для преграждения пути из Гацко через Равно в форт Горанско, который туркам предстояло снабдить провиантом подобно Никшичу и фортам Дужского прохода. Тыл обеспечивался войсками на Зете и у Подгорицы, но войск этих по необходимости было очень немного: у Подгорицы — 2 батальона Марко Миланова, на левом берегу Зеты — 4 батальона Ильи Пламенаца и на правом берегу этой реки — 2 батальона Божо Петровича. Здесь для сообщения между войсками следовало бы устроить через Зету мост и подготовить позицию, но этого, однако, сделано не было, и войска, расположенные на разных берегах реки Зеты, могли сообщаться только посредством дальнего обхода на Даниловград, где был единственный мост через эту реку.

22-го мая князь Николай отправился из Ориалуки в окрестности Никшича; в этот же день турки вторглись в Черногорию с южной стороны. Около 10-ти таборов, предшествуемые башибузуками, быстрым движением заняли позицию на Великом Малате, упираясь правым флангом на высоты Кокушевипы, а левым [251] на Дугачку-главицу. Все эти высоты решительно господствуют над окружающею местностью, почему позиция на Маляте имела огромное значение; но черногорцам пришлось отдать ее совершенно даром.

Того же 22-го мая и Сулейман-паша атаковал черногорцев на Крстацкой позиции. Эта сильная позиция была, однако, занята очень дурно: войска растянулись почти на девять верст и не имели надлежащей связи. Левый фланг черногорцев был сломлен с первого же удара, причем батальоны центра не подоспели вовремя и тоже вынуждены были отступить. Войска правого фланга, где командовал Пеко Павлович, и вовсе не могли принять участия в бою. К вечеру черногорцы совершенно очистили позицию и отступили к форту Пресека, где и заняли новую оборонительную позицию. Потеря черногорцев в этом деле была огромная: до 600 человек убитыми и ранеными.

Между тем черногорская артиллерия приступила к бомбардировке окружающих Никшич фортов. Здесь военными действиями управлял лично князь Николай. Скоро выстрелами был разрушен каменный блокгауз Озреничи, гарнизон которого бежал в Никшич, а другой подобный же блокгауз Растовац был очищен турками добровольно. Но этот успех не имел уже никакого значения; как равно не мог хотя сколько-нибудь вознаградить черногорцев за поражение на Крстаце частный успех у Спужа, где турки 24-го числа с Малятской позиции атаковали селение Мартиничи, но были отбиты. Главная опасность угрожала теперь со стороны Сулеймана-паши, войска которого 26-го числа заставили отступить и Пивский отряд и открыли себе путь в Горанско. Четыре дня этот отряд выдерживал перестрелку с турками, но 26-го числа 10 таборов произвели решительную атаку, и Пивский отряд вынужден был отступить на соединение с главными силами у Пресеки. Очевидно, что Вукотичу следовало сосредоточить все свои силы на главной позиции у Крстаца, а не задаваться второстепенными целями; разделением сил Вукотич лишил себя в решительную минуту содействия Пивского отряда (5 батальонов), который, однако, сам, в виду огромного превосходства неприятеля в силах, тоже не мог достигнуть поставленной ему цели.

Расположение черногорцев у Пресеки, подобно тому, как на Крстаце, было растянуто и между войсками опять не было связи; почему когда 2-го июня Сулейман-паша атаковал Вукотича, черногорцы [252] вновь потерпели неудачу. Вукотич ждал атаки на свой правый фланг, где и сосредоточил большую часть войск; но Сулейман-паша ударил на левый фланг, где туркам пришлось иметь дело лишь с тремя черногорскими батальонами. За неимением резерва и отсутствием должной связи по фронту, парировать этот удар было нечем.

Узнав о поражении под Пресекой, князь приказал войскам Вукотича отойти к Планинице, где имеется чрезвычайно сильная позиция, прикрывающая вход в долину Зеты.

Сулейман-паша продолжал действовать чрезвычайно энергично. 4-го числа весь его корпус расположился у Никшича. Черногорцы же очень медленно стягивались на Планиницкую позицию, и к утру 5-го числа здесь было только шесть батальонов; остальные войска Вукотича находились еще в разных пунктах между Планиницей и Луковым. Сулейман-паша двинул свои войска тремя колоннами: левая направлялась на Озреничи, средняя на Планиницу, а правая восточнее сел. Брочанац. Громадное превосходство турок в силах заставило князя Николая, лично принявшего начальство над войсками у Планиницы, без боя отказаться от этой позиции и отойти к Бочетичам и Церову. Таким образом, турки без выстрела заняли командующие над долиной Зеты высоты, и только левая колонна имела незначительное дело с черногорцами, отступавшими от Лукова, после чего ею были заняты скалистые высоты над Острожским монастырем; черногорцы считали эти высоты совершенно недоступными. 6-го числа турки сожгли Острожский монастырь. 7-го, 8-го и 9-го происходили жаркие стычки причем 8-го турки, медленно подвигаясь вперед, очистили у себя в тылу Планиницу, которая тотчас же и была занята черногорцами. 9-го числа положение Сулеймана-паши было очень трудное; черногорцы были у него и на флангах, и в тылу, и даже между частями его корпуса; войска были крайне истощены беспрерывным боем и недостатком в пище и питье. Однако, Сулейману-паше удалось восстановить связь между всеми частями своих войск, и он, не встречая с фронта никакого сопротивления, а напротив, как бы подгоняемый с тыла, хотя и медленно, но подвигался вперед. Скоро и черногорцы были приведены в крайнее утомление, а 11-го Сулейман-паша сразу двинулся вперед и головными отрядами вошел в связь с войсками Али-Саиба-паши, который тем временем выдвинулся к нему на встречу почти на высоту Даниловграда. [253]

Во всё время описанного движения Сулеймана-паши Али-Саиб-паша не оставался в бездействии, но действия его были менее удачны. 4-го июня турки атаковали отряд Божо Петровича, и даже овладели высотой, командовавшей над позицией черногорцев; но контратака, при помощи подоспевших батальонов Ильи Пламенаца, опрокинула неприятеля. 6-го числа Али-Саиб-паша вновь повел атаку, но уже по левому берегу Зеты; на этот раз турки заняли Горевич и дошли до монастыря Худребаника. При новой атаке 8-го числа туркам не удалось продвинуться дальше, а в следующие дни они даже с трудом удерживались на занятых местах; 11-го числа, как сказано, оба турецкие корпуса, Сулеймана и Али-Саиба-пашей, уже вошли в связь.

Таким образом, турецкая армия, в числе свыше 60-ти таборов, стояла в самом сердце страны, в долине Зеты, готовясь нанести последний удар занятием столицы княжества — Цетинье. Противостоять врагу Черногория больше была не в состоянии; всё население было в тревоге, ожидая новой грозы, новых кровопролитных, но уже бесплодных боев. Но в это самое время события на Дунае изменили планы турецкого правительства. Не обращая больше внимания на Черногорию, как на врага, совершенно второстепенного, оно решило сосредоточить возможно больше сил на главном театре, на котором в это время случилось важное событие: 15-го июня русская армия перешла Дунай. Соединившись с Али-Саибом-пашей, Сулейман-паша с боем стал отходить к Спужу и Подгорице, а затем направился к Антивари. 4-го июля весь его корпус, усиленный частью войск Али-Саиба-паши, сел на суда и отплыл в Румелию. Черногория вздохнула свободно.

На восточном фронте в эту кампанию можно отметить только одно дело; именно, 11-го июля войска воеводы Милана Вуковича, атакованные Мехмедом-Али, разбили турок и прогнали их за Колашин.

Так закончился первый период черногорско-турецкой кампании 1877 года.

Обе стороны понесли в этой кампании значительные потери. От Крстаца до Спужа корпус Сулеймана-паши потерял не меньше 3.500 человек; если сюда прибавить 1.500 человек, которых потерял Али-Саиб-паша, то общий урон турок выразится цифрою 5.000 человек, или 10%. Как ни значительна эта потеря, [254] черногорцы, однако, потеряли относительно не меньше; урон их можно определить в 1.600-1.800 человек, что тоже составит до 10%; при этом не меньше трети убыли приходится на убитых.

Какое же значение имеет этот период кампании как в чисто военном отношении, так и в отношении политическом, т.е. в общем ходе русско-турецкой войны 1877 года, принимая во внимание, что Черногория являлась союзницей России?

Кампания была, безусловно, проиграна и причин тому несколько. Распределение черногорских войск нельзя не признать правильным; на важнейшем пункте было сосредоточено всё, что возможно, и лишь незначительные силы оставлены для прикрытия фланга и тыла. И действительно, наиболее важная роль выпала на войска, которые на Крстацкой позиции преграждали туркам вход в Дужское ущелье. Но именно этот отряд был вверен воеводе Петру Вукотичу, человеку мало способному и не пользовавшемуся доверием войск. К этому надо прибавить, что в войсках Вукотича царствовала рознь, так как черногорцы относились к герцеговинцам с нескрываемым презрением. Весь этот отряд был истомлен продолжительной стоянкой на Крстаце при крайне неудовлетворительном снабжении продовольствием. Войска свои, как мы видели, Вукотич разбросал, выделив, даже без всякой надобности, отдельный Пивский отряд. На самой позиции войска были растянуты и не связаны общей командой. При таких условиях энергическая атака Сулеймана-паши не могла не увенчаться успехом. Занятие второй позиции у Пресеки было новой ошибкой Вукотича; на этой позиции, далеко не такой сильной, как Крстацкая, утомленные и отчасти деморализованные черногорские войска не могли оказать упорного сопротивления. Когда Сулейман-паша пошел из Никшича к Спужу, черногорцы, отступавшие от Пресеки, были разрезаны, так что только меньшая часть их перешла на правый берег Зеты; большая же часть, усталая и голодная, собиралась еще в горах к востоку от Острожского монастыря. В результате превосходная фронтальная позиция на Планинице, преграждавшая доступ в долину Зеты, была отдана туркам даром. Между тем Сулейман-паша даже сам сомневался в успехе, если бы ему пришлось атаковать Планиницу. При дальнейшем движении турок к Спужу, черногорцы сами содействовали тому, что войска Сулеймана-паши должны были держаться сосредоточенно, и [255] вместо того, чтобы заграждать туркам дорогу с фронта, черногорцы теснили их с флангов и тыла, как бы подгоняя их двигаться дальше в долину Зеты. Даже вполне критическим положением Сулеймана-паши, 9-го июня, черногорцы не сумели воспользоваться.

Вообще, неудачи черногорцев в эту кампанию, как вероятно и вообще все неудачи когда-либо ими понесенные, зависят, конечно, от крайней малочисленности их войска, но еще более от полного почти отсутствия правильной войсковой организации в обширном смысле этого слова. Все условия воспитания и жизни, прежде всего, вырабатывают в черногорце независимость до такой степени, что подчиниться в бою чьему бы то ни было авторитету он не хочет, да и не может. При таких условиях совокупные действия возможны только либо в виде обороны заранее занятой позиции, либо в виде небольших частных предприятий нескольких десятков человек под командой не назначенного, а избранного начальника. При этом оборона является крайне пасивною; маневрирование на поле сражения с целью, при помощи резерва, парировать неожиданные удары, совершенно немыслимо, да и резерва никогда не бывало. Вместо того, старались занять всё выдающиеся пункты позиции, отчего разбрасывались и растягивались. Если противник направлял удар не туда, где его ожидали, и где были сосредоточены главные силы, удержать позицию становилось невозможным.

Не следует упускать из вида и часть хозяйственную. Как бы скромны ни были требования черногорца, но физические силы человека имеют предел. Между тем, вследствие отсутствия какой бы то ни было организации хозяйственной части, войска иногда по несколько дней голодали.

После отплытия Сулеймана-паши в Румелию, черногорские войска до 6-го июля пользовались полнейшим спокойствием. Все батальоны были распущены по домам и на границах всё было тихо. 6-го июля князь Николай приказал собрать 20 батальонов, 11 герцеговинских и девять черногорских, всего до 11.000 человек и, придав им 12 горных и два четырехфунтовых полевых орудия, двинул этот корпус к Никшичу. К этому времени расположение оставшихся против Черногории турецких войск было следующее: у Подгорицы, под начальством Али-Саиба-паши, 13 батальонов (6.000 человек); на восточной границе, под начальством Гафиза-паши у Колашина и Беране 10 батальонов [256] (5.000 человек); на герцеговинской границе турецких войск не было. Всего вокруг Черногории осталось, во всяком случае, меньше 15.000 человек турецкого войска. Таким образом, обстановка вполне благоприятствовала переходу черногорцев в наступление. Относительно плана открывшегося нового периода кампании надо заметить, что собственно стратегического значения наступление черногорцев, в какую бы сторону оно ни было предпринято, иметь не могло. В военном отношении Черногория, в виду общих свойств своего войска, его утомления и понесенных им потерь, должна была поставить себе задачу как можно удобоисполнимее. В политическом же отношении лучше всего было разрушать один за другим многочисленные турецкие форты и понемногу занимать территории, долженствовавшие, в случае счастливого мира, войти в состав княжества. На этом основании князь Николай первоначально решил направить военные действия на Колашин и Беране. Но скоро он изменил это решение и, как мы видели, направил собранные им войска под Никшич. Князь Николай объяснял это тем, что для приведения в исполнение первоначального плана у него не было достаточной артиллерии; но вернее, что князь надеялся овладеть Никшичем посредством одной только, так сказать, устрашительной демонстрации.

Никшич расположен среди богатой и довольно обширной горной равнины и имел до 3.000 жителей, почти исключительно сербов-магометан. Собственно к городу примыкала построенная на полугоре крепость, верхняя часть которой на скалистой вершине образует цитадель. Гарнизон крепости состоял из одного батальона (500 человек), а вооружение из семи орудий разных систем; с гарнизонами окружавших город фортов общее число защитников Никшича можно считать в 1.200 человек. Из числа упомянутых фортов (кул) три находились в непосредственном соседстве города с северной, восточной и южной стороны. Кулы Озреничи и Видровац были разрушены еще в мае месяце. Затем из числа более отдаленных от города кул оставались: на востоке по дороге в Грохово кула Кладчина, а на севере, по дороге в Дугу и Гацко, кулы: Дукла, Вир и Растовац. Город и крепость Никшич командуются окружающею местностью со всех сторон.

8-го июля на Никшичском поле у Сливье собралось всё черногорское войско и прибыл князь. Но до вечера 10-го числа никаких действий со стороны черногорцев против Никшича не [257] предпринималось; были только отправлены войска для занятия более отдаленных кул. 10-го вечером воевода Маша Врбица почти без сопротивления овладел высотами Требешской главицы. 11-го, 12-го и 13-го воевода Петр Вукотич овладел кулами Вир, Растовац, Дукла и Кладчина после незначительного обстреливания артиллерийским огнем. Князь ожидал, что после этого Никшич сдастся, но этого не случилось, и 14-го числа при движении князя на Студеницкие главицы черногорцы были встречены сильным ружейным и артиллерийским огнем из крепости. Тем не менее, с занятием Студеницких главиц обложение Никшича было замкнуто, причем черногорские войска заняли следующее расположение: на Требешской главице воевода Врбица с тремя батальонами; на отрогах Здомира и частью на левом берегу Зеты воевода Вукотич с шестью батальонами, и, наконец, на Студеницких высотах воевода Пламенац с 11-ю батальонами, из коих один находился в прикрытии главной квартиры князя, перешедшей к Будошу; блокадная линия имела до десяти верст протяжения. 15-го июля было начато бомбардирование сначала с одной Требешской главицы, а потом и со Здомира и со Студеницких главиц. Бомбардирование велось, однако, без всякой системы и только ближайшая к городу с южной стороны кула Чаджалица вскоре была настолько повреждена, что гарнизон ее было оставил. Князь вознамерился штурмовать Чаджалицу, но почему-то медлил привести это намерение в исполнение, вероятно, всё еще надеясь, что Никшич сдастся добровольно. Затем военные действия, если не считать слабого и непостоянного обстреливания города, прекратились. А между тем в главную черногорскую квартиру стали приходить известия, что в Герцеговине турки собирают войско для деблокирования Никшича; тогда князь приказал воеводе Вукотичу с герцеговинскими батальонами снова занять Крстацкую позицию, что и было выполнено. 7-го августа, наконец, черногорцы открытой силой овладели кулой Чаджалицей, причем гарнизон бежал в Никшич; но и после этого никаких решительных действий предпринято не было. Было лишь послано несколько чет на восточную границу, которые и имели несколько мелких стычек с турками; да на р. Пиву, к Шавнику, был выдвинут отряд под начальством воеводы Перо Пейовича; отряд этот отразил с большим уроном часть войск Гафиза-паши, переправившихся было через р. Тару у монастыря св. Архангела.

17-го августа были доставлены под Никшич подаренные Государем [258] Императором Черногории две 9-тифунтовые и две 4-хфунтовые пушки. Из этих орудий было составлено два взвода; поступивших под начальство русских артиллерийских офицеров капитанов Гейслера и Циклинского. Офицеры эти, с семью русскими фейерверкерами, были командированы в Черногорию еще в мае месяце 1877 года, но деятельность русских артиллеристов, до прибытия русских орудий, была крайне ограничена самими же черногорцами. Предполагалось поручить им действия при шести 12-тифунтовых пушках, купленных Черногорией в Германии. Но, как упомянуто выше, орудия эти оказались для Черногории непригодными по своей большой тяжести, да не все эти орудия даже могли быть доставлены в пределы княжества. С горными своими орудиями черногорцы справлялись сами, хотя и не очень умело, но вмешательство русских артиллеристов тем не менее принимали очень неохотно. До половины июля наши артиллеристы оставались в Реке, где работали в устроенной мастерской, занимавшейся отливкой снарядов и кое-какими починками предметов материальной части артиллерии.

С прибытием под Никшич русских орудий князь Николай решился перейти к более энергичным действиям. Два 9-тифунтовых орудия были поставлены на высоте Великий Умак, а два 4-хфунтовые на высоте Малый Умак, в каменных ложементах.

21-го числа гарнизону Никшича было предложено сдаться, но предложение это было отвергнуто. В виду этого, в полдень, 22-го августа, открылось бомбардирование Никшича; к вечеру куда Гассанджидин-гроб была совершенно разрушена, а в городе и крепости сделано много повреждений. Такой успех стрельбы русских орудий очень ободрил черногорцев и, напротив, привел в уныние гарнизон Никшича. 23-го числа комендант уже сам начал переговоры о сдаче, которые, однако, без результата велись до полудня 25-го, когда черногорцы возобновили бомбардирование, сделав предварительно некоторые изменения в расположении своей артиллерии. После весьма успешного обстреливания, черногорцы вечером в этот день заняли открытой силой Гассанджидин-гроб и Петровы главицы. Теперь уже черногорцы приблизились к самым домам Никшича; тем не менее, 26-го бомбардирование возобновилось, а вечером черногорцы штурмом овладели и последними укреплениями турок на Студеницких главицах. Тогда туркам не оставалось ничего более, как сдаться, так как [259] вся внутренность города теперь могла быть обстреливаема сильным перекрестным огнем. 27-го, утром, комендант Никшича сдал город и цитадель на условии свободного пропуска гарнизона и жителей с оружием. Черногорцы очень кротко обошлись с побежденными; город был занят в большом порядке и никаких насилий допущено не было. В Никшиче черногорцам досталось 20 разного рода орудий, значительное число зарядов, 200 слишком палаток и огромное количество продовольственных запасов и фуража. За всё время осады черногорцы потеряли около 200 челов., а убыль в гарнизоне и жителях Никшича доходила до 270 человек.

Пока разыгрывался последний акт осады Никшича, на других пунктах турецко-черногорского театра войны происходил ряд второстепенных столкновений. 20-го августа воевода Милан Вукович разбил близ Берапе Али-пашу Гусинского, шедшего на поддержку Гафиза-паши; 25-го воевода Марко Миланов произвел удачный поиск к стороне Гусинье; 28-го воевода Лазарь Сочица, посланный для усиления Перо Пейовича, нанес поражение части войск Гафиза-паши на р. Таре. Последнее дело показало, что и единственный сколько-нибудь сильный отряд турок, именно Гафиза-паши, не должен внушать опасений, а потому момент представлялся как нельзя более удобным для продолжения начатого дела очищения пограничного пространства от турецких фортов и блокгаузов. Для занятия фортов в Дужском проходе князь назначил 10 батальонов с 6-ю орудиями, под начальством воеводы Петра Вукотича, а сам с тремя батальонами и 6-ю орудиями, под начальством воеводы Маши Врбицы, направился 31-го августа к Билечу. Из числа русских орудий одно 9-тифунтовое и одно 4-хфунтовое остались под командой капитана Циклинского у Вукотича, а одно 9-тифунтовое и одно 4-хфунтовое под начальством капитана Гейслера пошли с Врбицей.

Черногорцы появились под Билечем совершенно неожиданно, так что о прибытии их жители города узнали только 2-го сентября утром, когда увидели, что гора Влахиня, командующая фортом и городом, занята, и дороги в Столац, Требинье и Гацко отрезаны. Собственно форт Билеч (по-сербски Дворигите) был расположен в двух верстах от города того же имени и представлял довольно обширный каменный блокгауз; близ него было еще три меньших блокгауза (кулы). В течение 2-го и 3-го чисел все кулы, кроме главного форта, после непродолжительного обстреливания, [260] сдались и были заняты силой, а 4-го и гарнизон форта сдался и был отпущен князем в Гацко с оружием. В форте было взято 3 орудия и большой запас продовольствия. Вывезя из города и форта всё ценное и отпустив жителей, черногорцы форт и город предали пламени. Разрушение форта и кул взрывами динамитом и порохом поручено русскому инженер-капитану Шадурскому, который тоже с начала лета был командирован в Черногорию с одним саперным унтер-офицером. Надо, однако, заметить, что по местным условиям капитан Шадурский во всё время войны был почти лишен деятельности по своей специальности.

4-го же сентября князь с большею частью своих сил двинулся на Гацко навстречу Вукотичу, шедшему из Дуги к Билечу. 6-го числа соединенные черногорские силы прибыли на Крстац, где и расположились в ожидании падения турецких кул в Дужском проходе. Сюда же прибыл и воевода Лазарь Сочица в виду того, что Гафиз-паша со всеми войсками окончательно ушел за Тару. Между тем, форты в Дужском проходе один за другим переходили в руки черногорцев, и к 9-му числу оставался не запятым на северной границе княжества только форт Горанско. 9-го числа князь распустил часть войска по домам, а остальную, под начальством воеводы Петра Вукотича и Маши Врбицы, с четырьмя русскими орудиями отправил к Горанско. 12-го числа был открыт по форту и окружающим его кулам артиллерийский огонь, а 13-го форт Горанско сдался, равно как и окружающие его кулы Старжиште и Цривица. В фортах Дужского прохода (Пресека, Хаджина-поляна, Ноздрен, Смерево и Злоступ), а также в Горанско, черногорцы захватили много продовольственных и боевых припасов и 3 орудия. По примерному расчету, стоимость всей доставшейся черногорцам добычи доходила до миллиона рублей. Общая потеря черногорцев при занятии фортов была совершенно ничтожна.

Никогда еще черногорцы не достигали в материальном отношении таких блистательных успехов; но нельзя упускать из вида, что они почти не встречали сопротивления. Никшич был взят с боя, остальное пало само собою. Почти никаких войск против Черногории турки уже не имели, так как совершенно перестали обращать на нее внимание. Отвлечь на себя сколько-нибудь значительные турецкие силы Черногория не могла, и в общем стратегическом вопросе, её роль, и без того незначительная, [261] совершенно окончилась еще с отплытием Сулеймана-паши в Румелию.

После взятия Горанско князь Николай распустил по домам все черногорские батальоны, а 10 герцеговинских были оставлены на Крстаце на случай появления турок со стороны Гацко. Главную квартиру князь перенес в Ориалуку. Относительно будущих военных действий был составлен следующий план: демонстрируя против Подгорицы и привлекши к этому пункту внимание и силы турок, большую часть войска направить к Антивари (Бар), для овладения этим городом. Таким образом, военные действия переносились в Албанию; со стороны же Герцеговины и Старой Сербии предположено было ограничиться наблюдением. 20-го октября князь отдал приказ войскам собираться, и 25-го направил два батальона с двумя турецкими полевыми орудиями к Подгорице. Еще раньше пущен был слух, дошедший, конечно, и до турок, что военные действия будут направлены на Подгорицу; уже этот слух вызвал у турок усиленную деятельность по укреплению позиции на Вел. и Мал. Брдо. Теперь же, для большего еще утверждения турок в убеждении, что черногорцы главный удар собираются направить на Подгорицу, князь приказал возводить укрепления на горе Зеленике, к западу от Подгорицы, а сам с большой свитой стал производить рекогносцировки впереди Спужа, со стороны сел. Мартиничи; здесь князь даже ночевал с 26-го на 27-е число, что не могло не быть известным туркам.

Тем временем в Даниловграде подготовлялась экспедиция к Антивари. К 28-му октября были доставлены в Реку четыре русских орудия и шесть горных, с достаточным запасом снарядов и зарядов; вся эта материальная часть с артиллерийскою прислугою была размещена в 60-ти лодках. При этом транспорте, которым начальствовал воевода Маша Врбица, находились и русские офицеры. С наступлением темноты импровизированная эскадра направилась через Скутарийское озеро с соблюдением полной тишины, чтобы незаметно пройти мимо турецкого форта Лессендры. Это удалось вполне и в 10 часов вечера артиллерия была уже в Вире, куда к тому же времени прибыл и князь сухим путем.

Из Вир-базара ведут две горные дороги: одна через Муричи в Скутари, а другая прямо в Антивари и, сверх того, имеется дорога из Муричей в Антивари же. В Муричах турки еще раньше подготовили сильную позицию; на прямом же пути в [262] Антивари препятствием являлся форт Суторман, и к югу от него еще три кулы и сильная оборонительная казарма Рыбняк. Для одновременного наступления по обоим путям собранные в Вире 13 черногорских батальонов были разделены на две колонны: левая, под начальством воеводы Пламенаца, из 7-ми батальонов и 2-х горных орудий должна была идти на Муричи, а правая из 6-ти батальонов, 4-х полевых (русских) и 4-х горных орудий, под ближайшим начальством воеводы Врбицы и общим самого князя — на Суторман. 30-го октября передовые части правой колонны были уже у Сутормана и приступили к устройству батарей. Но орудия, которые по очень трудной дороге пришлось почти исключительно нести на руках, были поставлены только 31-го утром, когда и был открыт из них огонь. После нескольких десятков выстрелов форт сдался, и вслед затем очень скоро перешли в руки черногорцев и остальные кулы и казарма Рыбняк, благодаря тому, что в это время левая колонна вышла на высоты, командующие над Антивари, и угрожала отрезать путь отступления гарнизонам кул. Перед турецкой позицией у Муричей воевода Пламенац оставил три батальона, так что 1-го ноября собралось под Антивари 10 черногорских батальонов с 10-ю орудиями.

Антивари лежит в 4-х верстах от моря и состоит из крепости или цитадели (град) и трех пригородов: Барбата, Подграда и Гретвы. Град построен на отдельной скале, но со всех сторон, исключая юго-западной, окружен командующими высотами. Гарнизон Антивари, один батальон регулярных войск и башибузуки, не превышал 1.200 челов.; вооружение состояло из 6-ти орудий, из которых 2 нарезных, а остальные — гладкие.

2-го ноября, с утра, все 10 орудий, поставленные на высотах вправо и влево от дороги из Сутормана, открыли огонь по крепости. В этот день два нарезных орудия у турок были подбиты и перестали действовать. В этот же день князь разделил войска на осадный и обсервационный отряды; первый, под начальством Врбицы, составился из 4-х батальонов, а второй, под начальством Пламенаца — из 6-ти батальонов и был двинуть по дороге в Скутари, для противодействия могущим прибыть к туркам с этой стороны подкреплениям. В этот же самый день на левом фланге три батальона у Муричей успешно отразили нападение турок, после чего эти последние очистили позицию и отступили к Скутари, преследуемые черногорцами. [263]

Средством для овладения крепостью было избрано бомбардирование, так как князь хотел как можно больше беречь людей, и притом надеялся, что защитники крепости уже морально потрясены внезапным появлением черногорцев и первыми их успехами. Чтобы ускорить сдачу Антивари, задумали лишить крепость воды. Инженер-капитан Шадурский с состоящим при нём унтер-офицером разыскали начало водопровода и, разрушив его, отвели воду. Потом оказалось, однако, что в крепости были и цистерны и даже родник, почему разрушение водопровода не достигло цели. 4-го ноября капитан Шадурский взорвал динамитом часть стены, прикрывавшей вход в редюит. Но и это отважное предприятие не имело последствий, так как о штурме Антивари черногорцы не думали; брешь же турки скоро заделали.

В тылу у черногорцев, расположившихся под Антивари, осталось еще несколько турецких укреплений, а именно: приморская батарея Воловица, обстреливавшая вход в Антиварскую бухту; батарея Голобырдо, обстреливавшая вход в Спиццкую бухту, и на самой австрийской границе кула Чаин. Затем на верхней дороге из Антивари в Будуа куда Шушан и форт Нехай, известный неприступностью своего положения. В ночь на 4-е число черногорцы без сопротивления заняли батарею Воловицу, гарнизон которой заблаговременно бежал. А днем, 4-го, сдалась без сопротивления кула Шушан. На Воловице и в порте Антивари черногорцы захватили 7 гладких орудий, в том числе 5 бомбовых 9-тидюймовых чугунных пушек и одну 24-хфунтовую медную.

В это время появился слух, что к Антивари прибудет турецкая эскадра; слух этот чрезвычайно обеспокоил князя. К тому же, 6-го ноября, воевода Пламенац имел неудачное дело с турками на Скутарийской дороге, у Катракола. Князь начал обдумывать меры на случай, если бы пришлось снять осаду Антивари; прежде всего он притянул к себе отряд Пламенаца и отправил к Суторману русские орудия; для продолжения же бомбардирования с неимоверными трудами были установлены на высотах две медные 24-хфунтовые и одна чугунная 9-тидюймовая пушка. Скоро, однако, выяснилось, что после дела у Катракола турки отошли к Скутари, и туда же потянулся турецкий отряд от Муричей. Тогда Пламенац, 9-го ноября, вновь выдвинулся к Катраколу уже с 8-ю батальонами, и к нему же присоединились два [264] батальона, стоявшие у Муричей; но так как черногорское войско в начале ноября усилилось тремя батальонами, то в осадном отряде оставалось следовательно шесть батальонов.

11-го ноября сдалась черногорцам кула Чаин, 12-го — батарея Голобырдо, а 13-го — форт Нехай; приобретения эти не стоили черногорцам никаких жертв, а между тем занятие их обеспечивало тыл черногорцев и владение всем пространством от Антивари до самой австрийской границы. В упомянутых турецких укреплениях черногорцы захватили 13 орудий разных систем и калибров, много снарядов и патронов и, главное, пороху, в котором начинал чувствоваться недостаток.

14-го ноября получены были точные известия о приближении турецкой эскадры; черногорцы, никогда не имевшие дела с военными судами, представляли их себе ужасно страшными, да к тому же вновь пошли слухи, что турки сосредоточивают значительные силы на Бояне. Князь опять отозвал Пламенаца и приказал его отряду расположиться на позиции у Добровода, а на случай, если бы пришлось снять осаду Антивари, была избрана оборонительная позиция вдоль по р. Железнице. 16-го числа действительно показались в виду Антивари три турецких военных судна. До 25-го они время от времени то приближались к берегу и обстреливали прибрежные батареи, не нанося им, однако, почти никакого вреда, то уходили в море. Черногорцы скоро с ними освоились и уже их не боялись; к тому же, князь получил достоверные сведения, что на Бояне турками собрано только 12 батальонов, считая и вновь прибывшие на военных судах 5 батальонов, и около 1.000 башибузуков; в главной черногорской квартире успокоились, и решено было продолжать блокаду и бомбардирование Антивари, не прибегая ни к каким предприятиям, могущим потребовать сколько-нибудь значительных жертв людьми. К 20-му ноября подошли от Никшича еще 2 герцеговинских батальона, так что общее число черногорских войск в Албании дошло до 18-ти батальонов, которые с 23-го ноября и заняли следующее расположение: под Антивари осадный отряд Врбицы — 4 батальона; на позиции у Добровода под начальством воевод Машо Джуровича и Джоко Пейовича — 5 батальонов; один батальон — у Муричей, и на линии Железницы отряд Пламенаца, в виде общего резерва — 8 батальонов. Стрельба из горных орудий была приостановлена, а на осадные батареи поставлено 4-фунтовое и одно 9-тифунтовое орудия, так что бомбардирование продолжалось [265] всего из пяти орудий (все только что отнятые у турок). Потянулась однообразная блокада при самой неблагоприятной погоде. Несколько раз черногорцы начинали с комендантом Антивари Ибрагим-беем переговоры о сдаче, но безуспешно. Между тем крепость и пригороды Антивари сильно терпели от огня черногорской артиллерии; известие о падении Плевны и пленении армии Османа-паши очень ободрило черногорцев, они постепенно стали стеснять блокаду, осадные батареи постепенно переносились ближе и получали возможность обстреливать всю внутренность града; князь начал уже подумывать о штурме Антивари, когда 28-го декабря на крепости взвился белый флаг: Антивари сдался после двухмесячной осады. Черногорцам досталась богатая добыча в виде оружия, боевых и продовольственных запасов.

28-го декабря на Шипке разбита и взята в плен еще одна турецкая армия Весселя-паши. Война на главном театре видимо приходила к концу, и черногорцам надо было торопиться успеть сделать еще что-нибудь. Представлялось два направления: на Скутари и на Дульциньо. Первое по условиям местности представляло большие трудности; почему решено было направиться на Дульциньо, для чего и назначено было пять батальонов под начальством воевод Врбицы и Пламенаца. 7-го января Дульциньо было взято штурмом с потерею с черногорской стороны до 300 человек. После этого черногорские воеводы направились к Вир-базару. Форт Лессендра сдался после короткого обстреливания, а форт Вранина был взят Врбицей штурмом с самой незначительной потерей.

Далее князь черногорский думал перейти к более решительным действиям против Подгорицы, которую во всё время осады Антивари черногорцы держали в блокаде, но 19-го января на главном театре было заключено перемирие; князь Николай сделал то же; война была окончена.

Остается сказать, что вообще вся Албанская операция была удачно задумана и хорошо исполнена. Антивари, после окончания военных действий в Герцеговине, представлялся несомненно весьма важным предметом действий в политическом отношении. Своевременная и хорошо веденная демонстрация к Подгорице ввела турок в заблуждение относительно истинного направления действий, и помогла черногорцам явиться под Антивари почти внезапно. Избрав для овладения этой крепостью блокаду, князь поступил правильно и благоразумно. Спешить не было надобности, так как турки не могли подать помощь Антивари; если бы они и [266] перешли в наступление, то, конечно, 12-14 черногорских батальонов всегда могли противостоять слабому скутарийскому отряду. Штурм же вызвал бы без нужды громадные и невознаградимые потери в людях.

За окончанием войны последовали дипломатические переговоры, окончившиеся, как известно, Берлинским конгрессом. По Берлинскому трактату пространство Черногории увеличилось слишком вдвое (172 квадр. мили вместо прежних 80-ти).

Н. Соловьев.

Комментарии

1. При чтении можно пользоваться картой Европейской Турции, масш. 10 вер. в д.

2. Есть известие, что был сформирован один эскадрон кавалерии, но о действиях его нигде указаний не встречается.

Текст воспроизведен по изданию: Очерк герцеговинского восстания 1875 года и турецко-черногорской войны 1876 и 1877 гг. // Военный сборник, № 12. 1899

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info