(Клипер «Абрек» состоит в эскадре к.-ад. Попова. Ред.)

Оставив 27-го августа гавань Св. Ольги вместе с корветом «Богатырь», имевшим флаг начальника эскадры, я, по получении сигналом приказания «идти по назначению», по значительной зыби и противном мне ветре, не позволившем без натуги машины идти под парами более 6-ти узлов, прекратил их и затем следующий день, при слабом ветре от NW, в надежде, что он устоится, оставался под парусами; но 29-го утром маловетрие от NO принудило меня, чтобы сколь возможно поспешнее выдти из Татарского пролива, развести пары, с которыми на следующее утро я и вошёл в Лаперуза пролив. Здесь же вновь задувший крепкий ONO уменьшил ход до 6-ти узлов, а пеленги показали, что кроме того, мы имеем противного течения до 3-х узлов, а потому, чтобы избежать лишней траты угля, я предпочел выждать в Румянцовской бухте. В 2 часа пополудни я бросил якорь в этой бухте и оставался там до рассвета 1-го сентября, и тогда, миновав мыс Анива, при слабом OSO вступил под паруса. Плавание Охотским морем сопровождалось тихими переменными ветрами, но преимуществу между NO и SO, из коих последний всегда приносил туман, который и заставил меня, вопреки желания, выдти в океан ближайшим из Курильских проливов, — идти вдоль гряды до пятого, где ночь с 7 на 8-е сентября провел под малыми парусами, а к утру развел пары, с которыми считал безопаснее, при тумане, пересечь гряду. С рассветом туман местами поднялся, и я увидал себя милях в 4-х от камня «Авось», пройдя траверз которого в 3/4 мили, лег в пролив между Макаируши и Онекотаном, совершенно полагаясь на верность моего места, определенного по «Авось»; но через час увидал прямо по курсу остров Макаируши, что показало мне неверность положения в отношении Макаируши камня «Авось», который, по определении клипера, считая место Макаируши верным, должен находиться в 49° 48 1/2'; на картах же назначен южнее. Долготу мои хронометры, по взятым в 9-ть часов высотам солнца, показали на 12' восточнее против пеленгов, т. е. что вся Курильская гряда или по крайней мере [10] северные ее острова, на 12' западнее, нежели они должны быть; в верности же хронометров я не имею причины сомневаться, или по крайней мере они не могли изменить ход на столько. Выйдя в океан, я лег под парусами к северу, направляясь в Берингово море; ветр дул от O тихий, но на следующий день к вечеру вогнал клипер во все рифы, что и заставило меня, из опасения не быть прижатым к Парамуширу или Камчатской лопатке, поворотить к S. Утром 10-го, пришлось сначала закрепить марсели, а потом ветр вдруг перескочил к SW и стал стихать, так что от полдня я уже лежал под всеми парусами к NO; но в ночь, шквал с носу и за тем установившийся от NO ветер заставил отказаться от попыток пройдти на север Алеутской гряды, и я лег к SO. 11-го и 12 числа имел, при IV ветре, довольно сносное плавание; 13 и 14-го — штиль и тихий NW с громадною зыбью; 15 и 16-го — SO; 17-го — от того же румба шторм, а к вечеру маловетрие от разных румбов, продолжавшееся и все 18-е число; 19-го утром крепкий SSO, а после полудня тихий SW; от 20 до 23-го — плавание по 140 миль при SW, W и NW ветре. До сих пор я имел в виду зайдти на Уналашку, но установившийся теперь NWtN, не позволяя достигнуть ее под парусами, принуждал сделать до 150 миль паровых, а главное, потерять ветер, который по курсу на Кадьяк давал мне до 8 узлов хода, а потому я решил миновать Уналашку, и до вечера 27 сентября постоянно пользовался умеренными ветрами Из W половины компаса, которых до сего почти не видал. 27-го вечером, при стихшем ветре, развел пары и в 5 часов пополудни следующего дня бросил якорь в гавани Св. Павла. В этом порте мне необходимо было исправить некоторые повреждения в вооружении и рангоуте Клипера, случившиеся на последнем переходе, а именно: переменить лопнувшие фоновые стень-ванты; наделать шкалы на фока-рею, которую 19 сентября напили сломавшейся у самого борга и до Кадьяка укрепили на скорую руку выстрелами и лисель-спиртами; перетянуть нижние ванты, давшие после крепких ветров некоторую слабину, и другие мелкие работы, и как следующий по моем при ходе день был воскресный, и я уволил команду на берег к обедни, то и мог приступить к работам только вечером, а кончил не ранее вечера понедельника; во вторник же (1 октября) утром: оставил порт, но за штилем почти целые сутки оставался в виду кадьякского берега.

На Кадьяке, вследствие приказания начальника эскадры, я оставил лейтенанта Муратова, снабдив его предписанием, [11] сообразным с данными мне наставлениями и назначив ему, за исключением морского содержания, по 2 рубля в сутки для найма квартиры, прислуги и проч. Я также, сообразно наставлениям, старался собрать здесь возможные сведения о кенайском угле и, видя его образцы и золу, оставляемую им после горения, могу заключить, что качества этого угля ниже посредственности и едва ли он превосходит уголь хакодатский. Это и заставило меня изменить намерение Идти с Клипером в Кенайскую бухту для пополнения моих запасов; потому что для этого мне пришлось бы сделать туда и назад около 300 миль под парами, — что едва ли вознаградилось бы тем, что я мог получить там, да к тому же мне объяснили на Кадьяке, что стоянка в Английской бухте, где добывается уголь, в осеннее время не безопасна и что при малейшем SW и даже только SW зыби надо уходить внутрь бухты, для чего осенью необходимо стоять при копи, всегда под парами. К тому же, я не имел карты Английской бухты и не мог достать ее на Кадьяке, и мне приходилось, если бы я вздумал идти туда, положиться во всем на туземца, которого предлагал мне правитель Кадьяка в лоцмана. Мне говорили, что погрузка угля на суда в Кенайской бухте возможна только с приливом; что там есть для этого пристань и два или три барказа; что при благоприятной погоде и особой деятельности, можно взять там в сутки до 100 тонн; что там всегда можно найдти угля около 500 тонн, и что в настоящее время рабочих оставлено только 14 человек, вместо 30, бывших в прошлом году, — вот все сведения, которые мог получить я.

До 2-х часов пополудни 4 октября мое плавание, при W маловетрии, было очень медленно, и только 4 октября я получил свежий W, перешедший скоро в SW, с которым к рассвету 6-го числа подошел на вид горы Ечкомб, откуда при стихшем ветре пошел под парами на ситхинский рейд, но нашедшая пасмурность и дождь, скрывшие берега, дозволили только к 12 часам бросить якорь на рейде. Главный правитель американской компании в Ситхе, капитан 1 ранга Фуругельм, узнав о нуждах клипера в рангоутных, деревьях, оказал полное желание помочь мне и сделал распоряжение о спуске по реке, от места рубки лесе, годных мне дерев; но к сожалению, осенняя малая в реке вода не дозволила этого сделать, а тот лес, который был спущен, не подходил к моим размерениям, почему мне пришлось удовольствоваться только выбором дерева на марса-рею и лисель-спирты, да кроме того, я получил 15 сажень двухполенных дров (по 15 руб. ассигн. за сажень), что послужило [12] некоторым подспорьем к имеемому у меня углю. Что же касается до возобновления запасов провизии и шкиперских материалов, то в Ситхе сами чувствовали во всем этом недостаток, в я получил только 50 пудов сухарей. В Ситхе я оставался до утра вторника, т. е. до 8 октября, и затем пошел в С.-Франциско. В ночь с 9 на 10-е, имел шторм от OSO, в который был смыт волнением вельбот с боканцев, а утром увидал, что поврежденный в урагане топ фок-мачты, теперь свернулся совсем, что заставило меня к имеемым на фок-мачте многим талям и шкалам, прибавить еще тех и других и кроме того, для облегчения топа заменить фока-рею марса-реей, а марса-рею брам-реей; хотел также спустить на найтов стеньгу, что послужило бы прекрасным шкалом для топа мачты, но опасался, чтобы с ослаблением стень-вант и фордунов, она не полетела вместе с топом; да кроме того, мачта была на столько согнута, что едва ли бы стеньга могла идти вниз, что впоследствии и оправдалось. 11 октября я имел тихий SW, а 12-го штиль, и как мой поврежденный рангоут торопил меня выйдти скорее из больших широт и притом я хотел, чтобы к С.-Франциско угольные ящики были чисты от дров, то 12-го развел пары и очень удачно, потому что совершенно мертвый штиль продолжался двое суток, в которые клипер, идя под двумя котлами с углем и двумя с дровами, — сделал до 390 миль и находился уже в 46° широты и 129° 307 долготы, где получил тихий NO, который, постепенно выравниваясь, давал к вечеру, не смотря на малую парусность клипера (марселя вместо нижних парусов и брамсели вместо марселей, с брам и унтер-лиселями) до 9 узлов хода и довел нас к утру 16 октября на 40 миль от маяка Фарелонес, где я развел пары и, опросив бывший в виду американский барк, оставивший 6 дней тому назад Ванкувер, и узнав, что особых для меня новостей нет, пошел на рейд С.-Франциско и в 1/2 5 часа стал там на якорь. В продолжение последних суток я шел в расстоянии от берега от 20 до 12 миль, но берега не видал ни на минуту, хотя тумана и не было, и только в полдень показался как бы закрытый пеленою мыс Reyes, от которого мы тогда были в 9 милях, при совершенно ясном солнце, — и затем остальной берег, прилегающий ко входу в порт, открывался только тогда, когда мы подходили еще на более близкое расстояние. Пройдя маяк Punta-Bonito, я получил от крепости, находящейся на южном берегу, салют флагом, на который ответил, и за тем, идя далее во внутренность рейда, [13] подошел к маленькому пароходику, имевшему какой-то особенный флаг на корме и грот-брам-стеньге, и именно белые и красные полосы, но не вдоль, как на американском флаге, а поперек, и в углу обыкновенный американский гюйс. Когда клипер довольно к нему приблизился, увидали, что пароход сделал выстрел, но я не счел его относящимся к себе, тем более, что, быв прошлый год в С.-Франциско, знал несколько правила этого порта; но когда вскоре после первого выстрела, второй был сделан ядром, давшим рикошет под моим бушпритом, я решительно не знал на какой мысли мне остановиться, а как флаг парохода был незнаком мне, то я вообразил, что часть города С.-Франциско взята Южными штатами, нам неприязненными, — ударил тревогу и, приказав еще прибавить ход, остановил клипер перед носом этого парохода, но в это время от него отвалила шлюпка с офицером, который, пристав к борту, объяснил, что это их новые правила по случаю опасения крейсеров Южных штатов и что пароход этот, занимая пост брантвахты, имеет флаг, присвоенный судам этого рода. Такое объяснение, по моему мнению, было совершенно достаточно, но я не мог не обратить внимание офицера на возможность с моей стороны, по незнанию этих правил, ответа на его ядро и на последствия этого? Став на якорь, я имел удовольствие принять командира парохода, приехавшего извиниться за выстрел; на что я отвечал, что как только это его обязанность, то тут нет места извинению, но нельзя не желать, чтобы это правило было более известно, или чтобы употребление пароходом международных сигналов, предупреждало идущие суда о законе останавливаться перед брантвахтой, — что, правда, хотя и выполняется лоцманами, но неизвестно тем, кто, как я, считал лишним брать их (Точно такой же случай был здесь с английским адмиральским фрегатом и, может быть, вместо извинения перед адмиралом, было пущено ядро под носом «Абрека». Прим. к.-ад. Попова.).

Текст воспроизведен по изданию: Рапорт командира клипера «Абрек», капитана 2 ранга Пилкина // Морской сборник, № 2. 1864

© текст - Пилкин ?. 1864
© сетевая версия - Тhietmar. 2024
© OCR - Иванов А. 2024
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Морской сборник. 1864

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info