-

ШАБЕЛЬСКИЙ А. П.

ПУТЕШЕСТВИЕ В РУССКИЕ КОЛОНИИ АМЕРИКИ

НА БОРТУ ВОЕННОГО ШЛЮПА АПОЛЛОН

СОВЕРШЕННОЕ В 1821, 1822 И 1823 ГОДАХ

Пребывание в колониях Российско-американской компании, г. Шабельского.

(Из книги, печатаемой ныне на французском языке: Voyage aux Colonies Russes de l’Amerique, fait a bord de sloop de guerre l’Apollon, pendant les annees 1821, 1822 et 1823, par Achille Schabelski. Изд.)

Ново-Архангельский порт, главное место всех Русских владений на северо-западных берегах Америки, лежит под 67° 3' северной широты и 224° 42' восточной долготы от Гренвича; местоположение его весьма живописно; в крепости, [132] снабженной сорока пушками, находятся дом Главного Правителя, столь красивый, что подобного нельзя бы и ожидать в такой отдаленной стране; дом для офицеров, магазины и казармы: все сии строения содержатся в величайшем порядке.

В доме Главного Правителя есть богатая библиотека, состоящая из лучших Русских и иностранных творений, собрание любопытных вещей и много другого, что только доставляет средства разнообразить жизнь, проводимую в месте, столь отдаленном от всего образованного света. Дома частных людей построены вне крепости; приятно видеть, что больница содержится в величайшей чистоте.

Не излишним почитаю бросить беглый взгляд на состояние сих колоний, прежде, нежели начну говорить о причинах, которые побудили Русских основать свои заведения на сем острове.

Завоевав Сибирь, Русские увидели, что пушные товары могут составить чрезвычайно прибыльную отрасль торговли, и начали стараться о добывании их.

Камчатка была долгое время пределом их покушений; но несколько [133] предприимчивых людей, узнав что от берегов оной до материка Америки простирается целый ряд островов, вверились волнам океана, дотоле неизвестного, и мужество их было награждено открытием островов Алеутских. Огнестрельные оружия доставили им поверхность над туземцами.

Выгоды сего рода торговли заставили многих заняться ею; промышленики строили в Охотске небольшие суда и снабжали их оружием и променными товарами; но как экипажи сих судов состояли обыкновенно из людей развращенных, то от сего происходиаких прямых известий и не могло прекратили на Алеутских островах всякого рода беспорядки; туземцы страдали от оных чрезвычайно, и погибали тысячами по недостатку хорошего управления.

Правительство, будучи так далеко от сих стран, не получало из оных никть сего неустройства: наконец в Иркутске образовалась купеческая компания, под председательством Шелехова, которого ум был свыше его состояния. Он предложил товарищам своим образ торговли, гораздо выгоднейший и не столь тяжкий для жителей Алеутских [134] островов. Компания сия, которой все действия были сообразны с правилами человеколюбия, скоро обогатилась и обратила на себя внимание Императора Павла I, который, видя, что открытия Русских по Северо-западным берегам Америки ежедневно более и более распространяются, утвердил сию купеческую компанию и объявил себя Покровителем оной; ей дарованы были большие преимущества, а всем прочим подданным, неучаствовавшим в сей компании, запрещено торговать с Алеутскими островами.

Император Александр I, при восшествии на престол, подтвердил все права ее; ныне все Русские владения на Северо-западных берегах Америки, от 54° северной широты до Берингова пролина, зависят от Российско-Американской Компании, которой главное местопребывание находится в С. П. бурге; она управляется несколькими Директорами, утверждаемыми самим Государем Императором. Всякий может сделаться акционером оной, внеся 500 рублей; число акционеров не определено и зависит от воли Директоров и положения дел Компании, которая по всей Сибири содержит конторы, для удобства сообщений с [135] колониями. Только с начала сего столетия, Русские стали отправлять туда корабли из гаваней Балтийского моря, что приносит большие выгоды как колониям, так и Компании.

Торговля ежедневно распространялась, почему на острове Кадьяке основали столицу колонии; но как главную отрасль торговли составляют бобры, а они около Алеутских островов начали переводиться, то Компания принуждена была посылать за ними далее к югу. Туземцы Архипелага Короля Георга, видя, что иностранцы приезжают в их бухты и лишают их выгодной торговли с гражданами Соединенных Штатов, начали беспокоить Русских и многих из них умертвили ужаснейшим образом. Получая на сих островах большую прибыль, Российско-Американская Компания решилась в 1804 году, перенести столицу с Кадьяка в Норфольк-Зунд. Тогдашний Правитель, Г. Баранов, исполнил предположение сие с большим человеколюбием; он не тронул ни одной из деревень, находившихся в Норфольк-Зунде, и не захотел даже овладеть возвышением, на котором теперь построена крепость, потому, что на ней стояло несколько [136] хижин. Вверяясь туземцам, он оставив в новом заведении нескольких Русских и Алеутов со многими байдарами, отправился на ловлю тюленей.

Во время его отсутствия, туземцы перебили всех оставшихся и построили укрепление, снабдив его пушками, частию отнятыми у Русских, частию же доставленными иностранцами. Возвратясь с промысла, Баранов увидел, что они твердо решились защищаться; в это время прибыло из Кронштата военное судно Нева, и сильною канонадою заставило туземцев оставить свои укрепления; они убежали в полночь и боясь, чтобы крик детей и лай собак не открыл их убежища, перебили их всех без жалости. С тех пор они ни в мире, ни в войне с Русскими, и последние, даже идя в огород, берут с собою ружье, заряженное пулею.

Туземцы Северо-западных берегов Америки, столь отличные от других диких народов, степенью рассудка, желанием сближаться с иностранцами, духом гордой независимости и мужеством непобедимым, привлекали на себя все мое внимание, во время пребывания моего в сих странах. [137]

Род жизни диких народов, обитающих между 54° сев. шир. и Бристольским заливом (Bristol-Bay), так однообразен, что подробности, которые сообщу я о туземцах Стихи или Архипелага Короля Георга, равно приличествуют и соседям их.

Рассматривая какой нибудь народ, первое внимание обращают обыкновенно на его происхождение; из разговоров с старыми Ситхинскими туземцами, узнал я, что, по их мнению, Бог, проходя мир, нашел землю покрытую водою, в которой плавала женщина; кроме этого нового способа объяснять происхождение человеческого рода, рассказывали они мне множество других нелепых сказок; но крайней мере этот способ весьма сообразен с понятиями народа, который большую часть своей жизни проводит на воде или на берегу моря.

Подобные предания встречаем мы у Египтян, Халдеян, и других народов Азии и Америки. Переходи из хижины в храм, предания сии послужили основанием религии язычников; жрецы, облекши их таинственностью, уверили простолюдинов, что то были божеские оракулы; Поэты, видя, как сильно действуют они [138] на воображение, воспользовались ими и их украсили; наконец Историки, затрудняясь в отыскивании происхождения народов, почерпнули сведения об оном из их религиозных понятии.

Но если такие подробности сносны в творениях Платона и Иродота, то по крайней мере они не должны быть приводимы в подтверждение гипотез геологических; почему весьма странно видеть Писателя, живущего в девятнадцатом веке, который, для доказательства своего мнения, что вся поверхность земного шара была некогда покрыта водою, приводит слова древнего Философа; какое нибудь явление, замеченное осторожным наблюдателем, гораздо полезнее для успехов Геологии, нежели все несообразные созерцания природы, сделанные Древними.

Если мнения диких о их происхождении не представляют нам ничего замечательного, то и религиозные понятия их столь же неясны; они признают доброе и злое начало, и имеют некоторое понятие о бессмертии души.

У них, так как и у всех других народов, власть отцовская и взаимные семейственные обязанности послужили основанием гражданского состояния; мало [139] по малу нужда, привычка и местные обстоятельства образовали поколения, которые управляются начальниками, отличающимися от других летами, числом своих родственников или превосходством рассудка.

Поколения Северо-западных берегов Америки весьма ясно разделены между собою и отличаются особенными знаками: есть поколения орла, волка, вороны, медведя и других животных; входя в деревню, тотчас узнаешь, какому поколению принадлежит она, потому, что над хижиною начальника всегда находится изображение какого нибудь животного, нарисованное разными красками; я не мог узнать, одни ли начальники имеют право выставлять над хижиною знак своего поколения: но кажется, что они не очень заботятся об этом отличии. Идя на войну, они иногда надевают род шлема с своим знаком, для того, чтобы распознавать своих в битве.

Власть их начальников или Анкау, неограниченна; иногда они наказывают подчиненных своих смертию; в других случаях никто их не слушается и влияние их совершенно зависит от их личных качеств. [140]

До начала сношения диких с образованными народами, степень уважения подчиненных к начальнику определялась древностию его происхождения и числом родственников; но ныне торговля, введя между ими роскошь, сблизила классы народа и искусные охотник, хотя и низкого происхождения, иногда уважается более Анкау, у которого нет предметов торговли.

Власть начальника наследственна, но переходит не к детям его, а к племяннику, сестрину сыну.

Второе место в сих поколениях занимают жрецы или Шаманы (Слово Могольское, принесенное в Америку Русскими. Прим. Соч.); влияние их простирается только на стариков, женщин, детей и мужчин, которых телесная или душевная слабость лишила употребления здравого рассудка. Все познания Шаманов ограничиваются несколькими старинными песнями, которые народ едва понимает, и искуством предсказывать будущее. Люди низкого состояния не без разбора принимаются в класс сей; они посвящают в грубые свои таинства только детей своих и [141] тех, кто отличается особенными дарованиями.

Когда Шамана спрашивают о каких нибудь важных обстоятельствах, то он, до начала церемонии, завязывает себе глаза, надевает странное платье и приближается тихими шагами; пропев несколько старинных песен, он с завязанными глазами, начинает плясать при звуке небольшого тамбурина, и приходя мало по малу в исступление, падает в конвульсиях, и в этом состоянии предсказывает будущее.

Происшествие, случившееся за несколько недель до прибытия нашего в Норфольк Зунд, может показать, что не в одних образованных Государствах религиозный фанатизм вооружает родственников друг на друга.

В ближайшей к Русским поселениям деревне, Шаман объявил любовь свою одной девушке и получил отказ; не могши снести такой обиды, он решился отмстить за себя. Скоро после того Анкау, или начальник деревни, сделался болен и послал за ним, потому, что Шаманы вместе и врачи диких; жрец пришел, и видя отчаянное положение Анкау, сказал, что не может для него ничего [142] сделать, потому, что причиною его болезни девушка, имеющая сношения с дьяволом; он назвал ту, которая пренебрегла любовь его; брат сей несчастной, слыша, что сестра его колдунья, схватил копье, побежал к ней и нанес ей несколько ран; на крик ее сбежалось несколько Русских и отнесли ее в больницу; она к счастию, выздоровела. Узнавши все обстоятельство дела, брат раскаялся в своем легковерии, и Шаман принужден был удалиться на время в другую деревню.

Народы С. З. берегов Америки, разделенные на поколения и одаренные воинственным духом, ведут между собою беспрерывные воины. Тщеславие начальников и покража съестных припасов бывают обыкновенно причинами войны; она. производится с большим ожесточением, и состоит в том, чтобы врасплох напасть на деревню и перебить жителей.

Дикие сии весьма привязаны к обрядам; в мирное время они посылают друг к другу посольства; когда они отправляли кого нибудь на корабль наш с приветствием, то посланный всегда приезжал в лучшем своем платье и с многочисленною свитою; за его байдарою [143] следовали многие другие; объехав три рала вокруг корабля, он приближался к нему, и не всходя еще на борт, говорил нам речь. Речь сия состояла обыкновенно из уверении в дружбе; покуда он говорил, один из главных его спутников ощипывал орлиное крыло, бросая перья на воздух, что служит у них знаком мира; и обыкновенно все члены посольства осыпаются перьями сей птицы. Входя на корабль, он говорил еще речь, и потом уже приступал к делу.

Когда поколение объявляет другому войну, то воины его, дабы казаться страшнее, окрашивают все тело красною краскою и привязывают к голове черепы, или надевают шлемы с знаком своего поколения.

Они очень редко сражаются на открытом поле; у них честь состоит в том, чтобы с величайшим терпением поджидать неприятеля и бросаться на него нечаянно; таким же образом поступают они, когда намереваются напасть на деревню; овладев оною, берут в плен всех оставшихся в живых жителей, которые с тех пор становятся невольниками; таким образом последствия войны заводят у них ужаснейшее [144] рабство, потому, что несчастные рабы проводит дни в самых тяжких работах и могут лишиться жизни по одной прихоти своего господина.

Анкау, оставляя почему нибудь свою хижину и начиная строить другую, зарезывает своего невольника и обливает кровию то место, на котором должна стоять она.

По смерти начальника, похороны его отправляются с большими церемониями, и пышность оных ценится по числу невольников, принесенных в жертву его тени. Как скоро умрет какой нибудь значительный человек, тотчас с большим старанием и правильностию складывают костер и кладут на него мертвое тело; все друзья и родственники покойника собираются на похороны; главные начальники вооружаются при этом случае, некоторого рода копьями без железного оконечника, и почти все присутствующие раскрашиваются черною краскою; ближайший родственник зажигает костер и поливает его китовым жиром; после того оратор выходит на средину собрания и говорит похвальное слово усопшему; если он был человек богатый и имел несколько невольников, [145] то несчастным связывают руки и ноги и бросают их на костер для того, чтобы они вместе с ним сгорели; к этой жестокости побуждает диких мнение, что невольники, умершие таким образом, будут на том свете служить своему господину; во все продолжение церемонии, в воздухе раздаются ужаснейшие вопли, при чем обыкновенно отличаются женщины.

Имев случай присутствовать при похоронах Ситхинских туземцев, и заметил, что увидя меня, родственники, а особенно женщины, усиливали свои стоны и крики; по крайней мере тщеславие, источник притворной горести сих диких, не так предосудительно в глазах наблюдателя, как корысть, заставлявшая проливать слезы древних, наемных плакальщиц.

Когда огонь потухнет, тогда строят памятник, на верху коего ставят род ящика с пеплом и принадлежностями прежних занятий усопшего; то же обыкновение встречается в Сибири у Якутов; часто видим на возвышениях воздвигнутые знатным особам древние памятники, в которых заключается прах их с драгоценнейшими вещами; в гробе [146] охотника лежат лук и стрелы, в могиле Шамана, принадлежности его звания...

Пленник, сделавшийся невольником, питает непримиримую ненависть к творцу бед его; по этому дикие всегда стараются променивать новых своих рабов на других, или на какие нибудь товары.

Страдания несчастных невольников прекращаются иногда большими празднествами, учреждаемыми в честь тех, которые возвращают рабам своим свободу. Празднества сии назначаются в неопределенные времена, через пятнадцать или двадцать лет, по воле Шаманов; они начинаются убийством; с верха хижины бросают одного невольника, а в низу принимают его на копья, и потом изрубливают в куски; после сего Шаман начинает песню, в коей прославляются те, которые освобождают рабов своих; и всегда случается, что некоторые из зрителей, увлекаясь примером и желая оставить по себе имя, отпускают своих пленников; вот один из тех редких случаев, когда тщеславие производит благодетельные последствия.

Жены туземцев почитаются также некоторого рода невольницами; в то [147] время, как их мужья ходят на войну или на охоту, они исправляют все, самые тяжкие домашние работы; но должно сказать в похвалу диких, что, торгуя с иностранцами, они никогда не продают вещей своих без согласия жен.

Многоженство во всеобщем употреблении на всех С. З. берегах Америки; число жен не определено, и зависит от возможности содержать их; иногда муж платит за жену отцу ее; но элю случается довольно редко; браки их совершаются почти без всяких обрядов, и расторгаются при первом неудовольствии мужа.

У туземцев С. З. берегов Америки есть обыкновение гораздо примечательнейшее и существующее только в этой части земного шара: оно состоит в том, что женщины протыкают себе нижнюю губу и продевают в нее проволоку. Все путешественники, посещавшие сии страны, выражают сильнейшим образом об отвратительности такового изуродования; желая узнать причину столь странного обыкновения, я после многих противоречащих рассказов наконец услышал, что предки туземцев думали, что это облегчает периодические болезни женщин, во [148] время коих, так как и по время беременности, он почитаются нечистыми и живут в особенных хижинах.

Посему, как скоро девушка начинает переходить от детства к юности, ей продевают сквозь нижнюю губу проволоку, и потом постепенно увеличивают сие отверстие; обыкновение сие, введенное сначала для облечения болезней, сделалось в последствии украшением и предметом тщеславия; по величине сего отверстия можно узнать степень уважения, которым женщина пользуется, и жена начальника отличается огромностию оного; женщина, рожденная в рабстве, не может носить сего знака отличия.

От этого уродования прекрасный пол здесь чрезвычайно отвратителен; впрочем черты лица его довольно правильны, и я видел на Стихе и в Архипелаге Принца Галльского женщин, которых можно назвать красавицами. Если бы Жан-Жак Руссо вздумал описывать историю какой нибудь Элоизы сих стран, то не имел бы нужды изыскивать самые блестящие выражения для того, чтобы описать прелесть поцелуя, который на С. З. берегах Америки совершенно неизвестен. [149]

Волней справедливо опровергает Монтескье, который слишком распространяет влияние климата на человеческие общества; хотя никто не может сомневаться в том, что недостаток или изобилие пищи, удобность или трудность доставать ее, сильно действуют на человека.

Обозревая народы земного шара, мы видим, что островитяне Тихого моря в жарком поясе, изобилуя съестными припасами, имеют время заниматься жизненными наслаждениями; между тем, как туземцы Новой Голландии или Огненной земли, претерпевая во всем недостаток и находясь в беспрерывной опасности умереть с голода, ведут жизнь бедную и жалкую. Но как трудно положить какое ни будь общее правило! Недостаток пищи, столь пагубный для одних народов, действует совершенно иначе на других, изощряет их разум, и заставляет вести жизнь деятельную, незнакомую с болезнями; с другой стороны изобилие в оной пораждает леность и праздность.

Рыба, которой весьма много во всех бухтах С. З. берегов Америки, и раковины, составляют главную пищу жителей, [150] наибольшее количество рыбы ловится удачно во время весны. Дикие приготовляют рыбу двумя способами; или суша ее на огне или солнце, или зарывая в землю; сей последний способ чрезвычайно отвратителен.

У Камчадалов, Алеутов и туземцев сей части Америки, голова сырой рыбы и китовый жир почитается лакомством,

Когда дикие заметят, что рыба начинает ловиться реже, и что они собрали уже порядочный запас, тогда они сходятся и выбирают нескольких начальников, которым вверяют зимнюю свою провизию, с тем, чтобы они зарыли ее в землю; начальники сии должны хранить о том ненарушимую тайну, потому, что зимою случается голод и поколения окрадывают друг друга, от чего всегда происходят распри.

Освободясь осенью от домашних занятий, они отправляют одни к другим посольства и проводят время в пении и пляске; странно видеть народ столь воинственный, и в то же время столь преданный увеселениям, которые наиболее приличествуют женщинам; пляски их разделяются на военные и мирные; [151] иногда изображают они охоту, или какое нибудь другое занятие.

Дикие, не менее образованных народов занимаются украшением своего тела; они раскрашивают себе лица красною и черною красками, и часто их перемешивают; впрочем они делают это единственно для украшения, а не для того, чтобы предохраниться от укушения насекомых; волосы их, которые, также как и глаза, всегда бывают черные, никогда не обезображиваются красильными веществами, и всякий убирает их как хочет; к носу и ушам привязывают они разные вещи; часто в одном ухе делают три или четыре отверстия и продевают в них красные шерстинки. Только старики носят бороду; молодые люди выщипывают ее у себя раковинами или щипчиками.

Одежда их состоит из звериных кож, но ныне почти у всех есть шерстяные покрывала, которые они носят как Римскую тогу; удивительно как они терпеливы к холоду; часто ходят нагие зимою; как скоро ребенок начинает ходить, мать выгоняет его из хижины в ужаснейший холод, и принуждает приучаться к стуже. [152]

Туземцы С. З. берегов Америки, мужественные, гордящиеся своею независимостию и окруженные высокими горами и непроходимыми лесами, совсем не признают над собою владычества иностранцев; единственное средство держать их в некоторой зависимости, состоит в том, чтобы ввести между ими предметы роскоши, которые сделавшись для них необходимостью, заставят их иметь частые сношения с образованными народами.

Многолетний опыт доказал Русским, что Лаперуз неосновательно подозревал диких сих стран в людоедстве.

Между Алеутами и жителями Ситхи существует довольно поразительное различие; Русские, завоевывая Алеутские острова, нашли, что жители обитают в деревнях, отдаленных от гор и не имеют понятия об употреблении огнестрельного оружия; им очень не трудно было покорить островитян; с тех пор последние сделались трусливы.

Байдары приносят большую пользу Алеутам; они делаются из кож морских животных, и в них помещаются три человека; лодки Ситхинских туземцев выдалбливаются из дерева, не имеют помостов, и на них ездят [153] человек по тридцати вдруг; эти большие лодки употребляются особенно в военное время, и в сражении кормилом обыкновенно управляет женщина.

До прибытия сюда иностранцев, на байдары обыкновенно употреблялась тюленья кожа (phoca canina); такие байдары строить было трудно по причине редкости сего животного, почему оные могли иметь только люди зажиточные или искусные; но те, которые не могли построить своих, принуждены были наниматься у владельцев оных, что ввело между дикими некоторый род рабства, уничтоженный Русскими, которые всех сравняли.

Владычество их на Алеутских островах имело сильное влияние на жителей; оно произвело перемены, которые заставили туземцев забыть прежние свои обычаи и предрассудки.

Таковы плоды изысканий моих о нравах туземцев С. З. берегов Америки; нравы сии ежегодно изменяются, по причине частых сношений диких с народами образованными. Трудно решить, споспешествуют ли эти перемены их благополучию; по крайней мере торговля, доставляя им некоторые жизненные [154] наслаждения, извлекает их из прежнего варварства.

По разным обстоятельствам, не позволявшим нам зимовать на Стихе, мы принуждены были отправиться в Калифорнию, и 13 Ноября вышли из Ново-Архангельского порта.

С фр
. -н.

Текст воспроизведен по изданию: Пребывание в колониях Российско-американской компании, г. Шабельского // Северный архив, Часть 22. № 14-15. 1826

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info