В первые годы царствования Екатерины Второй положение духовенства было далеко не завидным. Правительственная политика в отношении к духовенству в это время направлялась к ослаблению значения духовенства, к лишению его того влияния, которым оно пользовалось в царствование Елизаветы Петровны. Эта политика особенно тяжело отражалась на положении правящего, монашествующего духовенства. Но и белому духовенству ею причинялось немало неприятного. Такая политика увеличила число угнетателей белого духовенства, в рой которых теперь стали выступать разные «светские персоны». Последние очень хорошо понимали дух времени и в своих отношениях к духовенству вообще, и к приходскому в особенности, совсем перестали быть сдержанными. Приходский священно-церковно-служитель в глазах «светской персоны» того времени ничем не отличался от его крепостного, над которым он мог безнаказанно издеваться и обращаться с ним, как ему вздумается.

В этом отношении довольно интересным представляется найденное нами в Сенатском Архиве дело «о исследовании Воронежскому Губернатору Маслову причиненных священно-церковно-служителям от разных светских людей обид». Это дело относится к 1773 году и рисует пред нами яркую картину гнета приходского духовенства со стороны этих «светских персон». Вместе с тем это же дело заключает в себе любопытные указания на то, как относилась к такому ненормальному положению вещей власть, как духовная, так и светская, и какие меры принимались ею к устранению этого печального явления. Наконец, это же дело содержит в себе много бытового материала, на основании которого можно вполне определенно [722] судить о том, как вообще низко стоял в то время авторитет пастыря, что было особенно печально именно для того времени, когда мистическое и рационалистическое сектантство широкой волной стало разливаться среди крестьянского населения южной и средней полосы России.

Интерес, который представляет это дело, дает нам основание предложить подробное изложение его.

11-го Ноября 1771 года священник села Тормосова, Ефремовского уезда, Иоанн Васильев подал в Ефремовское Духовное Правление доношение, в котором сообщал о следующем печальном для него происшествии.

Накануне т. е. 10-го Ноября, он, о. Васильев, был приглашен однодворцем того же села Тормосова Саввой Чуриловым, к нему в дом, для совершения молебна. По окончании молебна, по заведенному обычаю, хозяином дома была предложена трапеза. К этому же времени в дом Чурилова явился местный помещик Борис Семенович Засекин и с ним вместе помещица села Козья. Елецкого уезда, Наталья Ивановна Лосинская. «Почетные» гости, опоздавшие к молебну, не отказались однакож принять участие в приготовленной трапезе. И вот, во время «угощенья», совершенно неожиданно, «незнаемо с какого виду», помещик Засекин вдруг начал «лежащими на столе тарелками и блюдами шибать» в него, священника, а затем, не удовольствовавшись этим, схватил иерея за волосы и стал бить «смертным боем успетками», при чем разбил ему голову и лицо до крови и окровянил бывшие при нем крест и епитрахиль; причиненные о. Васильеву поранения оказались настолько серьезными, что он еле мог двигаться.

Донося об этом, о. Иоанн просил Духовное Правление осмотреть и описать нанесенные ему «боевые знаки», а также освидетельствовать окровавленные крест и епитрахиль, а затем уже обо всем этом представить, куда надлежит, для привлечения помещика Засекина к законной ответственности.

Духовное Правление, удовлетворяя ходатайство избитого иерея, озаботилось прежде всего освидетельствованием «боевых знаков» его. В присутствии диакона села Бурелом, Якова Семенова, и однодворца деревни Залесской, Родиона Вшербина, вероятно, случившихся в это [723] время в Духовном Правлении по своим делам, был произведен формальный осмотр о. Васильева. По осмотре оказалось, что «голова его в двух местах пробита сквозь, лицо разбито до крови, на спине и по ногам видно синево и багрово, епитрахиль и крест во многих местах в крови». Все это было занесено в протокол осмотра, подписанный указанными выше лицами.

После этого протокол осмотра был приобщен к доношению о. Васильева, а затем, все это вместе было препровождено из Духовного Правления в Воронежскую Духовную Консисторию «на рассмотрение».

Спустя после этого месяц, именно 13 Декабря, тот же священник подал новое доношение в Ефремовское Духовное Правление на того же помещика Засекина. На этот раз дело заключалось в следующем,

4-го Декабря, в день воскресный, о. Васильев служил божественную литургию. За обедней присутствовал и князь Борис Семенович Засекин. После за-амвонной молитвы, «как приспело время читать Псалом 33-й: Буди имя Господне благословенно от ныне и до века», священник Васильев, в качестве поучения, стал читать из Пролога, под 10-м марта, слово Иоанна Златоустого: како чтити священнический чин. Князю Засекину это, повидимому, почему то не понравилось, и он неоднократно позволял себе во время чтения слова громко выкрикивать: «что, поп, врешь»; а затем начал стоявший в церкви народ высылать вон из храма, и когда храм опустел, князь стал бранить его, о. Васильева, всякими словами и похваляться, что еще более прежнего будет бить его, где он ни попадется ему: «ты-де и в доме своем от меня не уйдешь», кричал князь. Такая угроза Засекина заставила его, о. Васильева иметь немалое опасение, как бы действительно он не привел ее в исполнение. Кроме того, он же, Засекин, вероятно, по той же злобе, неоднократно присылал к нему, о. Васильеву, в дом людей с требованием очистить его для приезжающих на карантин лиц, что уже было явным самоуправством. А посему о. Васильев просил Ефремовское Духовное Правление, «дабы соблаговолено было сие доношение принять, и, записав, приобщить к преждеподанному им доношению, от 11 Ноября 1771 года, и обо всем том, куда надлежит, представить.

В Духовном Правлении на этом доношении о. Васильева была положена такая резолюция: «Записав, отдать в повытье, а на него, [724] князя Засекина, представить по команде». Повидимому, Правление на этот раз предполагало самостоятельно, в пределах предоставленного ему права, принять меры против бесчинства кн. Засекина, без сношения с Воронежской Консисторией. Почему об отсылке этого доношения в Консисторию в резолюции и не говорилось. Но так как о. Васильев просил приобщить это доношение к доношению, ранее поданному им, а это последнее уже было отправлено в Консисторию, то и его также пришлось препроводить туда же.

Какие меры приняла Воронежская Духовная Консистория по содержанию этих двух доношений о. Васильева, — мы не знаем. Несомненно только одно, что она не положила их «под сукно», а потребовала удовлетворения от гражданской власти. Но последняя не только не спешила давать «сатисфакцию», но, повидимому, вообще не считала даже и нужным делать это. Она смотрела на такие явления, как на дело небольшой важности. Это был ее общий взгляд, который, конечно, был применен и в данном случае. Словом, доношениям о. Васильева, повидимому, угрожала обычная участь.

Между тем, все чаще и чаще стали обнаруживаться новые факты дурного отношения к белому духовенству со стороны помещиков. Так, в следующем же 1772 году, Воронежской Епархиальной власти были поданы два доношения по поводу подобных же ненормальных явлений. Одно на имя преосвященного Тихона, епископа Воронежского и Елецкого, от Деркульского Духовного Правления, а другое на имя Воронежской Консистории от Ефремовского Духовного Правления.

Деркульское Правление, в доношении от 3-го Февраля, сообщало о следующем происшествии с священником слободы Колязовки, Василием Ефимовым.

О. Ефимов имел большое хозяйство. Между прочим, у него было 32 лошади. Обычно этот табун при его косяке, пасся летом, вместе с лошадьми других лиц, на Козедовской степи. Летом 1771 года из этого табуна, неизвестно каким образом, в ночное время, пропали все его лошади. Начались, конечно, розыски. Вскоре же обнаружилось, что часть пропавших лошадей находится на хуторе подполковника Константина Николаевича Юзбаша между его лошадьми. Когда об этом о. Ефимовым было заявлено г. Юзбашу, то последний без промедления приказал возвратить ему опознанных им своих лошадей. Приказание было исполнено и о. Ефимов угнал своих [725] лошадей к себе домой. Всех опознанных им лошадей оказалось 9 штук, из них 8 было им пригнано домой, а девятая-кобылица, «за непоиманием» осталась на хуторе г. Юзбаша. Пригнавши лошадей, о. Ефимов немедленно отправил в Деркульское Правление доношение с сообщением о постигшем его несчастий и с просьбой как-либо воздействовать на подполковника Юзбаша с тем, чтобы он возвратил о. Ефимову и остальных 24 лошади. По этому доношению, от Управителя Духовного Правления, Константина Грекова, к подполковнику Юзбашу было писано партикулярное письмо, на которое последний ответил, что, если лошади отыщутся, то он и отдаст их о. Ефимову. С своей стороны, и о. Ефимов писал Юзбашу партикулярное письмо с тою же просьбой, на каковое письмо последовал ответ от сына Юзбаша поручика Александра, что его отца и данное время нет дома, а будет-де он в ближайшую субботу или воскресенье, когда и можно будет видеть его и получить желаемое. Воспользовался-ли этим приглашением о. Ефимов или нет, из доношения Правления не видно. Но только лошади ему не возвратились. Так продолжалось до января 1772 года. Терпение о. Ефимова стало истощаться. И вот он написал новое доношение в Духовное Правление, в котором просил его отправить к подполковнику Юзбашу «с обстоятельным» нарочным вторичное понудительное сообщение об отдаче ему лошадей, а вместе с тем позволить ему лично сопровождать этого нарочного, для опознания своих лошадей. Духовное Правление удовлетворило просьбу о. Ефимова и командировало к полковнику состоящего на писарской должности студента Феодора Назаревского. Вместе с Назаревским отправился и о. Ефимов. Приехав и явившись к полковнику, Назаревский подал ему привезенное им сообщение Духовного Правления. Полковник прочитал его и стал разговаривать с Назаревским по содержанию этого сообщения. Затем спросил о священнике Ефимове, где он: и когда узнал, что он приехал вместе с Назаревским, приказал позвать его к себе. О. Ефимов явился. Подполковник стал разговаривать с ним и распрашивать. каким образом пропали лошади и как обнаружилась эта пропажа. Когда шел разговор, подполковник Юзбаш вдруг «незнаемо за что» начал бить его «курящим табаком трубкою по голове», рвать волосы и бороду его и топтать ногами; разгорячившись, велел было принести плетей, но потом приказал посадить о. Ефимова под караул, забить в колодку и оставить его в своей караульне. Расправившись к иереем, подполковник написал затем сообщение в Духовное Правление, и передал его Назаревскому, приказавши ему немедленно отправиться в путь. [726] Назаревский не замедлил доставить в Правление запечатанный пакет подполковника. По вскрытии в Правлении пакета оказалось, что в своем сообщении подполковник «изъясняет, будто бы он, иерей Василий, в том месте, где он, подполковник, жительство имеет, делал непорядочные поступки», а о том, что он «бил священника и содержит его под караулом, в том своем присланном известии сему Правлению знать не дал».

В заключение доношения Духовное Правление просило преосвященного Тихона учинить милостивую резолюцию, дабы означенный священник не пришел в наивящее под караулом изнурение, и дабы не последовала для него крайняя бедность, по причине пропажи лошадей, а также дабы и впредь светская команда священнослужителей обижать не отваживалась.

О более возмутительном происшествии сообщало в Воронежскую Духовную Консисторию Ефремовское Духовное Правление. В доношении, поданном 23 июня, оно писало:

«Сего июня 8 дня 1772-го году, во оном Духовном Ефремовского уезду, села Остропят, Дмитриевской церкви священник Стефан Петров доношением объявил: сего-де июня, 4 дня, то есть: в день Сошествия Святого Духа, по отслужении им, священником, Божественной Литургии, имелся он быть по зову оного ж села приходских людей, для служения в поли со святыми иконами молебного пения; и усмотрел: приходу-де ево помещик Яков Петров сын Сахаров со крестьянами своими нагластно рубить ево церковный лес; к коему он, пришед, стал говорить, почему он такое озорничество чинит; которой помещик, поймав ево, священника, и, отняв, у него палку из рук, бил ево оною палкою немилостиво; а потом, как ево, священника, так и попадью ево, Татиану, приказал своим крестьянам бить обухами смертно; почему, увидя, приходские люди, что он, помещик бьет ево смертно, стали ево от того озорничества разговаривать; которой-де помещик и оных приходских людей многих бил немилостиво; и нарубленной лес приказал, семь возов, крестьяном своим в дом свой отвесть; и не удовольствуясь-де тем, паки со оными крестьянами приехал в вышеписанный лес, и нарубя оного еще лесу пять возов, и пришед со всеми крестьянами в дом оного священника, учел ево священника, и попадью ево бить кольеми и обухами, и, содрав с попадьи рубаху, бил сам из своих рук нагую обухами ж, где он, священник, [727] един в памятстве своем кричал разбой, но только из приходских людей на тот крик по ево такому озарничеству опасаясь, никто не пошел; а оная попадья ево к то время была беременна, которая на другую ночь от того бою младенца выкинула: и рубил-де оной лес во весь день; которые оной священник и попадья ево — сего ж июня дня сыном ево малолетним привезены были во оное Правление едва живые. И тем доношением просил, дабы на нем, священнике Стефане, и попадье ево, Татиане, боевые знаки осмотреть и описать, и за такое ево. Сахарова, озарничество, куда надлежит, представить по команде; которой священник и попадья ево Татиана во оном Правлении при сторонних людех осматриваны; а по осмотру явилось: на священнике Стефане спина во многих местах избита, где значут большие синева, также по рукам и по ногам во многих местах большие синева ж и богрова: на попадьи ево Татиане голова в трех местах сквозь проломлена, глаз левой подбит, где значит синево большое, левая нога в трости переломлена надвое, на правой ноге синево и богрово спина и бока все избито смертно, в руке большой палец разрублен; и движения она никакого не имеет. Того ради в Ефремовском Духовном Правлении определено: оное доношение, поданное от него, священника, принять, а в Воронежскую Духовную Консисторию. с прописанием всего, на рассмотрение представить. О чем оное Духовное Правление сим всепокорнейше и представляет.

На Воронежской кафедре в это время был преосвященный Тихон (Якубовский). Это был не совсем обычный для того времени иерарх. С изящною внешностью и светскими манерами он соединял и внутреннее благородство души. Хорошо образованный и знакомый с западно-европейской культурой, которую он успел узнать в бытность настоятелем русской миссии в только-что завоеванном тогда Кенигсберге, преосвященный Тихон отличался чрезвычайно ровным и спокойным характером, делавшим его способным объективно и беспристрастно относиться ко всякому явлению. Благородный в душе, преосвященный Тихон был чужд политиканства, не закрывал глаз на то печальное положение, в котором находилось тогда духовенство, и боролся с этим ненормальным явлением без шума и без истерических выступлений.

Приведенные нами факты дали ему основания обратиться в Святейший Синод с представлениями о необходимости принять меры к прекращению самоуправства помещиков в отношении священно-церковно-служителей вверенной ему епархии. Он дважды делал эти [728] представления. Первое доношение в Синод было им отослано, когда ему сделались известными первые три указанных ними факта, а второе — после того, как до его сведения довели о последнем из них.

Первое доношение еп. Тихона было получено в Синоде 26 июня, а второе — 21 июля. В течение этого срока, т. е. в течение почти целого месяца Св. Синод не предпринимал никаких мер по содержанию первого доношения еп. Тихона. Чем объяснить такую медлительность со стороны Синода — сказать трудно. Но это обстоятельство повидимому было понято еп. Тихоном так, что будто бы и Синод склонен замалчивать подобные факты и не возбуждать из-за них «шума». А потому во втором своем доношении еп. Тихон поставил этот вопрос несколько шире. Прежде чем отослать в Синод второе доношение, он дал предписание Воронежской Консистории составить ведомость, в которой надлежало показать сколько со времени прибытии его на Воронежскую кафедру было случаев обид со стороны светских персон лицам духовного звания, кому именно и от кого, и что учинено было во всех этих случаях со стороны светской власти. Духовная Консистория не замедлила исполнить приказание преосвященного, и вскоре ему была представлена довольно большая выписка с подробными сведениями о каждом отдельном случае, каковую выписку еп. Тихон приложил к своему доношению и препроводил в Синод.

Вот эта выписка, заключающая в себе интересный бытовой материал.

Прошлого 1769-го году по следственному делу оказался жительствующей в городе Усмани, в приходе Николаевской церкви, священника Матфея Филипова, Елецкой купец Иван Поликарпов сын Смыков в бое реченного священника Филипа, которой того году, апреля 22-го дня, то есть, на Святой недели, был у него, Смыкова, со святыми иконы; и по консисторскому приговору, апробованному [729] Его Преосвященством, велено о учиненин оному купцу Смыкову достойного по законам наказания сообщить, и сообщено, в Воронежской Губернской Магистрат 771-го года, генваря 27; а марта 8-го числа того ж году промемориею из оного Магистрата указом велено оное наказание учинить по законам без всякого упущения в самой скорости Елецкому Магистрату: токмо учинено-ль, в Консистории неизвестно.

Того же 1769-го году, марта 20-го дня, поданным Его Преосвященству Битюцкого уезду, села Коршева, поп Алексей доношением объявил, что того ж году, генваря 8-го дня, имелся он с Честным Крестом и освященною Богоявленскою водою в приходе; и как-де того ж села дворцовые крестьяне: Петр Иванов з детми и со многолюдством стали имевшегося при нем, попе, сына ево Мирона тащить для увозя незнаемо куда, то при защищении им попом того сына своего оные люди, не смотря на Честный Крест и освященную воду, ругались им попом и называли всякими скверными и непотребными словами; по которому доношению, и по резолюции Его Преосвященства того ж году, маия 26-го дня, сообщено в Воронежскую Губернскую Канцелярию, с тем, чтоб благоволила оным людям обиды реченному попу з детми чинить запретить и скорое решение учинить: токмо какое определение во оной Губернской Канцелярии последовало, в Консистории неизвестно.

Того ять 1769-го года, августа 10 дня, присланным в Консисторию из Елецкого Духовного Правления, по поданному в то Правление города Ельца совокупленной при соборе Архангельской Церкви, что в нутри города, священника Якова Афониева сына Казмина доношению, доношением объявлено, что того ж города Елца, Стрелецкой слободы однодворческой выборной Василей Бородин, староста Афанасей Колчев, однодворцы: Туленев, он же Панков, Александр, Никита, Козма Оборотовы, Иван, Дмитрей Минековы, Архип, Игнат Ишковы. Михайла, Тимофсй Бородины. Степан Семенихин, Василей Голубев, Логин, Иван, Анисим Холезевы, Иван Богомолов, Гаврила, Евстрат Каляевы, Назар Лопыхин, Ефим Лотарев, оного священника Якова, едущего из своего сенокосу, у реки Сосны, близ мосту, били смертно и немилостиво, таскали за волосы и топтали успетки, и егда б не прилучились сторонние люди, то б они однодворцы, будучи в злодействе, едва б живого оставили, и при том грабежем брали у него трех лошадей, из коих одна с упрежью, шапку вишневую, кожу говяжью, платок, шесть кос, два топора, [730] складной малинкой перочинной ножик; и потом, связав ему руки назад, привели в тое слободу, где держали много время, и паки били в лицо немилостиво, и положа на ево роспуски, связанного привезли в Елецкую Провинциальную Канцелярию, в коей июля с 6-го по 16-е число содержался под караулом в превеликом утеснении, где на нем, по челобитью ево, и боевые знаки осматриваны и описаны, и по оному доношению Консисториею определено в Воронежскую Губернскую Канцелярию сообщить промемориею требовать, дабы благоволила о показанном, реченного священника Якова, одно-дворцами бое, города Воронежа Воскресенской церкви при священнике Якове Ешкове исследовав, с винными учинить по законам, и что учинено будет, Консисторию уведомить; точию что с вышеписанными однодворцами в той Губернской Канцелярии учинено, в Консисторию по ныне известия не прислано.

Того ж 769 и 770 годов по поданным Его Преосвященству города Коротояка Николаевской церкви от попа Тимофея Михайлова, в приходе к нему в дом, города Коротояка питейного дому прапорщиком Леонтьем Житковым и целовальники, и в чинении ими оному попу побой и в грабеже церковных денег и якобы в вынетии у него, попа, в доме с корчемным вином боченка, доношением а по резолюциям Его Преосвященства сообщено в Воронежскую Губернскую Канцелярию промемориями, по которым в той Губернской Канцелярии, как прислано из оной промемориею объявлено, определено о том следовать Коротояцкой Воеводской Канцелярии, токмо то следствие произведено-ль и решение какое учинено-ль, в Консистории неизвестно.

1770-го года, маия 3 дня, по поданному Его Преосвященству Битюцкого уезду, села Тишанки, от священника Иеремия Яковлева, во взятье ево, попа, с сыном и з дворовым человеком, за то, что якобы тот ево, попа, дворовой человек захвачен в питейном месте в питье, без ведома их (?), вина, и в отвозе их скованных в слободу Бобровскую к поверенному Воронежскому купцу Ивану Мигунову, и в держании им, Мигуновым, их в цене и железах, и в грабеже у нево, попа, денег, лошадей, рясы и протчего, а реченного дворового человека в отдаче им, Мигуновым, Битюцких сел Стряпчему Дугину, и во взятье за него от него, Дугина, им Мигуновым денег, доношению; а по резолюции Его Преосвященства сообщено к господину бывшему Генерал-Маиору (что ныне — Порутчик) и здешнему Губернатору Маслову с тем, [731] чтоб благоволил приказать вышеписанным: Дугину — объявленного дворового человека отпустить к попу в дом по-прежнему, а Мигунову — взятые лошадь, рясу и протчая забранное отдать неудержно, с ним же, Мигуновым, за держание ево, попа, в цене и железах учинить по законам, и что учинено будет Его Преосвященство уведомить, токмо такового уведомления не прислано.

Того ж 770 году, маия 13 дня, поданным Его Преосвященству села Неляки Николаевской церкви пономарь Никита Макаров доношением объявя, что здешней плац-маиор Селявин, якобы за брань им, пономарем, сержанта, бил кошками; и по резолюции Его Преосвященства сообщено к господину Генерал-Маиору и здешнему коменданту Гревсу с тем, чтоб оного Селявина, поступок без рассмотрения, а пономаря за бой без удовольствия не оставить, а присланным от оного Господина Каменданта сообщением объявлено, что о не штрафовании впред ни за какие вины церковно-служителей, о том ему, господину плац-маиору, ордером предложено, а о удовольствии пономоря ничего не объявлено.

Того ж 1770-го года, июня 10 дня, поданным Его Преосвященству Усердского уезду, села Веретенникова, Петропавловской церкви, от священника Ивана Анисимова доношением объявлено, что делавшей во оную церковь иконостас рещик Усердского уезду, вотчинной слободы Алексеевки, подданной черкашенин Степан Шкадонов с работником своим, незнаемо каким человеком, за выговор им, попом, у осмотренной в иконостасе неисправности, таскали за волоса и ободрали голову; и по резолюции Его Преосвященства велено, куда надлежит, о исследовании сообщить; почему о учинении того следствия в Усердскую Воеводскую Канцелярию указ послан июня 21-го дня, того ж году; токмо оное следствие произведено-ль и какое решение учинено-ль, в Консистории известия не имеется.

Того ж 770-го года, сентября 16 дня, поданным Его Преосвященству Елецкого уезду, Засосенского стану, села Ревца, Покровской церкви, пономарь Григорей Ильин доношением объявил, что тогож села помещик Осип Иванов сын Кожин, призвав, в доме своем пред палатами бил ево пономаря своими людми в две палки, и волочили по земле за волосы немилосердно, от которого на спине немалые боевые знаки значатся, и при том у левой руки, между пальцами пясть перервали на двое, что и по осмотру [732] Консисторскому оказалось, и о том бое о исследовании и о учинении по законам от Его Превосвященства сообщено к здешнему Господину Губернатору Маслову; на которое сообщение от него Господина Губернатора присланным сообщением объявлено, о рассмотрении — где и о поступлении по законам, о бое означенного пономаря Ильина показанным помещиком Кожиным, предложено от него в Елецкую Провинциальную Канцелярию с тем, что учинено будет, о том к нему Господину Губернатору и к Его Преосвященству репортовать; точию еще нерепортовано.

1771-го года, апреля 29 дня, поданным Его Преосвященству, Ефремовского уезду, села Полевых Лакотцов, священник Пахомий Михайлов доношением обьявя, оного ж де села помещица маиорша Бегичева, по чинимому, против поданных от него попа Пахомия и от товарища ево, попа Никиты, доношениев, следствию, в завладении ею помещицею церковной их земли и в порубке лесу, винною хотя-де и нашлась, и дабы она вперед того землею не владела и лес не рубила, из Консистории к ней помещице указ, а в Губернскую Канцелярию промемория и посланы, точию-де оная, не взирая на то, как лес вырубила, так и землею владеет, а староста ее Никифор, собравшись со всеми оной Бегичевой крестьяны, вышеописанного 771 года, марта 27 дня, то есть, на Святую Пасху, в дом к однодворцу Леону Шляпину, у коего оной поп Пахомий служил молебен, напал на него попа Пахомия, ухватя за волосы, таскали и били дубьем немилостиво, и разбили руку до крови, от которого-де бою тою рукою и не владел более недели, да и ныне владеет с великою нуждою, — просил о защищении; и по резолюции Его Преосвященства велено сообщить вторично с требованием резолюции и сообщено в Воронежскую Губернскую Канцелярию тогож года, июля 18 дня; токмо что по той промемории учинено в Консисторию из оной Губернской Канцелярии знать не дано.

Того ж 1771 года, июня 24 дня, поданным Его Преосвященству города Коротояка умершего диакона Семена Сидорова жена, вдова Настасья Аввакумова доношением объявила, что сына ее Семена Коротояцкой Воеводской Канцелярии копеист Петр Останков дверною запоркую бил маия 3, а 11 числа тот ее сын Семен умре; и по резолюции Его Преосвященства, посланным в Коротояцкую Воеводскую Канцелярию указом велено следовать; а в той Канцелярии (как присланным октября 7-го дня того ж году рапортом объявлено), определено, за силу прописанных в том рапорте указов, [733] оной вдове с тем копеистом в бое сына, ее ведаться судом; что оной вдове в той Канцелярии и объявлено.

Того ж 1771-го года, сентября 27 дня, поданным Его Преосвященству Усмонского уезду, села Алховки, Покровской церкви от попа Архипа Герасимова доношением объявлено, что живущей того ж уезду в селе Красном помещик Иван Петров сын Кутлунин з двомя человеки таскал ево, попа, за волоса и бил пинками и наличьем, и при том отбил собранных им, попом, на здешнюю Соборную церковь денег семь рублев тритцать пять копеек, да собственные ево, попа, денги ж и три кафтана и протчее; и по резолюции Его Преосвященства того ж году, октября 4-го дня, сообщено к здешнему господину Губернатору Маслову с тем, чтоб об оном исследовать, и естли оной Кутлунин в оном окажется виновным, то церковные денги, взыскав, прислать к Его Преосвященству, а с ним Кутлуниным за оной ево поступок, обиженному удовольствие учинить по законам, и какое определение последует, Его Преосвященству уведомить: и уведомлено присланным от господина Губернатора, ноября 5-го дня, сообщением, что о том следовать определено Усмонской Воеводской Канцелярии; токмо что в той Канцелярии учинено, в Консистории известия не имеется.

Минувшего генваря, 19-го дня, 1772-го года, присланным к Его Преосвященству Павловское Духовное Правление доношением представило, что дворцовой Лосевой слободы Управитель Камисар Андрей Мамотхулин, будучи той слободы, в Успенской церкви в обедни, и, вышел из оной, дождавшись той церкви священников: Алексея Тихонова, Максима Емельянова, Елисея Никитина, близ паперти, из них означенного Алексея ругал превсенародно, при бывших в то время людях, человек до сту, называл ево каналиею, шельмою и всякими скверными словами, а потом и всех их священников называл церковными ворами, и, бросясь, ухватил означенного попа Алексея (кой в тот день служил литургию) за бороду, рвал немилосердно, от которого бою едва могли ево высвободить обыватели; по которому доношению, а по Консисторскому приговору, апробованному Его Преосвященством, о учинении с реченным Управителем за ругательство вышеписанных священников, а одного из них Алексея, и за бой по законам сообщено к здешнему господину Губернатору Маслову и в главную Дворцовую Канцелярию; токмо на оные сообщения в ответ ничего не получено. [734]

Того ж 1772-го года, марта 9 дня, поданным Его Преосвященству города Орлова приходской Богоявленской церкви диакон Матфей Ефремов доношением объявя, что де ево, диакона Матфея, отставной прапорщик Андроник Андроников сын Пареного бил того ж марта 4-го во оной Богоявленской церкви, по отпении первого часа; и по резолюции Его Преосвященства, к Его Превосходительству господину Генерал-порутчику, кавалеру и Воронежской губернии Губернатору Алексею Михайловичу Маслову о исследовании о вышеписанном, кому должно, того ж марта 13-го от Его Превосвященства сообщено, на которое сообщение того ж марта 24 числа к Его Преосвященству от Его Превосходительства сообщением объявлено, что-де Орловской Воеводской Канцелярии от Его Превосходительства предложено с отставным прапорщиком Андроником Пареновым в бое, города Орлова Богоявленской церкви диакона, Матфея Ефремова исследовав учинить по законам решение без продолжения и каково последует, к Его Превосходительству прислать рапорт.

Того ж 1772-го года, марта 20-го дня, поданным в Консисторию Ливенского уезду, Затруцкого стану, села Ровнеца, Георгиевской церкви, диакон Александр Автамонов доношением, между протчего, объявил, что-де прошлого 1771-го года, октября 3-го дня, оного их села однодворца Гаврилы Глушкова сын Савва, будучи того ж стану в селе Речицы, в коем он, диакон, имелся для своей нужды, и шел по проулку в дом священника Евстратия, усмотря ево, диакона, по имеющейся с помянутым отцом ево Гаврилою за взятье в дом ево диаконов с хлеба оного Гаврила коров злобе, собрав находящихся в том селе помещика Александр Васильева сына Демидова крестьян, человек до десяти и более, били ево немилосердо, а потом и сверх того чинены ему диакону оным Гаврилою обиды и озлоблении, по которому доношению Консисториею определено Дивинской Воеводской Канцелярии за бой и озлоблении вышеписанного диакона Александра с показанными однодворцами Гаврилою и Савою Глушковыми поступить по законам и о том с приложением с вышеобъявленного поданного от оного диакона доношения в ту Ливинскую Канцелярию послать и послал указ, а в Воронежскую Губернскую Канцелярию сообщить промеморию и требовать, дабы благоволила о скорейшем с вышереченными однодворцами по законам поступлении и о том о присылке в Консисторию репорта означенной Ливенской Канцелярии подтвердить, и когда подтверждено будет Консисторию уведомить; о чем в ту Губернскую Канцелярию и сообщено. [735]

Того ж 1772-го года, генваря 31-го дня, по поданным Его Преосвященству города Коротояка Дмитриевской церкви от священника Сергия, да от диакона Андрея Сергеева в построении на старинном оной церкви церковном месте Коротояцкой Воеводской Канцелярии канцеляристом Петром Леонтьевым, двора, и в бое им канцеляристом реченного священника и в ругательстве, доношением; а по резолюциям Его Преосвященства марта 13 дня сообщено от Его Преосвященства к господину Губернатору с тем чтоб со оным канцеляристом за бой священника и за обругание священства поступить по законам, а хоромное строение церковного места снести, и о том бы, куда надлежит, предложить, и когда предложено будет, Его Преосвященство уведомить; токмо таково уведомления еще не прислано, и что учинено известия в Консистории не имеется.

Синод, получивши это второе доношение еп. Тихона, почел себя вынужденным дать делу дальнейшее движение. Отмалчиваться было уже невозможно: так ярка была картина, нарисованная еп. Тихоном. 23 сентября 1772 года Святейший Синод препроводил в Сенат ведение, в котором, изложив полученные им доношения епископа Тихона, сообщал Сенату состоявшееся по сему случаю определение Синода, следующего содержания. «Святейший Правительствующий Синод приказали: в Правительствующий Сенат со оных преложений сообщить при ведении копии (и сообщаются при сем), с тем, чтоб благоволено было, как о причиненных светскими духовного чина людем обидах приказать, на основании прежнего Правительствующего Сената определения, исследовать и обиженным в справедливости доставить удовольствие, так и о том, для чего сообщении Воронежской Консистории в светских командах остаются без всякого производства и тем делается повод к продолжению утеснений к духовным, учинить рассмотрение».

Получив это «ведение», Сенат не счел нужным спешить с его рассмотрением. Он заслушал его только 10 декабря. Состоявшееся по этому поводу определение Сената было уже подписано. Но приведение в исполнение этого определения было задержано по протесту генерал-прокурора кн. Вяземского. 9-го января 1773 года в заседании Сената он сделал следующее предложение:

«По подписанному приговору, в следствие данной в 10-й день декабря 1772 года резолюции, коею велено, чтоб господин [736] Воронежский Губернатор впредь по сообщениям из тамошней Духовной Консистории о случающихся до защищения духовных персон следствии производил без продолжения времени. Но как легко статся может, что и такие случаи встретятся могут, что не будут заслуживать уважения, по оных входить в следствии; и для того, не соизволит-ли Правительствующий Сенат приказать в том определении пополнить: чтоб господин Губернатор сперва рассматривал приносимые ему жалобы, и смотря по важности оных приступал бы к начатию следствий, а при том и Правительствующему Сенату давал бы о том уведомление. Приказали: быть по предложению господина генерал-прокурора и кавалера».

Как видно из приведенного предложения г. генерал-прокурора, первоначально Сенат без всяких оговорок пошел на встречу желаниям Синода. Но кн. Вяземский в таком определении Сената усмотрел опасность установления некоторой зависимости местной светской власти от власти духовной. Это шло в разрез с тем взглядом, который устанавливался в это время на взаимные отношения власти светской и духовной. А потому он и внес выше названное определение, устанавливающее совершенно обратное взаимоотношение власти светской к духовной.

В соответствие с принятого предложения было составлено следующее определение: «со всех тех приложений отослать копии к Воронежскому Губернатору генерал-поручику и кавалеру Маслову при указе с тем, чтобы он, губернатор, о показанных причиненных священно-церковно-служителям от разных светских людей обидах, во-первых, разобрав приносимые о том жалобы, и смотря по важности оных в силу Правительствующего Сената 1744 октября 10 и 1769 годов апреля 15 чисел указов приказал, чрез кого надлежит, без замедления исследовать и потом доставил бы обиженным в силе законов без волокитное удовольствие, и в тож время в Сенат репортовать. О чем и Святейшему Синоду дать знать ведением. А по прежде учиненному о том же 1772 года декабря 10 дня и подписанному определению исполнения не чинить и хранить его у протопопа».

Это определение Сената было исполнено в точности. 21 января был послан соответствующий указ г. Воронежскому Генерал-Губернатору, тогда же было отправлено и ведение Синоду. [737]

Указ Сената Воронежский Губернатор получил 5-го февраля, о чем известил в Сенат 7 Февраля.

Но что сделал он во исполнение этого указа — из дела не видно.

Текст воспроизведен по изданию: К вопросу о положении духовенства в царствование Екатерины II-й // Русский архив, № 11. 1913

© текст - Высоцкий Н. Г. 1913
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Андреев-Попович И. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1913

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info