П. А. Муханов обязательно доставил нам (чрез посредство И. П. Барсукова) сохранившиеся в его фамильном архиве после деда его (по матери) действ. тайн. сов. Александра Александровича Саблукова разные бумаги касательно бывшей в Москве в 1771 году чумы, как-то: письма, переписку коммиссии исполнительной и коммиссии «для предохранения и врачевания от моровой язвы» и расходные тетради. Тут находятся и предписания не только за подписью знаменитого П. Д. Еропкина, но писанные от начала до конца его рукою. Как известно, Еропкин, движимый единственно усердием к благу сограждан, с апреля месяца 1771 года держал в руках своих все полицейское управление Москвы, в которой свирепствовала моровая язва; одряхлевший главнокомандующий, победитель Фридриха Великого, гр. П. С. Салтыков, совсем растерялся и уехал в свое подмосковное село Марфино. В 1771 году, 9 августа, след. с небольшим за месяц до известного Московского мятежа, А. А. Саблуков, будучи тогда офицером Преображенского полка, из Петербурга отправился в Москву состоять при Еропкине. Посылка Саблукова была не единственная: из письма Екатерины к Еропкину от 20 авг. 1771 г. (Сочин. Екатерины, ч. III, 313) видно, что к нему отправлено было «нарочитое число лейб-гвардии офицеров и унтер-офицеров», потому что он жаловался на недостаток в расторопных исполнителях. Саблукову дан был следующий ордер за подписью графа Брюса (Якова Александровича, которому Екатерина [330] поручила охранять Петербург от заразительной болезни):

«Во исполнение высочайшего ее императорского величества повеления, отправиться вам из Петербурга с получения сего ордера конечно в три часа и следовать с крайним поспешением в Москву, и по прибытии явиться господину генерал-порутчику сенатору и кавалеру Петру Дмитриевичу Еропкину, у которого быть в полной его команде и все то, что от него вам препоручено будет, исполнять тщательно, не упуская ни в чем препорученной должности. Я надежен, что вы как есть знатного и отличного корпуса офицер, то и потщитесь доказать свою ревность и усердие; а тем самым и заслужить от его превосходительства похвалу, который может вашу исправность, а напротив и упущение прямо доносить ее величеству. С. Пб. от 9-го августа 1771».

На станциях велено было давать Саблукову по пяти подвод и брать с него поверстных денег до Новгорода по копейке, а от Новгорода по деньге на версту.

15 Августа Саблуков вступил в должность смотрителя сначала 11 части Москвы, потом 13-й и наконец 14-й, где и находился до закрытия коммиссий, т. е. до декабря 1772 г. За свою многотрудную деятельность «в самое лютейшее и опасное время, когда заразительная болезнь свирепствовала», он удостоился получить от Еропкина лестный атестат, и за тем произведен в капитанский чин. Печатаем здесь два письма его от 19 сентября и 31 октября 1771 года и два приказа из исполнительной коммиссии 14 января и 5 декабря 1772 г.

Письма эти, заключающие в себе описания бунта Московской черни заслуживают внимания как свидетельства не только очевидца, но и действовавшего лица. Читатели припомнят рассказ о том же другого очевидца, протоиерея Алексеева (Руск. Арх. 1863, изд. 2, стр 491–499). [331]

I.

Письмо ваше, батюшка, от 12 числа, вчерась я получил и за оное нижайше благодарю, а притом и о Московских обстоятельствах донесть имею обстоятельно. Они состоят в том: дней десять назад как стало здесь известно, что явился на Варварских воротах образ Боголюбовой Богородицы, где и сделалось великое богомолье и великая теснота и сбор деньгам; а как болезнь от прикосновения весьма прилипчива, то покойной здешней преосвященный и рассудил в этом случае сделать некоторое распоряжение, а притом, чтоб не была раскрадена, и казну велел запечатать; и как скоро для сего только прислано было 15 числа около вечера, то бывшая тут чернь, не повинуясь сему, тотчас взбунтовала и ударила в набат. И как собралось множество черни, и, побив сию присланную команду, пошла ночью на 16 число, разломав железные вороты, в Чудов монастырь, дабы там найти и убить архиерея, который уже тогда потаенным образом и в сером кафтане ушел в Донской монастырь. То она в удовольствие нашла, чтоб разграбить, переломать все в покоях, где он жил, также и в домашней его церкви, ободрав Евангелие, престол и ризы и сосуды и случившиеся там деньги покрав, пошла 16 числа, около обеда, человек с 200 сих бунтовщиков, в Донской монастырь, где и нашли преосвященного и, вытащив его из алтаря на поле, убили его каменьем и дубьем до смерти. А в тож время случившаяся в Кремле чернь разломала в Чудове монастыре купеческие погреба с винами, стала пьянствовать, и Кремль был так страшен от сих пьяных бунтовщиков, что они всех входящих туда солдат побивали каменьем. Чего ради П. Д. Еропкин (который находился только один из господ в Москве) приказал собрать все военные команды и несколько пушек, дабы сих [332] бунтовщиков разогнать и усмирить, и послал прежде оберкоменданта Грузинского царевича уговаривать их, чтобы они перестали бунтовать, то они чуть также до смерти каменьями не убили. Того ради П. Д. Еропкин и решился, чтоб не дать время еще более умножиться бунтовщикам и не делать более столь дерзостных поступок ¹, идти туда и усмирять их вооруженною рукою. И так мы пошли в тот день после полдня, в 5-м часу, и, пришед в Кремль, с Боровицкого мосту, нашли там еще остальных от убежавших на Красную площадь довольно бунтовщиков, коих усмиряли пулями и штыками. А потом я был командирован с пушкой и с несколькими солдатами в Спасские вороты, дабы их очистить, где я и нашел до нескольких сот сих бунтовщиков с кольями и каменьем; они, не увидя меня приближающего, покусились было войти в сии вороты с оружием, то я, дав время им туда набраться, выстрелил один раз из пушки картечью и нескольких убив, остальных тотчас разогнал штыками, и потом несколькими выстрелами очистил от сих бунтовщиков всю Красную площадь, чем и кончилась наша баталия. 17 числа сбиралось множество их опять, но от стоящих бекетов ² их много и переловили. Слышим от них, что вся их претензия была в том: на что их лечат докторы и лекари и на что учреждены лазареты и карантины, и для чего архиерей приказал запечатать казну. Но теперь, благодаря Бога, все сии беспокойства кончились, и другой день как состоит прежняя тишина и повиновение. Однакож, в осторожность, по разным местам расставлены бекеты и пушки; а как я живу возле П. Д. Еропкина, то он свои бекеты и артилерию [333] поручил мне в команду; он меня еще более полюбил и отлично рекомендовал ее величеству.

II.

<…>

Во время сражения я имел в своей дивизии 88 престарелых гвардейских солдат и одну армейскую полковую пушку, и с оною то армиею долженствовал сопротивляться не одной тысяче мятежников; но потом был подкреплен и вместе с капитаном Волоцким пробыл целые двои сутки с оным корпусом на Спасском мосту ³, не сходя с оного посту ни на минуту, понеже сии мятежники чрез сие время все покушались. Наконец, видя неудачу и то, что в тож время пришел сюда и армейской полк (который стоял по деревням в квартирах), раздумали более не дурачиться; и в то уже время мы были сменены армейскими; сначала же как мы пошли в Кремль, наша вся армия состояла менее чем во сте человек. П. Д. Еропкин во все двои суток не сходил с лошади и был безотлучно на сражении, а потом объезжал весь город и все карантины не один раз.

III.

Сего января 13 дня во исполнительной коммиссии его превосходительство господин тайной советник сенатор и кавалер Дмитрий Васильевич [334] Волков ⁴ в присутствии объявил, что хотя с нарочитого уже времени приметил он, что господин бригадир и оберполицеместер Бахметев то не основательными рапортами, то разными крайне недельными представлениями ищет только того, чтоб произвести недоразумение, ошибки и замешание; терпеливо однакож им сенатором ожидаемо было, что господин оберполицеместер поведение свое исправит; но как вчерашнего дня сделал он ему паки неоснователной рапорт по делу 2-й части смотрителя Пушнина и явно к тому стремился, чтоб небрежение смотрителя прикрыть, а разнесенные на коммиссию клеветы оправдать, как все то из рапорта в коммиссию от Пушкина, из коммисского журнала и из взятого из полиции дела явно оказалось; да сверх того данную ему от него сенатора резолюцию пересказал его превосходительству сенатору и кавалеру П. Д. Еропкину совсем инаково, нежели получил, в указе ж о учреждении коммиссии от 12 октября предписано коммиссии поступать по воинским и полицейским обрядам. Того ради и дабы подобных неустройств избежать, ему господину бригадиру и оберполицеместеру от команды отказать и правление полицейское поручить лейб-гвардии капитану-порутчику г. Архарову ⁵; о чем послать куда надлежит приказы. Подлинный за подписанием таковым: Федор Борисов. Регистратор Аким Иванов.

Генв. 14 дня
1772 г.

IV.

В присланном правительствующего сената из 5-го департамента указе по [335] протчем объявлено, что исполнительная коммиссия уничтожена и находящимся в ней присутствующим велено вступить, а канцелярских служителей по сдаче дел (в Московскую полицемейстерскую канцелярию) отослать в свои места, и около Москвы по кампанейскому валу заставы принять в ведомство обер-полицеймейстеру полковнику г. Архарову; а о частных в Москве смотрителях писано в предохранительную коммиссию и в исполнительной коммиссии определено ко всем частным и заставным смотрителям о сем за известие послать приказы с тем дополнением, что отныне заставы, в силу правительствующего сената указа, примет в ведомство свое оберполицимейстер, следовательно заставные командиры и наставлении принять от него должны. А частным смотрителям велеть все касающиеся до части дела, кому от предохранительной коммиссии приказано будет принять, тому отдать и пожитки имеющиеся у них под сохранением из вымерших домов, в которым по ныне наследники не явились, с надлежащими описьми, с росписками. Что ж касается по прежде-посланным из исполнительной коммиссии о взыскании за употребленные казенные порошки денег, смотрителям, кои взыскания не окончали, оное окончанием исполнить тем, кои от них части примут и по взыскании, в силе правительствующего сената указа, отдать в предохранительную коммиссию кому от оной принять приказано будет. А кои деньги по тем преждепосланным приказам взыскания учинили, оные им представить при рапортах в предохранительную коммиссию; а дабы за взысканием полицейскими офицерами и другого взыскания не было, о том частным смотрителям от себя дать им при сменах знать.

__________

Не следует упускать из виду, что вышеприведенные письма писаны Саблуковым на скоро, к своему отцу, а потому некоторая [336] небрежность их естественно объясняется этим обстоятельством.

Сверх этого считаем не лишним сделать из прочих писем следующие извлечения:

От 22 авг. (1771). Занимать денег не у кого; ибо почти все господа разъехались по деревням.

Приходится сталкиваться с полицейскими крючками.

С великим нетерпением ждем зимы, которая может быть лутчее лекарство от чумы.

Вы ⁶ изволите писать, что моего письма от 19 сентября получить не изволили, где я описывал все случившееся во время мятежа; не думаю, чтобы его удержали на почте; понеже это [338] не секрет, да и писал не в чужие края ⁷.

Еслибы не случилось во время мятежа гвардии офицеров, то не кем бы было его усмирить.

__________

Находящиеся в упомянутых бумагах расходные тетради дают нам возможность привести цены на некоторые предметы, бывшие в Москве в 1771– 1772 г., а также и содержание некоторых лиц:

Нанять повара с женою (прачкою) стоило 3 руб. в месяц.

1. Нынешнее слово поступок в XVIII веке, сколько знаем, почти всегда употреблялось в женском роде — поступка, дерзостная поступка. П. Б.

2. Т. е. пикетов, вооруженных взводов.

3. Известно, что вдоль Кремлевской стены, на Красной площади, шел до конца XVIII в. ров, и через него вели в Кремлевские ворота мосты. Спасский мост был замечателен между прочим и тем, что близь него (у Спаса на рву) производилась мелочная торговля книгами и произведениями лубочной печати. П. Б.

4. См. Русск. Арх 1863 г. изд. 2-е стр. 397, и 1865 стр. 1047.

5. Вот начало обширной в последствии деятельности этого человека, очерк жизни которого и письма к нему Екатерины ІІ-й помещены в Русском Архиве 1864 г.

6. Т. е. отец А. А. Саблукова.

7. А. А. Саблуков, вероятно и в тогдашнее время сознавая важность сообщаемого в письме отцу своему, оставил у себя его копию, сделанную его рукой, которая и послужила нам для напечатания вышепомещенного письма.

8. Каторжные в это время занимались погребением умерших от чумы.

Текст воспроизведен по изданию: Москва в 1771 г. // Русский архив, № 3. 1866

© текст - Бартенев П. И. 1866
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Андреев-Попович И. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1866

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info