( Исследование выполнено при финансовой поддержке Комитета по науке и высшей школе Администрации Санкт-Петербурга (субсидии для молодых кандидатов наук 2012 года))

Маскарад «Торжествующая Минерва», завершавший в Москве масленичную неделю 1763 года, а вместе с ней и череду торжеств, посвященных коронации Екатерины II, является, пожалуй, одним из наиболее известных русских публичных торжеств XVIII века. Само по себе упоминание о четырех тысячах участников и 250 платформах, ¹ на протяжении трех дней увеселявших московскую публику, без каких-либо подробностей достаточно, чтобы потрясти воображение и найти себе место в книгах, посвященных обзору культуры этой эпохи. Неудивительно поэтому, что сам факт проведения маскарада достаточно хорошо известен исследователям русской литературы и культуры XVIII века. Однако круг исследований о нем никак нельзя назвать обширным. До недавнего времени он привлекал внимание специалистов главным образом в связи с вопросом об авторстве анонимных хоров, ² и только в последние десятилетия стали появляться работы, вводящие символику этого торжества в широкий круг государственной риторики первых месяцев [81] правления Екатерины II, причем по большей части эти работы напрямую маскараду не посвящены. ³ Причину подобной ситуации, кажется, следует искать в том, что основной источник сведений о маскараде — его печатная программа, составленная из стихотворных пояснений М. М. Хераскова, краткого описания Ф. Г. Волкова и анонимных хоров, ⁴ является текстом, чрезвычайно сложным для понимания. Красочно передает изумление, испытываемое читателями конца XIX-XX века, впервые столкнувшимися с этой брошюрой, замечание писателя Вячеслава Шишкова в его историческом романе «Емельян Пугачев»: «несмотря на то, что при каждой картине свой хор (...) пел стихи, поясняющие содержание картины, народ безмолвно пялил глаза и ничего не понимал ни в акциденциях, ни в гарпиях, ни в сосущих рожок старухах». ⁵ Вряд ли подобная оценка соответствует действительности — сохранилось свидетельство А. Т. Болотова о восторженном приеме маскарада у простой публики; ⁶ но ощущения современного читателя эти слова описывают вполне точно. Представляется, что удачной попыткой приблизиться к пониманию «сосущих рожок старух» стала серия статей, опубликованных в последнее время Е. В. Погосян. ⁷ Ее попытки наложить описания Волкова и Хераскова на эмблематико-аллегорическую традицию европейской и русской лубочной картины оказались, как кажется, чрезвычайно продуктивными. Представляется также, что аллегорика «Торжествующей Минервы» должна рассматриваться в контексте аллегорического оформления государственной идеологии первых месяцев правления Екатерины II, как это отчасти сделано в «Сценариях власти» Р. Уортмана.

Вместе с тем работа с печатным описанием маскарада осложняется тем обстоятельством, что в нем отсутствует принципиально важная для подобных сочинений составляющая — толкование аллегории. Сама природа аллегорического жанра предполагала, что явленное зрителям действо представляет собой некую загадку с единственно верным толкованием, вкладывавшимся в нее создателями, без чего вся аллегория превращалась в лишенное общего смысла нагромождение картин. Именно это и произошло, по сути, с «Торжествующей Минервой». Печатное «Описание [82] большого маскарада», составленное Федором Волковым, включает лишь перечисление принимавших участие в шествии маскарада лиц, смысл появления многих из которых невнятен без обращения к иконологической традиции («Дикари с ассистентами. Место для арлекина»; «Карлицы и гиганты (...) Химера, кою рисуют 4 худых маляра и 2 рифмача, едущие на коровах» и т. п.). Отчасти толкованию маскарада служили сочиненные М. М. Херасковым «Стихи к большому маскараду», начинающиеся с краткого общего введения, где говорится, что все представление в целом дается «Чтоб мерзость показав пороков, честность славить, / Сердца от них отвлечь, испорченных поправить, / И осмеяние всеобщего вреда / Достойным для забав, а злобным для стыда». В стихах Хераскова дано и самое общее толкование большинства сцен. Вместе с тем многие образы из описания Волкова не находят себе объяснения в стихах Хераскова, а все толкование групп Вулкана и Юпитера, выделенных Волковым, сводится у Хераскова к одной строке — «мщение течет с стрелами им вослед». Еще менее понятными оказываются сочиненные А. П. Сумароковым «Хоры», ⁸ не только опирающиеся на неявленный в других частях брошюры перформативный ряд маскарада, но и содержащие такие строки, как «тал л ал лала ра ра», «шерин да берин лис тра фа», «под вирь вирь вирь дон дон дон» и пр. ⁹

Таким образом, без последовательного аллегорического толкования маскарада интерпретации его содержания остаются, по большому счету, лишь спекуляциями, основанными на источниках различной степени достоверности. Поэтому представляется особо значимой находка, публикации которой посвящена настоящая работа.

В коллекционной части фонда Я. Л. Барскова в ОР РГБ сохранилась рукопись на 18 листах большого формата (во 2-ю долю листа) в богатом шелковом переплете, озаглавленная ее автором как «Поражение пороков и возвращение золотого века, или победа Минервы и добродетели над человеческими страстями. Всенародный маскарад». ¹⁰ 12 листов из 18 занимает раздел «Порядок путешествия народного маскарада», не только существенно дополняющий сведения об изобразительном плане маскарада, но и дающий аллегорические толкования как многим группам в целом, так и отдельным персонажам. О степени подробности этого описания можно судить по следующим цифрам. В программе Волкова можно найти иконологическое описание лишь семи из персонажей маскарада; в общей сложности из его текста можно узнать лишь о 195 участниках, большинство групп (85) дано без описания точного числа входивших в них людей. В рукописи РГБ дается [83] иконологическое описание 24 персонажей маскарада; в общей сложности указано 756 участников; только 66 групп даны без указания на точное число составлявших их людей.

Особый интерес рукописного описания представляет его обширный перитекст, состоящий из шести частей: письма автора Екатерине II; краткого предисловия, сообщающего об обстоятельствах подготовки маскарада и его описания; «Предуведомления», вводящего маскарад в контекст московских придворных развлечений конца 1762 — начала 1763 года; «Нужного изъяснения», дающего общее толкование маскарада, а также в заключение — описания «Места маскарада» и «Апологии». Поскольку именно здесь содержатся сведения об авторе описания и обстоятельствах его создания, стоит остановиться на этих частях подробнее.

Из краткого предисловия к описанию мы узнаем, что автором его был некто «господин Дебулард, Его христианнейшего величества советник» (л. 7). Имя это неизвестно истории французской словесности: подобный литератор или сколько-либо известный человек, связанный со сферой писательства в середине XVIII века, не известен ни французским биографическим словарям, ни электронному сводному каталогу французских библиотек, ни другим ресурсам. Известно лишь, что некто Буляр (Boulard), бывший адвокат парижского парламента, прибыл в октябре 1762 года в Петербург с рекомендациями к французскому посланнику от некоего господина ле Ге (le Guay). ¹¹ По-видимому, рекомендация была связана с включением де Буляра в работу французской миссии, поскольку некоторые места «Необходимого предуведомления» позволяют предположить, что автор аллегорического описания входил в состав дипломатического корпуса. Так, описывая развлечения двора в конце 1762 — начале 1763 года, де Буляр замечает: «В сем искреннем описании не могу я и себя забыть (...) нет тогда в России иностранца, когда дойдет до обожания ее императрицы (...) Они кажутся быть присланниками от недоверяющих народов, которые, не утверждался на славе, прибыв для познания о всем чрез самих себя и нашед все носящиеся похвалы гораздо слабее подлинности, не могут и не хотят оставить то, чему они удивляются (...) Министры других европейских государей, хотя привыкли к великолепию своих дворов, но однако же удивляются преимуществу российского» (л. 8 об. — 9).

Никаких точных сведений о личности де Буляра установить не удалось. Известно, что в 1741 году адвокатом парламента стал и оставался им, по-видимому, до 1751 года Жан-Баптист-Дьедонне Пети де Буляр (Petit de Boulard), королевский советник, с 1743 года заместитель главного прокурора на Мартинике, масон, в 1752 году получивший 12-летнюю привилегию на заведение театров в Гиене и Лангедоке, но через год лишившийся ее из-за неуживчивого характера, в середине 1750-х годов предлагавший проекты по постройке канала, соединяющего Сену и реку Эссон. ¹² Хотя столь разноречивые и авантюрные факты подходят автору неожиданно написанных в феврале 1763 года в России сочинений, отнестись к подобной атрибуции следует в высшей степени осторожно, помня, что пока что никаких прямых указаний на личность автора описания нет. [84]

О том, что де Буляр был человеком с весьма бойким пером, говорит скорость его работы. Он сам отмечает ее в письме к Екатерине II и кратком предисловии: «Скорое исполнение (...) сего (...) изъяснения составляет все его достоинств[о]; однако таковая скорость в подобных случаях не должна возбуждать удивления»; «сие моралическое исполнение (...) сделано (...) в сорок восемь часов» (л. 6, 7). Хотя рукопись не датирована, с уверенностью можно говорить, что утверждение о 48 часах если и является преувеличением, то не слишком значительным, поскольку уже 17 февраля по старому стилю, через две недели после окончания маскарада, краткое известие о нем, являющееся, по сути, рефератом описания де Буляра, было отправлено из Москвы для публикации в европейских газетах. ¹³

Эта скорость в подготовке столь обширного описания представляется тем более важной, что она проявилась и в другом сочинении де Буляра, также созданном в феврале 1763 года и ставшем фактом истории русской литературы. До 1974 года оно было известно как перевод с неизвестного источника «Сокращение о вольности французского дворянства», выполненный Д. И. Фонвизиным. ¹⁴ В 1974 году подписанный фамилией «de Boulard» французский подлинник этого сочинения вместе с двумя списками его русского перевода был обнаружен в бумагах комиссии о делах дворянства С. М. Троицким. ¹⁵ Показательно, что указ о создании комиссии был подписан Екатериной II 11 февраля 1763 года, а самим де Буляром в его рукописи датой ее написания указано 12 февраля. ¹⁶ Можно с большой степенью уверенности говорить, что мы имеем дело с двумя текстами одного автора. Хронология событий, разделенных всего 10 днями, как и реферат описания маскарада, отправленный в европейские газеты уже 17 февраля, заставляют предположить, что сперва было составлено описание маскарада, и лишь затем — рассуждение о дворянстве. Таким образом, заманчивая перспектива увидеть в переводе «Поражения пороков» раннюю работу Фонвизина вряд ли основательна. Как бы ни логично было предположить, что он перевел оба близких по времени текста де Буляра, не стоит забывать, что весь январь Фонвизин был в командировке с дипломатической миссией: он должен был вручить герцогине Мекленбург-Шверинской ленту ордена св. Екатерины. До сих пор было известно лишь, что Фонвизин находился в связи с этим поручением в Гамбурге 14 января, ¹⁷ на основании чего делались осторожные предположения, что он мог успеть увидеть маскарад «Торжествующая Минерва». ¹⁸ Судя по всему, это не так: как показывает периодика 1760-х годов, лента ордена была торжественно надета на герцогиню 23 января (по старому стилю), в день ее рождения, и прибывшая для этого в Шверин русская миссия покинула двор 28 января. ¹⁹ Преодолеть за 5 дней путь от Шверина до Москвы вряд ли было возможно; [85] скорее всего, Фонвизин прибыл в Москву не ранее середины февраля. Это могло бы объяснить до сих пор не отмечавшийся факт: перевод Фонвизина не был единственным переводом заметки де Буляра о французском дворянстве: в соответствующем деле комиссии, исследованном Троицким, сохранилось два перевода: один из них — фонвизинский, известный еще по двум рукописям, ²⁰ второй же — значительно уступающий ему по качеству, чрезвычайно буквальный. ²¹ Неизвестно, что стало причиной существования двух этих переводов, в нашем случае важно лишь свидетельство, что в короткий промежуток времени де Буляра достоверно переводил не Фонвизин. Поэтому, даже если предположить, что русский перевод описания маскарада был выполнен существенно позже самого описания, вопрос о Фонвизине как переводчике «Поражения пороков» должен быть рассмотрен с очень большой долей осторожности.

Чрезвычайно важным для понимания статуса публикуемого текста является указание де Буляра на то, что И. И. Бецкой осуществлял не только техническое, ²² но и содержательное руководство подготовкой маскарада, а также курировал создание его обширного французского описания: «Все сие (т. е. маскарад. — А. К.) производилось под смотрением и учреждением (...) действительного камергера Бецкого, которого старанием на французском языке сие моралическое исполнение всем оного маскарада предметам сделано чрез г. Дебуларда» (л. 7). Немаловажно и замечание в письме де Буляра императрице: «чрез наилучшие (...) на все наставления постигал я мудростию наполненное намерение, с которым Ваше императорское величество приказали произвесть такое великолепное празднование» (л. 6). Если эти указания верны, то описание де Буляра следует признать наиболее авторитетным источником для реконструкции идейного содержания маскарада. По сути, от того, как будут поняты эти «старание о моралическом исполнении» Бецкого и «наилучшие наставления», зависит источниковая ценность публикуемого труда. Как появилось это сочинение? Кто был инициатором его создания? Откуда брал де Буляр свои сведения? Все это — вопросы, о точном ответе на которые можно лишь догадываться. Между тем, они должны быть поставлены, и хотя для ответа на них почти отсутствуют иные сведения, кроме самого текста описания, на основании него все же можно выдвинуть некоторые соображения.

Наиболее отчетливо о процессе своей работы над описанием де Буляр говорит в кратком предисловии: «Французское (...) истолкование сделано, или лучше сказать вымышлено (по-видимому, фр. invente. — А. К.) (...) с письменного перевода, который сделан с русского печатного, сверх того по очевидному свидетельству всего оного происшествия ревность и истинное понятие награждали незнание русского языка» (л. 7). Основные положения этого высказывания («лучше сказать вымышлено», «с письменного перевода, который сделан с русского печатного», «по очевидному свидетельству») указывают на пласты различной степени достоверности, содержащиеся в тексте. В сочинении де Буляра соединяются данные печатной программы Хераскова-Волкова-Сумарокова; свидетельства очевидца о том, как выглядели отдельные группы маскарада, и, наконец, собственное воображение автора, [86] дающего нравоучительное толкование сценам маскарада. Стоит остановиться на каждом из этих пластов и попытаться понять, в какой пропорции они соотносятся в описании де Буляра.

Прежде всего, не вызывает сомнения, что им была использована печатная программа маскарада. И дело не только в том, что, за исключением нескольких незначительных моментов, он очень последовательно повторяет тот порядок шествия, который представлен в программе Волкова. Наиболее отчетливо текст де Буляра и печатные русские известия о маскараде (брошюра «Торжествующая Минерва» и афиша маскарада) соотносятся там, где он описывает обстоятельства его проведения:

Порядок работы де Буляра с печатной программой не вызывает сомнений. Сперва с русского печатного текста был сделан письменный перевод; на его основании де Буляр, несколько изменяя грамматические конструкции, создал свое описание, и таким образом в обратном русском переводе «гокус покус» превратился в «искуство», «разные телодвижения» в «хитрую скачку», и т. п.

Текст печатной афишки о маскараде и его описание, составленное Волковым, стали основными источниками текста де Буляра: они, хотя местами и в несколько измененном виде, попали в него почти дословно. Вместе с тем ни хоры Сумарокова, ни стихотворные изъяснения, созданные для маскарада Херасковым, во французском тексте использованы не были — ни одного текстуального соответствия мне найти, во всяком случае, не удалось. Что было причиной этого — желание де Буляра создать собственное толкование или же отсутствие переводов стихотворных текстов — остается лишь догадываться.

Вряд ли стоит сомневаться в том, что де Буляр как очевидец отмечал в своем описании какие-то детали, отсутствовавшие в печатной программе, хотя с точностью определить круг подобных свидетельств достаточно сложно. Прежде всего обращают на себя внимание детали, отсутствовавшие в брошюре «Торжествующая Минерва», но находящие подтверждение в свидетельствах современников и документальных источниках. [87]

Так, чрезвычайно важная деталь описания, дающая представление о структуре маскарада, — указание на актеров (они названы де Буляром «маршалами»), предшествовавших большинству из групп, причем в каждом случае одежда такого предводителя соответствовала основной идее, выражаемой группой («Момус, бог пересмешества» — «Маршал на коне в дурацком платье»; «Несогласие» — «Маршал на коне с змеиными волосами, одет в платье черного и огненного цветов»; «Бог спеси» — «Маршал на коне в турецком платье», и т. п.). Эта деталь подтверждается указанием на нее в книге П. И. Сумарокова «Черты Екатерины Великия» (1819): «Придворные актеры разъезжали верхами при отделениях для распоряжения». ²³

Более существенными, однако, для понимания степени достоверности сообщаемых де Буляром сведений, оказываются сообщения о двух последних, дополнявших описание Волкова, группах. В первой из них угадывается то, что в программе Волкова было обозначено словами «Диянина гора»: «Большие сани на шестидесяти оленях с дияниною горою, покрытою деревьями и кустарником, составленною из разных крутых холмов (...) Изловленные пятнадцать оленей и множество другой разной дичи (...) Шестьдесят человек охотников (...) в приличных платьях бегают вслед зверей и утешают некогда слух своею приятною музыкою, приводят в движение сию огромную махину, коей успех приобретет честь тем, которые ее выдумали, учредили и произвели» (л. 20 об. — 21). Упоминает де Буляр и звуковое сопровождение этой группы, роговую музыку. Восторженное описание, которое приводит для этой группы де Буляр, полностью подтверждается ее упоминанием в рассказе об этом явлении русской музыкальной культуры из «Записок о музыке и танцевальном искусстве» Я. Штелина: «В аллегорическое маскарадное шествие по Немецкой слободе и части города Москвы на масленичную неделю 1763 г. она (роговая музыка. — А. К.) блистательно исполнила свою роль, когда была размещена в кустарнике на вершине искусно устроенной горы Дианы, где подлинно шла охота на оленей, косуль, кабанов, лисиц и зайцев [zwichen erlegten wirklichen Hirschen, Rehen, wilden Schweinen, Fuchsen und Hasen], и которую тянули по улицам 22 пары украинских волов». ²⁴

Очень ярко описана у де Буляра и группа, завершавшая маскарад: «Восемь больших саней, каждые везутся шестью лошадьми, имея на себе по венецианской с гондольщиком и гребцами гондоле, которые кажутся быть в воде. Они все наполнены различных видов масками и окружены великим числом людей, представляющих разные народы, покоренные сему обширному государству, которые для общего и собственного удовольствия стекаются быть свидетелями всея славы, которою покрывается Северная Минерва чрез мудрые и милосердые свои намерения» (л. 21 об.). Ранее скупые сведения об этой группе можно было получить лишь из документов 1763 года. По-видимому, она включала ту «баржу», о проезде на которой императрицы в «шкиперском платье» вместе с придворными в начале первого и второго дней маскарада и в заключение второго сообщает камер-фурьерский журнал. ²⁵ [88]

Трудно объяснить, почему де Буляр не упоминает об этом появлении императрицы в составе маскарада. Личное участие Екатерины II в увеселениях было одним из важных эпизодов придворной жизни конца 1762 — начала 1763 года, о чем свидетельствует не только упомянутый камер-фурьерский журнал, но и отзывы иностранных дипломатов. ²⁶ Показательно, что краткое сообщение о маскараде, появившееся в марте в «Gazette de France», как его основную особенность также отмечало именно появление императрицы в составе процессии. ²⁷ Частому появлению императрицы инкогнито среди подданных на «малых» масленичных маскарадах уделено важное место и в «Предуведомлении» де Буляра: «[Во всех увеселениях двора есть] нечто, превосходное над всем (...) Это та маска, обильная в превращениях, которой, однако ж, они мало скрыться помоществуют. Ее предает иногда быстрый разум, коего никто не имеет (...) иногда звоном голоса, который не может много премениться, открывается (...) иногда сею поступью, которой величество обыкло открывать лице государыни, иногда радостию, всегда ожидаемою и всегда новою (...) которую приобретают государи снисходительным их с нами обхождением» (л. 8 об.). Можно предположить, что либо появление императрицы в составе процессии было информацией для немногих, либо что группа гондол не была тождественна императорской «барже», и де Буляр, наблюдавший маскарад в его первый или последний день, мог не быть свидетелем проезда императрицы. Наконец, не исключено, что в описании завершающей группы маскарада он лишь воспользовался предоставленным ему подробным планом маскарада, где прямого указания на проезд императрицы, скорее всего, не содержалось. ²⁸

Пожалуй, наиболее явным свидетельством использования подобного текста де Буляром может служить следующий фрагмент в описании упомянутой группы «горы Дианы». Сообщая о ней в основном тексте: «Большие сани на шестидесяти оленях с дияниною горою» (л. 20 об.; ср. ниже удивление создателями этих саней, которые «надлежало вести оленям, зверям больше проворным, нежели сильным», л. 21), он, между тем, делает к этому месту примечание, приходящее в соответствие со свидетельством Штелина: «за неимением оленей везена была сия гора пятидесятью быками». [89]

Можно предполагать, что, наряду с этим местом, иконологическим по своей природе, ²⁹ тот же исходный план маскарада мог быть использован де Буляром и в ряде описаний персонажей маскарада, достоверность шествия которых по зимним улицам Москвы вызывает сомнения. Так, например, в описании обмана: «его везут в санях лисицы, а окружают проектеры (...) Сей бог имеет два лица, держит в одной руке сети, чтоб кого-нибудь опутать, в другой уду, а перед ним по дороге силки и отверстые клетки, наполненные семенем» (л. 13), — сомнение вызывают не только возницы, но и возможность расстановки (и постоянной перестановки) «силков и клетей» на пути следования саней с этой аллегорией. Особое сомнение вызывает появление в тексте де Буляра полуобнаженных женщин: такими предстают не только Венера и грации, но и, например, взятка — «Аксиденция есть старуха высокого роста, нагбенна собственною своею тягостью (...) Рот, наполненный черными острыми зубами, подбородок острый, тело жидкое и смуглое, груди открытые и повислые, из коих истекает синего цвета молоко, водочный запах имеющее» (л. 13а). Подобные фигуры были бы хороши под теплым итальянским небом, но поверить, что они могли появиться в московский февральский мороз, можно лишь с трудом.

Использование рабочих материалов подготовки маскарада делает, таким образом, описание де Буляра ценным в первую очередь не описанием отдельных деталей процессии (по большей части нам неизвестно, были ли они действительно представлены на московских улицах), но впервые настолько последовательно явленным в нем изложением содержательной части маскарада, начиная от мелких замечаний ³⁰ и заканчивая изложением его общей концепции.

В связи с этим хотелось бы сделать несколько предварительных замечаний о тех местах в описании де Буляра, которые, как кажется, представляют наибольший интерес для реконструкции основных намерений устроителей при проведении маскарада.

В первую очередь, текст де Буляра дает чрезвычайно богатый материал для интерпретация «Торжествующей Минервы» как прежде всего нравоучительного, осмеивающего пороки в целом, представления. Об этом говорит не только известная краткая печатная афиша маскарада, где объявлялось, что в нем «изъявится гнусность пороков и слава добродетели», и процитированная ранее краткая характеристика маскарада, данная в стихах Хераскова («Чтоб мерзость показав пороков, честность славить»), но и ряд иных свидетельств. Так, позже Болотов вспоминал, что «маскарад сей имел собственною целью своею осменяние всех обыкновеннейших между людьми пороков», ³¹ а Я. Штелин в своих «Записках» характеризовал маскарад как «аллегорический, или вернее сатирический» («Auszug einer allegorischen oder vielmehr satyrischen Mascarade»). ³² Характерно и то, что финальной частью напряженной работы над печатной программой маскарада, известной не менее чем в трех вариантах, стала замена на титуле и в концевом виньете волковского описания нейтральных изображений Амура, использованных ранее [90] Московским университетом при печати торжественных речей и стихов к тезоименитству Екатерины II, на гравюры сатира и маски Вакха — этим подчеркивалось, что основной упор в маскараде делается именно на обличении пороков. ³³

Описание де Буляра дает, пожалуй, наиболее последовательную трактовку подобного нравоучительного содержания « Тожествующей Минервы». Прежде всего, он отмечает, что идея маскарада была предложена Екатериной II как продолжение придворных и дворянских торжеств зимы 1762-1763 года, предназначенное «нарочно» не для «дворян и вельмож», а для «великого числа бедных, коим природа бывает первым для них несчастием, ибо с самого часа их жизни похищает она у них свободу, что всего драгоценнее». Причем намерение императрицы оказывается двояким — она «повелевает делать ... подвижные маскарады, которые, идучи при их воротах, будут веселить и наставлять». Нравоучение намеренно преподносится императрицей под видом обычного увеселения — «Станут сами себя осуждать, если найдется сходствие, и смеючись всем аллегорическим лицам, которые, как кажется, ходят по улицам только им во увеселение ... Никогда не происходит из того худа, что правду говорят смеючися, а представляют в приятном образе» (л. 9-9 об.). Таким образом, для описания де Буляра оказывается совершенно гармоничным открывающий маскарад образ бога-пересмешника Мома, который появляется у него не только в собственной группе, но и в группах мздоимства («Здесь говорится о судьях ... вообще. Тот будь проклят, кто зло мыслит о ком-нибудь порознь ! ...если есть такие, коим сия правда ... досаждает, тем Момус советует исправляться и не жаловаться» — л. 13а об.), «Превратного света» и спеси. Таким образом, в описании де Буляра Мом предстает олицетворением сатиры не на лица, а на нравы, олицетворяя в целом все сатирическое направление маскарада, характерное и для развития русской комедии 1760-х годов, и для сатирических журналов Екатерины II 1769 года.

В связи с общей нравоучительной установкой принципиально важным в описании де Буляра оказывается то, что он очень последовательно связывает идею маскарада со временем его проведения — последней неделей перед Великим постом. По его мнению, «Ее императорское величество достигает высшей степени мудрости, производя полезное из забавного, и приготовляя оный народ к важным наставлениям строжайшего времени разумным увеселением народного маскарада» (л. 9 об.). Уникальность маскарада, по его мнению, состоит в том, что если «во всем свете, у всех народов в такое же почти время» карнавалы проводятся «лишь с большею или меньшею опасностию к повреждению нравов», то задуманный Екатериной II [91] маскарад «в то время, в кое беспорядок, если можно так сказать, дозволен, отвлекает он бесчисленный народ от пьянства, игры, а тем от ссор и драк опасных и от прочих злодеяний. Это еще не все: он вводит их в полезное любопытство, пристрастие души, которому подвержены все и кое может быть сильнее в невеже и невольнике, коего в таких людях нельзя удовольствовать лучше, как в уставленное обычаем время забывать им свои огорчения и отдыхать от своих всегда возобновляющихся» (л. 10). Таким образом, можно говорить, что организацией маскарада «Торжествующая Минерва» Екатерина II старалась не только ввести в Москву традиционный для европейской городской культуры масленичный карнавал, но и пыталась отчасти перекодировать сам смысл масленичных гуляний в соответствии с религиозными требованиями: масленичная неделя для простого народа должна была быть посвящена не разгулу, а нравственному очищению перед Великим постом.

Этот акцент в торжестве на низших слоях населения, подчеркнутое представление о их «невежестве» и необходимости их воспитания и приобщения к добродетели с учетом рассмотренной выше зависимости текста де Буляра от предоставленных Бецким рабочих материалов маскарада закономерно заставляют рассматривать «Торжествующую Минерву» в том числе и в контексте педагогических проектов первых лет царствования Екатерины II (мысль эта ранее была высказана Погосян). Даже если размышления, опоясывающие основной текст описания, представляют собой собственный труд де Буляра, можно полагать, что общая идея маскарада — воспитать из невежественных «невольников» «третье сословие», вопрос о котором занимал важное место в политической деятельности императрицы в первые месяцы 1763 года (они отразились в том числе и в рассуждении де Буляра о вольности дворянства) , — могла быть сообщена де Буляру Бецким. Так, в важнейшем педагогическом труде Бецкого, «Уложении о воспитании юношества обоего пола» (1764), недостаточное распространение наук и художеств, а также собственно отсутствие «третьего чина» в России объяснялось именно врожденным невежеством людей, «из подлости взятых», и объявлялось, что прежде чем учить их наукам, следует их сперва воспитать, и только так может быть создана «новая порода» людей. ³⁴ Эта идея «новых людей», очистившихся от пороков и принявших добродетель, развивается де Буляром в подробном описании групп Вулкана и Юпитера, лишь кратко обозначенных в описании Волкова и почти пропавших из стихов на маскарад Хераскова, и между тем занимающих важнейшее место в композиции маскарада: ³⁵ «Вулкан, которому человеческие заблуждения приводят на память домашние его беспокойствия. Сей бог ... охотно согласует намерению юпитерову ко истреблению злодейства поразить всех смертных громом, и для того спешит заготовить оный в наказание виновным, кои в преступлениях превзошли всю меру ... Отец богов и человеков (...) в правой [руке] держит гром (...) Сей гром пускается наконец на смертных, утопающих в злодеянии, кои большею частью не стараются отвратить небесного гнева. Они превращаются в пыль, из их праха рождается род, который тем будет благополучнее, что не станет знать прежних злодеяний» (л. 17 об.). Таким образом, описание де Буляра позволяет с большой определенностью говорить, что маскарад «Торжествующая Минерва» создавался его авторами и в первую очередь — Бецким как образец той образовательной политики, в которой основное место отводилось воспитанию, и лишь на его основе, после очищения от пороков, могли развиваться науки и художества. Общая композиция маскарада: обличение пороков — истребление порочных и рождение добродетельных людей — развитие искусств под покровительством Минервы , — позволяет читать аллегорию «Торжествующей Минервы» именно в этом смысле: науки и художества могут развиваться лишь в государстве, где воспитанием добродетельных людей будет создан третий чин. [92]

Высказанными соображениями, конечно, не ограничиваются новые сведения о маскараде «Торжествующая Минерва», сообщаемые в публикуемом тексте. Хочется надеяться, что он привлечет к себе внимание специалистов по истории русской культуры середины XVIII века и позволит сделать немало наблюдений, значительно более содержательных, чем это можно было сделать при первом его прочтении.

* * *

В Приложении публикуются два описания маскарада «Торжествующая Минерва», составленные де Буляром , — краткое, предназначенное для европейской прессы и несколько раз переиздававшееся, ³⁶ — и полное, сохранившееся в рукописи. ³⁷ Целесообразность публикации краткого описания обусловлена не только тем, что именно из него европейский читатель мог получить наиболее полную информацию о маскараде, но и тем, что по нему можно судить, что привлекло в нем французского зрителя в первую очередь. Помимо прочего, в нем представлено наиболее подробное из имеющихся описание масленичных катальных гор у Головинского дворца.

При публикации рукописного текста его орфография и пунктуация приведены в соответствие с современными нормами; в случаях, когда принятое решение не представляется однозначным, в примечаниях приводится подлинный вариант. При передаче исправлений в основном тексте оставлены окончательные варианты; исправленный вариант представлен в примечаниях. Утраченный текст, восстанавливаемый по смыслу, приводится в угловых скобках.

В комментариях к публикуемому тексту указываются в первую очередь соответствия отдельных фрагментов описания с другими известиями о маскараде, а также ряд необходимых пояснений. В комментарии используются следующие сокращения: Волков — Ф. Г. Волков и русский театр его времени. М., 1953; КФЖ — Журналы камер-фурьерские, 1763 года. [Б. г., б. м.].

Комментарии

1. Эти часто повторяемые сведения о маскараде восходят к книге П. И. Сумарокова «Черты Екатерины Великия» (СПб., 1819), где сообщается: «Колесниц (...) находилось числом до 250, а людей в действующих лицах и свитах, набранных из граждан, до 4 тысяч человек» (с. 40). Прямых сведений о числе участников маскарада и задействованных в нем платформах установить не удается. Судя по публикуемому ниже описанию, приводимые П. И. Сумароковым цифры завышены по меньшей мере вдвое. Ср. также указание очевидца, М. И. Воронцова, сообщенное в письме к А. Р. Воронцову в вечер первого дня маскарада: «Для веселья публики ея И. В. повелела сделать большие горы для катания и маскерад по улицам, представляющий многие пороки людские и за ними следующие добродетели. К сему маскераду обучены фабришные, и разные городские люди, числом до 1000 человек, были наряжены приличными одеяниями своих персонажей со многими колесницами» (Архив князя Воронцова. М., 1885. Т. 31. С. 205).

2. Берков П. Н. «Хор ко превратному свету» и его автор // XVIII век. Сборник статей и материалов. М.; Л., 1935. С. 181-202; Гуковский Г. А. О «Хоре ко превратному свету» (Ответ П. Н. Беркову) // Там же. С. 203-217; Всеволодский-Гернгросс В. А. Ф. Г. Волков и русский театр его времени // Ф. Г. Волков и русский театр его времени. М., 1953. С. 45-49. В статье П. Н. Беркова приведен почти исчерпывающий перечень публикаций по данному вопросу, появившихся в печати в XIX — начале XX века. К нему можно добавить лишь заметку о «Торжествующей Минерве», появившуюся в «Музыкальном и театральном вестнике» (1856. № 29. С. 522-525).

3. Вдовина Л. Н. Риторика праздника: Москва в дни маскарада «Торжествующая Минерва» // Россия в средние века и новое время. Сборник статей к 70-летию чл.-корр. РАН Л. В. Милова. М., 1999. С. 256-271; Проскурина В. Мифы империи: литература и власть в эпоху Екатерины II. М., 2006. С. 76-77; Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Материалы и исследования. М., 2002. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I. С. 153-199; Махотина А. А. Панегирическая программа и ее художественное воплощение в искусстве государственных празднеств эпохи Екатерины II. Дис. ... канд. искусствоведения. М., 2011. С. 53-59.

4. Торжествующая Минерва. Общенародное зрелище, представленное большим маскарадом в Москве 1763 года, генваря дня. М., [1763].

5. Шишков В. Я. Избр. соч.: В 6 т. М., 1946. Т. 4. С. 231. В изложении событий маскарада, как и в оценке его непонятности для зрителей, Шишков следует за В. А. Бильбасовым (История Екатерины Второй. Берлин, 1900. Т. 2. С. 179-182).

6. «Все промежутки между оными (домами. — А. К.) установлены были многими тысячами людей (...) вся Москва обратилась и собралась на край оной, где простиралось сие маскарадное шествие. И все так оным прельстились, что долгое время не могли сие забавное зрелище позабыть; а песни и голоса оных так всем полюбились, что долгое время и несколько лет сряду увеселялся ими народ, заставливая вновь их петь фабричных, которые употреблены были в помянутые хоры и научены песням оным» (Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков / [Публ. М. И. Семевского]. СПб., 1871. Ч. 2. Стб. 390); Г. Р. Державин вспоминает о «Торжествующей Минерве» как «славном народном маскараде» (Державин Г. Р. Соч. СПб., 1871. Т. 6. С. 436).

7. Погосян Е. 1) Ломоносов и Химера: отражение литературной полемики 1750-х годов в маскараде «Торжествующая Минерва» // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. VI (Новая серия): К 85-летию П. С. Рейфмана. Тарту, 2008. С. 11-24; 2) Момус и Превратный свет в маскараде «Торжествующая Минерва» // И время и место: Историко-филологический сборник к 60-летию А. Л. Осповата. М., 2008. С. 55-72; 3) К предыстории «Торжествующей Минервы»: И. И. Бецкой и М. М. Херасков в кругу организаторов маскарада // Пермяковский сборник. М., 2010. Ч. 2. С. 111-127.

8. Приведенные Г. А. Гуковским доводы в пользу авторства хоров, а также указание Сумарокова в письме Екатерине II от 3 мая 1764 года: «все прожекты умершего Федора Волкова не его, но мои; а что он мое имя умолчал, в том он несколько согрешил» (Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980. С. 96), представляются мне убедительными.

9. «Заумь» этих хоров привлекала внимание исследователей: Артемьева Т. В. Торжествующая Минерва в мире абсурда // Silentium. СПб., 1992. Специальный вып. Язык и текст: Онтология и рефлексия. С. 80-85; Успенский Б. А. Заумная речь у Сумарокова // Библеистка. Славистика. Русистика: К 70-летию... А. А. Алексеева. СПб., 2011. С. 499-508; Гончаренко М. А. «Хоры» А. П. Сумарокова в контексте народной культуры // Материалы Международного молодежного научного форума «ЛОМОНОСОВ-2011». М., 2011. С. 759-760. Развернутые результаты исследования М. А. Гончаренко, изложенные в ее магистерской диссертации «Хоры А. П. Сумарокова в маскараде ”Торжествующая Минерва” 1763 года. Традиции и новаторство» (СПб., 2011), остаются неопубликованными. Пользуясь возможностью, приношу искреннюю признательность Гончаренко за возможность ознакомиться с рукописью ее труда.

10. РГБ. Ф. 16 (Я. Л. Барсков). Карт. 29. № 2. В дальнейшем все ссылки на эту рукопись приводятся в тексте статьи с указанием в скобках листа. К сожалению, при подготовке настоящей публикации не была произведена атрибуция бумаги рукописи. По справедливому устному указанию А. Л. Лившица, рукопись может представлять собой как подлинник 1763 года, так и позднейший список. Листы 2-5 единицы хранения РГБ занимает вложенный в публикуемую рукопись печатный экземпляр «Описания аллегорического изображения в заключении великолепных торжеств по совершении коронации Ея величества сентября 1762 года» (М., 1762).

11. Les Francais en Russie au siecle des Lumieres. Dictionnaire des Francais, Suisses, Wallons et autres francophones en Russie de Pierre le Grand a Paul I^er / Sous la direction de A. Mezin & V. Rjeoutski. Freney-Voltaire, 2011. T. 2. Notices. P. 99.

12. Almanach royal, annee MDCCXLIX. Paris, 1749. P. 241; Ibid. Annee MDCCLI. Paris, 1751. P. 241; Ibid. Annee MDCCLII. Paris, 1752. P. 240; Fuchs M. La vie theatrale en province au XVIIIe siecle. Geneve, 1976; Archives nationales d’outre-mer. COL C8A 55 F° 27; Pinson P. Recherches sur la navigation d’Etampes a Corbeil // Bulletin de la societe historique et archeologique de Corbeil, d’Etampes et du Hurepoix. 1899. № 5. P. 119-158; D’encre et d’eau. Les projects du canal d’Essone (Les Archives de l’Essone. Aux sources de l’histoire local. 2009. № 4); Keruella A. La maconnerie ecossaise dans la France de l’Ancien Regime. Monaco, 1999. Использованы электронные копии изданий и документов, полученные с помощью различных средств поиска Интернет-портала Google, национальных архивов Франции, а также электронной коллекции Национальной библиотеки Франции.

13. Gazette de Cologne. 1763. № 27 (5 avr.). P. [2-3]. Текст этой статьи см. в Приложении № 1 к настоящей работе. Она была перепечатана в майском выпуске «Nouvelliste Suisse» (P. 185-187), а в 1765 году ее немецкий перевод появился в 33-й части «Fortgesetzte Neue Genealogisch-Historische Nachrichten» (S. 602-603). При подготовке настоящей публикации использованы комплекты европейских газет и журналов из фондов РНБ, ГПИБ, а также электронных коллекций «Google books» (http://books.google.com), Национальной библиотеки Франции (http://gallica.bnf.fr), «Le gazetier universel. Ressources numeriques sur la presse ancienne» Д. Рейно (http://gazetier-universel.gazettesl8e.fr), и ряда немецких университетских библиотек.

14. Фонвизин Д. И. Собр. соч.: В 2 т. / Сост. Г. П. Макогоненко. М.; Л., 1959. Т. 2. С. 109-116.

15. Троицкий С. М. Дворянские проекты создания «третьего чина» // Общество и государство феодальной России: Сб. статей, посвящ. 70-летию акад. Л. В. Черепнина. М., 1975. С. 226- 236. Перепечатано в: Троицкий С. М. Россия в XVIII веке. М., 1982. С. 192-204.

16. РГАДА. Ф. 370. Оп. 1. № 53. Л. 128 об.

17. Фонвизин Д. И. Собр. соч. Т. 2. С. 317 (письмо к А. М. Голицыну от 14/25 января 1763 года).

18. Кочеткова Н. Д. Фонвизин и Волковы // XVIII век. СПб., 1996. Сб. 20. С. 115.

19. Fortgesetzte Neue Genealogisch-Historische Nachrichten. Leipzig, 1764. T. 23. S. 898; [Nouvelles de] Amsterdam. 1763. № 14 (18 fevr.). Suite. P. [1]. Таким образом, 23-28 января / 3-7 февраля 1763 года можно ограничить пребывание в Шверине Фонвизина, описанное им в «Чистосердечном признании»: «У шверинского двора не показался я невеждою (...) поведением своим приобрел (...) благоволение герцогини и одобрение публики» (Фонвизин Д. И. Собр. соч. Т. 2. С. 94).

20. РГАДА. Ф. 1261 (Воронцовы). Оп. 1. № 2809; Ф. 370. Оп. 1. № 53. Л. 44-52 об.; АВПРИ. Ф. «Внутренние коллежские дела». № 5632-5640. Ссылка на последнее дело приведена по: Макогоненко Г. П. История изданий сочинений Д. И. Фонвизина и судьба его литературного наследства// Фонвизин Д. И. Собр. соч. Т. 2. С. 641. К. В. Пигаревым приведен другой шифр: Ф. «Внутренние коллежские дела». Оп. 169. № 6. Ч. 6. Л. 1-10 (Пигарев К. В. Творчество Фонвизина. М., 1954. С. 293). Ознакомиться с делом de visu при подготовке настоящей публикации не удалось.

21. РГАДА. Ф. 370. Оп. 1. № 53. Л. 53-59 об.

22. См. об этом: Ф. Г. Волков и русский театр его времени... С. 159-162.

23. Сумароков П. И. Черты Екатерины Великия. СПб., 1819. С. 40. Можно указать и на другое совпадение текстов де Буляра и П. И. Сумарокова: у де Буляра в описании группы Минервы присутствует указание на то, что у ее ног сидел Марс (иконологический символ наступления мира и расцвета наук; л. 20). Этот персонаж отсутствует в печатном известии Ф. Волкова, однако П. И. Сумароков пишет: «Тут восседал Марс (...) в доспехах. Здесь катилась Паллада» (с. 39). Наличие этих деталей у П. И. Сумарокова, одного из первых историков начального периода русского театра, позволяет предположить, что в его распоряжении могли находиться оставшиеся от его дяди (А. П. Сумарокова) рабочие материалы, относившиеся к маскараду.

24. Jacob von Staehlins... Nachrichten von der Musik in Russland // Beylagen zum neuveraenderten Russland. Riga; Leipzig, 1770. Th. 2. S. 121-122.

25. «30 числа (января. — А. К.) (...) Ее императорское величество (...) изволила иметь выход в барже, поставленной на полозках, в числе 10-ти персон, а прочие кавалеры, дамы, фрейлины ехали в разных фигурных санях, и со всею оною свитою изволила прибыть в дом к его превосходительству Ивану Ивановичу Бецкому, где из состоящего на большую улицу покоя, сделанного наподобие фонаря, изволила смотреть следующего по улицам публичного маскарада»; такой же выход императрицы со свитой повторился перед шествием маскарада 1 февраля, в тот день «по окончании стола (в доме Бецкого. — А. К.) изволила прогуливаться в барже по улицам и проезжать в село Покровское на горы» (Журналы камер-фурьерские, 1763 года. [Б. г., б. м.]. С. 22-23, 26); о «шкиперском платье», барже и гондолах упоминается в ведомости расходов на подготовку маскарада (Ф. Г. Волков и русский театр... С. 159-162).

26. Уортман Р. Сценарии власти... С. 163.

27. «Вся масленица была отмечена балами, праздниками и увеселениями; в последние же дни давался особенный спектакль для обычного народа. Добродетели и пороки, представленные в лицах с их атрибутами, были везены на богато украшенных колесницах по всем большим улицам этой столицы. Ее императорское величество после наблюдения шествия этого маскарада 1 и 2 числа этого месяца (в подлиннике очевидная опечатка — 12 числа. — А. К.) выходила и шествовала по городу в повозке, имевшей форму венецианской гондолы. Ее сопровождала свита из большого числа придворных, а за ними следовало огромное множество повозок различной формы» (Gazette de France. 1763. № 25 (28 mars). P. 113). Это сообщение было перепечатано в майском номере «Suite de la Clef». Помимо маскарада, в нем сообщается также кратко о горах, устроенных для развлечения народа, болезни великого князя Павла Петровича, представлениях, данных в конце января придворными, а также об аудиенциях австрийскому и шведскому послам.

28. Ср. скрытое указание на появление императрицы в завершении программы представленного придворными 25 января балета «Сражение любви и разума»: «Молодая госпожа, помещица сего приятного места, приходит, поздравляет сих знатных супружников, и просит, чтоб они брак свой отправили в ея замке, на что все соглашаются, и балет оканчивается разными увеселениями» (Балет, называемый Сражение любви и разума, представленной в покоях императорскаго дворца некоторыми дамами и кавалерами придворными, для увеселения е. и. в., Екатерины Вторыя. М., 1763).

29. Ср. других существ, возивших, в соответствии с иконологической традицией, сани персонажей маскарада: Пан (козлы), Вакх (тигры), Несогласие (змеи), Обман (лисицы), Леность (ослы), Злословие (гарпии), Венера (лебеди), Золотой век (овны). Из этих возниц вполне достоверными могут быть признаны только ослы; даже козлы и бараны вызывают сомнения, не говоря об очень сомнительных лисицах и явно недостоверных тиграх, змеях, лебедях и гарпиях. Можно предполагать, что во всех этих случаях речь шла о различно устроенных декорациях, указание на что можно найти в описании саней Венеры, о которых хотя и сказано, что везли их лебеди, но ниже о всей группе замечено: «Вся сия свита везется восмью мужчинами и восмью женщинами».

30. Ср. в описании группы цыган — «от них безумец не может остеречься, разумный же умеет удалиться»; группы колдунов и колдуний — «Те, кои поднесь еще страшатся колдунов, не будут никогда почтены ими, дьявольские же крючки бессильны против правды, искренности и рассудка, если сии подадут взаимную себе помощь», и т. п.

31. Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова... Стб. 389.

32. Jacob von Stahlins... Nachrichten von der Musik in Ru?land. Th. 2. S. 162.

33. Наиболее подробное сравнение экземпляров «Торжествующей Минервы» приведено в «Сводном каталоге русской книги гражданской печати XVIII века. 1725-1800» (М.; Л., 1966. Т. 3: Р-Я. С. 236), а также в каталоге Н. Н. Мельниковой «Издания, напечатанные в типографии Московского университета. XVIII век» (М., 1966. С. 47-48). К сожалению, данные этих описаний зачастую не учитываются, и о различиях вариантов не упоминается даже в работах, специально посвященных «Торжествующей Минерве» как книжному памятнику (Король Н. Н. «Торжествующая Минерва» в книжных памятниках XVIII века // История театра в архивных и книжных собраниях. М., 2011. С. 269-271). Виньеты ранних вариантов «Торжествующей Минервы» были ранее использованы в следующих изданиях: Аничков Д. С. Слово на торжественный день тезоименитства Ее императорского величества, всепресветлейшия державнейшия великия государыни Екатерины Алексеевны, императрицы и самодержицы всероссийския, говоренное в публичном собрании Императорского Московского университета ноября 26 дня 1762 года. М., 1762; Херасков М. М. Епистола ко всепресветлейшей, державнейшей великой государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, принесенная в день тезоименитства Ее императорского величества Московским университетом. Сочинял Михайло Херасков. 1762 года, ноября 24 дня. М., 1762 (в обоих изданиях — идущий гений со свирелью); Kerstens J. С. Da? die Ehre und die Wohlfahrt eines Landes eine Folge von der Aufnahme der Wissenschaften sey, wurde in einer Rede an dem hochsterfreulichen Namenstage der... Kaiserin Katarina der Zweiten. Moskau, 1762 (гений с лирой). Во всех трех сочинениях, приуроченных к университетскому празднованию дня тезоименитства Екатерины II, прозвучала важная для реконструируемой структуры маскарада идея: подлинное развитие наук возможно только при том условии, что они находят себе основу в добродетели.

34. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 16. С. 669.

35. Идея о подобном — очистительном — значении группы Вулкана для композиции маскарада была высказана ранее в неопубликованной магистерской диссертации Гончаренко.

36. Gazette de Cologne. 1763. № 27 (5 avr.). P. [2-3]. За подготовку к печати французского текста и существенно улучшившие его перевод замечания сердечно благодарю П. Р. Заборова. Французский подлинник приведен в соответствие с современными орфографическими и пунктуационными нормами с сохранением ряда грамматических черт, характерных для языка эпохи.

37. РГБ. Ф. 16 (Я. Л. Барсков). Карт. 29. № 2. Л. 6-22 об.

Текст воспроизведен по изданию: Московский маскарад "Торжествующая Минерва" (1763) глазами иностранца // Русская литература, № 2. 2013

© текст - Костин А. А. 2013
© сетевая версия - Тhietmar. 2023
© ОCR - Николаева Е. В. 2023
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская литература. 2013

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info