ЯКОБ ЛИНДЕНАУ

ОПИСАНИЕ ТУНГУСОВ,

КОТОРЫЕ ЖИВУТ У УДСКОГО ОСТРОГА.. 1744-1745

BESCHREIBUNG DER TUNGUSEN, ELCHE ZU UDSKOI OSTROG SIND ... 1744-1745

Описание тунгусов, которые живут у Удского острога... 1744-1745 гг.

(Lindenau J. Beschreibung der Tungusen, welche zu Udskoi ostrog sind... 1744-1745 — ЦГАДА, ф. 199, № 511, ч. II, д. 9, л. 1-47. (С небольшим словарем))

Так как сведения об Удском остроге собирались в разное время и я не мог их собрать для моего описания пеших тунгусов, то я предпошлю их описанию удских тунгусов. В какое время был построен Удский острог с Ясаишой избой, нельзя найти никаких сведений ¹. Если бы мы хотели со слов что-нибудь узнать, то можно сказать, что, по данным тунгусов, некогда на Уде обосновалась маленькая группа промышленников в построенных ими зимовьях. Поселились они здесь потому, что эта местность богата соболями. А пришли они якобы па Уду по р. Маймакан ²; тогда еще тунгусы не платили ясака. После того как отряд был отправлен из Якутска на Амур, он прошел вниз по р. Зее, а оттуда по Амуру, затем вдоль моря до р. Тугур ³, вверх по ней и пришел к Борукану, и там построили острог и обложили тунгусов окружающей местности ясаком. Первым обложили род Moktigir, из которого взяли аманата. Гиляки, которые имеют свои поселения у устья Тутура и живут дальше по берегу моря, тоже были обложены ясаком. Когда же острог на Тугуре ⁴ был заселен командой, отряд продолжал свой путь дальше по воде и пришел к р. Уде, и там был сооружен острог. Тунгусские роды: Oginkagir, Kitigir, Mokagir, Laligir были приведены в подданство. Острог заселили служилыми и промышленными людьми, а на следующий год они ушли на судах в Охотск. Если угодно уточнить эти сведения, то это мог бы сделать в свое время, видимо, тот, кто построил этот острог и привел народы этой области в подданство России, а именно письменный голова Василий Поярков со своей командой. Он был снаряжен в 1643 г. из Якутска на Амур ⁵. [78]

Затем имеются еще устные сообщения, что в 1717 г. был снаряжен сын боярский Прокопий Филькеев с тайным приказом на Уду ⁶. Этот имел команду из 20 служивых, которые к осени прибыли к Удскому острогу. В 1719 г. они построили судно и отправились в начале июля в море. Сильная буря пригнала их к берегу в бухту Мамга ⁷, где они должны были стать на якорь. Здесь высадили они Филькеева и двух служивых на берег, которые к осени прибыли к Удскому острогу. Остальные отправились на своем судне от бухты Мамга и прибыли к большому Шантару, где они и перезимовали. Следующей весной пошли они па парусах далее на юг и прибыли к берегу Кореи, где за недостатком продовольствия стали на якорь. Некоторые сошли с судна на берег, а через десять дней оставшиеся на судне увидели их тела, плавающими на воде. Был срочно поднят якорь, и корабль пошел от берегов Кореи ⁸. Но не успели они отойти на приличное расстояние, как появилось большое число людей. Неизвестно, были ли это корейцы или гиляки — с копьями, луками и стрелами, и стали стрелять в тех, кто был на судне, но им не удалось ни в одного из них попасть. К осени судно возвратилось в Удский острог.

Тунгусы, которые разделяются русскими на оленных и сидячих, образуют, без со мнения, один народ, о котором я упоминал в описании ламутов. В Удском остроге имеются следующие роды: Laligir, Hoigan, Oddjan, Oginckagir или Aginckagir, Butal, Kitigir. Они платят ясак ежегодно в размере 85 соболей и 12 лисиц, который в денежном выражении составляет 365 руб. До завоевания русскими были роды: Oginekagir, Kitigir, Moktigir, Mokagir и Laligir. Из них осталось 33 человека из рода Oginckagir и один из рода Kitigir. Эти ничего не могут сказать о своем происхождении, кроме того, что они связаны с неким родом Oril, тунгусы которого сидят на большом озере Owuren ⁹. Что же касается тунгусов, которые живуг на Амгуни и других реках, то они считают себя одним народом с удскими тунгусами, потому- что одни другим отдают своих дочерей в жены. Кроме того, так как охота на соболей на Уде некоторое время тому назад стала плохой, то идут удские тунгусы на охоту на территорию своих соседей.

К прежним родам удских тунгусов пришли несколько лет назад с Лены и Алдана роды Laligir, Hoigan, Oddjan, Butal. О них я хочу привести их собственное высказывание. «Наши предки пришли из отдаленной земли, по так как на обратном пути они не нашли своих знаков в виде расставленных палочек, которые они поставили на определенных местах на реке ниже Олекмы, то они продолжали свое путешествие вниз по Леме, далее через дикие заросли и через реки до Алдана и полагали таким образом прийти на свою старую родину, хотя шли они вслепую. Но когда они увидели, что трудились напрасно, на старую родину не попали, а перед собой увидели богатые земли, то решили здесь осесть и стали жить свободно». К выше приведенным присоединяются еще дальнейшие сведения, что пришло вверх по Алдану судно с русскими и пристало недалеко от их жилищ. Чтобы обложить тунгусов ясаком, [79] русские придумали средство сделать это без потери своих людей. Они сварили в большом котле мучную кашу — саламат ¹⁰, поместили котел недалеко от судна и дали знать тунгусам, что они должны попробовать саламата. Тунгусы очень хотели отведать каши и стали совещаться, как бы переправить котел с кашей к себе. Они выбрали из своих родов двоих самых крепких и послали их принести котел. Когда же эти хотели взять и унести котел, русские, которые лежали недалеко спрятавшись, напали на этих «кашеносцев» и взяли их в плен. Благодаря этому остальные были обложены ясаком и от них взяли аманатов.

Тунгусы в Удском остроге называют себя Owuncki, или «поперешные» (перевод Линденау. — 3. Т.), которые не имеют никаких оленей. Dunckan, или горные люди, имеют оленей, живут в горах. Другие народы они называют таким образом: гиляков — Gilika, потому что они питаются рыбой, ламутов, которые тоже тунгусы, — Mona, или сидячие люди. Они живут у моря и не имеют оленей. Коряков называют Oqackel, лысые, якутов — Joko. Для чукчей, юкагиров, камчадалов у них нет наименований, так как они их не знают, а слышали от русских, что такие народы существуют и так называются. Китайцев называют Mandiu, а китайских тунгусов — Nagidal, или «на низу», все равно что живущие в стороне ¹¹. Удские же и все прочие тунгусы из рода Keiar называются верхними (по Амуру) тунгусами — Kilal. Гиляков верхние тунгусы называют Owuncki Langtar, а русских — Ginidsi. Между собою удские тунгусы называются по их родам.

О чужих странах им ничего неизвестно, только разве знают Шантарские острова, которые они называют Bokotschan или Bur, остров Медвежий — Nogbocka. Страны Китай, Япония и так далее называются у них теми же именами, какими они обозначаются русскими.

Удские тунгусы живут в основном по р. Уде, р. Торому ¹² и р. Тугуру. Их начальник, которого они имели до прихода русских, носил имя Dsienggik или Diang-in, таковой был в каждом роде. Теперь Diang-in называется князьцом.

С самого начала каждый род имел своих собственных рабов и мог с ними делать что хотел. Несколько слов об их правопорядке. Если кто совершит убийство, то убийца обязан с оставшимися родственниками убитого договориться. Здесь учитывается личность убитого. Максимальная компенсация для богатого — это три-четыре раба и столько же рабынь, а также 40-50 оленей. Чтобы это заплатить, помогают и другие роды. От неимущего рода берется меньше. Если кто имел связь с женой другого, он обязан дать обманутому четыре и больше оленей, но это относится только к тому случаю, когда такая связь может быть доказана свидетелями. Если же муж застал свою жену с другим, то ему предоставляется право убить их обоих, и никаких доказательств больше не требуется. Если кто изнасилует девицу, то он обязан ее взять в жены и тогда вместо обычного калыма — Torri должен отдать все свое имущество. Воровством они, как правило, не занимаются, в чем следует отдать им должное. Разве только кто-нибудь по нужде, когда у него нет [80] никаких средств для пропитания и он далеко находится от своих близких, возьмет из лабаза другого, наестся досыта и сам сообщает об этом хозяину лабаза. Последний может ему предложить уплатить за это, но такое у них встречается редко. У них можно совершать любое преступление, но за это не наказывают смертью, а все ограничивается компенсацией чем-либо. Если кто возьмет в долг у другого, то при этом не требуется никаких свидетельских показаний, потому что, как только должник будет иметь чем уплатить долг, он это делает без всякого напоминания со стороны заимодавца. Когда же заимодавец не хочет долго ждать, а у должника нечем платить, то он занимает у другого или за него платит род.

Несколько слов о торговле в Удском остроге и о том, какие товары могут здесь сбываться. За пуд мелко нарезанного листового табака обычная цена три-четыре соболя, причем соболь стоимостью в 5 руб. принимается за 3 руб. Один кусок китайки — 1 1/2 руб.; один пуд ржаной муки — от 3 до 4 руб.; железный котел в одно ведро — один соболь; медный котел — 4 руб., пуд соли — 8 руб.; один кусок бухарской ткани — 1 р. 20 к.; охотничий нож — 50 к., аршин полотна — 20 к.; большие и маленькие стеклянные бусы, швейные иглы, маленькие колокольчики и бубенчики не имеют определенной цены; масло сливочное 1 1/2 пуда — 2 соболя; топленое масло 1 1/2 пуда — 3 соболя. Охотские тунгусы больше покупают табака, котлов и железных изделий, которые они продают верхним тунгусам, а те гилякам. Верхние тунгусы на Амуре ловят медведей и продают гилякам. Голова медведя стоит один котел, за медвежьи лапы дают луки, стрелы, ножи.

Удские тунгусы разделяют год — Angani на четыре времени года: весну — Nelkini, лето — Diugani, осень — Bolani и зиму — Tugumu. Год состоит из 13 месяцев, и считают они их в следующем порядке: Tiglan — «вскрытие рек», его можно приравнять к маю; Illaga — «месяц зелени», когда листья распускаются; Ilkun — «завязь ягод»; Irin — «период созревания ягод»; Irkin — «обдирание рогов»; Ugun — «забереги»; Ugdarpu — «месяц запястья», «пушная охота»; Omtki — «большой мороз»; Mir — «плечо»; Girawun — «период ходьбы (охоты)», «дни начинают становиться длиннее»; Oktenkira — «падение снега с веток»: Turan — «прилег ворон»; Schonckan — «период отела».

Весна начинается с месяца Oktenkira, лето — с Illaga, осень — с Irkin, а зима — с Omtki. Месяц называется Bega и разделяется на четыре части, как-то: новолунье — Irkackin, когда месяц показывается на третий день; подулунье — Kaltakan; третья четверть — Dollanin, полнолунье — Tiran. Полярную звезду называют Toki. Большую Медведицу — Auwla, Млечный Путь — Mangniotschitschan.

У тунгусов имеется сказание, связанное с Млечным Путем. Один сильный человек охотился на оленя, от этого остался след, а олень упал в море и превратился в кита. Затем упал на землю теленок и из его пота вышли другие олени. В доказательство этого торчит в Большой Медведице стрела сильного человека. Отсюда и произошло, что отныне [81] оленей убивают стрелами. Солнечное и лунное затмения — это знак, что эти тела умирают, почему затмение называется Budden, или умерший. Далее они говорят, что все живое создал бог, которого называют Sewuki. Откуда же произошел мир и люди, им неизвестно. Причиной грома является то, что кабарга (мускусное животное), которая была у Sewuki в милости, провинилась, Sewuki бросил ее на землю, и по приказанию Sewuki ее гонит гром. По утверждению тунгусов, гром — это гневный мужчина, которого Sewuki употребляет, чтобы кого-либо наказывать. Он создан был тогда, когда кабарга провинилась перед Sewuki.

Они считают, что два месяца — Ugdarpu и Omtki являются тяжелыми и плохо отражаются на здоровье, а об этом они судят по тому, что в названные месяцы оказывается больше больных, нежели здоровых.

Страны света они обозначают следующим образом: восток — Ultan, юг — Tirgani, запад — Ogolasna, север — Kurat. Утро, или восход солнца, у них Iultan, а также Delatscha, полдень — Tirgani, вечер, или заход солнца, — Ogolasna, полночь — Kurat. Также утро называется Timatna, вечер — Siksani, а ночь — Dolbani. Ветры, которые они различают, — четыре: это Larngitsch — с востока, обозначает — со стороны моря, Dagaia — с юга, Hingala — с запада, Kurat — с севера.

Страны света различают по коре ели и лиственницы, потому что сторона ствола, обращенная к югу, гладкая и коричневая, а к северу — шероховатая и черноватая. Благодаря этому тот, кто заблудится, попав в беду, может легко найти дорогу, так как о компасе они ничего не знают. У них нет никаких других исчислений расстояний, кроме дневного перехода- — Nuige. А оно соответствует, если путешествуют со своими женами и всем имуществом, с одного места на другое, 10-15 верстам. Bojikdelarum — также однодневный переход, но он происходит налегке, без поклажи, на оленях или на лыжах, может составлять от 30 до 40 верст.

Тунгусы суеверны, молчаливы, не любят никакой ненужной болтовни, считают ее величайшим позором, подозрительны и упрямы. [82] Неласковый взгляд приводит их в раздражение. Они гостеприимны, не экономны, мало заботятся о завтрашнем дне. Если же тунгусы выпивают крепкие напитки, то быстро пьянеют. Родители в воспитании своих детей не строги, не резки, не требовательны, и дети никакого почтения к родителям не проявляют. Мальчики с ранних лет обучаются стрельбе из лука, а девочки — шитью и починке одежды. Когда мальчик достиг того возраста, когда может ходить на охоту вместе со взрослыми, он получает от своего отца оленей, и они остаются на всю жизнь его собственностью. Девочки ничего своего не имеют.

Об их увеселении можно сказать очень немного. У них есть танец-хоровод, похожий на танец якутов на Витиме, при котором они произносят слова: Hu-gach, I-joch, I-joch, Iijо, Kasum, Kasum, Kasum, Kiku, Hikhu, Umbach, Idach, Idach, Idach, Arach, Arach, Ijoch, Ijoch, Achi, Ac-hirja, Hago, Haga, Tuga, Umdja, Horjoch, Harach, Herga, Urgi, Urwi. Слова эти не имеют никакого значения, а являются подражанием звукам животных и птиц. Так же скачут двое, качают головами и машут руками.

Друг друга они не приветствуют и не прощаются, не знают ничего об оказании почестей, только перед русскими обнажают голову, делают поклон и снова ее покрывают. Если же кто является их другом, которого они давно не видели, тунгусы обращаются к нему со словами Ауа gerkundi — «здорово ли ты ходил», и тот отвечает, смотря по обстоятельствам, либо Aya gerkum — «очень хорошо», либо Errud gerkum — «очень плохо». Когда тунгусы расстаются, то употребляют выражение Aya gerkuckal Oekoel Boiigali Kusira, что значит «иди мирно и не заводи ссор с людьми», на что уходящий отвечает Atam-Kusira — «зачем мне ссориться». Если чужой приходит к ним, то они его не сразу угощают, а ждут сначала от него подарка. Тут следует заметить, что если кто не принимает подарка, то он ничего не имеет и ничего не дает. Подарки они дарят соболями, лисицами, замшей, и их подарки гораздо ценней тех, которые они получают сами.

Жилище тунгусов чум — Dju бывает двух видов. Одни из бересты, подобно якутским, другие — с покрышкой из замши — Elben, которые употребляются летом. Их ставят недалеко от рек, где ловят рыбу.

Тунгусы на Амуре, Амгуни и других реках, также и гиляки, жилища которых стоят на одном месте — Kalta, строят их по образцу ламутов из бревен, четырехугольной формы, снаружи обмазывают глиной, с [83] большими окнами. Слева внутри жилища у двери находится печь, и в нее вмазан котел. Широкий дымоход печи идет по земле кругом жилища и выводится наружу с правой стороны. Над дымоходом устраивают нары. В середине жилища стоит большой врытый столб, который служит опорой и украшен различными резными фигурами; к нему тунгусы привязывают медведя для своих увеселений. В таком жилище живут четыре семьи, совершенно чужие друг другу. Из них мужчины нередко сходятся, женщины же держатся обособленно за занавесками и не общаются друг с другом.

Пьют они только воду. Летом прямо из рек, зимой — растаянный снег.

Как и ламуты, имеют собак, но из-за недостатка корма собак у них, кроме тех, которых они используют на охоте, немного.

Олени в этой местности большей частью серого цвета и меньше, чем у коряков. Олени питаются летом и зимой мохом, который растет в горах, но не тем, который растет на болотах. Мох на горах сладкий и называется Lauckta, а на болотах — Nemoel. Также кормятся олени грибами, листьями ив и берез. Они жадны до человеческой мочи и прибегают издалека, чтобы отведать ее. Олени уходят далеко от жилища, но бывает, что некоторые уходят далеко и дичают. Чтобы оленей можно было найти, им подвешивают на шею колокольчики, а иным кусок дерева, чтобы не убежали. Олени спариваются только осенью в месяц Ugun b телятся в месяцы Schonckan и Tiglan. Послед — Anmatin вешается на дерево, чтобы самка его не съела, в противном случае олененок будет диким оленем. Если родятся олени-близнецы, то это считается плохим предзнаменованием и означает, что их хозяин умрет, а чтобы избежать этого, самку и обоих детенышей душат. Кое-что жертвуется Sewuki, а остальное тотчас съедается.

Различные наименования оленят: в 1-й год — Ewkan, или Enchan, во 2-й — Hanoe, в 3-й — Nioorka, в 4-й — Amarkan, в 5-й — Muttun, или Multun, после этого самец получает имя Giluka, самка — Niami.

Детеныши диких оленей носят имя в 1-й год Nergutschan, во 2-й — Tschiro, в 3-й — Siudiackan, в 4-й — Ganckatschan, в 5-й — Mottu, в 6-й — Anam, а после называются Toki. Оленьи рога — Uk увеличиваются с годами и покрываются шерстистой кожей — Loemoet, которую они в месяце Irkin сбрасывают. Тунгусы умеют использовать эту кожицу — они едят ее жареной. Олени живут 7-8 лет и часто погибают от болезни, которая называется Butuka. При этой болезни распухают ноги. Больного оленя уводят из стада, а остальных угоняют с того места. Вообще олени очень нежные животные, и простая случайность может вызвать их смерть. Каждая семья имеет своих оленей, которые употребляются для охоты и для перекочевок. Когда семья переезжает с места на место, то вперед идет олень, который указывает дорогу, за ним едут верхом девушки и дети, затем женщины со всем скарбом, а в конце ненагруженные олени, по сторонам которых идут мужчины. На этот счет тоже есть суеверие. Почему мужчины не едут впереди? Причина, которую тунгусы приводят, это то, что у мужчин от этою якобы распухают ноги (неясно. — 3. Т.). Когда тунгусы придут к месту, где могут поставить чум, то дело мужчины рубить жерди и устанавливать остов, на который должна быть натянута замшевая покрышка. Женщины должны расседлать оленей и сделать другие дела. Если они на следующий день должны снова отправиться в путь, то мужчины рано утром собирают оленей, [85] что делается особым зовом, седлают тех, на которых едут верхом; остальных седлают женщины, они же разбирают чумы и навьючивают оленей. Тунгусы неохотно задерживаются долго на одном месте, по крайней мере не больше трех дней. Если есть корм для оленей и хорошая охота, то могут задержаться на большой срок.

Седла у тунгусов маленькие, продолговатой формы и хорошо обшитые оленьей шкурой. На оленях ездят без стремян, но используют длинную палку, с помощью которой садятся в седло. Садятся на оленя всегда с правой стороны. Узда — -просто ремень, привязанный к рогам, и называется Niok. На оленя накладывают груз максимум два пуда, а чаще нагружают на него не больше 1 1/2 пудов. Все вещи, предназначенные для перевозки, укладывают в кожаные сумы — Seuruk, или Sauruk.

Чтобы ездить на близкое расстояние, употребляют тунгусы нарты — Dolgakue, которые сделаны по образцу ламутских. Их тащат сами тунгусы или впрягают одну или двух собак. Лыжи у них двоякого рода: Suksil и Kingla. Suksil ¹⁴ — длинные и широкие, нижняя часть подбита камусом — Osal. Ими тунгусы пользуются при длительных путешествиях и на охоте. Kingla — лыжи-голицы без камусов и используются для хождения на близкое расстояние. Те и другие прикрепляются к ноге с помощью ремешков — Nogjimru таким образом, что лыжи можно без труда надевать и сбрасывать.

Их лодки двоякого вида. Одни выдолблены из дерева наподобие русских лодок и называются Mong-o, другие — из бересты, как у якутов, называются Dioew. На первых тунгусы осенью промышляют тюленей, а на вторых ходят по рекам на небольшое расстояние.

Рыбу ловят сетями Alda, или Adal, подобно ламутам. Сети делают из крапивных ниток, длиной они бывают от 10-16 до 20 саженей. Рыбной ловлей занимаются как мужчины, так и женщины, которые не ходят на охоту. Те тунгусы, у которых нет оленей или их очень мало, держатся ближе к рекам и озерам. Те же, у которых вовсе нет оленей и которые перешли в сидячие, как их называют, не ходят на охоту, а питаются исключительно от рыбной ловли. Из рыбы, которая ловится в Уде, — кеты делается порса, юкола, качемаз, ее солят и сохраняют в лабазах — Delkan. Сушеную рыбу и жир продают ламутам, оленным тунгусам, когда они идут на охоту или с охоты. Связка в 40 штук юколы стоит 3 руб., или один соболь; пуд рыбьего жира за ту же иену. Женщины ходят на охоту со своими мужьями, так как последние не могут обойтись на охоте без жены, которая им во всем помогает. Если мужчина убьет животное, то жена помогает доставить его домой. Редко встретишь семью, чтобы в ней двое или больше не шли в одной группе. Это происходит оттого, что они боялись нападения со стороны китайских тунгусов и гиляков. Кто убьет дикого оленя, лося или медведя, будь он женатым или холостым, не имеет на свою добычу никакого права, а все распределяется между всеми. Тунгусы считают позором сохранять добытое на охоте, и так считают все, разве что кто живет со своей семьей совсем [86] обособленно и далеко от других имеет право сохранить (для себя) добытое на охоте. Только соболей, рысей, лисиц и других животных, которыми они платят ясак, каждый сохраняет себе, а также рыбу. После охоты устраивается но их обычаю обед охотнику и его жене. Кто из них лучше всех охотился, того считают ловким, храбрым человеком, и его все время восхваляют. У них нет другого разговора, как о том, что он убил столько-то медведей, оленей, лосей. Такие хвалебные речи чаще всего произносят лентяи, которые сами ничего не делают, но всегда имеют свою долю, а тот, кто прилагал усилия, часто получает самую малость из их рук.

При охоте на оленей и лосей их стараются загнать туда, где снег глубже, отчего животные вязнут в снегу, и тогда их убивают стрелами. Медведя закалывают копьем. К кабарге подползают и стреляют из лука. Лисиц, соболей, рысей, волков, росомах ловят настороженными луками — Buerkan, западнями — Liang и кулемами ¹⁵. Лисиц и соболей выгоняют из нор — Aktunin дымом и ловят сетями.

Оружие, которое имеют тунгусы, это луки, стрелы, копья, охотничьи ножи, которые они покупают от якутов, копья — от гиляков. Копье называется Gida, а охотничий нож — Utkan. Они имеют двух видов луки, наполовину из рога — Bueri. или целиком из дерева — Niagdi. Первые покупают от китайских тунгусов и гиляков, последние делают сами, и они сходны с луками якутов. Стрелы — Niurre с разного вида наконечниками, а именно: ромбовидные — Turann, вилкообразные — Patscha, зубилообразные — Monna, шилообразчые — Circalima, тупоконечные — Lucku.

Налучник — Mosek сделан из замши, а колчан для стрел — Om, или Oem, делается как у ламутов. Охотничий нож хранится в ножнах — Oennoecki, украшенных маленькими стеклянными бусинами, и привязан с левой стороны под рукой.

Тупоконечными стрелами стреляют соболей; стрелы с вилкообразным наконечником используют для охоты на оленей, лосей и медведей.

Дочери не могут свободно выбирать себе мужей, а берут их часто против воли. Только отец назначает им мужей. Причем обращается внимание не столько на внешность, сколько на богатство жениха. Нередко бывает, что очень неказистые мужчины имеют лучших жен. Тунгусы берут столько жен, сколько у них хватит состояния, чтобы заплатить калым и содержать жен, и все жены у них в одинаковом почете. Даже если между женами ревность, они все же живут мирно вместе в одном жилище, но если у них нет согласия и дело доходит до драки, то муж вынужден для каждой построить жилище, чтобы удалить их друг от друга. Браки между родственниками у них возможны в той же степени, как и у ламутов.

С вдовой описанная церемония не соблюдается и калым берется в половинном размере по сравнению с девицей. Когда калым составляет 80 руб., то приданое со стороны отца невесты вполовину меньше. У них [88] большое внимание обращается на девственность. Если невеста пришла к жениху не девушкой, то он на другой день требует от тестя часть своего калыма назад. Тесть делает это охотно, чтобы не иметь скандала. К свекру и старшему брату мужа невестка испытывает почтение, и свекру и брату мужа предоставляется право наказывать ее за ненадлежащее поведение. Развод может быть из-за несогласия между мужем и женой или если муж разлюбил жену и не хочет ее больше держать у себя. При разводе муж теряет уплаченный калым. Если же жена уходит от мужа из строптивости, то ее родители обязаны вернуть мужу калым, то есть если отец ее берег к себе обратно, если же ее берет чужой, то он должен уплатить калым, причем большего размера. Дети при разводе остаются с отцом, но если он их выгоняет, то их берет к себе мать. При многих женах муж отдает предпочтение или самой работящей, или самой красивой, и у такой он обычно чаще бывает. Ей же приносит все добытое на охоте. Она же может по своему усмотрению уделять кое-что другим женам. Иногда он и сам им кое-что приносит, но это бывает редко. Общаться со своими женами он может когда хочет, без особого порядка.

О беременных женщинах следует сказать, что они никогда не поднимают ничего тяжелого, не кладут ногу на ногу, не вытягиваются, остерегаются падать и переступать через какую-нибудь веревку или колышек. Когда наступает время родов, то скроят отдельное жилище, зимой же женщина остается в обычном жилище, но во время родов все удаляются из него и остается с ней только повивальная бабка — Aninoden. Женщины все рожают стоя на коленях перед огнем. Повивальная бабка стоит сзади роженицы и держит ее вокруг туловища, чтобы помочь родам. Когда ребенок родился, то повивальная бабка отрезает с головы роженицы несколько волос и скручивает из них жгутик, которым перевязывает пуповину ребенку. Если ребенок мальчик, то пуповину отрезают кривым ножом, но не ножом, которым режут продукты. Делают это потому, что верят — ребенок вырастет разговорчивым и резвым, так как кривым ножом обычно режут и скоблят всякое дерево, последний же (нож) дает звон. Нож, которым режут продукты, не употребляют потому, что им отрезают куски и съедают, а это значит, что и смерть может сократить жизнь ребенка. Девочкам пуповину отрезают ножницами, чтобы они сделались разговорчивыми. После того как пуповина у ребенка отрезана, мать и дитя обмывают, после чего моется также повивальная бабка, а затем они все окуриваются дымом от багульника. Это повторяется дважды в течение двух недель (через 7 дней). Ребенка заворачивают в заячий мех, и никаких пеленок не имеется. После первого очищения роженице дают новые одежды и постель, при этом еще убивают оленя и лучшие куски варят для нее, причем часть жертвуют огню, созывают родственников и устраивают угощение. Роженица свыше месяца находится одна в своем жилище, потом она опять обмывается, окуривается и только после этого возвращается к мужу.

Послед — Girkinmun и вся одежда роженицы, которую она носила [89] при родах, ее постель, все сосуды и домашняя утварь, которые тогда употреблялись, укладываются после восхода солнца на специально для этого сделанный лабаз и плотно закрываются. Муж не ест с женой из одной посуды, пока ребенок не обнаружит некоторые признаки рассудка — начнет смеяться, хватать что-нибудь и так далее, то есть примерно полгода после рождения.

Имя ребенку дается не сразу после рождения, а когда он начнет уже ползать. Тогда может всякий, кто первый придет в жилище, за исключением отца и матери, дать ему имя. Но ребенок обязательно должен носить имя какого-нибудь умершего родственника, причем человека, который был у них в почете. Также бывает, что мать несет ребенка к другому человеку и сообщает, что ребенок еще не имеет имени, и тогда хозяин дома, куда она приходит, обязан дать ребенку маленький подарок и имя. Но это имя, когда ребенок подрастет, как у мальчиков, так и у девочек меняется. Обращают внимание на его характер, развитость и дают имя по стране, реке, холму, горе, солнцу, луне, животному, птице, рыбе. Оно остается за ним неизменно. Когда кого-нибудь спросят, как его звать, он не отвечает, а за него отвечает другой, так как у них считается позором сообщить свое имя, которое может быть очень славным или постыдным. Также никогда не называется имя умершего, а говорят — отец такого-то, мать такой-то. Делают это по той причине, что, по их представлению, умер только человек, а не его имя, поэтому это имя может опять получить другой человек. Если же назовут имя умершего, то это воспринимается как поругание, отчего может быть ссора. Дети в первые годы жизни питаются не только молоком матери, но и другими продуктами, которые тунгусы сами едят. Иногда мать кормит ребенка до пяти лет.

Еще надо упомянуть о посещениях родителей и замужних и женатых детей друг друга. Дочери, хотя они выданы замуж, посещают своих родителей и родственников ежедневно. Через год же они приходят к родителям и родственникам со своими мужьями и с подарками — такой подарок называется Aniwun. Делают они это в знак почтительности, но, кроме того, и сами хотят получить взамен подарок. Этот обычай практикуется и когда их собственные дети достигают одного года. Вдовцы и вдовы не могут следовать этому обычаю, потому что они раньше, в первом своем браке, получили Aniwun.

Когда кому-нибудь в болезни помочь нельзя и он должен умереть, то после его смерти начинается сильный плач и причитания. Если умирает муж, то жена тотчас отрезает себе косу и кладет ее мужу на гроб. Когда же умирает жена, которая честно себя вела с мужем, то муж тоже отрезает от своих волос часть и сует их ей под левую руку, и это делается из любви к ней, потому что он надеется после смерти увидеть ее в другой жизни. Когда человек умер, душат оленя и его кровью обмазывают покойника, после чего на него надевают лучшую одежду и кладут его на шкуру оленя. Затем приходит вдова и приносит его лук, стрелы, копье, охотничий нож., котел, огниво и все, что муж при жизни имел при себе, — все это кладут рядом с мертвецом. После этого труп выносят головой вперед из жилища и помещают на лабаз на такой срок, пока не подготовят все для его погребения. Мясо задушенного оленя поедают при плаче и причитаниях. Когда умирает женщина, с ней вместе кладут ее личные вещи, не оставляя никакого ее лоскутка. Детям. которые умирают одного года и старше, тоже кладут все вещи, а которые моложе и не имеют никакого имущества, тем после смерти ничего не дается.

Когда выстроен особый помост — Geramcki на четырех столбах на [91] одну сажень от земли, то покойника днем несут и укладывают на нем, а с ним и все его вещи. При этом существует обычай: если покойник мужчина, то его несут мужчины, если это женщина — несут женщины, если ребенок, то несет отец. Когда труп положен, то снова душат оленя и его кровью обмазываются столбы и сам помост несколько раз. Под помостом разводят огонь, на него наливают жир и сало, от которых помост и мертвец коптятся, что является жертвой умершему. Затем наливают жир в маленький сосуд и ставят мертвецу сбоку. Мясо оленя варят и жарят, а потом поедают тут же, у места погребения. После угощения закрывают покойника шкурами оленей, а помост сверху забивают досками. Когда это сделано, то каждый идет домой. Всех, какой бы смертью они ни умирали, без исключения кладут на помост и никого не погребают в земле. У них не г специальных мест погребения, а в лесах или где им понравится тунгусы устанавливают помосты, но только они отыскивают такие места, где помост будет надежно защищен от огня и зверей. Особенно от последних, так как тунгусы утверждают, что если покойника сожрут или разорвут дикие животные, то все сопровождающие покойника умрут такой же смертью.

Через год устраивают поминки — Aktilirauw. Берут кусок гнилого дереза, потому что оно мягкое и его можно резать, и делают из него болвана, который должен изображать умершего. Его одевают и ставят на постель, где спит вдова или вдовец. После этого приходят соседи из других жилищ и приносят с собой самые лучшие кушанья. Тут же душат оленя, отваривают мясо и его со всеми прочими кушаньями предлагают болвану. После этого приходит шаман с бубном и начинает камлать. Он берет кусок от каждого кушанья и подносит болвану ко рту, потом опять отнимает и сам это съедает, курит трубку и дует дым на болвана. После этого все начинают есть и поедают все, что припасено. Поев, шаман опять начинает камлать, а по окончании ему приносят кишку ¹⁶, через которую пролезают все присутствующие. После этого шаман перерезает ее со словами, обращенными к болвану: Asillahujia-tept Oeckeimuntschanra, nowirackel, oeckelnowira Mutschanadi, hutainingira. По-русски это означает: «Довольно смотреть друг на друга, довольно, не возвращайся, не порти нашу охоту и не делай никакого вреда своим детям». Когда шаман это проговорит, то с болвана срывают одежду, один берет его, выносит из жилища и вешает на дерево или бросает от себя, как ничего не стоящую вещь. После этого покойнику больше не устраивают поминального угощения. Скажем, почему они вообще устраивают покойнику такое поминальное угощение. Дело в том, что, по их мнению, после смерти мужчины и женщины причисляются к дьяволам и находятся среди них. Пока же душа с помощью такого поминального угощения шаманом не выгоняется в преисподнюю, она (душа) представляет собой привидение и имеет свойство приносить им зло, страдания, болезни, мешает их охоте и так далее. Поэтому, когда тунгусы приносят умершим жертву или устраивают поминки, они стараются этим навечно изгнать от себя души умерших. Все усилия [92] шамана направлены у них на то, чтобы устроить как можно лучше поминки. Если умирает неженатый человек, то ему не устраивают поминок, потому что он не попадает к дьяволам, а его душа якобы потом возвращается и вселяется в новорожденных, как это считают и ламуты. Когда в семье кто-то умер, жилище строят заново и на другом месте, чтобы дьяволы не сократили и их жизнь, как этого умершего. Если даже они, как некоторые говорят, и не имеют этого страха, то они все же берегут себя от причины смерти, от которой умер человек. Если кто вел тихую и набожную жизнь, то они говорят — пришел его час умирать. Куда же поступает душа такого человека, которую они, так же как и тень человека, называют Aeriroep или Anian, об этом тунгусы ничего не знают. После смерти душа злого человека идет в темное место, и из нее получается дьявол. Шаманы тоже сообщают тунгусам об этом, говоря, что умершие находятся в темном месте и соединяются там опять со своими женами и детьми, и, как на земле, у них там животные, птицы, рыбы и охота такая же, как на земле. Их траур состоит в том, что они не заплетают волосы, а оставляют свободными, одежду и постель покойника выбрасывают.

Тунгусы, при всем их трудном образе жизни, доживают до 70-80, а некоторые и до 100 лет. В 50-60 лет они седеют. Они много ходят и легки на подъем и перестают ходить только тогда, когда их оставляют силы или у них туманится рассудок.

Одежда шамана — Samaseck — это длинный кафтан со многими к нему подвешенными ремешками, железками, звоночками, бубенчиками и бисером, сделанный по образцу шаманской одежды якутов. К такой одежде каждый добавляет свое. Эта одежда всегда изготовляется женщинами и девушками. К одежде шамана принадлежит еще нагрудник — Noeieken, так же длинный и с ремешками. Шлем шамана — Igoen сделан из железа, с рогами, а под ним носят они полученчик — Tschorat, с которого свисают полоски из беличьих хвостов. Бубен — Untu овально-круглый, как у ламутов, окрашен краской. К нему имеется чехол — Ungtuwun. Волшебный жезл — Giosun, или Kolo, такой же, как у якутов, коряков и ламутов.

Когда шаман одет в свою одежду, с жезлом и бубном, он садится против огня и несколько раз начинает что-то бормотать. Затем он очень слабо ударяет в бубен, через некоторое время начинает тихо петь, причем, когда поет, тихо ударяет в бубен, а когда наступает пауза в пении — в бубен бьет сильнее. Он поет: Sewuki minniuw, Ungniw, Oewgicki, ninalde, ohil, auhtilre; по-русски: «Бог, мой хозяин, приблизься ко мне, мой дьявол с твоим беседует, позови других дьяволов» — пауза; Diangru, diuckamo, uweng-ung, ahiw Koltarkitschang, auimu, oewgiki, tutmalda hunticki, hongangdildum; по-русски: «Вы, десять хижин, моя серебряная жена, моя мать, придите ко мне — я вам хочу жаловаться» — пауза; Oedgi, ehdidacko, niamatschang, den-ing-o-o, Diangritschang, bujing-o, illangritscliang, Utschickang-o, Oewgicki, niiung, alore, ung, nihi, oenteran; по-русски: «Я зову вас, вы, мои птицы, летите ко мне, мои десять животных гоните сюда, и мои три медведя приведите сюда, потому что хозяин велит их привести» — пауза; Buga Ischan, Ammu, Oewgicki, oemli, oddutauli, ullanggas, bodackun: по-русски: «Мой лесной [94] отец, приди сюда и садись, мы принесем тебе жертву» — пауза; MajelbL ung-ali, attudatel, mindu; по-русски: «И вели твоим дьяволам мне тоже служить». При этом шаман качает головой и кричит — Ogurli min-nu — «поднимите меня». Когда другие его поднимут, то говорит он дальше: Oeddi oewidacko Suda owilre; по-русски: «Я и вы хотим играть перед дьяволами»; Gognigiie Urckar Eingmur errickiuw Oeddu Omung-as urkudur taung-as; по-русски: «Слушайте все, дети, позовите сюда мать лягушки и посадите ее возле двери». После этого шаман начинает говорить с духами совсем другим языком к отсылает их, а когда они удалятся, то начинает он со всеми, кто находится в жилище, петь песнь Lacey, Lacey, на что другие отвечают ему Lacey на каждое слово три раза при последующем пении Dialriida Terra. Текст песни: Deidon Kadaratschan Oidadon ogirlil da Doibutschandun. Iennemu, ihilra niangindur Ioltangdur, Amandur, Kujades tomtondur. Utudun Kujades. Ajit Kujahe min, diawodo orolil min, nu; по-русски: «Пойте вместе, поднимитесь ввысь, выше, чем все горы, смотрите днем и ночью, смотрите в воду и озера, на небо, на солнце, на многие звезды, смотрите точно, точно за мной, вы, мои олени, приходите и смотрите тоже». Когда шаман это с другими пропоет, то дьяволы якобы вновь в него возвращаются и он впадает в бешенство и падает в обморок. Другие тотчас приводят его в себя, после чего он говорит им, кто просил его камлать, что ему сообщили дьяволы.

О лечении больных с помощью шамана было сказано выше.

На этом я заканчиваю описание этого народа и прошу читателей принять во внимание, что у меня нередко не хватало времени, места и необходимых условий, простить недочеты и их исправить.

1. В 1955 г. Б. О. Долгих писал, что датой основания Удского острога можно счи-тать 1679 г. — См.: Краткие сообщения Института этнографии, 1955, вып. 24, с. 34. Несколько позже В. А. Туголуков на основе архивных материалов установил, что в 1679 г. казаки только «проникли на нову Удь реку», а острожек был поставлен двумя годами позже. — См.: Туголуков В. А. Эвенки охотского побережья. Автореферат. — M., 1958, с. 7. В другом месте Туголуков прямо утверждает, что Удский острог был построен в 1682 г. — См.: Советская этнография, 1956, № 3, с. 142.

2. Река Маймакан Якутской области; левый приток р. Маи. — См.: Атлас СССР, 1969.

3. Река Тугур Приморской области образуется от слияния двух быстрых горных потоков: Ассьен, вытекающего из Буреинского хребта, и Конут, берущего начало из Охотских прибрежных гор. Оба потока текут на юг и соединяются при урочище Бурукан. — См.: Семенов П. П. Географо-статистический словарь Российской империи. — СПб, 1885, т. 5, с. 235.

4. Здесь у Линденау наблюдается путаница событий, так как острог на р. Тугур был построен значительно позже похода Василия Пояркова. Г. Ф. Миллер сообщает, что в «1653 г. казаком Иваном Нагибой поставлено ясашное зимовье при устье р. Ту-гура». — См.: Миллер Г. Ф. История о странах, при р. Амуре лежащих, — Ежемесячные сочинения... 1757, июль, с. 5. Об этом же сообщает И. Э. Фишер в «Сибирской истории» (1774, с. 380).

5. Утверждение Линденау, что Удский острог был построен Василием Поярковым, источниками не подтверждается. Действительно в 1643 г. письменный голова Василий Поярков с командою в 130 человек, большей частью состоящей из промышленников, был послан по Алдану на Амур. Достигнув устья Алдана, Поярков плыл вверх по реке и в четыре недели дошел до устья р. Учура, плыл по ней десять дней, достиг другой реки — Гономы, на которой зимовал. Потом через волок перешел на р. Брянду, впадающую в Зею. Потом следовал вниз по Зее. В три недели пришел Поярков к устью р. Шингала, или Шунгала. В этом месте, по его утверждению, р. Шилка впала в Шунгал, а этот в Амур. Зимовал Поярков в устье Амура среди гиляков. Отсюда прошел морем к устью р. Ульи, где уже в 1639 г. томскими казаками во главе с атаманом Дмитрием Копыловым, посланным из Томска на Алдан, было поставлено зимовье. Здесь Поярков провел третью зиму, оставил часть своей команды, а сам с другой частью возвратился в Якутск в 1646 г. — См.: Миллер Г. Ф. Указ. работа. — Там же, с. 7, 11; Фишер И. Э. Указ. работа, с. 572-574.

6. Приказ относился к обследованию Шантарских островов, так как правительство имело намерение завести торговлю с Японией.

Шантарские острова расположены при входе в Тугурский залив Охотского моря и были открыты в середине XVII в. Василием Поярковым, но правительство тогда не обратило на это внимания. В начале XVIII в., в 1712 г., из Удского острога был снаряжен отряд казаков для осмотра этих островов; казаки там зимовали, занимались пушным промыслом. После этого первого знакомства с островами туда неоднократно ходили партии охотников.

В 1718 г. на Шантарские острова был послан сын боярский Прокопий Филькеев с присланными к нему матросами. Филькеев, услышав на море от матросов, что они вопреки указу хотели зимовать на большом Шантаре и плыть до Курильской гряды, отказался от этого предложения и с двумя казаками сошел на берег у Тугура, а матросы исполнили свое намерение — поехали на о. Шантар, прожили там зиму, наловили соболей, но по неосторожности устроили пожар, истребивший на острове лес и зверей, подплыли к берегу между Тугуром и Амуром, и многие из них были убиты гиляками. — См.: Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю, с Российской стороны учиненных. — Сочинения и переводы.... 1758, апрель, с. 330-331; Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. — СПб., 1886, с. 242-243.

7. Мамга — бухта и гавань в Охотском море, на западной стороне Тугурского залива. — См.: Семенов И. И. Указ. работа, т. 3, с. 163.

8. В печатных источниках никаких сведений об этом нет.

9. Вероятно, оз. Эворон в бассейне нижнего Амура в Хабаровском крае. — См. Атлас СССР, 1969.

10. Саламат — мучная кашица пожиже размазни, ее варят из всякой муки, едят с солью и маслом. — См.: Даль В. И. Толковый словарь... — М„ 1955, т. 4, с. 130.

11. Вероятно, что китайскими тунгусами Линденау называет теперешних негидальцев. Это подтверждается его же сведениями, что удские тунгусы называли китайских тунгусов Nagidal, или «на низу», то есть живущие в стороне. По современным источникам известно, что амгуньские негидальцы назывались низовскими. — См.: Народы Сибири. — М.-Л., 1956, с. 776.

12. Река Тором впадает в Удскую губу. — См. Атлас СССР, 1969.

13. Качемаз — провесная или вяленая рыба осенней заготовки, не столь сухая, как юкола, — См.: Даль В. И. Указ. работа, т. 2, с. 99.

14. Тунгусские лыжи — суксилли с подклеенным камусом, применяются для глубокого снега. Они представляют собой тонкие, длиной в человеческий рост и шириной в две пяди еловые доски, выгнутые в верхней части, с острыми, загнутыми вверх концами. Место для ступней подклеено берестой и снабжено ремнем для ноги. — См.: Народы Сибири. — М.-Л., 1956, с. 709.

15. Кулема — ловушка на мелких зверьков. В Сибири это дворик из кольев, с воротцами, в которых насторожен журавец, очеп ставится слопец, плошка, кляпцы. — См.: Даль В. И. Указ. работа, т. 2, с. 216.

16. Вероятно, имеется в виду кишка — лазейка, так называемый солипкан. — См.: Василевич Г. М. Эвенки. — Л., 1969, с. 247.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info