Я писал вашему преподобию одно письмо из Азова, а затем, когда, возвратившись в Москву, узнал, что готовится к отъезду в наши страны господин епископ Илия, то написал второе письмо и отправил его через одного его спутника, светского иезуита (Карла де Лос), но он, как я [70] узнал, в июне месяце был еще только в Варшаве. Опять я написал через некоего аптекаря нашего, католика, по имени Грентцена, который уезжал отсюда в Вену с князем Петром Голицыным. Я надписал это письмо на имя господина Дальберга. Наконец я по почте послал письмо, в котором доносил, что мы получили содержание. Дошло ли которое-нибудь из этих писем, не знаю, ³⁷ так как с марта месяца прошлого года и до 15-го августа настоящего года не удалось нам видеть ни одного письма из-заграницы. Пропали ли оне в мятущейся Польше, или как иначе случилось это, не знаем. Большая была радость нам услышать, что к нам приедет господин Гвариент. ³⁸ О, если бы он скоро приехал! Я бы желал, чтобы это мое письмо дошло до Вены прежде, чем он уедет, потому что он сообщил письменно Плейеру, ³⁹ чтобы мы дали ему знать, чтo нам нужно привезти. В числе других вещей крайне бы нужно привезти нам немецкие молитвенники и еще, если возможно достать, польские молитвенники и другия духовные книжечки, какие печатаются повсюду заграницей. Если бы еще нашлись какие либо немецкие аффетивы, ⁴⁰ а особенно постилли или сочинения трех, четырех проповедников. Я снабдил ими католиков в Азове, с вредом для себя. Католикам в Белгороде, когда я проезжал там, не мог дать этих книг, равно как и в других местах находящимся, хотя они сильно просят и готовы заплатить деньги. При отсутствии этих книг здесь обыкновенно изучают еретические объяснения св. Писания, которыми лютеране и кальвинисты снабжены в изобилии, и наши усвояют многочисленные ложные мнения, так что я встретил некоторых, которые называли себя католиками, а на самом деле веровали чисто по лютерански. Мы сожалеем, что не знали лучше этой страны и, при вступлении в нее, из пустого страха не взяли с собою с нашего рынка нескольких книг аскетического характера. Тут есть книги о мучениках издания Таннера. Если бы господин Гвариент привез с собою и сочинения об исповедниках и если бы какая либо благодетельная рука пожелала прибавить еще что либо другое особенно касательно благочестивого уединения или что либо в роде благочестивых [71] размышлений. Больше всего для этой миссии полезно было бы, если бы напечатать на бумаге не слишком подробно рассказы о раскаянии, на языках немецком, польском, итальянском, потому что на французском, английском, голландском, изданных в Амстердаме, я надеюсь, мы достанем от отцев, наших добрых друзей в Крейтенберге, через которых (если будет нужно и если Польша будет еще волноваться) и письма могут быть доставлены к нам безопасно. Еще, чего мы желали бы, если бы это было возможно, это — привезли бы нам некоторое количество выпуклых стекол. Довольно часто нужно бывает сделать себе другом кого-нибудь из здешних, чтобы в том или в другом затруднительном положении он помог нам. Нужно бы нам иметь одну оптическую трубу, или микроскоп в два или три стекла или готовальню и т.д. Такого рода подарки бывают часто им дороже денег. Сам я не могу приготовлять стекол больше, потому что у меня есть другия занятия, на которые с большей пользой могу употреблять мое время. Из тех стекол, которые я привез с собою, уже довольно много ушло на разное употребление, а здесь покупать их значит даром бросать деньги. Если из стеклянного блюдца выделано небольшое оптичное стекло в четыре дюйма, то за него непременно потребуют дукат, так как здесь есть только единственный мастер этого рода дел. Восточным купцам, приезжающих сюда под именем послов из Камула или, как называют здешние жители, из Бухданской (Богдыханской) земли, а также из Палькка, Саррихана ⁴¹ и др., ничего приятнее нельзя предложить, как какой нибудь подарочек из подобранных стекол и зеркал. За это можно или получить какое либо добро или расположить к нему или много узнать. Я охотно заплачу за такие стекла. Из каких стеклянных блюдечек они сделаны, это не важно; пусть посылают без разбора, а, если в них сделаны побольше объективы, то тем приятнее будет. Быть может господин Галл Пражский поможет в этом, и я охотно, скоро и верно заплачу по той цене, какую он назначит. [72]

Светлейший царь твердо стоит в своем намерении основать академию. Уже есть на лицо учителя всех классов, прибывшие из Киева, люди хорошие и покамест дружески расположенные к нам. Я надеюсь, что и в будущем они также будут дружны с нами. Наши ученики приходят к ним и в свою очередь их ученики часто приходят к нашим для диспутов, что той и другой стороне приятно, потому что таким образом возбуждается их соревнование. Таланты их удивительно замечательны, но постоянно приходится внушать им, чтобы они не бросали начатого дела. Господам мартинианам (лютеранам) (партия их здесь очень сильна) не нравится успех нашего училища. Сами они устроили себе новое училище, но, хотя оно и новое, однако стоит пустым. Их члены сами посылают к нам своих сыновей. О, если бы мы могли добыть из-заграницы какого либо славного, холостого наставника, который взял бы детей на свое тщательное попечение! О, если бы могло устроиться так, как сделано для Трансильвании. ⁴² Но нужно выбирать учителя с большой тщательностию, потому что здесь необычайные опасности для такого человека. Хотя все другия дела я взял на себя, однако отец Иоанн все-таки необычайно занят уже одним многочисленным юношеством, которого можно было бы принять еще в большем числе, если бы нам помогал какой-либо другой наставник. Преосвященный митрополит рязанский, заменяющий патриарха, продолжает до сих пор показывать, что он наш друг. Это — муж знаменитый; он был прежде профессором богословия в Киеве. Теперь я думаю об нем иначе, чем прежде думал, именно, думаю, что его дружба к нам не притворна. Для пользы народа и юношества он позаботился напечатать катихизис, по образцу Канизиева катихизиса, помимо, конечно, тех вещей, которые не свойственны восточной церкви, и присоединил к нему наставление Геннадия. Сам он в праздничные и воскресные дни говорит проповеди в здешнем кафедральном соборе. Такие же проповеди говорит какой-то послушник, прекраснейший человек и тоже благорасположенный к нам. Он из киевского монаха посвящен в митрополиты Сибири, человек (что редкость) с искренним [73] прямодушием. ⁴³ Проповеди эти приносят особенную пользу народу, который прежде едва знал то, что выше нужд его среды.

Преосвященный митрополит сильно желает, чтобы поскорее начаты были богословские диспуты, чтобы и другие могли слышать доводы римлян и составить лучшее об них мнение. По милости Божией мы по этому предмету вооружены книгами, только желали бы иметь еще собрание постановлений вселенских соборов, особенно первых семи. Из творений святых отцов у нас есть более или менее достаточно, а доказательства как из греческих, так и наших авторов у нас в изобилии. Некоторые прибывшие из-заграницы, нахватавшиеся латыни частию в Англии, частию в Швеции, хотели пустить в ход Декарта, но мы все воспротивились допускать диспут об этом учении, как противном догмату о пресуществлении. Если есть какие либо более прочные и отборные доказательства против последователей Декарта, выведенные из других начал, то я надеюсь, что кто либо из профессоров ради милости Божией кратко изложит их на бумаге и сообщит нам, чтобы это можно было передать другим из здешних знатных лиц, знающих латинский язык. До сих пор мы защищали субстанциальные формулы, обыкновенными доказательствами по Суарию (Суарецу) и Скоту, которых сочинения у нас под руками; но я предвижу, что не так легко и скоро окончится эта схоластическая война. Поэтому большую услугу окажет тот, кто сообщит нам на бумаге в кратких словах более выдающиеся доказательства. Я тоже очень просил бы, если можно, узнать через кого либо у какого нибудь более сведущего математика, не объявился ли теперь новый автор по этому предмету или не издано ли чего нового по алгебре, и сообщить мне имя такого автора или авторов. К изумлению моему у меня остались продолжать учение три ученика, которые прошли все трудности Эвклида и тригонометрии и по окончании геометрии начинают заниматься алгеброй, как приказал им светлейший царь, который весьма похвалил их. Не знаем, действительно ли наши труды приятны светлейшему царю; но мы узнали, что когда некоторые старались, чтобы у нас отняты [74] были ученики, то светлейший царь не согласился на это. Несомненно однако, что он при всяком случае выказывает нам всевозможное и даже необычайное расположение. Некий армянин рассказывал нам, что в Риме и в Вене был некто, называвший себя татарином из восточных стран и искал миссионеров. Если достоверно все то, что рассказывал армянин об его делах, то нет сомнения, что это был обманщик. О великом хане, которого называют Бошуклюльхан, здесь имеются точные сведения, а также и обо всей той стране, о которой скажу в другом письме.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info