-

Встреча Симеона Полоцкого, Епифания Славинецкого и Паисия Лигарида с Николаем Спафарием и их беседа

Николай Гаврилович Спафарий (Милеску), видный молдавский деятель XVII в., вынужденный по политическим причинам покинуть свою родину, приехал в Россию 28 мая 1671 г. сначала в Смоленск, а затем 3 июня этого же года — в Москву. До приезда в Россию он долго скитался по Европе, был в Польше, Италии и других странах. Спафарий был хорошо образованным человеком для своего времени. Знал греческий, латинский, славянский, итальянский, турецкий и арабский языки. Указом царя Алексея Михайловича Спафарий 14 декабря 1671 г. был назначен в Посольский приказ главным переводчиком с греческого и волошского языков. Вместе с тем он занимался и литературной деятельностью, как составитель и переводчик ряда исторических книг. В 1675 г. Спафарий возглавил посольство в Китай. О своей миссии он составил содержательный отчет и описание всего пути по Сибири, Монголии и Китаю. В России Спафарий прожил до конца своей жизни (ум. в 1708 г.).

В Москве ко времени приезда Спафария жили и работали уже заслужившие известность своими литературными трудами и деятельностью в духовной жизни России во второй половине XVII в. Симеон Полоцкий, Епифаний Славинецкий и Паисий Лигарид, митрополит газский. Как ученые богословы они были привлечены церковным собором 1664—1666 гг. к участию в обличении взглядов «ревнителей древлего благочестия» и в осуждении патриарха Никона. В этой связи ими были написаны или переведены на русский язык богословские сочинения, получившие одобрение церковного собора. Симеон Полоцкий, кроме того, был уже признанным стихотворцем, автором большого числа виршей на разные случаи и темы.

Из этих деятелей Спафарий еще до приезда в Москву мог встречаться с Паисием Лигаридом в Молдавии и иметь сведения о его связях с Римом, о его участии в католических службах в костелах в Польше, куда Паисий был вынужден уехать из Молдавии, что было известно в церковных сферах Востока. Знали об этом и московские власти от иерусалимского патриарха Досифея, опасавшегося вредного влияния Паисия на дела русской церкви. Спафарий по приезде в Москву сообщил в «распросе» в Посольском приказе неблагоприятные сведения, наводящие тень на Паисия. Но в 1671 г. Паисий Лигарид еще пользовался влиянием в Москве и лишь позднее постепенно лишился доверия царя и церковных властей. [295] Из опубликованных документов о Спафарии — расспросных речей, челобитных его, указов о нем царя и других материалов, относящихся ко времени как до его службы в Посольском приказе, так и позднее, можно узнать лишь о его встречах с возглавлявшим Посольский приказ А. С. Матвеевым, с которым у него даже установились дружеские отношения.

О встречах и беседах Спафария с Симеоном Полоцким и Епифанием Славинецким ничего нет ни в документальных материалах, ни в литературных источниках.

Надо все же предполагать, что приезд Спафария в Москву рано стал известен и Полоцкому, и Епифанию и что они встречались с ним и беседовали. Наше предположение подтверждает публикуемая здесь запись одной встречи и беседы Симеона Полоцкого, Епифания Славинецкого и Паисия Лигарида с Николаем Спафарием в Москве 12 ноября 1671 г. Запись этой беседы обнаружена нами в рукописном сборнике № 1752, хранящемся в Государственном архиве Калининской области (ГАКО).

Список «Беседы» содержится в рукописи на лл. 233-237, писан скорописью начала XVIII в.

В конце текст «Беседы» несколько пострадал, так как верх и левый верхний край л. 237 оторваны.

Поиски списков «Беседы» по другим рукописным собраниям, как центральным, так и областным, оказались безрезультатными. По-видимому, наш список пока является единственным, и поэтому опубликование его вполне оправдывается. [296]

Начинается список «Беседы» в рукописи ГАКО № 1752 следующим заглавием, писанным киноварью: «В лето 7180 месяца ноемвриа во 12 день. Беседа преосвященнаго Паисиа Лигаридиа, митрополита газскаго, иеромонаха Епифаниа, иеромонаха Симеона Полоцкаго с Николаем Спатарием».

Встреча и беседа происходили во время трапезы в каком-то доме, куда пришел Спафарий.

Беседа велась на латинском языке. Во время беседы Полоцкий потребовал от Спафария, чтобы последний дал ему ответ на один вопрос «славенским языком, да и прочии знают». На это Спафарий ответил: «Не знаю аз славенски беседовати, глаголи со мною латински» (л. 236). Патриарх Досифей в одном письме в Москву указывал, что Спафарий знает славянский язык, добавляя, что «и русский может скоро выучить», но, очевидно, Спафарий и славянский язык знал недостаточно хорошо, а русского разговорного языка не знал вовсе. Сам Спафарий в письме к А. С. Матвееву из Сибири в 1675 г. сообщал, что пишет по-русски для того, «что хочу учиться языку и письму».

Употребляется в беседе и греческий язык. На нем обменивались замечаниями Спафарий и Паисий Лигарид.

Добавление «да и прочие знают» в приведенном выше требовании Полоцкого указывает, как можно думать, что во время беседы присутствовали, кроме самих беседовавших, и другие лица, может быть, кто-либо из ученых старцев Чудова монастыря и учеников Полоцкого (например, Сильвестр Медведев). Кто-нибудь из них переводил разговор беседующих на славянский язык с помощью Полоцкого и Епифания и вел запись. А возможно, это делал и сам Полоцкий, судя по одному замечанию в тексте «Беседы» о переводе им на «славянский» язык сделанного Паисием «латински» толкования церковного песнопения (антифона, л. 233 об.).

Основное содержание беседы — рассуждения участников по разным схоластическим богословским вопросам. Но начался разговор не с богословского вопроса, а с замечания Спафария, озябшего от ноябрьского холода и затем согревшегося: «Движение творит теплоту», и подтвердил он это тем, что при «движении» дерево и железо «не точию согреваются, но и огнь изводят». Полоцкий тут же возразил, что не самим «движением», но «сопритрением единого ко другому», что железо и дерево «имут огнь в себе», объяснив это учением о четырех стихиях. Далее Спафарий не мог дать ясный ответ и на вопрос — «како огнь в железе содержится». Заключил разговор об этом Епифаний, объяснив, что огонь в железе содержится «множеством или силою», почему при трении или ударе из железа и может «известися» огонь.

Заслуживает внимания не столько самая суть этого разговора, а то, что уже в начале встречи между участниками ее завязалась полемика. В дальнейшем, при обсуждении богословских вопросов, полемический характер беседы проявился еще отчетливее, беседа превратилась в некое состязание участников, «нечаянное состязание», как определил ее Паисий Лигарид.

Определенной темы, какого-либо плана беседа не имела. Вопросы, затрагивавшиеся в беседе, касались основных догматов христианской религии: троичности божества, двойственной природы Христа, об ангелах и др. И здесь интерес представляют не самые вопросы, а положение [297] и роль беседующих, впервые, может быть, встретившихся вместе. Сначала Паисий Лигарид, а затем Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий обращались с вопросами к Спафарию. Со своей стороны и Спафарий пытался задавать вопросы; на них отвечал Епифаний, который в беседе выполнял роль авторитетного разъяснителя; заключения его никем не оспаривались.

Положение Николая Спафария было довольно затруднительным. Его образованность была схоластической, но все-таки имела светский характер. Богословие он знал постольку, поскольку в средние века наука и образование были проникнуты богословским содержанием, но специально богословия он не изучал. На это во время беседы указал Паисий, а Спафарий подтвердил это: «Тако есть» (л. 233а). Между тем ему приходилось отвечать на вопросы «присных» богословов, какими были остальные три собеседника. На помощь Спафарию иногда приходил Паисий Лигарид, на что ему заметил Полоцкий: «Вскую, владыко, наставляеши, сам да ответствует» (л. 235).

Цель, какую преследовали Епифаний и Полоцкий в своих казуистических вопросах к Спафарию, была, думается, не в том, чтобы проверить чистоту православия в религиозных верованиях Спафария. Надо предполагать, что им были известны письма, в которых патриарх Досифей рекомендовал царю Спафария как человека с строго православным образом мыслей.

Скорее всего Полоцкий и Епифаний пытались выявить способность Спафария именно к словесному «состязанию», к умению разбираться в логических построениях и с помощью логики опровергать выводы противника. Недаром, когда Спафарий не мог опровергнуть силлогизм Славинецкого в вопросе о троичности божества, Епифаний заявил ему: «Аще ли по образом философским и богословским не веси отвещати, нс имам тим с тобою глаголати» (л. 233а). То же в сущности произошло и с силлогизмом о «совершенстве» Христа, с которым Полоцкий также обратился к Спафарию (л. 236).

Один из вопросов, адресованных Спафарию, касался догмата католицизма об исхождении святого духа от бога отца и сына. Полоцкий спросил об этом Спафария из желания, как он указал, «како мы, благочестивии, имамы римляном ответовати на сие» (л. 235). Спафарий не мог ответить на этот вопрос, и ему был дан срок, «да добре помыслив, ответ сотворит». Далее, когда речь зашла о латинских терминах в богословии, Спафарий заявил: «Аз греческия слушах богословии, не латинския, того ради не вем терминов латинския богословии». На это Паисий Лигарид неожиданно заметил: «Что глаголеши, господине Николае? Едина есть богословия греком и латином».

Все это, по-видимому, является отражением той борьбы с «латинством», которая в то время волновала московских церковных деятелей, а позднее распространилась и захватила и светских людей. Что касается Паисия, то его реплика, может быть, вызвана была попыткой несколько оправдать себя в своих прежних связях с «латинами».

Беседа названных деятелей представляет непринужденный разговор, сопровождаемый живыми замечаниями, выражающими как мнения, так и эмоции его участников. К тому, что приводилось выше, укажем еще некоторые примеры. На замечание Паисия: «Нечаянное се состязание» Полоцкий ответил: «Яко нечаянное, того ради приятн[ей]шее»; на это отозвался Спафарий: «Оубо смерть нечаянная приятн[ей]шая?» (л. 233а об.). Или спор Полоцкого с Паисием по вопросу о различии [298] «разума духовного и письменного», закончившийся следующими репликами: «Газский: „Покажи ми сие в писаниях", Симеон: „Рад показати". Газский: „Даждь ми на сем руку". Симеон рече: „Довлеет и слово"» (л. 234 об.). Далее упоминание Паисия о «великом Аполлоне» и замечание Спафария: «Не вся может человек знати» (235 об.). Замечание Полоцкого на вопрос Спафария об умерших «душах»: «На се не ответую, да не от вопроса единаго на другой прескочим» (л. 234 об.). Наконец, просьба Спафария, доведенного до изнеможения вопросами Полоцкого: «Довольно ми есть глаголати, глава ми изнемогает» (л. 236 об.).

Своим содержанием, легендарно-религиозным характером обсуждаемых вопросов, их трактовкой «Беседа» в какой-то степени сближается с произведениями «отреченной» литературы. Церковным властям она должна была казаться даже опасной, могущей породить сомнения у верующих, не искушенных в вопросах религиозной догматики. Поэтому не только распространение, но и чтение «Беседы» верующими вряд ли могло быть одобрено духовными властями, подобно некоторым апокрифическим произведениям. Не потому ли до сих пор не обнаруживается даже в крупных рукописных собраниях ни списков «Беседы», ни ее публикаций в дореволюционных изданиях?

Остается добавить, что «Беседа» замечательна как письменный памятник, вносящий новый, не известный доселе, факт в биографии Симеона Полоцкого, Епифания Славинецкого, Паисия Лигарида и Николая Спафария — писателей, ученых и общественных деятелей второй половины XVII в. В этом ее и историческое, и историко-литературное значение.

БЕСЕДА СИМЕОНА ПОЛОЦКОГО, ЕПИФАНИЯ СЛАВИНЕЦКОГО, ПАИСИЯ ЛИГАРИДА С НИКОЛАЕМ СПАФАРИЕМ В МОСКВЕ В 1671 г.

(При публикации текста титла раскрыты, выносные буквы включены в строку; буквы заменены сooтвeтcтвeннo буквами г, и, ф, о, о, и, Пунктуация сoврeмeнная)

/л.233/ В лето 7180, месяца поемвриа во 12 день. Беседа преосвященнаго Паисиа Лигаридиа, митрополита газскаго, иеромонаха Епифапиа, иеромонаха Симеона Полоцкаго с Николаем Спатарием. Сице:

Прежде трапезы абие внегда прииде Николай в дом беседе и сед во одежде теплей согреяся зело, того ради совлекая ю с себе рече: «Движение творит теплоту». Симеон: «Не во всех», — рече. Николай рече: «Се древо и железо движением не точию согревается, но и огнь изводят». Симеон рече: «Не самым движением, но сопритрением единого ко другому. Сия же суть от четырех стихий. Того ради имут огнь в себе». Николай рече: «Вскую железо хладно, аще имать огнь в себе?». Симеон рече отвеща: «Яко в нем стихия хладная преобладает». И приложи Симеон вопросити Николая: «Рцы ми, како огнь в железе содержится?». Отвеща Николай: «Самым делом». Рече Симеон: «Аше самым делом огнь в железе содержится, но нож сей, лежащий на убрусе, сожжет й».

На се неведе Николай, что ответовати. /л. 233 об./ Исправи же его Епифаний, глаголя: «Не делом огнь есть в железе, ни, но множеством или силою, яко может притрением или ударением из него известися огнь». И престаша [299] о сем беседовати. Во время трапезы преосвященный митрополит даде Николаю на писме еллинским языком антифон гласа третьяго: Плода чревна и прочее, да истолкует латински и славенски. Николай рече, яко сей антифон трудный имать разум и мнози о нем трудишася, тщася ж и толковати, но не удоволи вопросившаго. По сем сам митрополит истолкова латински, преведе же на славонский Симеон и разум того антифона сказоваше, но много превшеся о сем, глаголати престаша. Потом отец Епифаний рече Николаю: «Чтем во святом Евангелии, яко три суть свидетелствующии на небеси: Отец, Слово и Дух святый. Отец есть бог, Слово есть бог, Дух святый есть бог. Убо три суть бози». Николай рече: «Три суть лица, а не три бози». Епифаний рече: «Бог отец роди бога сына, инаго от себе, убо инаго бога». Николай: «Роди ино лице, а не инаго бога». Епифаний: «Аще /л. 233а/ роди не инаго бога, убо роди инаго бога». (Так в ркп. По-видимому, должно быть инаго не бога, как следует из отпета Николая.) Николай: «Се есть софисма, но како доводится, яко роди инаго ие бога». Епифаний зде от логики положи аксиома, но Николай не хоте (Так в ркп.) ответовати, яко не можаше. Паки Епифаний по образу философскому расположи довод свой, но он и тако не може отвещати. Тогда рече Епифаний: «Аще ли по образом философским и богословским не веси отвещати, не имам тим с тобою глаголати». Ту преосвященный митрополит Паисий рече: «Что вы богословски Николая вопрошаете. Прежде вопросити его, егда слуша он богословии». Рече Николай: «Тако есть». Та же Николай начат вопрошати Епифания: «Что есть ангел и кое служение имать». Епифаний даде определение и показа род и разнствие и рече быти его дело, еже служити богу. Николай: «Дионисий святый пишет, яко четыре вышним чинове выну предстоят господеви. Апостол же Павел именует вся быста служащие силы, како себе не противни?». Епифаний: «Веи суть чинове служащий. Едини служат несредственно, вышнии нижних просвещающе служат». И приложи Газский: «Нижнии служат /л. 233а об./ по чину, вышнии паче чина». К сим не приложи Николай вопрошати. Но Епифаний вопроси его: «Како ангели между собою глаголют, безплотни суще?». Николай рече: «Благодатию божиею». Епифаний: «Что се знаменует, еже глаголеши „благодатию божиею”»? На се Николай не знаяше, что отвещати. Зде Симеон рече: «Аще глаголют благодатию божиею, то всегда глаголют, ибо всегда благодать имут. И ничто же друг от друга имать тайно, ибо вси всегда во благодати суть». На то ничто же ответа Николай. По сих словесех рече Газский: «Нечаянное се состязание». Симеон рече, яко нечаянное, того ради приятн[ей]шее. (В квадратных скобках восстановленные нами части слов.) Николай рече: «Оубо смерть нечаянная приятн[ей]шая? Глаголем о нечаянных радостных, а нс печальных». И престаша о сем глаголати. Потом Симеон вопроси Николая: «Желаю, господине, ведети, како в нынешнем евангелии глаголемое есть истинно вемы, яко во аде несть любовь, но ненависть. Обаче Христос господь рече, яко богатый сый во аде, проси отца Авраама да пошлет Лазаря в дом отца его к пяти братиям увещения ради, во еже бы им нс приити на то место мучное. Се во аде сый яви любовь ко братии в мире жившей». Николай даде ответ: «Се несть историа, по притча». Симеон: «Аще и притча есть, но имать правды образ. К тому /л. 234/ мнози отцы святии историю быти поведуют. Убо даждь ми ответ, яко о истории». [Н]иколай никако же на то хотя ответовати, ибо рече притча се, а не историа. Газский ре4е, яко полма притча, полма историа. Симеон: «Зде число пяти братий ничто до притчи належащее являет, яко историа, а не притча». Газский рече: «Аще за пяточислие братии глаголеши [300] не притчю, просте глаголеши, то и пять мужей самаряныне, от Христа реченных, не приточне разумеется». Симеон; «Ей, не приточне, но писменне». Газский рече: «Святии отцы толкуют инии о пятих книгах Моисеевых, инии о пяти чювствах убо притча». Симеон рече: «Отцы святии толкуют разумом духовным, а Христос господь рече просте письменным разумом». /л. 234 об./ Газский: «Покажи ми сие в писаниих». Симеон: «Рад показати». Газский: «Даждь ми на сем руку». Симеон рече: «Довлеет и слово». Тогда рече Епифаний: «Векую далече отбиваетеся от слова предложенаго. Се хощет Симеон слышати, аще во пристанищи сущим есть заслуга», Рече Симеон: «То ми есть слышати потребно». Возгласи Николай: «Повеждьте ми, еда уже души святых суть на небе и грешных во аде». Отвеща Симеон: «На се не ответую да не от вопроса единаго на другой перескочим. Даждь ми ответ на мое вопрошение, и тогда вопрос твой разрешится». Николай рече: «Еще святых души не в небе, ни грешных во аде». Рече Симеон: «Поне о ангелех рцы ми, сущих уже в небе». /л. 235/ Николай рече: «Что ми о ангелех глаголати, хощу о душах». Симеон рече: «Где убо суть души, в пути ли или в пристанищи». Николай рече: «В пристанищи». Симеон рече: «Что есть пристанище?». На то не може Николай отвещати, даже настави его Газский глаголя, яко души суть в пристанищи несовершенном. Симеон рече: «Векую, владыко, наставляеши, сам да ответствует». По сем престаша о настоящем беседовати. Бывшу молчанию на мале, паки вопроси Симеон Николая: «Желаю научитися, како мы благочестивии имамы римляном ответовати на сие: Того ради сын есть образ отечь, яко от отца есть исходит. Оубо того ради и дух снятый есть образ отечь и сыновен, яко от отца и сына исходит есть». Николай рече: «Кто глаголет духа святаго быти образом отчим и сыновним?». Рече Симеон: «Тако глаголет Василий святый и /л. 235 об./ инии учителие восточнии». Ту рече Газский: «Истинно се, яко Василий Beликий глаголет». Приложи Епифаний, яко и Дамаскин тажде утверждает. Тогда Николай рече: «Неудобный сей вопрос разрешению». Приложи Газский: «Аще разрешиши, будеши ми великий Аполлон». Рече Николай: «Не вся может человек знати». На то Николай: (Так в ркп. По-видимому, описка Может быть, надо Симеон.) «Аще если богослов правоверный, то сие должно ти ведети». Паки Николай: «Несть леть единому вся ведети». Ту рече Епифаний: «О велия се трудность, лучше дадим ему, отче, срока да добре помыслив, ответ сотворит». Рече Симеон: «Буди срок, да добре ответует». /л. 236/ По немногим молчании паки Симеон рече: «Хощу, господине Николае, да речеши, како Христос есть совершен человек, понеже лица или ипостаси человеческия не имать». Николай, се услышав, рече: «Како лица не имать человеческа?». Симеон рече: «Едино бо токмо лице бога Слова во Христе господе». Тогда Николай обратися к Газскому, вопроси гречески, едино ли лице во Христе господе. И научи ево Газский, яко едино есть. Он же, Николай, точию рече, яко не мощно бе двома лицема быти. Рече Симеон: «Даждь ответ славенским языком, да и прочий знают». Он рече: «Яко не знаю аз славенски беседовати, глаголи со мною латински». Рече Симеон: «Даждь ми ответ о совершенстве, се тебе силлогисм: [Т]ого ради аз есмь совершенный человек, яко имать естество человеческое и лице, но Христос господь не имать лица человеческого, точию бо естество имать человеческое, убо несть совершен человек». Зде рече Епиф[аний]: «Господине Николае, персона то же у латин, что суппозы того суббыстенцыя, (Так в ркп.) а гречески ипостасис». /л. 236 об./ Рече Николай: «Аз [301] греческия слушах богословии, не латинския, того ради не вем терминов латинския богословии». Рече Газский: «Что глаголеши, господине Николае? Едина есть богословия греком и латином». Рече Николай: «Довольно ми есть глаголати, глава ми изнемогает». И престаши. Но сам абие воспомяну о ангелах: «И то, рече, ведети достоит, яко ангели видими бывают во плоти, како ядят?». Рече Епифаний: «Оустраяют себе плоть от аера, а ядят не животне, точию являют ясти». И рече Николай: «Како и Рафаил глаголет: „Кто еси являхся аз вам ядый и пияй, ио аз имам“ и прочее». Зде Симеон рече: «А Христос господь, како по воскресении яде с учениками своими, истинно ли или не истинно?». Рече Николай: «Истинно». Симеон паки рече: «Аще истинно яде, то не име телесе прославленнаго и нетленнаго, но тленное, ибо пищею и питием тленная плоть питается, а не нетленная. Аще не истинно, то не бяше уверение истиннаго воскресения». На то Николай ответовати не можаше. /л. 237 об./ ... (Верх и левый верхний край листа отрезаны с утерей двух или трех строчек. Точками отмечены утерянные слова и части слов.) [и]мать дво... приимати, и к стомаху пресы ...... гое еже варитися пищи и во кров[ь] ... обращатися. Въ ядении убо Христо[вом] первое токмо бяше, ибо воистину ... приимаше и к стомаху пресылаше; [вто]- рое не бяше во Христе, ибо плоть прославленная не требует пищи». Вопроси Симеон: «Како та пища от стомаха Христова обратися?». Ответ даде Епифаний: «Различно глаголют богословцы. Едини, яко Христос господь силою си божественною во ничто же обрати, и инии, яко во стихия обрати».

По сих беседе конец с прощением друг ко другу.

(ГАКО Собрание рукописных книг Ркп №. 1752, нач. XVIII в. лл. 233-237).

Комментарии

1. См.: История Молдавии, т. 1. Кишинев, 1951, стр. 250-251.

2. См. статьи: П. Сырку. Николай Спафарий до его приезда в Россию.. — Записки Вост. отд. Российск. археол. общ., т. III, Вып. 3, СПб., 1889; И. Н. Михайловский. Очерк жизни и службы Николая Спафария в России. — Сборник Истор.-филол. общ. при Инет. кн. Безбородко в Нежине, т. 1, Киев, 1896, стр. 1-40; Ю. Арсеньев. Новые данные о службе Николая Спафария в России (1671-1708). — ВОИДР, 1900, кн. 4, стр. 1-63; История Молдавии, т. 1, стр. 250-252; Д. Урсул. Философские и общественно-политические взгляды Н. Г. Милеску-Спафария. Кишинев, 1955; И. М. Кудрявцев. «Издательская» деятельность Посольского приказа (К истории русской рукописной книги во второй половине XVII века). — Книга. Исследования и материалы. Сборник XVIII. М., 1963, стр. 179-244. Приношу глубокую благодарность Н. Н. Розову за помощь в подготовке данной статьи.

3. См., например, работы: И. Татарский. Симеон Потоцкий (его жизнь и деятельность). Опыт исследования по истории просвещения и внутренней церковной жизни во вторую половину XVII в. М., 1886; Л. Н.Майков. Очерки из истории русской литературы XVII-XVIII столетий. СПб., 1889; И. Ротар, Епифаний Славинецкий, литературный деятель XVII в. Киев, 1901; А. В. Позднеев. Рукописные песенники XVII-XVIII веков (Из истории песенной силлабической поэзии). — Ученые записки Московск. гос. заочн. педаг. инет., т. 1, 1958; И. П. Еремин. Симеон Полоцкий — поэт и Драматург. — В кн.: Симеон Полоцкий, Избранные сочинения, Подготовка текста, статья и комментарий И. П. Еремина. (Серия «Литературные памятники»), М.-Л , 1953, стр. 223-260.

4. Рукопись сборника в 4-ку, на 284 листах. На л. 240 запись владельца: «Сия книга Луки Митина». Сборник составлен из печатного «Синопсиса» Иннокентия Гизеля, издания 1674 г„ и из тетрадей, писанных полууставом и скорописью разными почерками в конце XVII — первой трети XVIII в., и содержит, кроме указанной записи беседы, следующие статьи: «Александрию» сербской редакции, легендарное «Надписание» на камне над гробом царя Константина, вирши Симеона Полоцкого на рождение Петра Первого, переводную «Повесть об астрологе Мустаэддине», «Хождение Трифона Коробейникова» и «Повесть о новгородском белом клобуке», а также «Объявление» о переговорах Емельяна Украинцева о заключении мира с Турцией 30 июля 1700 г. и выписки из газеты «Ведомости» 1701, 1703, 1711 и 1712 гг. Рукопись в целом представляет большую ценность как материал для изучения литературных интересов читателей из демократических слоев XVIII в. Сборник этот не был использован М. Н. Сперанским в его труде «Рукописные сборники XVIII в » (М., 1963).

5. На бумаге с частью филиграни «герб Амстердама», близкий № 59 (1692 г.) у А. А. Гераклитова (Филиграни XVII века на бумаге рукописных и печатных документов русского происхождения. М., 1963).

6. И. Н. Михайловский. Очерк жизни и службы Николая Спафария в России, стр 7.

7. См : там же, стр 4.

Текст воспроизведен по изданию: Встреча Симеона Полоцкого, Епифания Славинецкого и Паисия Лигарида с Николаем Спафарием и их беседа // Труды отдела древнерусской литературы, Том 26. М. АН СССР. 1971

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info