НЕСКОЛЬКО НОВЫХ ДОКУМЕНТОВ ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ С. РАЗИНА

В архиве Ленинградского отделения Института истории Академии Наук СССР, в фонде Тихвинского Большого монастыря хранится 6 документов, имеющих отношение к разинскому восстанию и могущих дать ряд новых и любопытных сведений для изучения его.

Документы эти можно разбить на три группы, так как они касаются трех разных лиц, вышедших из различных слоев населения и действовавших в различных районах движения в разные хронологические моменты. К первой группе отнесем хронологически первый документ — грамоту из Монастырского приказа от 1670 г. мая 19 в Тихвинский монастырь о ссылке вдовы. Стефаниды "на вечное житье" в Введенский девичий монастырь, находившийся на территории Тихвинского посада и бывший в ведении Тихвинского Большого монастыря.

Упомянутый документ дошел до нас как в подлиннике, совершенно истлевшем, так и в современной ему копии. Разночтений между подлинником и копией нет. В Тихвинском монастыре, как, впрочем, и в каждом монастыре, было принято снимать копию и часто даже не одну с документов, присланных в монастырь из центра; таких примеров в архиве Тихвинского монастыря много. Поэтому наличие в архиве Тихвинского монастыря и подлинника и копии с нашего документа нельзя отнести за счет чрезвычайной важности, с точки зрения монастыря, этого документа.

Ценность его для нас заключается в том, что он относится к раннему периоду разинского восстания — к началу движения вообще и раньше начала его на Слободской Украине, где оно развернулось в конце лета — начале осени 1670 г.; между тем вдова Стефанида уже в мае 1670 г. была поймана и отправлена из Москвы в Введенский монастырь. Следовательно, наш документ дает возможность говорить о начале движения на [74] Слободской Украине уже весной 1670 г. Документов, характеризующих историю движения на Слободской Украине, сохранилось и опубликовано мало. В частности о Костенском острожке в сборнике материалов, изданном Центрархивом ¹ и представляющем наиболее полную и ценную публикацию документов, посвященных восстанию, не упоминается совсем.

С другой стороны, немного известно и об участии женщин в движении. Из женских имен известно только одно имя — вдовы старицы Алены, которая принимала активное участие в движении. ²

Стефаниде принадлежит более скромная роль. Она не выступает в качестве одного из руководителей восставших, не собирает вокруг себя вооруженных отрядов и не связана с ними непосредственно, так как в тексте документа нет обычной в таких случаях фразы — "к воровским казакам пристала..." Но тем не менее своей агитаторской деятельностью она создавала в городах "шатость" среди населения и тем самым подготовляла почву для прихода отрядов разинцев на территорию Слободской Украины.

К сожалению, напечатанный документ лишь глухо говорит о том, что вменялось в вину вдове Стефаниде. В документе сказано: сослать "за воровство, за затейные письма". Из текста документа также нельзя установить, была ли она их составительницей, или на ее обязанности лежало лишь их распространение. Скорее можно предполагать последнее. ³

Интересна и та социальная среда (на Слободской Украине), в которой рождались агитаторы. Это городская среда, среда мелкого служилого люда — городские низы. Вдова [75] Стефанида — мать драгуна Костенского острожка Афанасья Москалева, об участии которого в движении мы ничего не знаем. Появление разинцев в городской среде является характерным для Слободской Украины.

Вторая группа документов относится к "распопу" Тимофею Иванову. Ценность ее заключается не только в том, что эти документы дают сведения об одном из самых активных районов восстания, обладание которым открывало дорогу в метрополию, с одной стороны, а с другой давало возможность защищать тыл (в данном районе действовали "воровские казачьи" атаманы М. Харитонов и В. Федоров; это один из самых основных и ответственных районов, где разинцы держались особенно долго и упорно). Другим достоинством этих документов является характерный портрет одного из агитаторов — Тимофея Иванова — распопа, т. е. расстриги, из с. Богданова — вотчины Ново-Спасского монастыря, выходца из среды низшего (сельского) духовенства.

В вину Т. Иванову вменялось "воровство", которое заключалось в том, что он к "воровским казакам пристал и многие воровства чинил и воровские казацкие заговоры писал" (разрядка моя.— К. С.). Стало быть, он пристал к казацким отрядам, и так как в этом районе действовали атаманы Харитонов и Федоров, можно думать, что он находился в их отрядах и был ими использован, как грамотный человек, по специальности, т. е. для писания прокламаций. О том, что он был хорошо грамотным человеком, говорит его подпись на допросных речах, сделанная четким, уверенным почерком. Наказание, которому подвергся Т. Иванов после разгрома разинщины, — ссылка в "дальний" монастырь Новгородской епархии для содержания "в земляной тюрьме в крепи за сторожею". В числе условий его содержания предписывалось "никово к нему пущать и чернил и бумаги ему давать не велеть".

Однако на ссылке в Тихвинский монастырь наши сведения о Т. Иванове не обрываются. Из публикуемых материалов мы узнаем, что беспокойный расстрига дважды бежал из Тихвинского монастыря, причем изображаемые документами обстоятельства побегов свидетельствуют о большой бунтарской зарядке тихвинского узника.

Третий документ этой группы дает очень подробную инструкцию постройки в Тихвинском монастыре тюрьмы [76] и содержания в ней Т. Иванова. Необходимость постройки специальной тюрьмы и строгий режим свидетельствуют о том, что Т. Иванова считали важным преступником.

Печатаемые материалы проливают свет и на характеристику самого Тихвинского монастыря. Ссылка участников движения в Тихвинские Большой и Введенский девичий монастыри говорит за то, что эти монастыри считались "благонадежными" и не зараженными недовольством. Они не представляли поэтому опасности для Московского правительства, подобно некоторым другим монастырям Севера.

Тихвинский монастырь не имел "земельной тюрьмы", в которой надлежало держать распопа Т. Иванова. Тем не менее митрополит Новгородский Питирим, в распоряжение которого был прислан из Москвы Т. Иванов для отправки его в один из монастырей его епархии, хотя и пишет: что "велено нам того распопу Тимошку нашей области послать в дальний (разрядка моя. — К. С.) монастырь", останавливается все же совсем не на дальнем и не на захолустном монастыре, а на Тихвинском, расположенном на большой торговой дороге, в весьма бойком месте, видимо, потому, что считает его самым "благонадежным" из всех монастырей вверенной ему епархии. ⁴

Последний документ нашей публикации называет еще одно имя, которое можно и должно связать с разинским движением. Это имя чернеца Андрониева монастыря Дорофея, который "говорил многие ложные слова" в Нижнем Новгороде и был поэтому отправлен воеводой В. Голохвастовым в Москву, откуда, однако, бежал. О поимке его были разосланы в разные концы Московского государства грамоты, одну из которых мы и находим в архиве Тихвинского монастыря.

Интересно, что чернец Дорофей смог безнаказанно проделать такой большой путь, как путь от Астрахани до Нижнего Новгорода, и нигде не был задержан. Это говорит за то, что волнение еще не улеглось и что на местах не было еще достаточно твердой власти. Хотя правительственные войска и разбили [77] и обратили в бегство отряды разинцев на всей территории восстания, главари движения были захвачены и преданы казни, а города и другие населенные пункты освобождены от разинцев, и воеводы, возглавлявшие карательные экспедиции, уже доносили в Москву о разгроме восстания — тем не менее движение далеко не было еще ликвидировано, и народные массы, приведенные в движение, долго еще продолжают волноваться, среди них долго еще бродят различные агитаторы и своими “прелестными речами” сеют в них “шатость”. Показательно, что гнездом разинских агитаторов, которые под видом чернецов бродили в народе, были низовья Волги, Астрахань. ⁵

К. Сербина

Список з грамоты слово в слово.

От царя и великого князя Алексея Михайловича [т.] в Новгородцкой уезд в Тихвинской монастырь архимандриту Ионе з братией. Указали мы, великий государь, Воронежсково пригородка Костенсково острошку драгуна Афонькину мать Москалева вдову Стефанидку за ее воровство за затейные воровские письма сослать в Тихвин монастырь на вечное житье. И вдова Стефанидка послана к вам Монастырского приказу с приставом с Ивашком Комаровым. И как к вам ся наша, великого государя, грамота придет, а пристав Ивашко Комароа с тою вдовою к вам приедет, и вы б тое вдову Стефанидку велели у него принять и отдать ее в девичь монастырь. И пищу велели ей давать против ее сестер. А пристава Ивашка отпустили к нам, великому государю, к Москве, да о том же отписали, а отписку велели подать и приставу явитца в Монастырском приказе думному нашему дворянину Семену Ивановичю Заборовскому, да дьяком нашим Филипу Артемьеву, да Семену Дамашнево. Писан на Москве лета 7178-го мая 19.

А у подлинной государевой грамоты припись диака, Семена Дамашиево.

Благословение великого господина преосвященного Питирима митрополита Великого Новгорода и Великих Лук сыну [79] и сослужебнику нашего смирения Тихвина монастыря архимандриту Ионе з братией. В нынешнем во 179-м году марта в 31 день в грамоте великого господина отца нашего святейшего Иосифа патриарха Московского и всеа Русии писано к нам в Великий Новгород и прислан Кадомского ⁶ уезду, что на Диком поле вотчины Спаского Нового монастыря села Богданова роспоп Тимошка ⁷ за воровство, что он к воровским казакам пристал и многие воровства чинил и воровским козаком заговоры писал. А велено нам того роспопу Тимошку нашей области послать в дальней монастырь, где пригож и держать ево в земляной тюрьме в крепи за сторожею, чтоб он не ушел и никакова дурна над собою не учинил. И в нынешнем же во 179-м году апреля в 6 день по нашему указу тот присыльной с Москвы роспоп Тимошка послан к тебе, сыну, в Тихвин монастырь Софийского дому и с нашим сыном боярским с Степаном Нееловым и с провожатым. И как к тебе ся наша грамота придет, а Софийского дому наш сын боярской Степан Неелов с тем роспопом Тимошкой на Тихвину приедет, и ты б того роспопу Тимошку у себя в Тихвинском монастыре держал в земляной тюрмы в крепи, за сторожею и ни ково бы к нему пущать и чернил и бумаги ему довать не велел и того велел смотреть накрепко, чтоб он не ушел и никакова дурна над собою не учинил. А которого числа того роспопу Тимошку Софийского дому и нашего сына боярского у Степана Неелова примешь и у себя в земляной тюрме за сторожи посадить велишь, и ты б о том к нам для ведома отписал. А отписку свою велел подать в нашем судном приказе приказному нашему Степану Балавинскому да дьяку нашему Тимофею Тяполкову. [80]

А милость святые и неизреченные премудрости божией и великих чудотворцев Никиты и Нифонта, епископов Иоанна, Ефимия, Ионы, и Моисея и Серапиона архиепископов новгородцких и всех святых молитвы и нашего смирения благословение да есть и будет с вами всегда и в веки. Писан в Великом Новгороде. Лета 7179-го году апреля... день.

179-го апреля в 13 день подал святительскую грамоту Софийского дому сын боярской Степан Неелов.

180-го году октября к 15 числу в ночи распоп Тимошка Иванов ис Тихвина монастыря [бежал], подломав тюрьму, и октября же в 16 день он, распоп Тимошка, в бегах пойман и приведен в Тихвин монастырь и в судебной келье перед судебным старцем Вельямином Тиготцким распрошиван. А в распросе сказал: начал де он под тюремную стену копатца по лету после келарского поезду к Москве вскоре. А копал де он стену ушатинами железными ушми, которой ушат стоял у него для мочи, а иных де у него снастей для того тюремного ломания никаких не бывало и нет, и никто ничево не принашивал, и в той мысли с ним сторожи и иные никакова чину люди не бывали. И как де он тот подкоп изготовил и заслыша, что сторож заснул, и он де в тот подкоп ис тюрьмы вышел и, взошед на город, через стену [с]пустился по веревки, а веревки половина лычная, а другая половина вита ис тряпиц, а лычиные де веревки конец попался ему в тюрьме, как ему в тое веревки на постилку принесли солому, а тряпичную веревку к той лычной в прибавку вил де он сам своими руками, будучи в той тюрьме. А вышел де он в тот подкоп ис тюрьмы и за город, по тое веревки спустился в четвертом часу ночи и пошел де он по дороге к Москве и той де ночи дошел он Лученского погоста до деревень от Тихвина за 30 верст и у той деревни дневал он в лесе. И как де ночь настала, и он де от той деревни, из лесу вышед, пошел по дороге, чаял, что к Москве же, аж он тое ночи [81] октября к 16 числу пришел в пяту к Тихвине же деревне Михайловского на поле от Тихвины за 20 верст, и тут де Тихвина же монастыря старец Иона с монастырскими слугами и с погоншики ево, Тимошку распопу, на сторожех стоя, усмотрили и ево поимали и привели в Тихвин монастырь. А как де он от Тихвина до деревни Деревец бежал и он де никаких людей не видел навстречю, ни по кем идучи, и никого с ним о том побеге в думе не было.

Благословение великого господина преосвященного Питирима митрополита Великого Новгорода и Великих Лук Тихвина монастыря келарю старцу Деонисию з братиею. В нынешнем во 180-м году ноября в 13 день писал ты к нам, а в отписке написано: в прошлом де во 179-м году апреля в 13 день прислана к вам наша грамота Софийского дому с нашим сыном боярским Степаном Нееловым, да с ним же Степаном и с провожатыми прислан к вам в Тихвин монастырь посыльной с Москвы роспоп Тимошка. А по той нашей грамоте велено вам того распопу Тимошку у себя в Тихвинском монастыре держать в земляной тюрьме в крепи за сторожею и никово бы к нему пущать и чернил и бумаги ему давать не велено и велено смотрить накрепко, чтоб он никуда не ушел и никакова бы дурна над собою не учинил. И у вас в Тихвине монастыре земляной тюрьмы нет. А того числа, как он, распоп Тимошка, к вам в Тихвин монастырь привезен и по се время сидел в кайдалах в каменной тюрьме за сторожей. И в нынешнем де во 180-м году октября к 15-му числу в ночи он, роспоп Тимошка, из Тихвина монастыря, подломив тюрьму, ушел и за ним, Тимошкою, окола Тихвина по всем дорогам многие погонщики посыланы были. И октября же де в 16 день он, роспоп Тимошка, в бегах поиман и приведен в Тихвин монастырь. И ныне де вы велели у себя в Тихвине монастыре в особой келье темной чюлан зделать [82] и, заковав в кайдалы, велели иво, Тимошку, в том чюлане держать за крепкии сторожи. А ныне де у вас в монастыре тюрьмы кроме той, что он, роспоп Тимошка, подломал, нет и держать, кроме того келейного чюлана, негде. И как к вам ся наша грамота придет, и вы бы велели у себя в Тихвине монастыре для того вора, роспопа Тимошки, и для зимнего времени вместо земляной тюрьмы срубить колодницкую келью с перерубом: надвое на бревенчатом мосту и cо мша покрыть. А около кельи учинить завалины и землею засыпать и около завалин побить в землю сваи долгие, чтоб колоднику не подкопатца и в передней келье зделать печь. И того вора, роспопа Тимошку, велели,, заковав в кайдалы, посадить в тое заднюю келью, а в передней жить сторожем приказывать с великим подкреплением, чтоб тот вор, роспоп Тимошка, из-за их сторожи не ушел и дурна б никакова не учинил, а был бы в целости, и как спросят, и он бы был в лицах. И, нагревая переднюю келью, пускать тепло в заднюю келью малым окном, и никого к нему не припускать, и ножа ему и чернил и бумаги давать не велеть. А как по сему нашему указу учините, и вы б о том к нам для ведома отписали. Писан в Великом Новгороде. Лета 7180-го ноября... день.

180-го ноября в 30 день подал святительскую грамоту Ивашка Подчищеев.

Благословение великого господина преосвященного Иоакима митрополита Великого Новагорода и Великих Лук сыну и сослужебнику нашего смирения Тихвина монастыря архимандриту Ионе з братиею. В нынешнем во 182-м году сентября в 15 день писали вы к нам. В прошлом де во 178-м году прислан к вам в Тихвин монастырь роспоп Тимошка Иванов, а велено ево, Тимошку, держать в крепи за сторожею, и вы де велели ему положить на ноги кайдалы и свинцом де залить и на руки де ему железы учинив и закрепив и построя нарочную келью [83] с великим укрепленьем. И посажен был он, Тимошка, окован в тое кельи за караул и в прошлом де во 181-м году августа в 13-м числу в ночи он, Тимошка, из-за караула, разломав кайдалы и ручные железы, ушол, а хто в то время были караульшики, и вы о том к нам в отписке своей не описали и то вы учинили негораздо. Знатно, что и тот роспоп Тимошка ушел из-за караулу потому, что вашею оплошкою караульшиком об нем приказу о стороже крепково не бывало. И как к вам ся наша грамота придет, и вы бы того роспопу Тимошку велели сыскать. А сыскав устроя земляную крепкую тюрьму и велели ево оковав держать в той земляной тюрьме за крепкою беспрестанною сторожею. А как тот роспоп Тимошка сыскан и в земляную тюрьму посажен будет, и вы бы о том к нам для ведома отписали. Писан на Москве на Софийском и нашем Московском дворе. Лета 7182-го сентября... день.

182-го году октября в 11 день подал святительскую грамоту Александрова монастыря слуга.

Благословение великого господина преосвященного Питирима митрополита Великого Новгорода и Великих Лук сыну и сослужебнику нашего смирения Тихвина монастыря архимандриту Ионе з братией. В нынешнем во 180-м году сентября в 20 день в грамоте великого господина святейшего Иосифа патриарха Московского и всея Руссии за приписью дьяка Ивана Калитина писано к нам в Великий Новгород. В нынешнем же де во 180-м году сентября в 6 день в Патриарш разряд ис приказу Казанского дворца в памяти за приписью дьяка Петра Самойлова написано: в прошлом во 179-м году августа в 30 день писали к великому государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу [т.] из Нижнего Новагорода стольник и воевода Василий Голохвастов да дьяк Степан Шарапов и прислали чернеца, [84] а тот чернец на Москве и в Нижнем Новгороде сказался Андрониева монастыря, Дорофеем зовут, и сказал, что он вышел из Астрахани. И говорил на Москве многие ложные слова. И сентября в 3 день пропал безвестно. А ростом тот чернец середней, борода продолговата светлоруса, глаза серы, лет в сорок, родом колмогорец. И великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович [т.] указал о сыску того чернеца в монастырях на Москве и в Московском уезде в городах и в уездах учинить заказ, где тот чернец объявитца, и его поимав прислать к Москве за крепкими провожатыми. И по той великого господина святейшего Иосифа патриарха Московского и всеа Русии грамоте велено в Великом Новгороде и во всех городы и уезды нашей епархии по монастырям розослать грамоты и памяти и велено о сыску того чернеца учинить заказ, а где тот чернец объявитца, и ево велено поимав прислать к Москве за крепкими провожатыми.

И как к тебе ся наша грамота прийдет, и ты бы у себя в Тихвинском монастыре и во всем своем заказе по монастырям и в погостех и в выставках о сыску того чернеца учинил заказ крепкой, где тот чернец объявитца, и ево поимав прислать к нам в Великий Новгород за крепкими провожатыми тот час. А в Великом Новгороде провожатым велеть явитца и того чернеца объявить в нашем судном приказе приказному нашему Степану Балавенскому, дьяку нашему Тимофею Тяполкову. А милость святыя неизреченния премудрости божии и великих чудотворцев Никиты и Нифонта, епископов Иоанна, Ефимия, Ионы, и Моисея и Серафима архиепископов Новгородских и всех святых молитвы и нашего смирения благословение да есть и будет всегда и во веки.

180-го октября в 23 день подал святительскую грамоту Софийского дому судного приказу недельшик Микита Корнильев.

Комментарии

1. Сб. Крестьянство и националы в революционном движении 1666 — 1671 гг. Разинщина. Материалы по истории революционного движения народов СССР 1931, в дальнейшем — Разинщина.

2. Разинщина, стр. 63.

3. Стоит между прочим остановиться на термине "затейное письмо", который является необычным термином. Обычное название прокламации — "прелестное письмо", "воровское письмо". Термин же "затейное письмо" встречается в документах этого типа впервые и, с нашей точки зрения, имеет другое значение, другой смысл, чем термин "прелестный" — обманный, прельщающий. Термин "затейное" происходит от глагола затевать — зачинать, быгь зачинщиком, коноводом. Такое толкование "затейного письма" совпадает с обстоятельствами вины вдовы Стефаниды, действовавшей в начальный период восстания вообще и на Слободской Украине в частности.

4. У И. П. Мордвинова в его книге "Старый Тихвин и Нагорное Обонежье" есть глава, посвященная политической и религиозной ссылке в Тихвинский Большой и Введенский монастырь, но в ней ничего не говорится о том, что эти монастыри были местом ссылки разинцев, хотя на стр. 37 в числе "примечательнмх заключенных" назван распоп Т. Иванов, о побегах которого Мордвинову было известно.

5. У составителей нашей грамоты не было уверенности в том, что Дорофей — чернец Андрониева монастыря, так как, определяя его социальное положение, грамота не дает категорического утверждения: чернец такого то монастыря, а предположительно констатирует: "сказался" чернецом Андрониева монастыря. (Во второй пол. XVII в. было 2 Андрониковских монастыря: 1) Андроницкий-Троицкий или Андрониковский-Троицкий в Черниговской губ. и 2) Спасо-Андроников в г. Москве.)

6. В подлиннике: Кандомского.

7. Имя Т. Иванова и факт его ссылки в Тихвинский монастырь известны из грамоты новгородского митрополита Питирима архимандриту Тихвинского монастыря Ионе от 7 июня 1671 г., предписывающей содержать его (Т. Иванова) в земляной тюрьме. Грамота эта напечатана в "Летописи занятий Археографической комиссии", вып. 34, стр. 215—216 в числе "новых документов о разницах". Названная грамота — подлинная, адресованная в Тихвинский монастырь, дошла до нас не в составе архива Тихвинского монастыря, а в коллекции актов Археографической Экспедиции, хранящейся в архиве Института истории. В группе документов, связанных с Т. Ивановым, этот документ идет хронологически вторым и содержит инструкцию содержания Т. Иванова в земляной тюрьме.

Текст воспроизведен по изданию: Несколько новых документов из истории восстания С. Разина // Исторический архив, Том I. М.-Л. 1936

© текст - Сербина К. 1936
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Алексеев Б. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторический архив. 1936

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info