СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СМОЛЕНЩИНА И МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ НАКАНУНЕ РУССКО-ПОЛЬСКОЙ ВОЙНЫ

Еще в 1914 г. известный исследователь церковных отношений на Смоленщине П. Строгонов обратил внимание на события, происходившие в Дорогобуже незадолго до начала русско-польской войны ¹. Как узнал в апреле 1653 г. проезжавший через город русский гонец, подьячий Д. Мордасов, в Дорогобуж «на третьей неделе Великого поста» неожиданно прибыл смоленский униатский архиепископ Андрей Золотой Квашнин. Приезд его был связан с тем, как узнал подьячий, что архиепископу от посланника Речи Посполитой Казимира Униховского, посетившего Москву в 1652 г., стало известно, что четверо жителей Дорогобужа, приехавшие в Москву вместе с посольством, там «стали в попы» и, получив в русской столице антиминсы, стали служить в дорогобужских церквах. Поэтому, приехав в Дорогобуж, архиепископ стал проверять, на каких антиминсах служат местные священники ².

О некоторых других мерах, принятых тогда архиепископом, сообщил 27 мая 1653 г. направлявшемуся в Речь Посполитую русскому посольству игумен Бизюкова монастыря Гедеон. Священники, поставленные в Москве, были задержаны, архиепископ отобрал у них ставленные грамоты и «скуфьи с них снял и претил им злою мукою». После этого один из них «пристал... к унияцкой ереси» и был поставлен в священники архиепископом, а двое других бежали — один из них бежал в Россию, а другой «живет в укрыте» у местных жителей. Игумен Гедеон отметил также важную подробность, о которой ранее не сообщалось и которая придавала происшедшему инциденту особое значение — жители Дорогобужа были поставлены в священники самим главой русской церкви — патриархом Никоном ³.

Происшедшее никак нельзя считать чем-то обычным. Поставление священников на территорию другого государства, да еще и самим главой русской церкви никак не вписывается в рамки обычных [50] отношений между государствами, даже если они не отличаются высокой степенью дружелюбия. Правда, речь шла здесь о действиях церковной, а не светской власти, но связь между той и другой была для современников достаточно очевидной. Показывая своими действиями, что он не желает считаться со сложившимися после Смуты церковными границами, патриарх тем самым ставил под сомнение и государственные границы, которые с этими церковными границами совпадали.

В условиях конца 1652-1653 гг. в таком поведении Никона нельзя усмотреть чего-либо необычного. К этому времени переговоры о принятии Запорожского войска «под высокую руку» царя Алексея Михайловича вступили в завершающую стадию, и сам патриарх принимал в них активное участие. Поставление священников патриархом Никоном в такой ситуации можно было бы рассматривать как своеобразный пролог к вступлению русских войск на Смоленщину летом 1654 г.

Выясняется, однако, что действия Никона вовсе не были первым подобным актом. В начале 1649 г. в пограничный русский город Вязьму приехали из Москвы жители Дорогобужа Федька Иванов сын Попов и Якушко Степанов сын Попов, побывавшие в русской столице вместе с польско-литовским посольством во главе с Добеславом Чеклинским. Так как у них не оказалось грамоты «о пропуске за рубеж», дорогобужане были задержаны в Вязьме. При начавшемся разбирательстве выяснилось, с какой целью они ездили в Москву. Здесь они «по... государеву указу и по их челобитью» были поставлены в священники митрополитом Сарским и Подонским Серапионом. Федор Иванов был поставлен священником в сам город Дорогобуж в церковь Параскевы Пятницы, а Якушко Степанов — в церковь св. Николая Чудотворца в селе Кнещине Дорогобужского уезда ⁴. Священники предъявили и тексты полученных ими ставленных грамот ⁵, как было отмечено в ставленных грамотах, желающие посвящения представили, как того требовали традиционные нормы, свидетельства своих духовных отцов.

Судя по реакции местных властей, речь шла о достаточно обычном факте, не вызвавшем у воевод какого-либо удивления. Если бы не случайное отсутствие у священников проезжей грамоты, он, скорее всего, не нашел бы никакого отражения в известных нам источниках.

Новое обнаруженное свидетельство позволяет прийти к некоторым важным заключениям.

Как известно, православное население Смоленщины в 20-40-х гг. XVII в. было принудительным образом подчинено власти униатского архиепископа в Смоленске ⁶. Теперь, очевидно, что за этим внешним фасадом скрывалось недовольство местного населения создавшимся [51] положением. Без достаточно широкой поддержки со стороны городского населения и крестьян вряд ли простые жители Дорогобужа решились бы на действия, которые могли повлечь за собой весьма неприятные для них последствия и резко расходились с политикой и смоленской шляхты и властей Речи Посполитой. О существовании такой поддержки косвенно свидетельствует и тот факт, что подобные действия могли продолжаться в течение нескольких лет втайне от церковных и светских властей Польско-Литовского государства.

Конечно, речь шла об установлении церковных связей, но само обращение за посвящением в Москву, а не к православному митрополиту Петру Могиле в Киев, как представляется, говорит о стремлении населения к тому, чтобы обновить свою связь с Россией, от которой Смоленщина была отторгнута после событий Смутного времени.

Готовность русской стороны на высоком уровне пойти навстречу пожеланиям жителей Дорогобужа бросает свет и на русскую внешнюю политику, которая в восстановлении (хотя бы и неофициальном) церковных связей несомненно видела одну из предпосылок для возвращения в будущем Смоленщины в состав Русского государства. О существовании у происходивших событий политической составляющей помимо очевидных общих соображений говорит одна характерная деталь. В черновике царской грамоты воеводам Вязьмы, содержащей разрешение поставленным священникам выехать в Речь Посполитую, читается следующий текст: «и приказати им, как они по благословению богомольца нашего преосвященнаго Серапиона митрополита в Дорогобуже, у своих мест учнут священнодействовати, и они б о нашем царском здравии и о царице нашей и о всем нашем царском синклите Бога молили» ⁷. Правда, в дальнейшем этот текст был зачеркнут и, следовательно, в беловик документа отправленного воеводам не вошел, но все же его появление говорит само за себя.

Случайность, отрывочность имеющихся сведений не дает возможности с уверенностью ответить на вопрос о том, к какому времени следует отнести появление такой практики. Все же представляется маловероятным, чтобы подобная практика могла существовать в течение десятилетий, не привлекая внимания духовных и светских властей Речи Посполитой. Гораздо больше оснований видеть в происшедшем закономерную реакцию и светской, и духовной власти Русского государства и православного населения Смоленщины на победы войск Богдана Хмельницкого. [52]

Списки ставленых митрополичьих грамот слово в слово

№ 1

Лета 7158-го октября в 9 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу. Божиею милостию се аз, смиренный преосвященный Серапион митрополит Сарский и Подонский, по благодати Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа даней нам от Пресвятаго и Животворящаго Духа благословил есми дьяка Якова Степанова сына попова и поставил его в чтецы и в поддьяки и в поддьяконы и во дьяконы и совершил есми его в попы за рубеж в Дорогобужской уезд в село Кнещино к церкви к Николе Чюдотворцу со всяким испытанием и со истязанием по поручению и по свидетельству отца его духовного, еже есть достоин священства. И он по нашему благословению и по сеи нашей грамоте священническая да действует во святей божии церкви невозбранно. И аще кто к нему приходит от детей его духовных, и он их да разсужает по правилам святых апостол и святых отец, имея власть вязати и рещати (!) по благословению нашего смирения.

Писана на Крутицах.

А над печатью написано: Смиреный Серапион митрополит.

№ 2

Лета 7158-го октября в 11 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу. Се аз, смиренный преосвященный Серапион митрополит Сарский и Подонский, по благодати Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, даней нам от Пресвятаго и Животворящаго Духа, благословил есми дьяка Федора Иванова сына попова и поставил его в чтецы и в поддьяки и в поддьяконы и во дьяконы и совершил его в попы за рубеж в город Дорогобуж к церкви святая великомученицы Парасковьи, нареченный Христовы Пятницы, со всяким испытаньем и истязанием по поручению и по свидетельству отца его духовного, еже есть достоин священства, и он по нашему благословению и по сеи нашей ставленой грамоте священническая да действует во святей божие церкви невозбранно. И аще кто к нему приходит от детей его духовных, и он их да разсужает по правилам святых апостол и святых отец, имея власть вязати и решати по благословению нашего смирения. Писана на Крутицах.

А над печатью написано: смиреный Серапион митрополит.

РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). Оп. 1.1649 г. № 1а. Л. 579-580.

Комментарии

1. Строгонов П. Патриарший Бизюков монастырь. Опыт церковно-исторического исследования. Могилев, 1914. С.100, 193.

2. Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы. Т. III (1651-1654 годы). М., 1954. № 156. С. 276.

3. Российский государственный архив древних актов (далее — РГАДА). Ф.79 (Сношения России с Польшей). Кн. 83. Л. 299 об., 302.

4. РГАДА. Ф. 79. Оп. 1.1649 г. № 1а. Л.577.

5. Там же. Л. 579-580.

6. См. об этом: Krajcar J. Religious conditions in Smolensk // Orientalia Christiana periodica. 1967. № 2; Флоря Б. Н. Положение православного населения Смоленщины (20-40-е годы XVII вв.) // Revue des etudes slaves. T. LXX/2. Paris, 1998.

7. РГАДА. Ф.79. Оп. 1.1649 г. № la. Л.581.