СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Документы о Новгородском восстании 1650 г.

Выдающимся событием в истории Новгорода было восстание 1650 г. Оно вспыхнуло в Новгороде 15 марта 1650 г., спустя две недели после начавшегося восстания в Пскове. Против воеводы кн. Хилкова и митрополита Никона (впоследствии патриарха) поднялись посадские люди, в основном ремесленники и поденщики, поддержанные стрельцами.

Поводом к восстанию явился приезд в Новгород датского посланника Краббе, которого новгородцы задержали на площади и обыскали, приняв его за шведского агента. В это время в Новгороде ходили слухи о том, что царское правительство предполагает продать в Швецию большую партию зерна, несмотря на неурожаи и недостаток хлеба в Новгороде и Пскове, что соответствовало действительности.

Однако как в Новгороде, так и во Пскове народное восстание было направлено не против иноземцев, а против своих угнетателей, против боярской клики во главе с Борисом Ивановичем Морозовым, фактическим правителем государства в первые годы царствования молодого царя Алексея Михайловича, против крупных купцов («гостей») и высшего духовенства. Таким образом, новгородское восстание имело резко классовую направленность, как и другие городские восстания середины XVII столетия.

Новгородцы организовали свое правительство в «земской избе», в обычное время ведавшей только делами посадских людей, в котором видную роль играл Иван Жеглов, боярский сын новгородского митрополита, отставленный Никоном от дел.

Восстание было подавлено войсками кн. Ивана Никитича Хованского, занявшими Новгород 16 апреля без сопротивления со стороны новгородцев. Таким образом, в течение месяца новгородцы управлялись без воеводы и воеводской канцелярии.

Новгородскому восстанию 1650 г. посвящена статья М. Н. Тихомирова («Исторические записки», т. 7, стр. 91-114). Здесь публикуются документы, рисующие восстание 1650 г., этот замечательный эпизод из революционной истории Новгорода.

Документы хранятся в Центральном государственном архиве древних актов, в Москве в фонде Посольского приказа (ф. 96), Шведские дела, 1650 г., № 3. В скобках поставлены слова и буквы, недостающие в подлинниках.

Документы подготовлены к печати М. Н. Тихомировым.

№ 1

16 марта. Отписка митрополита Никона, воеводы Ф. А. Хилкова и дьяка В. Сафонова о восстании в Новгороде

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русин богомолец твои Никон митрополит да холопи твои Фетка Хилков, Васка Сафонов челом бьют.

В нынешнем, государь, во 158-м году марта в 15 день писали к тебе, государю, я богомолец твой, и мы, холопи твои, с Семеном Лялиным, что в Новегороде учинилося смятение великое. [287]

И марта ж, государь, по 16 день в Новегороде смятение по прежнему великое от стрелцов и от казаков и от посацких и от черных и ото всяких людеи, опроче лутчих посацких людей.

А мы, холопи твои, убегая от своих домов, живем у твоево государева богомолца у Никона митрополита, ожидаем себе смерти.

И сего же, государь, числа были городовые ворота заперты, и те многие воровские люди пришли к воротам и хотели городовые ворота высечь.

И мы, холопи твои, городовые ворота велели отпереть и впредь, государь, чаем от тех воров болшова дурна, потому што в земскую избу взяли к себе к тому своему воровскому умыслу сына боярскова, что бывал Софеискова дому митрополич дворецкой, Ивашка Жеглова да посацкова человека Игнашка Молодошника. А взяли те воры тово Ивашка да Игнашка своим воровством из-за пристава силна без нашева, холопей твоих, веленья.

Да с ними же в земской избе Микифорко Хамов да Ивашка Оловяничник, а тово Ивашка те же воры самоволством взяли ис тюрмы. И приходят к нам те их завотчики со многими людми и нам уграживают и хотят побить до смерти.

Да те же воровские люди псковсково стрелца Юшку, которой поехал было изо Пскова к тебе, государю, к Москве, бутто в челобитчикех, и ево и иных воров ис тюрмы выпустили и к себе их приняли в свои воровской совет, без нашева, холопей твоих, ведома.

А Елисейка сапожника послал [и] по Московской дороге, да с ним же послали стрелцов и казаков и новокрещенов человек с триста и болши навстречю, что де идет от тебя, государя, казна болшая и чтобы та казна в Немцы не пропустить и розграбить.

А как мы, холопи твои, отпущали к тебе, государю, Семена Лялина и ему приказали накрепко, как он ту твою государеву казну стретит в Торшку или во Твери и ему бы тут ее удержать и в Новгород ехать не велеть.

И они голов стрелецких не послушали, а сотника стрелецкова хотели с башни скинуть. А в то время те ¹ они же ходили дуростью на Любской двор и немец взяли в земскую избу.

А что, государь, с теми немцы пришло их рухледи с Москвы на пети возех и те многие люди своею дуростью без нашева, холопей твоих, ведома привезли в город и силно поставили на пушечном дворе, а сказывают, бутто в тех возех твоя государева многая казна идет в Немцы.

А в другом часу ночи пошли посацких дворов грабить ², что розграбили Семенов да Васильев дворы Стояновых ³, а иные многие дворы.

А которые помнят твое государево крестное целованье, дворяне и головы стрелецкие и пятидесятники стрелецкие, и те никто не смеют для подлиннова ведома, итить к ним не смеют, боятца ⁴, что убьют.

А мы, холопи твои, ныне у твоево государева богомолца Никона митрополита на дворе, а что у нас, холопей твоих, на дворишек делаетца, то не ведомо и что впред будет.

А город мы, холопи твои, с великою нужею велели запереть, чтобы твоей государевы порухи какие не учинили, а что вперед ⁵ нат твоею государевой казною и над нами холопами твоими ⁶ ради отсидетца тово не веда[ем] и учинить ка[к].

И мы станем к тебе государю писать и будет, государь, изволишь смута унять, а свою государеву вотчину оберечь, ино, государь, из городов и ис петин прислать дворян.

На обороте л. 69 помета «158-го марта в 26 денье монастырским Кирилова Новгородцкого монастыря с слушкою с Ывашком Тарбеевым».

Шведские дела, 1650 г., № 3, лл. 69-70.

В своих расспросных речах служка Тарбеев говорит, что он получил эту отписку от Хилкова в соборе в день царских именин, 17 марта, следовательно, она была написана раньше 17 марта. В Москву Тарбеев приехал только 26 мая, чем объясняется позднее получение отписки. [288]

№ 2

17-18 марта. Письмо Тимошки Черкашенина Василию Гавриловичу Стоянову о грабеже его двора и других дворов в Новгороде

Государю моему Василью Гавриловичю Тимошка Черкашенин челом бьет.

Как тебя, государя моего, бог милует, а про нас изволишь ведать, и мы в кручине своей одва живы. Да у тебя Василей Гаврилович дом твой розграбили стрелцы и казаки и посадцкии люди весь, одва ушла Анна Максимовна с т[вои]ми детми.

Да у Семена Ивановича, да у Василья Микифорова, да у Василья Проежалова, да у Михаилы Вязмы, да у Микиты Тетерина, да у Ондрея Земского.

И твоя семья Василеи Гаврилович в кручине одва жива, лежит у попа у Михаилы в таю, а на свой двор жить иттить не смеет.

А Васильева жена Микифорова живет в подцерковьи у Ипатья в таю ж, а домой иттить не смеет же. И хоромы все переломали.

Да дай ведом Семену Ивановичю, что сестры ево Палагеи ведома нету, взяли ее посадцкие люди и стрелцы, Лисица да Шмара с товарыщи, марта седмое на десять число. А Стефанида в таю, ведает толки Сидор Холшевник. Да молва итить в миру, что хотят грабить лавку и на Городищи Семена Ивановича, а околничево хотят убить и называют ево измеником. А немец посадцкие люди и стрелцы перебили, которыи приехали со псковитином; послаников, исковав, держат в земской избы и грамоты и грамотки все отняли и переводят с немецких грамот и грамоток в земской избе с Иваном Жегловым да с Игнаш[кой] Молодожником, а за Семеном послали в погоню, догонят ли или нет, тово не ведаю.

А Анну твою хо[те]ли убить, одва ушла, а называют вас всех измениками.

А потом тебе челом бью.

На письме надпись: «дати ся грамотка на Москве у Печатново двора Василью Гаврилову сыну Стоя[нову]».

Шведские дела, № 3, л. 40.

Письмо было написано едва ли позднее 17-18 марта, так как доставлено в Москву было около 22 марта.

№ 3

17 марта. Письмо новгородского воеводы кн. Ф. А. Хилкова боярину Борису Ивановичу Морозову

Государю Борису Ивановичю искатель твоего жалованья и скормленик Федка Хилков челом бьет.

Пожалуй, государь, вели ко мне писать о своем многолетном сдоровье. А на милость, государь, положиш про работника своего велиш спросить, и я на государеве Цареве и великого князя Алексея Михайловича всея Русии, службе в Великом Новегороде марта в 17 день жив до воли божии, а впредь уповаю на сотворшаго нас.

По грехом, государь, в Новегороде учинилась смута болшая. Да в том, государь, опасаюсь, что пристали к той же смуты болшие воры бывшей митрополич дворецкой Ивашко Жеглов и смысли, государь, все[г]да приобщился к воровству, да два человеки посадцких людей Игнашко Солодовник, Ивашко Оловяничник, трое их, болшую смуту чинят и всем миром владеют. А тот Игнашко и Ивашко выняты ис тюрмы, взяли их миром же, которые воры их советники.

И хотят, государь, мир весь в Новегороде приводить ко кресту, чтоб с ними быть в соединении всем и друг друга не продавать. И хотят сложитца со псковичи заодно. А и смуту, государь, болшую в Новегороде завели ото пскович же, потому что было в Новгород от них писмо, чтоб также учинить, как оне учинили.

А зато, государь, в них злоба и вкоренилась, чтоб казны и хлеба в немцы не пропустить. И я, видя их такое непослушанье государеву указу и суровство, забыв страх и смерть, им за то не молчу, чтоб оне от такие дурости перестали. И оне приходя народом говорят слова непригожие, что бутто государь об них не радеет, денгами подмогает и хлебом кормит Немецкие земли. [289]

И меня, государь, хотят убить за то, что за государское здоровье стою и их в таких суровствах и хулах обличаю и беспрестанно говорю: «рад за государское многолетное здоровье и до смерти стоять». А будет государево изволенье, что их воровство смирить и здесь, государь, в Новегороде их смирить неким, всякие жилецкие люди новгородцы сопчились и воруют единодушно, развее государь изволит велит прислать из иных городов дворян и детей боярских и здешних новгородцов ис пятин выслать.

А ныне, государь, от них воров выслано на московскую дорогу для государевы казны, сказывают, человек с пятсот. А первая, государь, от них дурость объявилась марта в 15 день. Приехал с Москвы в Новгород датцкой посланик сам сем. И того ж, государь, числа по государеву указу того посланника отпустили было мы во Псков. И как он поехал городом, собрався многое множество новгородцев всяких чинов людей, того посланника и немець, изымав на дороге, били и всячески ево бесчестили и бив отвели его со всеми его людми в земскую избу. И до сево, государь, числа тот посланник и с людми сидит у них в земской избы, и меня в том не слушают, их, немец, не отпущают.

А для, государь, всенародного збору били в сполошной колокол самовластно по два дни, и гостя Семена Стоянова и иных посадцких лутчих людей домы их розграбили без остатку и жен их позорили, и впредь, государь, тем же дурном похваляютца.

Умилостивися, государь милостивой Борис Иванович, заступи своею милостию, как тебе государь бог известит, чтоб государеве вотчины порухи какие напрасно не учинилось, а мне б ево государеву холопу безвинно не погинуть в том. А потом тебе, государю, рабски много от многа челом бью слезно в таких бедах.

На обороте л. 72 адрес: «государю Борису Ивановичю».

Шведские дела, № 3, лл. 72-73.

Пометы о времени получения письма в Москве нет; судя по тексту, письмо было составлено не позднее 17 марта.

№ 4

22 марта. Расспросные речи гонца из Пскова Марка Жиневлева о положении в Пскове и Новгороде

158-го марта в 22 день прислан ко государю изо Пскова с отпискою псковитин Марко Жиневлев, а на Москве в роспросе сказал:

Поехал де он изо Пскова марта в 15 день в пятницу. И во Пскове де ныне мятежа нет и околничей де и дияк в сьезжую избу ездят по прежнему, а в земскую де избу ходят старосты, а земские люди для збору и гилем не приходят.

А как де он ехал мимо Новагорода, марта в 17 день, и в Новегороде городовые ворота отперты и ехал всквозь город.

А как де он будет против земские избы, и его де переняли земские старосты и писем обыскивали, и отписку псковскую и лист за печатью и грамотки у него имали, и посмотря отдали ему назад за теми же печатьми и велели его проводить за город новгороцкому казаку. А в те де поры у земские избы, в зборе у них были многие люди, изо всяких чинов стоят гилем.

И по воротам везде у них сторожи поставлены и проезжих всяких людей переимают и их обыскивают. А толко де и говорят: нет ли у кого грамоток к Семену Стоянову, да к Федору Омельянову.

Как де он, Марко, приехав в Новегород, ходил о подводах с подорожною к околничему и воеводе ко князю Федору Ондреевичю Хилкову, и околничей де в то время был у митрополита в соборной церкве. И князь Федор Ондреевич приказывал с ним речью, чтоб он объявил боярину Борису Ивановичю, что ныне в Новегороде учинился мятеж и гиль великой взволновался, всяких чинов люди розграбили лутчих людей 6 дворов: Семена Стоянова, Ондрея Земского, Василья Колачника и иных. А про то де он Марко подлинно ведает, что к околничему ко князю Федору Ондреевичю ко двору гилем не прихаживали и город отперт.

А где ныне датцкой посланник и про то де ему слышать не лучилось, потому что он из Новагорода отпущен вскоре.

А околничего де князя Федора Федоровича Волконского встретил он в селе на Городне в среду, часу в пятом дни. [290]

Да с ним же де, Марком, по сю сторону встретилися от Новагорода верст с 300 новгородцкие казаки и стрелцы и ямщики человек с 10 и больше, которые гонялись из Новагорода за Семеном Стояновым, и поймав везут его скована назад в Новгород.

А в Великом де Новегороде слышал он в разговорех, что земские старосты и всяких чинов люди говорят, а хотят посылать в пятины по дворян и по детей боярских и хотят их всех ко кресту приводить и меж себя крест всем целовать на том, будет де государь пришлет кого в Новгород обыскивать или казнить кого смертью, и им де всем обыски давать и стоять за одно и казни никого не отдать, будет казнить велит государь всех, а пожалует всех же.

Да и во Псков де хотят от себя послати лутчих людей, чтоб им обеих городов всяких чинов людом стоять за одно.

А во Пскове де пущие заводчики подъячей Томилко Слепой и стрелец Коза ходят напрости, а за пристава не отданы и на поруки не даны ж.

А в Великом де Новегороде у околничего и воеводы у князя Федора Ондреевича он был в соборное церкви. А приказывал де с ним околничей князь Федор Ондреевич словом, что ему с ним к государю к Москве отписка послать не[л]зе для того, что в городе по караулом везде заказано, велено обыскивать. И будет у кого какое ппсмо сыщут, и тех велено приводить в земскую избу.

А которого де гонца наперед того послали из Новагорода и за тем де гонцом была погоня. А он де Марко тех погонщиков встретил по ту сторону за Торжком верст за 50, а едут они назад к Новугороду. А во Пскове де как околничей Микифор Сергеевич Собакин давал стрелцом государево жалованье полугодовые денги, и он де стрелцом говорил, чтоб они тех воров, которые гиль заводили, сыскали. И стрелцы де ему сказали: коли де будет о том государев указ с Москвы, и в то де время тех воров и сыскивать учпут.

Шведские дела, 1650 год, № 3, лл. 23-28.

№ 5

После 18 марта 1650 г. Отписка новгородского митрополита Никона царю и царской семье

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии и государыне благоверной царице и великой княгине Марие Ильичне, и государыне благоверной царевне и великой княжне Ирине Михайловне, и государыне благоверной царевне и великой княжне Анне Михайловне, и государыне благоверной царевне и великой княжне Татияне Михайловне, и государыне благоверной царевне и великой княжне Евдокеи Алексеевне богомолец ваш государев новгородцой грешной Никон митрополит бога молю и челом бью.

В нынешнем, государи, во 158-м году грех ради наших в вотчине вашей в Великом Новегороде марта в 15 день стало нестроение болшое меж всяких чинов людей. И я, богомолець вашь, им розговаривал многажды, и оне не послушали, а отчего нестроение стало, и я, богомолец ваш, да околничей и воевода князь Федор Андреевич к вам, государем, преж сего многажды писали.

Да они же у меня, богомолца вашего, взяли из-за пристава ведомого вора бывшего софейского приказного человека Ивашка Жеглова и учинили себе ево началником. И он злым своим советом на всяко дурно их учит и хотел всех православных христиан к крестному целованью привести своим воровским умыслом, неведомо в чем.

И я, богомолець вашь, марта в 17-е собрався со всем священным собором, молив бога за ваше государево многолетное здравие, а ево Ивашка, изменника твоего государева предал клятве, и тоя ради клятвы у них крестное целование разрешил. И ныне написали они меж собя воровскую запись, что им друг за друга стоять и никого в своем воровстве тебе, государю, не выдавать. И велят властей и священником и всяких чинов людем со всякою угрозою, бьючи, руки к той воровской записе прикладывать, а ко[то]рые рук не приложат и оне тех хотят побить и посечь.

Да марта ж в 18 день был я, богомолець вашь, в соборной церкви у заутрени и после полунощницы по своему обычаю ексапсалмы сам говорил, а после ексапсалмов в тай себе говорил канон Исусу сладкому на первой кафизме. И после первые статьи на другой кафизме стал я, богомолець вашь, и молитву Исусову творя, взирая на Спасов образ местной, что стоит пред нашим местом, списан с тово образа, которой взял к Москве блаженные памяти государь царь и великий князь [291] Иван Васильевичь всеа Русии из Великого Новаграда и поставлен на Москве в соборной апостольской церкви, которая именуется Златая Риза, от него же и чюдо было Мануилу Греческому царю.

И се внезапу я, богомолець вашь, стоя на своем месте, увидел венец царский на воздусе злат над Спасовою главою. И помалу тот венець стал приближатися ко мне, и я, богомолець вашь, от великого страху, аки забылся, точию своима очима на тот венець смотрю и свещу пред Спасовым образом, как горит, вижу. И то в разуме помыслил, как тот венець движится, и то в памяти есть, что тот венець собою двигся, и пришед стал на моей главе грешной. И аз мало от великого того страха пременився, чая чювствено и обоими руками на своей главе осязал, и от того времени тот венець невидим бысть.

И пришед из церкви от заутрени и твоему государеву околничему и воеводе князь Федору Андреевичю и дьяком и домашним своим такое страшное видение сказывал, и от того времени почал ожидать иного себе посещения, и по вся дни литоргию бож[ию] служил и отцу своему духовному исповедался.

И марта в 19 день, во втором часу дни пришол на Софейской двор Ивашка Жоглова единомысленников отлученых отставленой пристав Гаврилко Нестеров, бутто в своей вине покояние принеся. И я ево велел поберечь, покамест пойду к обедне, и по преданию святых апостол и святых отец хотел ево разрешить и молитвы разрешалные проговорить. И в том же часу учинился изменнику твоему государеву Ивашку Жеглову, и велел бить в набат на Торговои стороне. И собрав многих людей и посла ко мне, богомолцу твоему, на Софейской двор и того пристава взял. И ко мне на сени почали ломитца и проходные двери у Рожества Христова почали ломати и на Казенной двор ворота выломили.

И я, богомолец ваш, вышел к ним и почал их розговаривать. И oнe меня ухватили со всяким безчинием, и в те поры меня бранили всякою неподобною бранью и ослопом в грудь торчма ударили и грудь розшибли и по бокам камением, держа в руках, и кулаки били.

И софейского казначея старца Никандра и детей боярских, которые за мной были, били ж. И повели было меня в земскую избу к изменнику твоему государеву к [И]вашку Жоглову.

И как довели до церкви, и хотел в церковь итти в передние двери, и оне меня в церковь в те поры не пустили. И соборной дьякон Яков церковь отворил, и оне и ево били ж. И повели меня мимо передних дверей в земскую избу, и как довели против Золотых дверей, и я, от их бою изнемогши, отпросился посидеть у Златых дверей пред церковью на лавке. И им почал говорить, чтоб меня отпустили со кресты к Знамению пречистыя богородицы, что готовился я грешной святую литоргию служить, и оне едва на то преклонились.

И я, богомолец твой, велел благовестить и собрався с соборными и с иными с невеликими священники одва добрел с великою нуждею до Знамения пречистыя богородицы. И тамо час, стоя и седя, слушал и святую литоргию с великои нуждею и спехом служил и назад болен в санях взвалясь приволокся.

И ныне лежу в конце живота и кашлею кровью и живот весь запух и чая себе скорой смерти святым маслом соборовался. А того не ведаю, надолго ли моего живота продолжитца и буду ли жив.

А будет не будет легче, пожалуйте меня, богомолца своего, простите и велите мне посхимитца, а будет вскоре твоего государева указу ко мне не будет, и мне впредь не учнет легчить, и аз не дождався вашего государева указу хочю посхимитца.

Да того ж дни в соборной церкви софейской казначей старець Никандр слышал клопот и голку велику и ходя по церкви обсматривал, от кого та голка, и того не сыскалосе.

Да и за церковью за олтарем казенной дьяк Парфеней Иванов, да и иные многие слышали голку необычную.

На обороте написаны адресаты: «государю, царице и царевнам» (см. начало отписки) и сделана отметка о получении в Москве: «158-го апреля в 13 день с митрополичим неделщиком с Ярофейком Офонасьевым, подана в Верх».

Шведские дела, № 3, л. 124-125.

Дата получения отписки указывает на то, что она была составлена сравнительно поздно, после рассказываемых в ней событий, не раньше конца марта. [292]

№ 6

29 марта. Расспросные речи в Москве Семена Корсакова и Афанасия Арцыбашева о их пребывании в Новгороде

158 года марта в 29 день допрашиван в Посольском приказе Семен Корсаков, как он Семен ехал к Москве из Великого Новагорода и съехался с окольничим со князем Федором Федоровичем Волконским, и у него были ли для чего отписки ко государю у окольничего у князя Федора Федоровича не взял.

И Семен Корсаков сказал:

Поехал де он из Новагорода в среду марта в 20 день, а как де он был в Новегороде и, о подводах подорожную у окольничего у князя Федора Ондреевича взяв, посылал к ямщикам и говорил им, чтоб они по подорожной подводы ему дали. И ямщики де сказали ему, что без памяти из земской избы подвод ему дати не смеют. И он де Семен посылал в земскую избу земским людем говорити, чтоб они по подорожной подводы велели ему дати. И земские де люди сказали ему: будет де он у митрополита и у окольничего письма никакова не возьмет и к ним не поедет, и они де ему подвод дати велят, а будет де он в город поедет и у митрополита и у окольничего о чем нибудь письма возьмет, и они де подвод ему не дадут и из Новагорода не отпустят и велят его Семена с мосту скинуть. А говорил де то митрополичь сын боярской Ивашко Жеглов.

А лутчие де люди о том тужат и говорят со слезами: «большое де нам за нынешнюю смуту, навести на себя такую же беду, как было при царе Иване».

А с окольничим де со князем Федором Федоровичем Волконским встретился он в пятницу марта в 22 день от Новагорода за 170 верст и говорил де ему окольничей, чтоб он дождал у него отписок, и в то время он окольничей на двор взьезжает, а он де ехал мимо. А что делалось в Новегороде и о чем его окольничей спрашивал, и он ему про то про все сказывал. А отписок де у окольничего не взял, а сказал ему, что сь его же вестьми да его же посылает, а он де едет к Москве, и приехав объявит про то сам, а се де у него подводы худы и люди де шли пеши. Да он же де Семен говорил окольничему князю Федору Федоровичю, что де он слышал от него Семена каких вестей, и он бы о том писал с своим гонцом, и гонец будет на Москве скорее его, а у него де подводы худы.

А на окольничего де на князя Федора Андреевича в Новегороде в земских людех шум большой за то, что де он псковских челобитчиков задержал в Новегороде долгое время, а говорят: «Уже де нам и челобитчиков своих ко государю послать нельзя, здесь не пропускают, а на Москве в казенку сажают».

А про немец сказывали ему ямщики, что их земские люди из Новагорода отпускают, и немцы де не едут за тем, что датцкой посланник умирает, а что де у них взято, и то все им отдали.

Да он же де Семен слышал, что те немцы и датцкой посланник земским людем давали на себя письмо в том, что они их били и безчестили, и им о том государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси и своим государем на них не бити челом, а взяли ль де на них такие письма или нет, и про то ему слышать не лучилось. А иных де никаких речей, опричь того, что он сказывал боярину князю Ивану Никитичю, у него Семена нет.

Того же числа жилец Офонасей Матвеев сын Арцыбашев сказал:

Был де он в Новегороде по старине и ездил помолитца, а из Новагорода поехал в среду, марта в 20 день, часу в девятом дни, после Семена Корсакова. Того же де дни диак Василей Софонов принес к нему на двор 2 отписки ко государю от митрополита да от окольничего, и он де те отписки, зашив в подушку, и выслал с человеком своим иною дорогою. А ехал де он Офонасей на своих лошадех, потому: хто де едет на подводах, и за теми гоняют и обыскивают. И он де проезжую память имал в земской избе и грамотки у него имали и все вычитали Ивашко Жеглов, Игнашко Солодожник, Микифорко Хамов, Елисейко Лисица, Степанко Трегуп красильник, и иные заводчики, а говорили де ему он, Ивашко с товарыщи, чтоб он не имал у митрополита и у окольничего отписок и тем бы с миром не ссорился, а в воротах де его осматривали ж.

Да говорил ему Ивашко Жеглов, чтоб он к записи руку приложил, которая запись меж ими написана, а сказал: запись де у них написана, что бити челом государю вместе всем заодно о том, чтоб в Немцы казны и хлеба не отпускать, и городы, которые за Немцы, Иван-город и иные, поворотить, а они де станут битца. И он де Офонасей сказал, что к этой записи руки приложить [293] ему нельзе, потому что он человек московской и до той записи дела ему нет. И Ивашко же Жеглов сказал земским людей: «ему де руки приложить нельзе, что он человек московской».

А в миру де молва такая есть, что запись у них такая, что им стоять всем вместе за один и к наказанью ни х какому не даватца, а бояр де всех называют изменниками.

А как де в Новегороде марта в 20-м же числе ход был со кресты к Николе чюдотворцу на Дворища, ходили архимариты и игумены молебствовать, и в те де поры за дворяны и за детми боярскими земские люди и стрельцы и казаки гонялись, и имали их в земскую избу для того, чтоб к записи руки прикладывать. И они де упросили у них сроку, а говорили, что они соберутца все и придут к ним в земскую избу и посмотрят записи, и будеть запись по них, и они хотели руки прикладывать, а к воровской де записи рук прикладывать не станут.

А о митрополите Никоне, как к нему воры приходили и ворота выломили и двери высекли и его били и бесчестили и к земской избе вести хотели, и о том о всем слышал он от окольничего от князя Федора Ондреевича, что про то в отписке ко государю писано.

Шведские, дела, 1650 г., № 3, лл. 104-110.

№ 7

Конец марта. Новгородская челобитная

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии бьют челом твое государевы вотчины Великого Новагорода холопи твои государевы, дворяне и дети боярские, и новгородцы пятиконецкие старосты, и таможенные головы, и десятники, и все посацкие люди, и стрелецкие пятидесятники и десятники, и все рядовые стрелцы и атаманы, и ясаулы, и все казаки, и пушкари, и затинщики, и всякие твои государевы служивые люди, и твои государевы богомолцы, протопопы, и попы, и дьяконы, и все церковные причетники, и всяких чинов жилецкие люди всего Великого Новагорода.

По твоему государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу и по грамотам из Великого Новагорода в Немецкую Свейскую землю хлеба и мяс и свиных полтей отпускать не велено. И твой государев околничей и воевода князь Федор Андреевич Хилков твоего государева указу и грамот не слушал, из Великого Новагорода в Свейскую землю твоих государевых торговых людей и немецких с хлебом и с мясом и с свиными полтми и со всякими сьестоными запасы отпускал по ночем для своей безделкой корысти. И на заставу к заставным головам и к стрелцам и х казакам околничей писал памяти, чтоб на заставах ни у кого товаров не осматривали в возех. А которые головы и стрелцы учнут осматривать и не пропускать и тех людей околничей бил кнутьеми батоги нещадно. И мы, государь, в Великом Новегороде и в Новгородцком уезде всяких чинов люди от того все обедняли, а в твоей государевы казны в житницах хлеба никакова и у нас нету.

Да он же околничей в Великом Новегороде у нас у всяких чинов людей в ызбах печи печатал и в холодные дни топить изеб не давал, и в то, государь, время у нас малые дети перезябли и померли.

Да в нынешнем, государь, во 158-м году он же околничей князь Федор Хилков наговорил новгородцкого Никона митрополита, чтоб Никон митрополит на твой государев ангел на Алексеев день человека божия нас всяких чинов людей весь Великий Новгород проклинал.

И по ево околничево наговору новгородцкой Никон митрополит к твоему государеву ангелу к церкви к Алексею человеку божию к вечерни, ни к заутрени, ни к обедни не был и за тобя государя на твой государев ангел на Алексеев день человека божия в соборной церкви в Софеи премудрости божии в неделю на обедни проклинание по входе перед апостолом велел кликати на анбоне ризничему своему старцу Мисаилу, также, как и на зборное воскресенье, и нас по имяном и безымянно всех православных християн всего Великого Новагорода всяких чинов людей проклинать велел. И на тот день на твой государев ангел на Алексеев день человека божия нас всех православных христиан весь Великий Новгород по околничево наговору новгородцкой Никон митрополит проклинал, и на крылосех певчие дьяки по их веленью проклятие пели, и назвал нас всех еретиками без твоего государева указу и без патреарша и безо всего освященного собора. [294]

И священников всех и отцев наших духовных запрещает и рук к нашим мирским делам и к челобитной прикладывать не в грамотных людех место не велит.

А в нас, государь, во всяких чинов людех измены и никакова еретичества нет. И от того, государь, митрополича проклятия и от ложных митрополичьих и околничего отписок у нас в Великом Новгороде в мире во всяких чинех людех учинилося великое смятение.

И после, государь, того твоего государева ангела Алексея человека божия и в третей день подал на него Никона митрополита явку площадной подъячей Нестерко Микулин Торопчанин. И заслыша, государь, тое явку, Никон митрополит с околничим ухватили ево Нестеркова сына Гаврилку, Никон митрополит с околничим, били и мучили ослобы и после ем на митрополичь двор.

И мы, государь, всяких чинов люди всем Великим Новым городом про то сведали, что на митрополиче дворе мучат безвинны напрасно за то, что отец ево подал явку. И мы, государь, стоя на площади у крылца били челом ему митрополиту, чтоб он в дому Софеи премудрости божии скверности не учинил, безвинного напрасно до смерти убить не велел. И того Гаврилку митрополит нам отдал убита замертва.

И умысля Никон митрополит с околничим писал на нас к тебе ко государю к Москве ложно, бутто мы приходили к митрополиту гилем и разбоем. И того же, государь, дни, после того времяни, Никон митрополит ходил со кресты к чюдотворному образу к Знамению пресвятые богородицы на Ильину улицу и в церкви у Знамения пречистыя богородицы за такое ево митрополиче великое неистовство и проклятие, что он на твой государев ангел Великого Новагорода нас православных християн всех проклинал на паремьях в часы на кажение, как он почал ходить с преосвященною свещею и говорить «свет христов просвещает всех», и в то, государь, время милостию божиею и молитвами пречистые богородицы при всем народе Никона митрополита обличило силою божиею, ударило ево и всего роздробило.

И после того на завтрее он митрополит со кресты молитца к Николы чудотворцу на Дворища не ходил, что он митрополит собою не владеет, а ходил со кресты за тобя, государя, и за все православное хрестиянство бога молить [с] архимариты и с собором со всем.

И после, государь, того он Никон митрополит с околничим умысля писали к тебе, государю, на нас, бутто де мы Никона митрополита убили.

Да он же новгородцкой Никон митрополит на память блаженные памяти отца твоего государева государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Руссии и на память матери твоей государево блаженные памяти государыни царицы и великие княгини Евдокеи Лукьяновны всяких чинов людей и чернцов на своем митрополиче дворе бил на правежи и батоги и ослопьем на смерть. И как тебе, государь, бог подаровал государыню нашу благоверную царевную и великую княжну Евдокею Алексеевну, и он Никон митрополит на тот день, как с твоею государьскою радостию в Великии Новгород гонец пригнал, и на молебных заключеных людей, которые у него были посажены за приставы, и ис тюрмы никого не свободил.

Да он же Никон митрополит, как по твоему государеву указу приехал в Великии Новгород митрополитом, и он взял себе каменщиков, Фетку с товарыщи, и хотел соборную церковь Софею Премудрость божию рушить и столпы ломать. А та, государь, церковь состроена по ангельскому благовестию. И мы всяких чинов жилецкие люди о том ему митрополиту били челом и соборные церкви рушить и столпов ломать не дали.

И он Никон митрополит, рняся тому, пишет всякие отписки к тебе государю на нас, затеваючи ложно, и хочет он нас тем погубить напрасно.

Да он же Никон митрополит держал за приставом в чепи и в железех бывшего своего приказново Ивана Жеглова многое время и на правежи его по многие дни, возячи на дровнях, бил и мучил ослопьем на смерть в лежачь, и вымучил на нем денег триста рублев. И после того тож ево Ивана за приставом битого держал и мучил многое время без вины. И многие он Никон митрополит неистовства и смуту в миру чинит великую, и от тое ево смуты ставитца в миру смятение.

Да по договору, государь, твоих государевых великих послов Бориса Ивановича Пушкина с товарыщи свейские королевы з думными людми, везут из твоего государева Московского государства в Свейскую землю твою государеву денежную казну по дватцети и по сороку тысечь розными дороги. [295]

Да в нынешнем, государь, во 158-м году в великий мясоед приехал в Великий Новгород москвитин торговый человек гостиной сотни Моисей Облезов. И в Новегороде и в новгородцком уезде закупал хлеб рожь, а вести тот хлеб в немецкие в свейские городы, а нам никому хлеба купить не дал. И мы, государь, все от того обедняли и оголодали, а ныне, государь, слышим ото многих твоих государевых торговых людей, которые в немецкие городы ездят, и от стрелцов, и от казаков, которые стоят на заставах, и они слышат от руских от зарубеских людей и от немец, что, государь, те твои государевы недруги, свейские немцы, умышляют, взяв твою государеву казну, денги и хлеб, и тою твоею государевою казною и хлебом наймовать им с собою иных орд немец и иттить на твою государеву отчину на Великий Новгород и на Псков и тех городов на пригороды. И хотят твою государеву вотчину по прежнему разорить и церкви божии осквернить и нас православных христиан вконец погубить.

А мы холопи твои государевы и всяких чинов жилецкие люди тебе государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии крест целовали, что нам за тобя, государь, и за благочестие и за церкви божии и за все православное християнство против твоих государевых недругов Свейских немец и против всяких иноземцов стояти накрепко и битися до смерти. А преже, государь, сего те твои государевы недруги Свейские земли немецкие люди чрез мирной договор взяли Великий Новгород и новгородцкие пригороды, Ивангород и Яму и Копорье и Орешок и Корелу, после новгороцкого взятья. А те городы взяли за крестным целованьем, что было им немецким людей в тех городех церкви божии не осквернить и крестьянской веры.

И как, государь, в прошлом во 125-ом году стался мирной договор на Столбове блаженные памяти при отце твоем государеве при государе царе и великом князе Михаиле Федоровиче всея Руси на том, что было тех городов всяких чинов жилецкие люди, которые похотят итти на ваше царьское имя, и им писатца в выход. И в выход многие люди писалися, и они, государь, тех людей отсылали за море, а иных городов в тех городех задержали, а выпустили они немногих людей и тех пограбив. А мирной, государь, договор и крестное целованье они во всем нарушили и православную христианскую веру у русских у зарубеских людей отняли и церкви божии осквернили и попов на Руси ставить не дают, а крестьянских детей крестят своими немецкими попы в своих немецких кирках, а не в церквах божиих.

Да околничей князь Федор Андреевич Хилков послал ныне на заставы на рубеж из Великого Новагорода стрелцов и казаков триста человек, а для сберегания пороху и свинцу им ничево не дал. И то, государь, знатно, что околничей свейским людем норовит, а твоих государевых людей, нас холопей твоих губит напрасно.

Да из Великого ж, государь, Новагорода по совету с ним околничим гость Семен Стоянов ездит в Свейскую землю на многие годы. И в нынешнем, государь, в 158-м году летом в карбасех, а зимой в возех к немцам рожь и мяса и свиные полти и всякие свестомые запасы. И немецких людей кормят и с ними советуют, а нас всех православных христиан голодом морят и в конец губят.

Да он же Семен Стоянов с немецкими свейскими людми и иных орд, которые приезжают в Великий Новгород, пьет и ест заодно и в дом к себе приводит, и ночи с ними у себя просеживают и за город их провожает с питьем.

Да он же Семен Стоянов договорился с немчином с Петром с Френчюженином, как он Петр ехал к Москве по денежную казну, что ему Семену поставить свиных мяс за рубежем в Ругодиве на восмсот рублев. И он Семен те мяса провез за рубеж в Ругодив и денги восмсот рублев взял.

А мы, государь, холопи твои и всякие жилецкие люди за твое государево царево и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии имя и за твои государевы городы и за церкви божии и за вся православную християнскую веру ради помереть, как ты государь укажешь.

Милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии, призри, государь, свою государеву вотчину своею государьскою милостию, пожалуй нас холопей своих государевых и всяких чинов жилецких людей, вели, государь, из Великого Новагорода околничево князя Федора Андреевича Хилкова переменить, вели, государь, в Великом Новегороде на ево место быть иному воеводе, кому ты, государь, укажешь. И не вели, государь, из своего государства, Московского государства своеи, государевы, казны денежной в Свейскую землю к немцам хлеба [296] и мяс и свиных полтей и муки и иных никаких сьестомных запасов за рубеж отпускали. И не вели, государь, новгородцкого Никона митрополита и околничево, их ложным отпискам поверить. И вели, государь, против сего нашего челобитья новгородцкого Никона митрополита в проклятии, что он митрополит по околничево наговору на пресветлыи день на твои государев ангел на Алексеев день человека божия нас всех православных христян проклинал, всяких чинов людей, весь Великий Новгород, в том во всем свой государев указ учинить. И вели, государь, нам дати свою государеву грамоту в Великий Новгород, что, государь, твоя государева вотчина, Великий Новгород и новогородцкои уезд, в конечном запустении не стал, и нам бы холопям твоим и всяким жилецким людем в конец погинуть.

Царь, государь, смилуйся, пожалуй.

Шведские дела, 1650 г. лл. 255-264.

Челобитная была написана между 22-25 марта, так как 4 апреля новгородские челобитчики были уже в Москве.

№ 8

11 мая. Отписка И. А. Хованского с товарищами о том, что новгородцы принесли списки принимавших участие в восстании

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русии холоп твой Ивашко Хованский с товарищи челом бьет. По твоему государеву указу велено нам, холопам твоим, итти в Великий Новгород и сыскать воров и заводчиков, от ково мятеж и воровской завод учинился. И как принесли к тебе государю вины новгородцы всяких чинов люди, и к нам, холопам твоим, приехали к Спасу на Хутыню и учинилися по моей холопа твоего Ивашка по многим присылкам, чтоб оне были в твоих государских волях и оне де всяких чинов люди, узнав свои вины и помня твое государево крестное целованье, учинились все в твоих государских волях.

И как мы, холопи твои, пришли в Великий Новгород, и которых воров по твоему государеву указу велено нам, холопам твоим, взять и мы, холопи твои, тех воров взяли и иных многих воров сверх тех сыскали и во всяких их винах роспрашивали, и дали им очные ставки с теми людми, которые на них говорили. И призвав к себе в сьезжую избу всяких чинов людей, и те всяких чинов люди уличили их воров во всяких воровствах. И говорили мы, холопи твои, им всяких чинов людем, что оне, помня твое государево крестное целованье, воров никого не утаить и не укрысть, а ест ли хто вора утаит и укроет и вперед, после сего твоево государева указу и нынешнего сыску, воры, которые объявятца и учнут похвалятца, хто их укрыл, и тем людем без милости будет смертная казнь.

И всяких чинов люди стрелцы и казаки и посадцкие люди, слыша от нас, холопей твоих, твой государев жестокой указ, принесли к нам, холопам твоим, мая в 7 числе скаски и росписи за своими руками, хто в какой вине объявился, хотя и в малой вине х какому дурну хто причинен. И мы, холопи твои, тем вором и завотчиком и их воровству, хто в какой вине объявился, учиня им всем росписи, послали мы, холопи твои, к тебе, государю, к Москве майя в 11 день.

На обороте помета: «158, майя в 16 день с новоторжцем Петром Свечиным».

Шведские дела, № 3, лл. 560-561.

В ответ на. отписку 18 мая была послана царская грамота с похвалою за меры, принятые по сыску (Шведские дела № 3, лл, 537-538).

Комментарии

1. Здесь зачеркнуто: «многие люди ходили от себя, посылали своей».

2. Здесь зачеркнуто: «а слухом, государь, слышали», в подлиннике — «слугом».

3. Здесь зачеркнуто: «да иные многие дворы а подлиные проведать не с ким».

4. Здесь зачеркнуто: «смертнова убойства».

5. Здесь зачеркнуто: «будет».

6. Здесь недописано.