СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Исторические акты XVII столетия (1633-1699). Материалы для истории Сибири.
Собрал и издал Инн. Кузнецов. Томск. 1890.

Книга, заглавие которой мы выписали, содержит в себе сибирские исторические акты, отчасти извлеченные г. Кузнецовым из местных архивов (из архива Асхызского и из той части архива Саянского острога, которая хранится в Минусинском музее), отчасти приобретенные им от томского старожила и собирателя разных редкостей П. А. Пушкарева. Всех напечатанных в ней актов 34 № № ; из них некоторые ничтожны по своему содержанию, другие были уже напечатаны раньше ¹, но как те, так и другие, с присоединением к ним нескольких, не бывших еще в печати, несомненно имеют значение не только для истории местной, но и для истории России вообще. Особенный интерес представляют прежде всего те акты, которые относятся ко времени единодержавия Петра Великого: в них мы находим немало таких черт, которые еще раз доказывают глубокий практический ум и заботливость преобразователя России, простиравшуюся до мелочей. Таковы, в особенности грамоты: о приводе к вере истца, ответчика и свидетелей (№ 29), о таможенных пошлинах (№ 34) о жалованье томскому духовенству (№ 32), о гербовой бумаге (№ 33) и о посылке «с Москвы в Томской» двух [854] кантарей «для правого весу» (№ 31). В последней грамоте, между прочим, предписывается томскому воеводе «с товарищи» «записать эти кантари в приходную книгу... и беречь от пожарного времени и, чтоб не заржавели, вымарывать их маслом или каким салом, чтоб в правом весе никогда от них никакой измены не было». Из других актов, находящихся в сборнике г. Кузнецова, наиболее любопытны те из них, которые характеризуют отношение русского правительства к сибирским инородцам, нередко изъявлявшим полную готовность служить «великому государю», «под его высокою рукою в подданстве быти», и в то же время никогда не упускавшим случая пограбить и побить русских и их «ясачных людей». Русское правительство никогда не отказывалось принимать этих инородцев «под свою высокую руку», почти всегда исполняло все их просьбы, но вместе с тем, никогда вполне не доверяло их обещаниям и рекомендовало воеводам соблюдать в отношении их величайшую осторожность. Так, например, в 1666 году некоторые калмыцкие тайши просили царя Алексея Михайловича, чтоб он принял их «под свою высокую руку в подданство», не велел ратным людям ходить на них войною и дозволил их «улусным людям ходити с торги к Томску», причем обещались «служити великому государю и на ослушников его войною ходити». Царь весьма благосклонно отнесся к этой просьбе, велел послать тайшам «жалованье» и сказать при этом, «чтоб тайши улусных своих людей с торгом к Томску и к Тобольску присылали немногих, чтоб от многих людей в торгах с русскими людьми ссоры и задоров не было», а воеводам предписал «того смотреть и беречь накрепко, чтоб их было немноголюдно, и осторожность велеть от них держать большую, и велеть им торговать от города вдали, а в город опричь послов, никого калмыков не пускать, и ссоры и задоров русским людем с калмыки чинить не велеть» (№ 11). О точно таком же отношении русского правительства к калмыкам свидетельствует и грамота № 20 (1679 г.). Есть еще в сборнике г. Кузнецова любопытные документы, касающиеся отношения русского правительства к «ясачным людям» (обращаться с ними предписывается возможно мягче, ласковее, «чтоб тем ясачных людей не оскорбить и от нашей государевой милости не отогнать» (№ № 21, 23, 27 и др.), также отношения томских служилых людей к воеводам и служилым людям Кузнецкого и Красноярского острогов (№ № 4 и 23), устройства новых поселений (№ 26) — «о строении Уртамской слободы», отправки хлебного и денежного жалованья из Тобольска в Томск (№ 16), экономического положения сибирских монастырей (№ 18) и проч.; есть, кроме того, и несколько других, не менее любопытных и важных, как в историческом, так и в бытовом отношении, но на них мы не имеем возможности останавливаться...

Нам необходимо еще сказать несколько слов о том, как изданы г. Кузнецовым «Исторические Акты». Судя по тому значению, какое придает им сам собиратель и издатель их и какое могут они иметь для исследователя, мы ожидали бы, что и изданы они будут, по крайней мере, удовлетворительно; но на самом деле, мы этого не замечаем. Правда, напечатаны они на хорошей бумаге, превосходным крупным шрифтом, к ним приложен «Алфавитный указатель собственных имен и географических названий, с примечаниями к ним», но... вместе с тем, мы встречаем [855] в книге г. Кузнецова грубые ошибки и такие опечатки (не указанные издателем), которые подрывают даже доверие к тексту документов. Г. Кузнецов, указывая даты некоторых грамот, повидимому, упустил из виду только одно обстоятельство, а именно, что у нас новый год в XVII столетии начинался не с января, а с сентября, и потому у него, например, грамоты № № 15, 17, 20 и 23 оказываются писанными «на Москве» не в 1667, 1674, 1679 и 1684 годах, а в 1668, 1675 и т. д. (годом позже). Из опечаток укажем на две, особенно важные. В тексте грамоты № 13 указано, что она писана 13-го июля, а в заглавии — 31-го; затем на странице 10 в грамоте № 5 читаем: «В прошлом во 1570 году...», а «писана грамота лета 7156». Где же истина?..

Что касается до приложенного в конце книги г. Кузнецова «Алфавитного Указателя», то и на его составление г. Кузнецов не обратил должного внимания. Правда, он, повидимому, пытался выполнить главные требования, которым должен удовлетворять всякий указатель, т. е. требования точности и полноты: в своем «Указателе» он о многом сообщает довольно подробные сведения (например, об Алтын-ханах, об основании острогов и городов, об Алексеевском мужском монастыре, о Тубинцах, о реках и проч.), указывает почти все годы основания острогов, городов, церквей, монастырей, время правления воевод..., но в тоже время допускает массу неточностей, пропусков и опечаток. При составлении «Алфавитного Указателя» он, оказывается, не принял во внимание ни «Актов исторических» и «Дополнений к ним», изданных Археографической комиссией, ни даже «Исторических актов», изданных им самим, хотя в числе пособий, служивших ему для примечаний, упоминает такой труд, который, конечно, ни на что ему не понадобился (разбор сочинения г. Андреевского «О воеводах, наместниках и губернаторах», Н. Калачова. Спб. 1867). От этого произошло между прочим то, что он неточно указывает годы правления воевод. Так, например, Иван Васильевич Бутурлин у него был томским воеводой только в 1659-1663 годах, между тем, из изданных им же самим документов видно, что этот Бутурлин был томским воеводой также и в 1665-1666 гг. (№ № 9 и 14; кроме того, см. «Дополн. к Акт. Ист.», V, 40). Затем в его «Указателе» значится только один Кольцов-Масальский, именно князь Иван Михайлович, между тем, в грамотах 22 и 23 упоминается еще другой — князь Андрей Михайлович (стр. 58 и 59, на которых встречается его имя, г. Кузнецовым отнесены к князю Ивану Михайловичу). Также упомянут только один Щербатов — Константин Осипович, боярин и воевода енисейский (с 1682 по 1684 г. по Кузнецову, который в данном случае заимствовал свое сведение у Пестова; но дата эта опять-таки неверна: см. «Дополн. к А. И.», X, 253 и 254), а между тем в грамоте № 5 говорится о другом Щербатове — князе Осипе Ивановиче, который был томским воеводой в 1647-1648 гг. («Дополн. к Акт. Ист.», III, 106-107).

А. Терский.

Комментарии

1. Например, присяжный лист Алтын-хана Кунканчея почти целиком напечатан в I т. «Памятников Сибирской истории XVIII в.» (стр. 168-170), а грамота томскому воеводе о «непокупке архиепископам и всяким монастырским чинам земельных и рыбных угодий» — в V т. «Актов Исторических» (стр. 48, гр. 32; только у этой последней не хватает конца и адресована она кузнецкому воеводе).

Текст воспроизведен по изданию: Исторические акты XVII столетия (1633-1699). Материалы для истории Сибири // Исторический вестник, № 3. 1891