СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Новый документ 1604 года о Самозванце

Приводимый ниже документ о Лжедимитрии найден г. Адамом Даровским в Италии, в архиве князей Фарнезе. Один из представителей этого знатного рода Рануччио, владевший в начале XVII в. Пиаченцей и Пармой, держал при австрийском дворе в качестве резидента собственного агента Томаша Ронкароли, который доставлял властелину своему сведения, не только близко касавшиеся Пиаченцы и Пармы, но вообще политического положения других государств. Когда венский двор переезжал в Прагу, Ронкароли сопровождал его, доказательствам чего могут служить оставшиеся после него за несколько лет письма, дающие сведения о Самозванце. Письма эти, впрочем, не сохранились в подлиннике, а лишь в копии с оригинала, который пармский посол имел в руках, или, быть может, видел у лиц, близких в императорскому двору.

Как исторический документ, наибольший интерес из этих писем представляет донесение из Чернигова - описание первого похода Самозванца из Украины за Днепр, в московские пределы, вместе с воеводой Сандомирским Юрием Мнишком. В «заезде» этом, которым Самозванец открыл свою карьеру, автор реляции сам принимает участие. Он был, несомненно, лицо духовное католического вероисповедания (по-видимому, иезуит); пишет о событиях своему начальнику, также духовному. Судя по выражениям, напр.: «наше войско», т. е. воины воеводы Сандомирского, он, очевидно, был поляк, чему не противоречат рассказы его о [9] проповедях и исповеди во время похода, в совершении которых он деятельно участвовал.

Главный интерес и ценность документа заключается не в описании осады г.г. Моровска и Чернигова, о которой так подробно говорит Паерле в своих записках ¹, а затем еще обстоятельнее Костомаров ², пользовавшийся для своего труда и упомянутыми записками, и многими другими источниками; гораздо большее значение имеют приводимые в документе сведения о состоянии замков в этих городах, о степени их укрепленности, о замковой артиллерии, о количестве украинских, запорожских и донских казаков, участвовавших в первом походе Самозванца за время от выезда его из Сандомира до выступления из Чернигова (от 22 августа до 12 ноября 1604 года). По этому последнему вопросу показания прежних источников резко расходятся. Одни ³ показывают 6000 Козаков, другие ⁴ 10000, третьи ⁵ всего лишь около 1000 и т. д. Документ наш ясно говорят, сколько было первоначально Козаков, сколько присоединилось по пути, сколько прибыло запорожцев и донцов.

Писан он на латинском языке, и помещен в переводе на польский в газ. «Kraj», № 47, откуда его и заимствуем ⁶.

Следует заметить, что в Ватиканском Архиве (Borgh., III, go b. F. 298-300) хранится в подлиннике как настоящее донесение, так и позднейшее, от 15 ноября. Копии с этих донесений есть в Краковской Академии Наук. Ими пользовался г. Ал. Гиршберг в своем недавнем труде «Dymitr Samozwaniec» (Lwow, 1898), стр. 75, пр. I.

Nova Moskovitica 10 et 12 Novembris anni 1604. После весьма продолжительного похода через Подолье и другие обширные [10] области русские ⁷, мы благополучно и невредимо прибыли 17-го октябри с ясновельможным паном Воеводою (т. е. Юрием Мнишком) и его войском в Киев; пробыв здесь три дня и приведя в порядок войско, отступили от Киева на две мили для переправы через Днепр. Но нам потребовалось 6 или 7 дней, пока все войско перешло на противоположный берег широкой реки; поэтому представился прекрасный случай позаботиться у Днепра о религиозных потребностях солдат, особенно же о св. исповеди, о чем мы не забыли, и дела, благодарение Господу, пошли не дурно: ибо почти все сотники и знатнейшие, очистив душу покаянием, приобщились св. Таин над берегом Днепра, в небольшой палатке. Их примеру тогда же и вслед за тем последовали прочие жолнеры: забывают старые неудовольствия, застарелую вражду, уничтожают ростовщические договоры, вознаграждают убытки, возвращают чужое добро, на службе Божией бывают не только в праздничные дни, но некоторые даже ежедневно. Духовная помощь подается не только здоровым, но и болящим. Господу Богу за то хвала!

После переправы мы направились к границам Московским, через леса и болота, пока, наконец, в последний день октября не разбили палаток в Северской земле, под первым городом и замком (называется Морависко ⁸ и отстоит от Киева в 12 польских милях), при том так счастливо и благополучно, что замок этот вместе с городом найяснейший князь (Serenissimus Princeps, т. е. Димитрий Самозванец) взял без битвы, не употребляя оружия.

Три дня спустя подступили к другому, большему замку, лучше укрепленному, с собственным городом, который является одним из важнейших, можно сказать, столицей Северской земли, т. е. к Чернигову, именуемому также Чернеховым; отстоит он от Киева в 18 милях, а от Морависка в 12. И этот замок также найяснейший князь взял 1 ноября без бою, благодаря добровольной сдаче при всеобщих поздравлениях. [11]

Что же касается укрепленности обоих замков, то хотя оба они деревянные, однако весьма крепки благодаря валам, рвам, палисадам, башням, дубовым стенам, внутри насыпанным землей и снабженным всевозможными московскими укреплениями этого рода.

В первом замке было найдено 7 больших армат (tormenta bellica grandiosa), меньших же более 20 (aeneae fistulae minores); гарнизона также было около 700 стрельцов, каждый с ружьем. Во втором замке было больше войска и начальников: армат больших 27, поставленных на башнях и на стене так, чтобы можно было со всех сторон поражать и оттеснять неприятеля; было еще много меньших армат, так что немыслимо было бы взять эти замки силой, если бы они сами не сдались. Оба замка взяты следующим образом: вперед отправлена часть войска для того, чтобы окружить и осадить замок, именно 2000 Козаков и тысяча польской гусарской конницы. Тем временем послана грамота найяснейшего князя (т. е. Самозванца) к москвитянам, в которой он приглашал их добровольно и дружески возвратить ему отцовское наследие. Некоторые из начальников городов упорно сопротивляются, но не один тайком соглашается. Народ без колебания, целуя грамоту князя, так сильно и неудержимо стремится к подданству, что производит бунт, производит нападении на некоторых начальников, ранит их, хватает, ввергает в тюрьмы; некоторых, связавши, отправляет к князю, в сопровождении многочисленных своих представителей, те отдаются в подданство и приносят присягу.

Таково начало первого вступления в Московию, Ваше Высокопреподобие (Reverentia Vestra), довольно мирное, удачное, хотя между жолнерами и случалось несколько драк, как это обыкновенно бывает на войне, но они уже, слава Богу, прекратились и не мешают предпринятому походу в Москву.

Что же касается нашего войска, то оно превосходно и немалочисленно. Кроме тех 3-х тысяч, о которых, если не ошибаюсь, раньше писал Вашему Высокопреподобию, к нам на пути присоединилось много Козаков, так что их уже считается около 3-х тысяч, и это только из тех сел и городов, через которые мы проходили; теперь ожидаем еще более тысячи других, которых именуют Запорожскими. Ожидаем также пана Галецкого, пана Струся с тысячей конницы и кн. Рожи иска го с несколькими [12] сотнями, которые конечно пойдут за ясно вельможным паном Воеводой ⁹, что обещали устно, а затем подтвердила а письменно. Ожидаются также на помощь козаки московские, Донцы, которые, как говорят, идут на встречу князю ¹⁰.

12 ноября прибыло еще 9000 конницы или Козаков донских. Ожидали это войско, а теперь оно уже есть, к великой радости найяснейшего князя. Кроме того прибыло еще 4000 Козаков запорожских. Да будет благословенно имя Божие за неизменную помощь везде невинному. О военных силах Москвы ничего не знаем; только начальники Черниговского замка уверяют, что Годун (т. е. Борис Годунов) не собрал совсем войска, считая немыслимым, чтобы Чернигов, так хорошо укрепленный, мог быть взят нами ¹¹. Правда ли то, что мне рассказывают, не знаем. Вижу, что наши начальники держалися осторожно.

Ежедневно отправляем Службу и говорим проповеди жолнерам в праздничные дни, разве что надо идти поспешно, как это нередко случается; но мы лишь тогда снимаемся с места, когда здоровые ушли вперед. Ясновельможный Воевода (Magnificus Dux Pallatinus - Мнишек) исповедником имеет бернардина, но и о нас имеет великое, отцовское попечение.

Найяснейший князь (т. е. Димитрий) часто благосклонно и ласково беседует с нами, но в кратких словах просит молиться за него и за успех похода, не раз просит поблагословить его, иногда приветствует и притом искренно. На пути почти все сотники и многие из воинов перед переходом московской границы очистили души св. покаянием и укрепились св. евхаристией, каковым дается также приватно общее отпущение грехов; другие [13] следуют их примеру, и таким образом получается немалая польза в обращении душ. Слава Богу! Действительно, надо благодарить Бога и за это начало; пусть Он даст еще более счастливый оборот этому делу, а мы будем неустанно просить о помощи Милосерднейшего Бога, так как по Его Милости достигли мы того, что есть и что призвано не только нами, но и многими воинами.

Два или три дня спустя войско двинется отсюда вглубь Московии ¹², где, как говорят, путь будет идти миль на тридцать лесами к Белгороду (Bialingrod): пусть Бог ведет и выведет. Многие из польских жолнеров дают обещание остаться в Москве, если Бог даст успех в этом предприятии; и мы вместе с тем не будем упускать случаев обращения душ во Христу, хотя о том и о других важных делах будет, надеемся, время и возможность подумать. Тем временем горячо поручаю себя памяти Вашего Высокопреподобия при св. службе и в молитвах.

Из Чернигова, 10 ноября 1604 г.
Сообщ. В. Доманицкий.

Комментарии

1. Сказания современников о Димитр.-Самозв., I, 156-157 «Записки Паерле».

2. Смутное время Моск. Госуд. т. I.

3. Вер (Летопись Московская), в Сказ. совр., стр. 38.

4. Де-Ту, - там же, 330,

5. Маржерет, там же, 293.

6. Документ подписан 10 ноября, но по смыслу его (рассказываются события 12 числа) надо предположить, что это описка.

7. Из Самбора, над Днестром, вышли 22 августа (Записки Паерле, стр. 156 - «Сказан. современников о Димитр. Самозванце», т. I).

8. Моровск - в 60 в. от Чернигова.

9. Сандомирским, - Юрием Мнишком.

10. В бытность Самозванца в Самборе, послан был некто Свирский на Дон для возбуждения донских Козаков. Но еще раньше, во время пребывания Димитрия в Кракове, туда являлись в нему два донские атамана и объявили готовность служить «всем тихим Доном» (Костом. Смутн. время, I, 108, 123). Затем, когда польское войско переправилось через Днепр и направлялось к Моровску, снова явились в Димитрию послы от донских Козаков с изъявлением охоты служить всем вольным Доном. Однако, как видно, обещания так и оставались обещаниями; только теперь прибыла значительная подмога, превосходившая числом всю польскую армию.

11. Соловьев, т. VIII, 761, говорит, что только в январе северные русские области были уведомлены правительством о Лжедимитрии.

12. По словам дневника Лжедимитрия, из Чернигова выступили 14-го.