СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СМОЛЕНСКАЯ ДЕСЯТНЯ 1606 г. КАК ПАМЯТНИК РАННЕГО ПЕРИОДА КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ НАЧАЛА XVII в.

Десятня 7114 г. (1606 г.) по Смоленску была опубликована в 1940 г. в приложении к нашей книге «Борьба за Смоленск (XVI-XVII вв.)» ¹.

Это первое издание десятни теперь, через 20 лет, приходится признать совершенно неудовлетворительным, но пока еще второго издания нет, мы считаем своим долгом и обязанностью указать на неправильное, по нашему мнению, истолкование десятни, данное в тексте книги, и указать на важнейшие недочеты в публикации этого документа.

В тексте книги ² сначала высказано предположение, что десятня относится не к 114 году, который проставлен в ее заголовке, а к зиме 1606 г. (то есть к 115 (7115) г., который начался с 1 сентября 1606 г.), так как десятня будто бы составлялась при организации похода смольнян на освобождение Москвы, осажденной войсками И. Болотникова. В дальнейшем содержании книги это предположение, недостаточно обоснованное, принимается за исторический факт. В оправдание автора и научного редактора книги «Борьба за Смоленск» можно только сказать, что в 1940 г. не были известны такие документальные памятники, которые прямо опровергали бы точку зрения на десятню 114 г., высказанную в 1940 г.

Новыми документальными памятниками явились две челобитные смоленского помещика Д. П. Дернова, называвшие действительное число смоленских помещиков, ходивших на выручку Москвы в октябре — ноябре 1606 г. ³ [339]

В первой челобитной Д. П. Дернов утверждает: «блаженные памяти при царе государе и великом князе Василие Ивановиче всеа Русии выбрано смольян шестьсот сорок человек и я, холоп твой, в том выборе был на всей службе в Московском приходе...». Во второй челобитной он еще раз подтверждает: «Из Смоленска, государь, при царе и великом князе Василие Ивановиче выбрано нас было шестьсот сорок человек против Болотникова».

Нельзя не согласиться с А. Копаневым и А. Г. Маньковым, которые пишут в комментариях к своей книге: «Как источник по истории восстания Болотникова челобитные Д. Дернова важны прежде всего тем, что содержат сведения о мобилизации Василием Шуйским в Смоленске 640 дворян для похода против Болотникова... Челобитные Дернова — единственный источник, содержащий данные о величине смоленского отряда» ⁴.

Этот комментарий выдвигает вопрос о методе определения численности смоленского отряда и явное предпочтение отдает методу опоры на прямые документальные свидетельства. Нужно сказать, что вопрос о методе определения численности отряда смольнян, ходивших под Москву против Болотникова в 115 г., имеет решающее значение не только для установления самого этого факта, но и для правильного истолкования смоленской десятни 114 г.

Ни в заголовке, ни в тексте десятни не сказано, что перечисленные в ней смоленские помещики ходили под Москву против Болотникова; заголовок утверждает, что в 114 г. при царе Василии Шуйском (т. е. на протяжении короткого периода с 1 июня до 1 сентября 1606 г.) смоленские помещики участвовали в походе, названном «литовской службой» ⁵.

Вся трудность заключается в расшифровке понятия «литовская служба смольнян в 114 году». В 1940 г. «литовская служба» была отождествлена с походом против Болотникова и было высказано предположение, что десятня составлялась при походе смольнян под Москву в 115 г. Это предположение опиралось только на то, что в десятне был назван Григорий Полтев, который, как известно, стоял во главе смоленского отряда, пошедшего к Москве в 115 г.

Но в десятне 114 г. первым в списке поставлен не Григорий Полтев, а Иван Макшеев, который и поместный оклад имел [340] более высокий, Григорий же Полтев бил записан после Ивана Макшеева, следовательно, Иван Макшеев и был головой похода смольнян в 114 г. Уже это обстоятельство должно было подсказать, что «литовская служба» смольнян в 114 г. это вовсе не поход против Болотникова, а что-то другое. Но в 1940 г. на это не обратили внимания, а просто подвергли сомнению правильность; даты, проставленной в заголовке десятни.

В 1940 г. было высказано и другое столь же мало обоснованное предположение, что под Москву ходили не все помещики, перечисленные в десятне, а только помещики «поместного и денежного верстанья 114-го году», все же остальные помещики «поместного и денежного верстанья 113-го году» будто бы оставались в Смоленске для его обороны. В первой группе оказалось около 700 помещиков. Таким методом и была определена в 1940 г. численность смоленского отряда, ходившего под Москву против Болотникова. Только по чистой случайности цифра 700 человек оказалась близкой к подлинной цифре 640 человек. Но метод определения численности смоленского отряда, ходившего под Москву, и метод истолкования самой десятни 114 года, примененные в 1940 году, были весьма произвольными и мало обоснованными, поэтому их нельзя признать научными.

В пользу нашей точки зрения, высказанной в 1940 г., получившей признание в нашей исторической литературе, могут служить только два факта. Из числа смоленских помещиков, действительно ходивших под Москву против Болотникова в 115 г., известны двое, имена которых стоят и в десятне 114 г. Это Иван Философов, на которого указал И. И. Смирнов ⁶, и известный уже нам Д. П. Дернов. Но и тот и другой смольнянин значатся в десятне 114 г. «новиками», т. е. молодыми помещиками, только что вступившими на службу и еще не получившими служилого чина. Если вспомнить слова Д. П. Дернова, что было «выбрано смольян шестьсот сорок человек и я, холоп твой, в том выборе был», то естественно предположить, что выбор помещиков для похода против Болотникова производился среди наиболее здоровых и сильных бойцов, а такими в первую голову были новики. Всего новиков в смоленском войске в 1606 г. было не меньше 162 чел., что по отношению к численности смоленского отряда (640 чел.) составляет 25%. Следовательно, смоленский отряд под предводительством Григория Полтева, возможно, состоял на одну четверть из молодежи.

У нас нет никаких оснований не доверять челобитным Д. П. Дернова, которые упорно твердят, что под Москву против [341] Болотникова в 115 г. ходило только 640 смоленских помещиков. В смоленской же десятне 114 г. перечислено 1217 помещиков, участвовавших в «литовской службе». Возможно, когда-нибудь найдется царская грамота за приписью дьяка Истомы Карташева, из которой мы прямо узнаем о «литовской службе» смольнян в 114 г., но пока мы можем высказать только предположения, основываясь на особенностях десятни 114 года. Смоленская десятня 114 г. — это не верстальная и не денежная десятня для всего уезда, поэтому она не перечисляет всех помещиков Смоленского уезда, а содержит имена только тех помещиков, которые участвовали в «литовской службе» 114 г. Вследствие этого в десятне отразилась, конечно, только в общих чертах, организация смоленских помещиков для выполнения этой службы.

По списку десятни видно, что для выполнения «литовской службы» помещики были разделены на две неравные группы: большая часть их численностью в 1093-1095 чел., должна была куда-то выступить за пределы города Смоленска, а другая, меньшая часть численностью в 124 чел. была оставлена в Смоленске. Список этих 124 чел. носит название: «Имена детям боярским оставленным, которые служат осадную службу в Смоленску». Это были смоленские городовые дети боярские с поместным окладом по 350 четвертей. В публикации 1940 г. они были ошибочно приняты за помещиков из других уездов и про них говорилось: «Эти 124 человека, по-видимому, были детьми боярскими из каких-либо ближайших к Смоленску городов, например Дорогобужа, Рославля, Брянска и др., и были оставлены в Смоленске для усиления его гарнизона во время похода смоленских дворян под Москву» ⁷.

У автора в 1940 г. не было никаких фактических оснований для такого вывода и благодаря этой ошибке 124 смоленских помещика не были внесены в алфавитный указатель десятни 114 г. Все это тоже говорит о недостаточном знании автором смоленской десятни 114 г. и делает необходимым ее новое издание.

Итак, для осадной службы в Смоленске летом 114 г. (1606 г.) было оставлено только 124 помещика. Эта цифра настолько незначительна, что сама убеждает нас в отсутствии в это время серьезной военной угрозы Смоленской крепости, а иначе смоленским помещикам вообще нельзя было бы покинуть город.

Как могла составиться группа из 124 помещиков и как они могли обеспечить осадную службу в Смоленске? Нам известно, что вся тяжесть обороны Смоленской крепости ложилась, во-первых, на смоленских пушкарей и стрельцов, состоявших на государевой службе и получавших ежегодное хлебное и денежное [342] жалованье, а, во-вторых, на смоленских посадских людей, привлекавшихся к обороне крепости в порядке мобилизации. A помещики, выполнявшие осадную службу в Смоленске, ставились в качестве командиров на всех оборонных объектах крепости.

В Смоленской крепости насчитывалось всего 123 оборонных объекта, которые составлялись следующим образом: в 38 трехъярусных каменных башнях крепости находилось 114 отдельных крепостных батарей, вооруженных пушками и затинными пищалями, так как каждый ярус башни был в сущности отдельной батареей; кроме того, крепость имела 9 выездных ворот, которые были особо важными оборонными объектами. Таким образом, для обороны крепости требовалось минимально 123 командира, а 124-й помещик предназначался в командиры крепостного резерва, который обычно формировался для производства вылазок из крепости и для отражения штурмов. Только так и могла составиться группа из 124 помещиков, оставленных для осадной службы в Смоленске. Но если бы крепости угрожала серьезная военная опасность в виде нападения польско-литовской армии, то, как показывает оборона Смоленска в 1609-1611 гг., в крепости нужно было бы сосредоточить силы всех смоленских помещиков.

Так как в крепости было оставлено только 124 помещика и выведено более тысячи помещиков на выполнение «литовской службы», приходится сделать следующие выводы: 1) в 114 году Смоленской крепости не угрожали ни поляки, ни литовцы, а поэтому приведение ее в осадное положение вызывалось вовсе не внешней опасностью, а какой-то угрозой внутреннего характера; 2) если оборону крепости смоленские воеводы решились доверить посадским людям во главе со 124 помещиками, то, значит, в дни «литовской службы» весь смоленский посадский мир был на стороне помещичьего сословия; 3) если кроме смоленской десятни 114 г. не сохранилось никаких других сведений в государственных актах о положении в Смоленском уезде, то, вероятно, «литовская служба» смоленских помещиков этого года была сначала внутренним делом Смоленского уезда, не выходившим за его границы; 4) но так как московское правительство Василия Шуйского за «литовскую службу» смольнян обещало такую же награду, как и за участие в борьбе против Болотникова, то, вероятно, «литовская служба» смольнян носила такой же характер, и выражение «литовская служба» следует понимать не в буквальном, а в переносном смысле — как поход против народного движения, возбудителями которого считались литовцы.

В организации «литовской службы» смоленских помещиков в 114 г. есть еще две яркие особенности, которые укрепляют нас в мнении, что это была внутренняя военная карательная [343] экспедиция. Первая особенность отражена в самой десятне и состоит том, что в десятню включен список сотников военного похода под названием: «Новики ж дети боярские в Смоленску в сотниках». Это значит, что командирами сотен смоленского дворянского ополчения во время «литовской службы» были не постоянные сотники из наиболее опытных военных специалистов, а временно поставленные на их место новики из неопытных и необстрелянных юношей в возрасте 16-18 лет.

Таких молодых сотников в десятне записано 12 человек, но список имеет явный пропуск, так как в нем отсутствует рубрика: «Городовые по 500 четвертей». В ней, вероятно, было записано два-три сотника. Таким образом, все смоленское дворянское войско должно было состоять не из 12, а из 14-15 сотен, что и соответствует полной численности помещичьего войска в Смоленске в 1606 г.

Назначение в войско сотников из помещичьих новиков — явление вообще недопустимое в серьезном военном походе, организуемом центральным правительством. На такой эксперимент могли пойти лишь уездные воеводы собственной властью и в самом безопасном военном походе. Это еще раз убеждает нас, что «литовская служба» смольнян 114 г. предпринималась вовсе не против литовцев и организована была не московским правительством, а местными воеводами.

К такому же выводу нас приводит и вторая особенность организации «литовской службы» смольнян. Она состоит в том, что в службе участвовали далеко не все смоленские помещики и что не менее 18% смоленских помещиков не ходило в поход и не понесло за это никакого наказания. Анализ многих документальных памятников по Смоленску начала XVII в. обнаруживает имена большого количества смоленских помещиков, не внесенных в десятню 114 г., т. е. не участвовавших в этом походе. Наблюдения показывают, что если в «литовской службе» 114 г. не участвовал тот или иной помещик, то зато в поход ходили или его сыновья или братья.

Мы знаем, что в походах, назначаемых центральной государственной властью, таких поблажек помещикам не делалось. Каждый помещик лично должен был являться на службу, а иначе он объявлялся «в нетях» (в дезертирстве) и у него могли отобрать поместье.

Льготный характер «литовской службы» смольнян в 114 г. убеждает нас, что она была организована самими помещиками под давлением каких-то внутренних осложнений и что сами смоленские воеводы установили порядок этой службы. И лишь впоследствии им удалось добиться у московского правительства признания не только общегосударственного значения этой службы, [344] но и согласия на награждение участников «литовской службы» наравне с участниками похода против Болотникова. О количестве смоленских помещиков, не участвовавших в «литовской службе» 114 г., мы узнаем из следующих источников: 1) В «Памятниках обороны Смоленска (1609-1611 гг.)» ⁸ названы имена и фамилии 147 смоленских помещиков, не записанных в десятне 114 г., но находившихся в осажденном Смоленске;

2) В «Жалованных и других грамотах польского короля Сигизмунда московским сановникам, дворянам, детям боярским и другим лицам» ⁹ названо 75 смоленских дворян и детей боярских, не записанных в десятне 114 г.

3) В документах книги Л. Сухотина «Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе (1610-1611 гг.») названо еще 14 смоленских помещиков, не записанных в десятне 114 г. ¹⁰.

4) В «Подлинном деле о строении города Смоленска» ¹¹ в списке смоленских детей боярских названо 17 детей боярских, которые тоже не записаны в десятне 114 г. (хотя трое из этого списка в походе участвовали).

5) Наконец, сам текст десятни 114 г. является еще не исследованным до конца источником, в котором открываются все новые имена помещиков, сыновья которых участвовали в «литовской службе» 114 г., а сами они оставались в своих поместьях.

До сих пор по разным документальным источникам удается насчитать более 250 смоленских помещиков, не участвовавших в «литовской службе» 114 г. Мы же считаем, что эта цифра должна быть больше, а общее число помещиков Смоленского уезда в начале XVII в. доходило, вероятно, до полутора тысяч.

На этом можно и закончить рассмотрение особенностей смоленской десятни 114 года, которую во избежание ошибок целесообразно датировать именно по старому летосчислению, так как отраженное десятней событие совершилось в царствование Василия Шуйского в 7114 г., т. е. в период всего трех месяцев: июня, июля и августа 1606 г.

Сомневаться в правильности даты, проставленной в заголовке десятни, у нас нет ни малейших оснований, так как и упоминание в нем царской грамоты за приписью дьяка Разрядного приказа Истомы Карташева, и припись в конце десятни на [345] подлинном ее списке смоленского дьяка Ивана Бунакова - все это факты, которые могли иметь место и в 114 году, т. е. до 1 сентября 1606 г. Тогда же мог «дать справу», т. е. переписать список десятни и сверить черновик с беловиком и смоленский подьячий Иван Максимов, который в те годы был подьячим Дворцового приказа в Смоленске ¹².

В итоге необходимо сказать, что смоленская десятня 114 г. совсем не то, за что она была выдана при ее опубликовании в 1940 г.; что то событие, по поводу которого была составлена эта десятня, произошло на несколько месяцев раньше известного нам начала Крестьянской войны под предводительством И. Болотникова; что событие, вызвавшее необходимость организации вооруженного выступления смоленских помещиков в 114 г., было внутренним делом Смоленского уезда, как это убедительно доказывает сама десятня своими особенностями; что это событие серьезно угрожало положению помещичьего сословия Смоленского уезда, как это хорошо видно из той же десятни; что термин «литовская служба» смоленских помещиков в 114 г. надо понимать не в буквальном, а в переносном смысле; что московское правительство Василия Шуйского эту «литовскую службу» по ее характеру и значению приравняло к борьбе помещиков с крестьянским восстанием Болотникова в смысле награждения смоленских помещиков. Свое предположение, что в Смоленском уезде летом 1606 г. произошло какое-то антифеодальное движение крестьян, мы выдвигаем как весьма вероятную гипотезу, которая требует дальнейших исследований. Мы надеемся, что дальнейшие усилия историков прольют свет на это в высшей степени интересное событие.

Комментарии

1. См. В. Мальцев. Борьба за Смоленск (XVI-XVII вв.). Смоленск, 1940, Приложения № 2 и 3. Для правильного применения десятни в научном исследовании в настоящее время необходимо ее второе издание со всеми исправлениями и комментариями. — В. М.

2. Там же, стр. 146.

3. См. Е. И. Вайнберг. Челобитные смоленского помещика — участника похода против Болотникова. — «Исторический архив», т. VIII, 1953, стр. 68-70. Эти челобитные были вторично опубликованы А. И. Копаневым и А. Г. Маньковым в 1959 г. в книге «Восстание И. Болотникова (Документы и материалы)» (М., 1959, стр. 319-321).

4. См. «Восстание И. Болотникова (Документы и материалы)», стр. 421.

5. В заголовке десятни сказано: «Смоленск. Государево царево и. великого князя Василия Ивановича всея России жалованье емлют из четверти. По государеве грамоте за приписью дьяка Истомы Карташева велено учинить оклад в 114 году за литовскую службу». — В. М.

6. См. И. И. Смирнов. Восстание Болотникова (1606-1607), М., 1951, стр. 278.

7. См. В. Мальцев. Указ. соч., стр. 147.

8. «Памятники обороны Смоленска (1609-1611 гг.)», под ред. Ю. В. Готье, М., 1912.

9. См. «Акты Западной России», т. IV, № 183.

10. Л. М. Сухотин. Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе (1610-1611 гг.) М., 1911.

11. См. «Подлинное дело...» в сборнике «Смоленская старина», вып. 1, часть II, Смоленск, 1911.

12. См. «Акты исторические», т. II, № 283.