Публикуемый ниже Новгородский губной наказ 6 мая 1559. г. представляет значительный научный интерес. Он является первой и единственной пока известной нам новгородской губной грамотой, да притом грамотой, адресованной сразу всей Новгородской земле. В этом отношении наказ восполняет существенный пробел в имеющемся в нашем распоряжении весьма ограниченном материале по истории губного управления XVI в. ¹

Вопрос о проведении губной реформы в Новгородской земле из-за недостаточности источников изучен еще очень слабо ². По существу мы располагаем лишь косвенными данными (сами первые уставные новгородские губные грамоты до нас не дошли) о введении в конце 30-х годов губного самоуправления в Новгородской земле. Так, в Белозерской и Каргопольской губных грамотах 1539 г., помимо общих указаний о “учинении” губных старост “в иных” (по отношению Белозерского и Каргопольского уездов) “городех и в волостях”, специально разъясняется, что, если “с розбоев... розбойники куды нибуди поедут, и в Новогородскую землю, а вам (губным старостам.- Н. Н.) про тот розбой весть учинится, и вы б меж собе свестяся все заодинь за теми розбойники ездили, да где нибуди тех розбойников доедете, и вы б тех розбойников имали беспенно” ³.

Таким образом, мы видим, что указания губных грамот 1539 г. о повсеместном проведении губной реформы в полной мере распространимы и на Новгородскую землю, где, так же как “в иных” городах и волостях, должно было состояться (или уже состоялось) изъятие разбойных дел из ведения наместников и волостелей и передача их в руки губных старост (“выборных голов”). Закончено же было введение [213] губного самоуправления на новгородских землях, по-видимому, как и в центральных районах, к концу 1541 г., поскольку от февраля 1542 г. мы уже располагаем данными о проведении губной реформы (наличии губных грамот) даже о таких отдаленных (в прошлом новгородских) северных волостях, как Кереть и Ковда, расположенных на Кольском полуострове ⁴. Во всяком случае, к 1543 г. губное самоуправление уже настолько укрепилось на новгородских землях, что имеет место даже тенденция (причем, исходящая снизу) к расширению губными старостами своей компетенции как органов местного управления. Об этом ясно говорит великокняжеская грамота 18 октября 1543 г. губным старостам Выгозера, Сумы и Нюхчи по поводу нарушения последними прав выгозерских волостелей. Грамота предписывала губным старостам “не вступаться” у местных волостелей “в душегубныя дела и в поличныя, и в бои, и в грабежи, и во всякия судныя дела”, а “ведать” и “обыскивать” “только прямых розбойников чеклых (т. е. “ведомых”.- Н. Н.) по нашей губной грамоте, какова у вас наша грамота губная” ⁵.

Но если о конце 30-х — начале 40-х годов можно говорить как о времени введения в новгородских землях губного самоуправления, то о его дальнейшей судьбе в середине XVI в. мы до сего времени почти ничего не знаем. И это, несмотря на то, что в нашем распоряжении имеется такой богатый актовый материал, как новгородские грамоты Ивана IV 1555-1556 гг., дающие, казалось бы, возможность довольно полно восстановить основные черты организации управления в Новгородской земле в этот переломный (мы имеем в виду так называемую земскую реформу 1555-1556 гг.) для истории местного управления период ⁶.

Это “молчание” новгородских материалов о “губных делах” наводит на мысль, что та общая реорганизация губного управления, которая была проведена московским правительством в центральных районах страны в 1555-1556 гг., на новгородских землях была практически реализована лишь в конце 1559 г., как раз путем выдачи 6 мая 1559 г. нового, на этот раз уже единого губного наказа для всей Новгородской земли.

Характер Новгородского губного наказа 1559 г. подтверждает это предположение. Дело в том, что по своему содержанию губной наказ 1559 г. составлен по единому образцу с губными наказами 1555-1556 гг., рассылаемыми Разбойным приказом во исполнение новых правительственных постановлений о реорганизации губного управления в связи с отменой кормлений, но имеет одно существенное отличие: в наказе ее указаны имена лиц, которые утверждаются Разбойным приказом в губных старостах, как это имеет место во всех губных наказах XVI в. (и в этом одно из основных их отличий от уставных — учредительных губных грамот), а предполагается еще только выбрать новых губных старост. “Велел (великий князь.- Н. Н.) ... у них быти, — читаем мы в наказе, — в Великом Новегороди на посаде и в Новгородцком уезде, в станех и в волостях, у розбойных и у татиных дел в губных старостах детем боярским, кого землею выберут, да с ними губным целовальником” ⁷.

Отсутствие конца Новгородского губного наказа 1559 г. (заключительная часть наказа в публикуемом нами списке не сохранилась) не дает возможности уточнить [213] эту его особенность. Но сам факт, что по наказу всей Новгородской земле предписывалось выбрать в 1559 г. новых губных старост, нельзя оценить иначе как ликвидацию существующего до этого на новгородских землях волостного губного самоуправления и введение, в масштабах уже всего Новгородского уезда в целом, единых губных органов. Подобное укрупнение губных округов в середине 50-х гг. уже было проведено в центральных районах страны, где вместо выбора губных старост для каждой волости в отдельности учреждаются единые губные старосты для всего уезда (“губы”) в целом. Эта реформа губных округов имела решающее значение для всей дальнейшей судьбы губного самоуправления, поскольку именно в результате ее было упразднено обособленное черносошное (волостное) и посадское губное самоуправление и вся губная власть на местах полностью сосредоточивается в руках выбираемых из местного дворянства уездных губных старост.

Подобная оценка Новгородского губного наказа 1559 г., как своего рода учредительного, вводящего на новгородских землях новые губные порядки, находит свое подтверждение и в новгородском актовом материале 60-90-х гг. XVI в., в котором, в отличие от актового материала 40-50-х гг., мы находим многочисленные данные о деятельности новгородских пятинных губных старост, распространявших свою власть на все без исключения новгородские земли, кроме самого Новгорода, в котором “розбойные дела” ведали непосредственно новгородские дьяки, осуществлявшие общий контроль над всем местным управлением в Новгородской земле.

Наконец, для определения значения Новгородского губного наказа 1559 г. весьма показательно и его как бы сказать археографическое окружение.

Новгородский губной наказ 1559 г. дошел до нас в составе рукописного сборника середины XVI в. новгородского происхождения, содержащего в своем составе, помимо него, список Судебника 1550 г., дополнительные статьи к нему и образец крестоцеловальной записи губных старост 50-х гг. Губной наказ 1559 г. помещен в конце сборника, непосредственно за образцом крестоцеловальной записи, конец наказа оборван. Указанный состав документов наводит на мысль, что перед нами какой-то новгородский официальный сборник, включающий в себя основные законодательные материалы по вопросам суда и управления, касающиеся всей Новгородской земли. Сборник, видимо, был составлен новгородскими должностными лицами для практических целей. Если это так, то включение в подобный сборник Новгородского губного наказа 1559 г. говорит о том, что он рассматривался составителями книги как документ первостепенной важности — своего рода новый губной устав Новгородской земли.

Текст Новгородского губного наказа публикуется по правилам издания документов XVI в. Текст наказа дошел до нас в весьма ветхом виде: все стертые и порванные места рукописи специально оговариваются; испорченные места восстанавливаются в примечаниях по Медынскому губному наказу 25 августа 1555 г. (включенному в состав Уставной книги Разбойного приказа 1555-1556 гг., видимо, в качестве образца для подобного рода наказов). Пропуски слов и букв восстанавливаются в квадратных скобках без специальных оговорок.

Н. Е. Носов

Губной наказ Новгородской земле

6 мая 1559 г.

Наказ губных старост

Лета 7067 маия в 6 день царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал есми в Нове Городе в Великом на посаде и в Ноугородцком уезде в станех и в волостех князей и детей боярских, и всех служивых людей, старост и соцких, и десяцких, и всех крестьян царя великого князя дворцовых сел, и митрополичьих, и владычных, и княжих, и боярских, и монастырских, [214] и черных, и оброчных, и вотчинников, и помещиков, и бортников, и бобровников, и превестьников, и рыболовей и всех без омены, чей хто ни буди. Что нам били челом, а сказывают, что, деи, у них в Великом Нове Городи на посадех и в Новгородском уезде в станех и в волостех чинятца розбои и татьбы великие: села и деревни розбивают и крадут, и на дорогах многих людей розбивают и грабят, и до смерти многих людей убивают. А иные многие люди разбойников и собя держат, а к иным людем розбойники с розбоем приежжают и розбойную рухлядь к ним привозят и на розбой от них ездят. И мы к ним в тех розбоех посылали своих обыщиков и недельщиков, и им, деи, от наших обыщиков и недельщиков чинятца убытки великие.

И яз, царь великий князь Иван Васильевич всея Руси, по их челобитью, пожаловал: велел есми у них быти в Великом Нове Городи на посади и в Новгородцком уезде в станех и в волостех у розбойных и у татиных дел в губных старостах детем боярским, кого землею выберут, да с ними губным целовальником. И старостам и целовальником розбойные и татиные дела делати по сему списку, съехався в одно место. Да велети им у собя быти на съезде изо всее губы князем и детем боярским, и их приказчиком, и игуменам, и попом, и дьяконом, и царя великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяном, и митрополичьим, и владычним, и княжим, и боярским, и Монастырским крестьянам, и рыболовем, и бобровником, и осочником, и всем без омены, чей хто нибуди, с выти по человеку.

И как на съезд к старостам съедутца, и старостам обыскати князьми и детьми боярскими, и их приказщики, и царя великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяны, и митрополичьими, и владычними, и княжими, и боярскими, и монастырскими крестьяне, и бортники, и бобровники, и рыболове, и всеми без омены, чей хто нибуди, по цареву великого князя крестному целованыо, игумены и попы и дьяконы по священству: кто у них в губи лихих людей татей и розбойников, и х кому тати и розбойники приежжают и розбойную рухлядь привозят, и от кого на розбой ездять, и х кому розбойную рухлядь продают за розбойное. И на кого в обыску скажут, что они лихие люди — тати и розбойники, и х кому розбойники приежжают и розбойную рухлядь привозят, и от кого на розбой ездят, и кому розбойники розбойную рухлядь продают за розбойную, и что их лихо — кого розбивали, кого крали, и старостам те речи велети писати на список подлинно земскому дьяку. А х тому списку обыскным людем, которые грамоте умеют, и игуменом, и попом, и дьяконом велети к тем речем прикладывати руки. А которые обыскные люди грамоте не умеют, и в тех место велети к тому списку руки прикладывати отцем их духовным.

А на которых людей в обыску скажут, что они лихие люди, а исцов им нет, — и старостам по тех людей по обыску посылати, а велети их имати, да ставити перед собою, а животы их и статки, переписав, запечатати, да приказати беречи до тех мест, как дело вершат. И как их перед старостами поставят, и старостам тех людей по обыску в розбоех пытати. И учнут на собя и на товарищов своих в розбое говорити — и старостам по языку по тех людей посылати, а велети их ставити перед собою с языки с очей на очи, а животы их печатати потому ж. А с очей на очи язык с них не зговорит, — и старостам про тех людей обыскивати многими людьми. И назовут их в обыску многие люди, что они люди добрые — и старостам тех людей давати на чистую поруку за обыскных людей, которые одобрят, а по разбойничим речем имати на них в исцовы иски выти по сыску и по новому приговору выти, что будет доведетца. А которые люди сами на собя в розбоех говорили, и тех казнити, а о животех о их отписати на Москву к бояром в Розбойную избу.

А на которых людей язык взговорит в розбои на одной пытке, а с очей на очи с него зговорит, а в обыску его назовут добрым, и старостам тех давати на чистые поруки за обыскных людей безвытно. И на которого человека [215] язык говорит на дву пытках, а с очей на очи или на третьей пытки или, идучи х казни, учнет с него зговаривати, а в обыску назовут добрым, и того человека по обыску дати на чистую поруку, а по языку взяти на нем выть, а тому зговору не верити. А на которых людей в розбои язык зговорит, а в о[бы]ску их назовут лихими людьми, и старостам тех пытати, а учнут на собя и на товарыщов говорити, и старостам по тому ж по языку посылати и с очи на очи ставити, и про них обыскивати и управа им чинити потому ж, как в сем списку писано. А которые люди сами на собя в розбоех говорили, и тех казнити смертною казнью, а животы их исцом и выти впол исцовых исков; а будут боярские люди, и старостам за тех людей имати выти вполы исцовых исков на государех их, чьи люди. А на которых людей язык в розбои говорил, а в обыску их назовут лихими людьми, а сами теи лихие люди на собя на пытках в розбоех не учнут говорити, и старостам тех людей по обыску казнити смертною ж казнью, а животы их исцом в выти в пол исцовых исков. А на которых боярских людей языки в розбои говорят, и те князи и дети боярские таких людей у собя скажут, а их перед старостами не поставят, и старостам за тех людей на тех князех и на детех боярских и на их приказщикех имати выти вполы исцовых исков. А тех князей и детей боярских, чьи люди, давати на поруки, что им тех людей, добыв, перед старостами по ставити; а как их поставят — и старостам про них обыскати и управа чиниги по сему ж наказному списку. А на которого княжего и на боярского человека в розбои язык говорит, а тот князь или сын боярской такова человека у собя не скажет, и старостам около их мест, где они живут, обыскати многими людьми: бывал ли у него таков человек. И скажут в обыску, что у нево таков человек был, и старостам на том князи или сыне боярском за того человека имати выть вполы исцова иску, а того князя или сына боярского дати на поруку, что ему того человека, добыв, поставити перед старостами. А как его перед старостами поставит, и старостам про него обыскати и управа чинити по сему ж наказному описку. А скажут в обыску, что у него таков человек не бывал, на которого язык говорил, и старостам на том князи или на сыни боярском выти не имати.

А на которых людех исцы исщут розбоев, а на тех людей языки в розбоех не говорят, а исцы, опричь поля, улики не учинят некоторые, и старостам про тих людей обыскивати. Скажут про них в обыску, что они лихие люди, а лиха про них в обыску в розбоех именно не скажут, и старостам тех людей по обыску пытати. Не скажут на собя в розбои и в обыску про них розбою именно не скажут, — и старостам тех людей по обыску посадити в тюрьму на смерть, а животы их, оценя, отдати исцом в выти вполы их исков, а что останетца тех животов от исцовых исков, — и старостам о тех животех ⁸ отписати на Москву к боярам в Розбойную избу. А не скажут на собя в розбои, а в обыску про них в розбои именно скажут, ино их по обыску казнити, а животы их отдати исцом, по тому ж оценя.

А на которых людей в розбоех язык говорил, а в обыску его назовут половина добрым человеком, а другая половина лихим человеком, и того человека пытати; и не учнет пытан на собя в розбоех говорити, и того человека дати на поруку за обыскных людей, которые его одобрили, а по разбойничем речем взяти на нем выть. А будет в той половине болыши обыскных людей, которые люди назовут лихим человеком, человек пятнадцать или двадцать, а пытан на собя в розбои не учнет говорити, и того человека по языку и по обыску старостам посадити в тюрьму на смерть, а животы его отдати исцом вполы исцовых исков. А после того прибудет на него иное лихо в розбойном деле, и того человека казнити смертною казнью, а на обыскных людей взяти выть, которые его одобрели. [216]

А на которого человека говорят в розбоех языки два или три, а в обыску его назовут половина добрым, а другая лихим, и того пытати; а пытан на собя не учнет говорити, и того человека посадить на смерть в т[ю]рьму, а животы их отдати исцом вполы исцовых исков. А после на него прибудет ино лихо в розбойном деле, и того человека казнити смертною казнью... ⁹ обыскных людей, которые его одобрили, взяти выть, а сверх того обыскных людей лгутчих дву или трех бити кнутьем.

А на которых людей языки два или три говорят, а исцы на них учнут бити челом и на пытку их просити, — и старостам и до обыску тех людей ведети пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А на которых людей языки говорят, а оне учнут бити челом об обыску, чтобы они послали в те места обыскам, где они преж того жили, и старостам в те места, где они жили, послать обыскати. И назовут их в обыску лихими людьми, и старостам их пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А будет пытаны на собя и на своих товарыщов не учнут говорити, и старостам тех людей упра...ти ¹⁰ по сему же наказному списку. А будет про тех людей в обыску скажут, ч.... ¹¹ и старостам тех людей пытати... ¹² пытан на собя говорити, и старостам тех людей посадити в тюрьму на смерть.

А на которых ¹³ учнут языки говори[ти] в розбои, а с очей на очи на ставки учнут с них зговаривати, а в обыску их назовут лихими людьми з доводом, и старостам тех людей по обыску пытати. И учнут пытаны на собя говорити и старостам их казнити; а не учнут пытаны на собя и на своих товарыщов говорити в розбоех, и старостам тех людей по обыску казнити ж; а будут исцы, ино их животы и статки отдати вполы их исков; а не будет исцов, и старостам животы их продавати, да что на чем возьмут, и им то писати на список под[линно] порознь, да о том отписы... ¹⁴ в Розбойную избу.

А взговор... ¹⁵ в розбоех или в татьбе, и старостам... бы ¹⁶ посылати к старостам ж целовальников губных з грамотами, чтоб про тех людей, на кого, язык говорил обыскали да тех людей и обыску своего [список] прислали к ним.

А как к ним тех людей пришлют, и старостам тех людей ставити с языки с очи на очи и управа им чинити по языку и по обыску по сему же указному списку. А которых целовальников з грамотами старосты в иные губы к старостам о оговоренных людех и пошлют, и целовальником велети с собою имати сторонних людей человек трех и четырех, да при тех людех старостам отдава ти грамоты. А не пришлют из ыных губ старосты оговоренных людей по грамотам, и тем старост... ¹⁷ язы[ки] говорили отписывати о том... ¹⁸ в Розбойную избу, кого целовальника... ¹⁹.

2. В литературе по местному управлению XVI в. только С. А. Шумаков, характеризуя правовую природу губных грамот, высказался по этому вопросу в более или менее развернутой форме. Он считал, что губной реформы как таковой, то есть как правительственного акта, проведенного в общегосударственном масштабе, вообще не было, а губные учреждения зародились первоначально (в силу потребностей в них широких слоев самого местного населения) на новгородско-псковских землях и оттуда постепенно распространялись по остальной территории Русского государства (С. А. Шумаков. Новые губные и земские грамоты, стр. 343-344). Подробный разбор этой точки зрения (по нашему мнению ошибочной) мы даем в нашем специальном исследовании, посвященном губной реформе (Е. Е. Носов. Очерки по истории местного управления, стр. 201- 204 и др.).

3. Цитируем Белозерскую губную грамоту 23 октября 1539 г. ААЭ, т. 1, №187 (разрядка наша.- Н. Н.), ДАИ, т. I, № 31.

4. ААЭ, т. 1, № 196 — II, стр. 176. Подробно о датировке и характере проведения губной реформы см.: Н. Е. Носов. Очерки по истории местного управления, стр. 236-288.

5. Акты Юшкова, № 142, см. также № 141. Разрядка наша. — Н. Н.

6. Новгородские грамоты Ивана IV 1555-1556 гг. сохранились, как известно, в копиях XVI в. в составе актовых книг архива ЛОИИ (№ 23) и в значительной степени были использованы при издании первого тома “Дополнений к Актам историческим”, где названы первой официальной книгой новгородских грамот. Еще Б. Д. Греков, характеризуя данную копийную книгу новгородских грамот 1555-1556 гг., указывал, что она “содержит в себе копии 235 грамот о поместных, судебных и других делах и дает очень полную картину ежедневной практики правительства” (Б. Д. Греков. Описание актовых книг, хранящихся в архиве Археографической комиссии, Пг., 1916, стр. 23).

7. Разрядка наша. — Н. Н.

8. В рукописи “животех” повторено дважды.

9. Рукопись здесь и далее попорчена. Согласно списку Медынского губного наказа 1555 г., следует читать — “а на”.

10. Рукопись попорчена. Следует читать — “управу учинити”.

11. То же. Следует читать — “что их не знают”.

12. То же. Следует читать — “...ж. А не учнет”.

13. Пропущено — “людей”.

14. Рукопись попорчена. Следует читать — “отписывати к бояром”.

15. То же. Следует читать — “взговорят языки на кого в иные губы”.

16. То же. Следует читать — “в те губы”.

17. То же. Следует читать — “Старостам, у которых”.

18. То же. Следует читать — “к бояром в”.

19. Дальнейшие листы рукописи оборваны — лл. 82-85об. Сохранились только начальные буквы нижнего левого края листов, показывающие, что на листе 85 об. губной наказ кончался.

Текст воспроизведен по изданию: Губной наказ Новгородской земле 1559 г. // Исторический архив, № 4. 1959

© текст - Носов Н. Е. 1959
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Елисеева Е. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторический архив. 1959

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info