-

О РАСПРОСТРАНЕНИИ ХРИСТИАНСТВА МЕЖДУ БУРЯТАМИ.

(Окончание. См. январскую книжку на 1870 год.)

II.

Местное епархиальное начальство, в 1859, 1862 и 1864 годах, для распространения христианства между Бурятами предлагало следующие меры.

1) Устранение превратных толков о будущем положении новокрещенных. Необходимо определить будущее положение тех, которые примут православную веру, чтобы не было опасений и превратных толков касательно их будущего состояния. Не раз приходилось слышать православному духовенству разные вымыслы со стороны лам, или старшин бурятских, или других ревнителей языческого суеверия, например, такого рода: Бурят уверяют, что их после крещения сделают крестьянами, переселят не весть куда, или отдадут в солдаты. Таким и подобным толкам, к сожалению, способствовали иногда действительные случаи, например: иногда крещеных, против их желания и ко вреду для хозяйственного благоустройства, гражданские власти переселяли из своих мест к Русским. Потом и от Русских отделяли в особые поселки так называемых ясачных. Также были случаи, что крещеных Бурят уговаривали наниматься в рекруты, иногда под влиянием самих лам, и те же ламы эти случаи после выставляли, как доказательства того, что и другие крестившиеся попадут в солдаты.

2) Гласное заверение Бурят об оставлении их, по принятии крещения, при всех прежних правах. Необходимо, чтобы права, какими теперь пользуются Буряты, были неотъемлемы, и чтоб эта [207] неотъемлемость была гласно заявлена и ненарушимо охраняема. Это положило бы преграду вредным толкам и своевольным действиям.

3) Наблюдение за выполнением льгот, даруемых законом новокрещенным. Необходимо, чтобы по законам даруемые новокрещенным льготы в точности были исполняемы. Нередко новокрещенные не получают льгот, потому что бурятские начальства, тайши, заседатели дум и старшины, будучи язычниками и покровительствуя язычеству, не желают давать льгот новокрещенным, видя в этом привлечение к христианству. А новокрещенные, оставаясь в подчинении своему языческому начальству, не смеют приносить жалобы русскому земскому начальству; иногда же и это начальство не стоит за новокрещенных. Вообще из разных сведений видно, что гражданское начальство мало оказывает содействия духовному в деле обращения Бурят в христианство, а иногда даже ставит разные препоны.

4) Учреждение особого об обращаемых в христианство попечительного общества. Хотя нельзя сказать, чтобы принимающие православную веру подвергались открытому гонению, но при самом поверхностном наблюдении, нельзя не видеть, что им не оказывается должного покровительства, нет о них особенного попечения, которого они, как новорожденные или малолетние дети господствующей православной веры, по всей справедливости, заслуживают. Нередко новокрещенные и желающие креститься подвергались и подвергаются даже преследованию своих языческих начальств, только не гласному. Один лама рассказывал одному нашему духовному лицу, что он сам был не раз свидетелем того, как желавшие принять крещение жестоко были наказываемы розгами. Были и такие случаи, что языческое начальство наказывало новокрещенных, которые, боясь дальнейших преследований, никому на это не жаловались. Иркутский архиерей в этом отношении часто бывает поставлен в самое затруднительное положение. Новокрещенные Буряты с разными своими нуждами обращаются к нему, и он не может оказать им никакого покровительства и содействия, не будучи облечен для этого никакою властию. Попечительное общество принесет большую пользу не только для Бурят некрещеных, но и для крещеных. Эти приобретаемые для православной церкви новые ее чада требуют весьма многих и разносторонних забот. Предметом этих забот могут быть: то бедность от несчастий от одиночества, или сиротства и [208] подобных тому причин, то обиды или притеснение от других, от своих бурятских начальств или сильных соседей, то нравственные недостатки: невежество, суеверие, предрассудки. Все эти и подобные нужды просвещаемых необходимо требуют внимания, участия и деятельных забот тех, которые хотят соединить их с собою в одно духовно-нравственное общество, ввести их в недра православной церкви и воспитать, по возможности, до зрелого возраста в духовной жизни.

Часть из означенных предметов попечения, положим, преимущественно принадлежит проповедникам Евангелия, которые должны заботиться о просвещении крещаемых и об утверждении их в вере и христианской жизни. Но и эта часть необходимо требует постороннего содействия во многих случаях, например, при устройстве и поддержке училищ, храмов или молитвенных домов и т. д. А другие нужды, как крайняя бедность от несчастий, сиротство, обиды от ближайших начальстве языческих или сильных соседей и т. д., большею частию превышают средства проповедников и епархиального начальства. Что может сделать даже сам архиерей при всем своем добром желании? Лично передать прошение жалобщика высшему гражданскому начальству! Но известно заранее, что из этого выйдет. Прошение, передаваемое по принадлежности, пойдет тем же путем, на котором проситель и встретил себе оскорбление или притеснение.

Когда обращающиеся к православной вере готовятся к св. крещению, встречается не мало затруднений в приготовлении нужных вещей, или таких, которые, по принятому обычаю, сделавшемуся общеизвестным между Бурятами, стали предметом необходимости: это новое белье и халаты. В случае крещения многих, приобретение этих вещей требует значительных средств, полагая от 4 до 5 руб. на человека.

Удовлетворение всем указанным нуждам было бы более всего возможно и удобоисполнимо для попечительного общества. Это общество могло бы состоять из лиц всех сословий. Находясь в Иркутске, оно могло бы иметь членов и сотрудников во всей России; могло бы иметь и отделения в тех местах, которые ближе к лицам, доставляющим предмет попечения общества, например: в Верхнеудинске, в Чите, в Троицкосавске или в Кяхте; могло бы иметь отделения и из женского пола. Земские начальники, исправники и заседатели были бы частию членами, частию сотрудниками [209] общества. Председателем могло бы быть какое-либо из высокопоставленных лиц во всей России; вицепредседателями же — местный архиерей и губернатор. Тогда не только устранилось бы вредное противодействие разных гражданских начальств делу проповеди Евангелия, но было бы обеспечено даже посильное содействие всех властей, и духовное начальство стояло бы, как и следует, во главе всего этого дела и неуклонно двигало бы его вперед. Его авторитет привлекал бы к нему более и более желающих света Христова. Звание членов или сотрудников общества и данное но этому званию руководство расположили бы многих чиновников, имеющих отношение к Бурятам, смотреть на Бурят с особенным участием к их нуждам, и таким образом достигалось бы то, чего нельзя достигнуть никакими жалобами высшим властям и никакими их замечаниями, делаемыми низшим. Жалобы высшему начальству обыкновенно вызывают замечания подчиненным, а эти замечания, в свою очередь, вызывают оправдания со стороны виновных и еще большее нерасположение к делу, за которое последовало замечание. Следствием этого в миссионерском деле было бы еще большее разъединение в действиях духовных и светских властей и тайное недоброжелательство со стороны последних. Понудительные меры со стороны высшего правительства вызвали бы только участие по форме, на самом же деле безжизненное и бесплодное. Необходимо ввести гражданские власти в живое соучастие с духовными в деле обращения Бурят в христианство, так чтобы плодом этого участия было живое, а не формальное только содействие. Участие гражданских властей в попечительном обществе несомненно должно принести самые добрые плоды в деле — обращения Бурят в христианство. В разных случаях нужд Бурятов общество или его отделения могли бы относиться непосредственно к своим членам или сотрудникам и просить их о скорейшем содействии нуждающимся. Существование такого общества имело бы нравственное влияние на всех Монголо-Бурят, как доказательство того, что высшее начальство желает обращения их к православной вере и заботится о нуждах новопросвещенных, покровительствуя им и заступаясь за них. Бурятские языческие начальства были бы внимательнее к принявшим православную веру и не смели бы делать им притеснения и обиды.

Существование этого общества доставило бы и членам православной церкви случай показать свое участие в святом деле попечения о новокрещенных, а вместе и о просвещении коснеющих во [210] мраке язычества. Звание членов попечительного общества, столь важного по своему назначению, несомненно возбудило бы в расположенных к благотворению ревность к значительным пожертвованиям на дело распространения православной веры.

5) Внимание к будущему положению лам, по принятии их в христианство. Самым очевидным доказательством и самым сильным ручательством успеха проповеди Евангелия было бы обращение самих лам в христианство. Есть много данных, дозволяющих и желать и надеяться на это в самом непродолжительном времени, при самых небольших усилиях и средствах. Для этого, прежде всего необходимо внимание к интересам самих лам. Разумного убеждения в достоинстве своей веры они имеют мало, как по свойству самого буддийского вероучения, наполненного темнотой и несообразностями, так и по незнанию ими истории и содержания своей веры. Отправляя свое богослужение на тибетском языке, они этого языка не понимают. (При дацанах с детства научаются этому языку так называемые банди и ховараки почти только в такой мере, чтобы могли читать и напевать при идолослужении). Поэтому, когда ламы предвидят, что многие Буряты могут принять христианскую веру, их обыкновенно пугает не перемена веры, но мысль: «а мы при чем останемся?» В часы откровенных бесед ламы высказывают это даже православным священникам. Если бы все ламы известного дацана или большая часть их приняли православную веру, то можно бы допустить, как временные меры: а) Чтобы дацан в таком случае принял вид монастыря, с обращением, по возможности, зданий его в христианские храмы, б) Чтобы ламы оставались при нем в качестве монашествующих, без обязательства, тотчас по принятии христианства, изменять свое платье на обыкновенное монашеское; это изменение можно бы предоставить времени или местному усмотрению; подобная мера была разрешена синодом по отношению к воссоединенному униатскому духовенству в 1839 году: ему дозволено было носить прежний свой костюм и брить бороду, в) Из лам достойные могли бы быть возводимы на степени священства по чину монашескому, без обязательства вступить в брак, а достойнейшие — в сан настоятелей, игумнов и архимандритов; хамба-лама — в звание старейшего настоятеля или даже епископа, если будет того достоин. г) Желающие вступить в брак, достойные из высших степеней — гецулов и гелунов, могли бы быть возводимы в степени белых священников и [211] диаконов, для служения между Бурятами, д) Новообразованным монастырям могло бы быть назначено жалованье к обеспечению их состояния, кроме тех земель, которые назначены штатами, е) Ламы, произведенные в белые священники и диаконы, могли бы надеяться получить определенное жалованье по степени, ж) Из ховараков, поступившие в клирики, также имели бы свое определенное жалованье. Правительство могло бы утвердить эти меры и соответственно тому дать право действовать местным начальствам, чтоб они могли безошибочно раскрывать будущие виды призываемым к православной вере ламам, и в нужных случаях, оправдывать обещания. Если такой план будет принят, и согласно с обстоятельствами, предъявлен в свое время, то он может иметь много влияния на успокоение говорящих: «а мы при чем останемся?» Впрочем, так как большая часть штатных лам имеет свои хозяйственные заведения, то есть, скотоводство, то вероятно, некоторые из них, при новом порядке вещей, пожелают остаться на своих местах, без притязания на новые преимущества или выгоды.

По отношению к высшим степеням штатных лам — гецулов и гелунов, или хотя только последних, полезно было бы допустить, опять как временную меру, усвоение им каких-нибудь гражданских преимуществ, когда они, при переходе в православную веру, пожелают остаться вне духовного звания, например, предоставление прав личного дворянства, так как лам этих степеней наберется незначительное число.

6) Совокупное и единовременное действование при обращении в христианство на массу Бурят и на их собственные духовные и гражданские власти. Необходимо, чтобы проповедники в одно и то же время действовали на простой народ и на его начальство, и на лам, или даже на лам и начальников должно быть обращаемо преимущественное влияние. Только такое действование может предотвратить усиление борьбы ламства в защиту своего суеверия. Действия всех проповедников должны быть подчинены строго обдуманному плану и руководству старшего из них. Необходимо, чтобы влияние проповеди касалось, в одно и то же время, всех ламских братств при всех дацанах. Некоторые дацаны требуют особенного внимания, как но образованности лам, так и по влиянию их на другие дацаны.

7) Назначение достаточного числа миссионеров. Для одних Бурят шаманского суеверия, по мнению преосвященного Евсевия, их [212] должно быть до 30. По мнению же преосвященного Парфения, для обеих миссий, на первое время, достаточно 45 миссионеров. Очевидно, что число миссионеров должно зависеть от успеха проповеди и от разных местных обстоятельств, которые трудно предвидеть.

8) Открытие, по крайней мере временное, 2-х или 3-х монастырей с благолепным устройством и служением, в особенности среди бурятских улусов ламского суеверия. Братство монастырей могли бы составлять миссионеры с своим настоятелем-архимандритом. При монастырях могло бы быть по нескольку человек монашествующих, собственно для стройного хорового пения, чтобы Буряты и сами ламы своими собственными глазами могли видеть превосходство православного богослужения. Такие монастыри могли бы быть временными, и по миновании в них надобности, монастырские храмы, поставленные на удобнейших местах, остались бы приходскими церквами. Устройство монастырей хотя деревянных, но благолепных, противупоставилось бы великолепию дацанов, которые, поднимаясь среди диких степей, привлекают взоры Бурят. Сан настоятеля-архимандрита давал бы преимущественное значение ему, как проповеднику Евангелия, перед ламскими ширетами или настоятелями дацанов. Судя по опытам, нельзя сомневаться в том, что благоустроенная обитель среди бурятских улусов ламской веры имела бы сильное влияние на Бурят в пользу православной веры. Настоятели проповедников — архимандриты могли бы и не знать монгольского языка, но необходимо должны быть людьми образованными и обладающими христианскою мудростию. Также благотворно действует на простых Бурят построение близь улусов церквей. Иногда одно посещение благолепного храма располагает душу Бурята к принятию православной веры. В Забайкальской миссии существуют три монастыря, которые, по неимению братии и по беспорядкам своим, дошли до того, что потеряли свое значение. Это монастыри Посольский, Селенгинский и Чикойский, из которых второй был местом пребывания святителя Иннокентия, в годы апостольского его служения Монголам. В Иркутской миссии есть Нилова пустынь, которой и самое назначение быть миссионерскою.

9) Построение церквей между новокрещенными, или по крайней мере, молитвенных домов, чтобы принявшие православную веру могли чаще бывать при богослужении. Если бы послано было достаточное число проповедников Евангелия, то эти проповедники скоро могли бы определить, где необходимее устроить храм или [213] молитвенный дом, чтоб он стоял посреди бурятских кочевьев и был доступнее для большого числа Бурят крещеных или имеющих креститься. Храмы и молитвенные домы, устраиваемые для обращаемых из шаманского суеверия, могут быть более простой отделки, чем храмы, устраиваемые для обращаемых из буддийской веры, потому что у первых вовсе нет кумирен, а у вторых есть великолепные дацаны, окруженные многими кумирнями, которые, сами по себе, могут равняться с небольшими сельскими деревянными храмами. Невыгодное сравнение христианских храмов с дацанами, в отношении внешнего вида, вредило бы успеху обращения ламайцев в христианство.

10) Необходимость миссионерской семинарии, или по крайней мере, обращение какого-либо монастыря внутри России в рассадник для приготовления миссионеров. Было предположение обратить Иркутскую семинарию в миссионерскую, но едва ли это было бы удобным и даже возможным, во-первых, потому что Иркутская епархия, для которой существует Иркутская семинария, состоит не из одних инородцев, и настоящие церкви, за небольшим исключением, имеют назначение не для инородцев; во-вторых, миссионерами должны быть непременно лица с особым к тому призванием, которого не может дать одно только обучение в миссионерской семинарии. В последние годы, для успешности миссионерского дела, были избраны из среды воспитанников Иркутской семинарии семь человек, которые и посланы были в С.-Петербургскую духовную академию для изучения монгольского языка и для продолжения образования. Шестеро из них окончили свое образование (недостаточное, впрочем, и в знании самого монгольского языка, потому что ни один из них не знает разговорного языка, тем более языка инородцев Иркутской губернии) и поступили, в 1862 году, в распоряжение епархиального начальства; но трое из них решительно отказались от миссионерского служения и от духовного звания, к которому они, как оказывается, не имеют не только призвания, но ни малейшего расположения, и поступили на места учителей духовного училища только для того, чтобы представить доказательства своему начальству, употребившему на их образование значительные расходы, что они проходили служение в духовном ведомстве. Впрочем, один из них чрез полгода оставил и это служение, и сам себя, нетрезвою жизнию, поставил вне распоряжения епархиального начальства; другой выказал себя небрежным в занятиях учительских, так как [214] принял их на себя для виду и посвятил себя служению при городской библиотеке. Вот как трудно приготовлять миссионеров! Между тем число Бурят ламского суеверия за Байкалом и по сю сторону Байкала надобно считать обоего пола около 150 тысяч. Кочуют они на пространстве в длину около 2.000 верст и в ширину от 200 до 500 верст. Чтобы подействовать на эту массу язычников, удерживаемых в суеверии множеством лам, нужно большое число способных деятелей. Если б это бурятское население все приняло православную веру, тогда, по обыкновенному порядку, потребовалось бы для них более 50 священников. Иркутская семинария, уже по своей малочисленности, не может приготовить достаточное число воспитанников для проповеднического служения между язычниками. Потребовалось бы выписывать сюда воспитанников из других семинарий Московского и Казанского округов, в коих курсы семинарского учения идут одновременно. Но не говоря о том, что эта выписка обошлась бы весьма недешево, достаточно только обратить внимание на то, что ею опять таки нисколько не обеспечивалось бы приготовление нужного числа миссионеров. Кто же занимался бы испытанием способности выписываемых воспитанников семинарий к миссионерской деятельности? Эта мера была бы также непрактична, как и предлагаемый Иркутским преосвященным Парфением вызов желающих посвятить себя миссионерскому делу монахов чрез епархиальных преосвященных. При самом строгом внимании к этому делу, преосвященным внутренних епархий, не знающим из опыта ни миссионерского служения, ни лиц, изъявляющих готовность на это служение, трудно, даже почти невозможно судить о способности и благонадежности этих лиц. В свою очередь изъявляющие желание, при всей своей искренней готовности к подвигу миссионерского служения, не могут ручаться за благонадежность своего служения, потому что они сами не знают, как будут чувствовать себя на том поприще служения, которого еще не испытали на самом деле. Самые подробные программы миссионерского служения не могут служить пробным камнем миссионерских способностей. Только столкновение с живою действительностью может определить способности миссионера. Неудовлетворительность указанных способов приготовления миссионеров хорошо дознал из опыта сорокалетней миссионерской деятельности преосвященный Иннокентий, архиепископ Камчатский, указавший на необходимость образовать при архиерейском доме в Благовещенске приготовительное братство, в [215] котором желающие посвятить себя миссионерскому служению были бы на самом деле испытываемы в их способностях к прохождению предпринимаемого ими подвига. Миссионеры, не приготовленные и не испытанные, между прочими своими недостатками своею неосмотрительною деятельностию легко могут возбудить в язычниках упорный фанатизм, если в жару своей ревности будут спешить оправдать свое назначение, чтобы скорее можно было донести начальству о плодах своей деятельности, что и случалось на самом деле даже в отдаленных пределах Камчатской епархии, где язычники представляют самые простые нравы. Что же может произойдти в Иркутской епархии, где инородцы, особенно же представители их — ламы, тайши, головы, шуленги или старшины представляют значительное умственное развитие? Камчатский преосвященный предлагал сделать какой-нибудь монастырь внутри России миссионерским, чтобы желающие предпринять подвиг Евангельской проповеди в Сибири, в этом монастыре, под надзором и руководством опытного настоятеля, подвергались испытанию в качествах, необходимых для прохождения миссионерских обязанностей; потом, оставаясь в обители, лучше бы утвердились в своем намерении, и по возможности, приготовились бы к предпринимаемому подвигу. Вызывать лиц из внутренних губерний для того, чтоб осуществить предположение преосвященного Иннокентия открытием подобного испытательно-приготовительного монастыря на Амуре в Благовещенске оказывается совершенно невозможным. Не многие решатся ехать за шесть, восемь тысяч верст для того, чтобы подвергнуться испытанию. Избранный же для этой цели монастырь внутри России доставил бы желающим посвятить себя миссионерскому служению возможность испытать свои способности и силы, а начальству дал бы возможность посылать на дело Евангельской проповеди только людей благонадежных. Можно надеяться, что этот способ избрания к миссионерскому делу привлек бы и самых робких людей, которые без этого никак не решались бы на предприятие такого трудного подвига, не дерзая сами судить о своих силах и способностях и недостаточно понимая самый предлежащий им подвиг. Между тем, эти-то робкие люди большею частию и оказываются самыми достойными людьми, ибо их робость происходит от излишней к самим себе строгости. Миссионерам необходимо знать хотя отчасти медицину, ибо этим способом сильно влияют на народ ламы и шаманы, хотя они имеют самые дикие понятия об этой науке. В приготовительном [216] миссионерском монастыре необходимо было бы познакомить будущих миссионеров с общими понятиями из анатомии, физиологии, патологии, терапии и фармакологии. Эти знания могли бы послужить им для приобретения нравственного влияния на полудикие и жалкие, по своей беспомощности, племена. Звание врача вообще у всех восточных народов пользуется величайшим доверием и уважением.

11) Открытие между Бурятами училищ и обучение их русскому языку. Это средство одно из самых надежных, как для обращения их в христианство, так и для приучения их к оседлой жизни, о чем с давнего времени заботится правительство. Какую систему принять для устройства бурятских училищ, это может показать только опыт. Есть предположение, как мы увидим ниже, чтобы миссионеры составляли из себя братства, в которых разные отправления миссионерского служения были бы разделены между разными лицами; так, например, чтоб одни занимались проповедью Евангелия, другие обучением грамоте готовящихся к крещению и окрещенных и т. д. С другой стороны, можно бы открыть училища для бурятских детей в существующих и имеющих существовать монастырях и приходских церквах. Но до сих пор, для распространения грамотности между Бурятами, кажется, не сделано почти ничего, более всего по неимению благонадежных учителей. Вот где было бы, как нельзя более уместно, устроить на казенный счет учительскую семинарию для бурятских детей. Воспитанники ее, при надлежащем направлении, вышли бы лучшими проповедниками цивилизации и христианства между своими соплеменниками.

12) Обязательство бурятских властей знать русский язык. Гражданское начальство могло бы потребовать, чтобы все собственно бурятские власти, духовные и светские, начиная с ховараков, готовящихся к ламским должностям, и кончая начальниками бурятских родов, непременно знали русский язык. Эта мера сближения Бурят с русским населением была бы весьма благотворна но своим последствиям, выводя их из своего заколдованного круга, строго охраняемого эгоистическими разметами их собственных начальств, эксплуатирующих их невежество и узкость их воззрений в свою пользу.

13) Объяснение, при посредстве гражданских властей, значения и силы узаконений об утвержденных правительством штатах для лам с тою целию, чтобы ламы не размножались безгранично, к вещественному и нравственному вреду для Бурят. Теперь [217] обыкновенно штатные ламы говорят нашим священникам: «Вы штатные и мы штатные. Ваши штаты утвердил Царь, и наши также. Следовательно, как вам покровительствует Царь, так и нам». Необходимо искоренять эти ложные понятия лам о равенстве веры православной христианской и буддийской, языческой. Необходимо объяснять им разницу между верою господствующею и верою терпимою в государстве. Конечно, это разъяснение должны делать гражданские власти, потому что наше духовенство было бы заподозрено язычниками в своекорыстных расчетах.

14) Наблюдение за неумножением лам. Со стороны того же гражданского начальства надлежало бы употребить меры, чтобы при дацанах было только положенное по штату число лам, и чтоб это число не было увеличиваемо ни в каких торжественных случаях нештатными ламами. В настоящее время, по-видимому, нет никакого правительственного надзора за соблюдением этого порядка, и закон о штатах лам остается мертвою буквою. Впрочем, надзор за этим требует большой осторожности, чтоб он был более нравственный, чем полицейский. Прямо полицейский надзор или обратится в форму без содержания, или будет казаться гонением, воздвигнутым против ламства, а следовательно, вместо пользы принесет вред, ибо возбудит религиозный фанатизм, который ламы весьма ловко могут обратить для распространения и укрепления своей веры.

15) Необходимость для некоторых миссионеров знать тибетский язык. Из числа проповедников, действующих посреди Бурят ламского суеверия, некоторое число должно бы знать тибетский язык, потому что ламское идолослужение отправляется на тибетском языке, и их священные книги Ганджур-Данджур писаны также на тибетском языке. Хотя большая часть лам умеет только читать по тибетски, не понимая содержания читаемой книги, однако некоторые отчасти понимают язык, и многие, из них, в подтверждение своих мнений, ссылаются на тибетские книги. Потому для основательного рассуждения с ними и для обличения их суеверий в самих священных книгах их необходимо бы хотя двум-трем проповедникам основательно знать тибетский язык.

16) Одно из необходимых условий, по мнению духовенства, есть объяснение со стороны высшего гражданского начальства, что Государю Императору желательно, чтобы Буряты — сыны одного отца Русского царства — приняли ту веру, которую исповедует Он Сам, [218] все начальства и весь коренной русский народ. Не повеление, но одно желание Царя имело бы весьма сильное влияние на обращение Бурят в православие, ибо они искренно признают божественность царской власти. По Иркутской епархии отчасти уже было испытано это средство. Это именно тогда, когда высшее гражданское начальство сообщило подчиненным ему земским начальствам, как Государь Император принял донесение о том, что Забайкальские Буряты показывают общее расположение к принятию христианской веры, благоволив написать «Слава Богу». Исправник Верхоленского округа Кларк велел это сделать известным Бурятам, живущим в том округе. Получив это известие, Буряты оказали к нему сильное сочувствие. Один тайша, коему подведомо до 10.000 обоего пола, неоднократно слышав от архиерея и священников беседы о православной вере, не обнаруживал расположения к ее принятию; но после означенного случая вскоре объявил, что он в душе расположен принять христианскую веру и заботится о том, как бы возбудить то же расположение и в подведомых ему Бурятах. Но надобно сознаться, что весь успех в благотворности впечатления в таком случае зависит от живого участия гражданского начальства и от сердечного его сочувствия к делу обращения язычников в христианство. Что касается до лам, то у них против всех политических заявлений к обращению в христианство есть свои, по их понятию, не опровержимые доказательства, что в составе государства они такие же штатные, как штатные православные священники.

17) Назначение викарного епископа в город Читу. Если будет опытный епископ в Чите, то он в недальнем от себя расстоянии будет иметь два бурятские ведомства: Ачинское и Хоринское. В одном из сих ведомств мог бы утвердиться временный миссионерский монастырь. Епископ необходим вблизи ламских дацанов и для представительности; при этом нужно, чтоб он был хорошо обставлен с внешней стороны. Одного ламу спрашивали: как Буряты смотрят на архиерея? Так ли как на ширету или хамбу-ламу? Он отвечал: «Нет, архиерея ставят выше и хамбы-ламы, и смотрят на него как на хутукту, которого у нас нет».

Вышеизложенные меры, как-то: определение будущего положения Бурят, имеющих креститься, обеспечение их прав и даруемых новокрещенным преимуществ и особенное покровительство им обещают более успеха при обращении в христианство шаманистов, [219] чем при обращении буддистов. В первом случае они встретят гораздо менее противодействия, чем во втором. Вместо лам у Бурят шаманской веры — шаманы, которые далеко не имеют между ними того значения, каким пользуются ламы. Шаманы все неграмотные; веру свою держат по преданию. В мнении народном они признаются преимущественно посредниками между людьми и злыми духами. При распространении между Бурятами здравых понятий чрез сообщение с Русскими, старшие Буряты сознаются, что их шаманы с каждым днем становятся хуже; то есть, по мере своего просвещения они яснее начинают понимать невежество шаманов и полное бессмыслие их суеверных обрядов. При собеседовании с Бурятами, когда им раскрывается невежество шаманов и крайняя неудовлетворительность их шаманской веры, они скоро сознают справедливость объяснений и сами не отказываются подтверждать невыгодные отзывы о их суеверии. Шаманы и противодействовать много не могут, как по своему невежеству, так и по отсутствию между ними единства: каждый шаман исполняет свои суеверные обряды отдельно. Они обыкновенно скрываются от проповедников Евангелия. Ни одного шамана не могли уговорить показаться архиерею, тогда как ламы, и даже сам хамба-лама, охотно являются к нашему архиерею и ведут как с ним, так и с нашими священниками продолжительные беседы.

Поэтому, обращение Бурят шаманского суеверия к православной вере не представляет таких трудностей, какие могут встретиться при обращении преданных ламскому суеверию. Но нужны опытные проповедники, и в достаточном числе. Шаманистов считается около 150.000 обоего пола, и они занимают большое пространство. Эти язычники более грубы и невежественны, чем ламайцы. Между ними нет грамотности, и все их суеверные понятия, существуя только в виде изустного предания, представляют смесь верований, заимствованных из шаманства, из буддизма, даже из христианства, например, чествование некоторых святых, празднование некоторых праздников и т. д.

Если б было достаточное число проповедников для Бурят шаманской веры, то есть, по крайней мере человек 30, свободных от всякой другой службы, то по свойству нравственного и умственного состояния этих язычников, следовало бы проповедникам поставить в обязанность полгода или год ходить по улусам из юрты в юрту и беседовать с Бурятами о предметах [220] общедоступных, о человеке, о природе видимой, о Виновнике всего сотворенного, о назначении человека и о пути к его достижению. При всей своей грубости Буряты любопытны и охотно слушают, когда им говорят, применяясь к их смыслу и к обычному характеру их взаимного обхождения. При таком некратковременном назидании и приготовлении можно достигнуть того, что Буряты сами будут спрашивать: «Да когда же вы сделаете нас христианами?» Они уже сами и без того высказывают ожидание, что скоро все они будут христианами. Эта мысль носится, так сказать, в самой языческой атмосфере.

Проповедники для шаманистов могли бы поступить на свое служение без особенного приготовления в изучении языка, лишь бы они были людьми ревностными и способными. Наемные переводчики из тех же Бурят могли бы помочь им в изучении бурятского языка. Этот способ изучения языка между Бурятами шаманской веры представляется удобным потому, что эти Буряты, не имея монгольской письменности, не знают книжного монгольского языка и поэтому их народный язык на столько удалился от народного языка, употребляемого забайкальскими Бурятами ламской веры, что при встречах они с трудом понимают друг друга. Во всех улусах есть Буряты-шаманцы, знающие русский язык; особенно близь русских селений, около городов и больших дорог много таких Бурят.

Проповедующие Евангелие между шаманистами должны тщательно узнавать лиц, имеющих особенное влияние на Бурят целого ведомства или рода. Впереди обыкновенно стоят тайши, головы, старшины или родоначальники. Но часто бывают около должностных лиц другие не должностные, но имеющие большое влияние на своих родичей. Проповедники должны стараться прежде всего расположить эти лица в пользу христианства, так чтоб они, решаясь принять православную веру, старались принять ее не одни, но вместе с другими, и особенно с старшими в их ведомстве или роде. Нерасположение к христианству тайши или родоначальника во всяком случае будет препятствием к принятию православной веры для его подчиненных, и для принявших будет составлять немаловажный повод к разным неприятностям. А пример крестившегося тайши или родоначальника есть наилучшая проповедь для подчиненных, сильно убеждающая их к принятию той же святой веры. [221]

III.

В 1862 году Иркутское епархиальное начальство представило проект, в котором нашло удобнее всего для обращения Бурят в христианство образовать особые миссионерские братства. Таких братств предположено 15. Пяти из них назначено помещение в пяти монастырях, именно: в Иркутском Вознесенском, Посольском, Троицком, Чикойском и Ниловой пустыне. Для прочих 10 предполагается устроить необходимые помещения. Каждое братство, но примерному штату, составляют 3 миссионера, 1 эконом, 3 послушника, 1 учитель школы и 2 служителя. Братства делятся на две половины: Иркутскую и Забайкальскую, под управлением особых начальников. Это разделение братств на, две половины требуется местностию.

Миссионерские братства учреждаются из монашествующих, или лиц, не обязанных супружеством, на правилах общежития. Все миссионеры, составляющие братство, в общих делах братства действуют по совокупному совещанию, под руководством старшего миссионера; в частных же делах действуют один от другого независимо. Инструкции даются начальниками миссий, с утверждения епархиального архиерея. Об успехах своих занятий миссионеры представляют журналы два раза в год.

Трудно что-нибудь сказать против самой мысли об устройстве миссионерских братств. Но на практике она может встретить затруднения, непреодолимые, по крайней мере на первое время. Где взять способных и готовых миссионеров сразу для такого значительного числа братств? Нам кажется, на первое время для помещения миссий достаточно бы назначить только вышеуказанные монастыри, и из них может быть даже только ближайшие, как монастырь Вознесенский, Посольский и Троицкий, чтобы прибывшие из внутренних губерний миссионеры могли приобресть некоторый навык к миссионерской деятельности, под ближайшим руководством и надзором своих начальников. Испытанные могут получить назначение постоянного служения в отдаленных местах. Из Вознесенского монастыря миссионеры могут совершать путешествия по всем бурятским ведомствам Иркутской губернии, потому что большая часть бурятских улусов находится на пространстве около 200 верст от Иркутска. За Байкалом менее удобно помещение в Посольском и Троицком монастырях. К Посольскому монастырю близко [222] (около 30 верст) только небольшое Кударинское ведомство, а Троицкий монастырь, назначаемый для помещения миссионерского братства, имеющего обращать в христианство Баргузинских Бурят, отстоит от этого ведомства более чем на 250 верст. Дорога туда лежит по местности не населенной, по лесам и по юго-восточному берегу Байкала.

Нужно ли будет учреждение братств в других местах, и где необходимее будет им иметь свои пристанища, это должны будут показать время и обстоятельства деятельности миссионеров. Когда будет много деятелей, и они будут иметь успех в своих трудах, то им будет можно и нужно иметь постоянные пристанища в известных местах.

В 1857 году, епархиальным начальством предполагалось устроение не миссионерских братств, а двух или трех монастырей в таких местах, где самые обители, находясь вблизи бурятских кочевьев, могли бы иметь благотворное влияние на Бурят, и миссионеры могли бы с удобством предпринимать из них свои путешествия. Они могли бы заменить почти все позже предположенные забайкальские братства в том отношении, что из них братья-миссионеры, если б их было довольно, могли бы простирать свою деятельность на все пределы Забайкальского бурятского населения. Братства в их предполагаемом виде не заменят монастырей, и устройство этих братств потребует не менее средств, чем устройство 2 или 3 монастырей. Монастырь представляет более удобств и для братий миссионеров. Удобнее им быть в союзе под управлением настоятеля; удобнее действовать под ближайшим его руководством; удобнее получить успокоение в случае немощи и иметь возможность, при нерасположении к миссионерскому служению, получить в монастыре какое-нибудь другое послушание. Благоустроенный монастырь сам собою будет среди бурятских улусов не умолкающим проповедником слова Божия, призывающим к Христу не знающих Его. Весьма удобные места могли бы занять два монастыря на больших трактах: один на дороге от Верхнеудинска к Чите за Онинскою станцией, откуда братья-миссионеры удобно могли бы странствовать не только по обширному и многолюдному Хоринскому ведомству, но и до Баргузинского ведомства, а также могли бы благотворно действовать на Тунгусов, кочующих около реки Витима; другой монастырь мог бы быть основан на пути в Китайскую империю около г. Селенгинска. Из этого монастыря миссионеры могли бы [223] удобно ходить с проповедью к Бурятам Селенгинского и Закаменского ведомств. Тот и другой монастырь могли бы противодействовать и влиянию раскольников, так как по дороге от Верхнеудинска к Чите поселяются многие Семейские раскольники, а монастырь около Селенгинска находился бы близь древних селений Семейских раскольников. Самое построение монастырей, по сочувствию православного русского народа к монастырям, более обещает содействия со стороны благотворителей, чем устроение еще неизвестных русскому народу предполагаемых братств. На содержание миссионерских братств епархиальным начальством предполагался отпуск особой суммы из казны, в распоряжение начальников миссий. Сумма эта поступала бы: 1) на общее содержание братства, а именно: на церковные расходы, пищу, освещение, отопление, наем служителей, на заведение экипажей с дорожными принадлежностями, прогоны; 2) на частное содержание братства, состоящее из определенного жалованья, необходимого сверх общего содержания, на одежду, на содержание во время путешествий и во время пребывания среди улусов; 3) на вспоможение для новокрещенных, как-то: на белье, кресты, иконы и пособие в крайних нуждах.

Каждое миссионерское братство, по проекту, наделяется, по возможности, землею, лесом и рыбными ловлями по примеру монастырей или даже дацанов ламских.

Для помещения миссионерских братств устраивается, на счет казны, одно или несколько деревянных зданий, с необходимыми службами и с церковью.

На каждое из 15 миссионерских братств нужно 1.980 руб. Общая сумма на ежегодное содержание 15 миссионерских братств, простирающаяся до 29.700 рублей, конечно, значительна; но если бы тех 200.000 Бурят, для которых назначаются миссии, разделить на приходы но образцу приходов православных, с окладом жалованья, полагаемого на приходское духовенство, то образовалось бы не менее 200 полных приходов, с окладом жалованья в 62.400 рублей.

По проекту 1859 года преосв. Евсевия, на 19 миссионеров, но 700 руб. каждому, общая сумма выходила в 13,300 руб.; добавочных 3 благочинным из тех же миссионеров 900 руб., 3 диаконам 1.050 руб., 19 причетникам 3.800 руб.; на содержание 3 монастырей 6.000 руб.; а всего 25.050 руб. Но при последнем проекте миссионеров будет втрое больше, чем при прежнем. Кроме того, [224] постройка 3 новых монастырей и 8 или более церквей, обошлась бы дороже устройства братств, ибо на каждую церковь полагается 4.500 руб. Кроме того, 5 миссионерских братств могут поместиться в готовых монастырях: Посольском, Троицком, Чикойском, Ниловой пустыне и в Иркутском общежительном монастыре. Эти 5 монастырей могут уменьшить общее содержание братств, кроме готового помещения, на 4.600 руб. ежегодно. Вот какие соображения представил преосвященный Парфений, в подтверждение своей мысли о необходимости миссионерских братств. Против этих доводов можно привести следующие немногочисленные возражения.

Содержание братств, назначаемое по предполагаемому преосвященным Парфением штату, может быть удовлетворительным только в таком случае, если члены братства будут иметь другие значительные вспомогательные средства, кроме штатного положения. Иначе трудно предположить, чтоб эта ограниченность штатного положения не стеснила миссионерского дела в различных отношениях.

Предположение надела миссионерских братств угодьями, по крайней мере в первое время, не удобно. Деятельность миссионеров требует возможной свободы от хозяйственных забот. Притом, присвоение братству каких бы то ни было угодий, если они будут не казенные, может возбуждать нерасположение к ним со стороны инородцев. Известны случаи, что подобные наделы дацанов из бурятских земель возбуждали сильное нерасположение в Бурятах и к самим ламам и иногда производили в Бурятах расположение к обращению в православную веру.

Самый проект преосвященного Парфения предвидит недостаточность штатных средств и имеет в виду помощь частной благотворительности.

Чтоб усилить денежные средства миссий жертвами частной благотворительности, никогда не оскудевающей в нашем народе, для этого необходимо, чтобы предмет, требующий деятельного участия, был вполне раскрыт пред взорами всех, призываемых к участию. К предмету, недовольно известному и неясно понимаемому, в может быть полного сочувствия. К достижению этой цели могут служить: 1) распространение миссионерской карты или атласа; составление того и другого, при существовании в Иркутской губернии опытных и искусных топографов, не затруднительно; если во многих местах нельзя показать точного числа ожидающих Евангельской проповеди, то во всех местностях Русской империи число не [225] озаренных Евангельским учением, может быть означено приблизительно к истине; 2) издание миссионерского журнала, который раскрывал бы и необходимость Евангельской проповеди в различных местах, показывая чрез то нужду в проповедниках, и плоды проповеди в обращении и образовании новообращенных членов православной церкви; извещал бы также о нуждах проповедников и новонасажденных церквей и об оказываемых к удовлетворению этих нужд благотворениях частных лиц и обществ.

Немало может содействовать к возбуждению деятельного участия в попечении и обращении язычников в христианство и то, что усердствующим была бы дана возможность принимать ближайшее и как бы непосредственное участие в нем. Это очень удобно может быть достигаемо, если при существовании обстоятельной миссионерской карты или атласа, миссионерский журнал будет раскрывать подробно нужды миссий или новообращенных православных христиан: где, например, нужно построение церкви, где недостает иконостаса или других принадлежностей церкви, где необходим новый проповедник Евангелия или известные пособия к благоустроению оседлого быта новопросвещенных христиан, и так далее. Миссионерский журнал должен также, в возможно-скором времени, извещать об употреблении пожертвований согласно назначению жертвователей или по усмотрению миссионерского начальства, если не было определенного назначения со стороны жертвователя.

IV.

Настоящее состояние Иркутской миссии, преосвященным Парфением представляется в следующем виде (Смотри журнал Странник за сентябрь 1869 г.):

В пределах Иркутской духовной миссии, в начале 1868 г. состояло: 1) Инородцев Бурят 113.130 душ обоего пола; из них: оседлых инородцев 7.714 душ; все оседлые инородцы суть потомки, в третьем и четвертом роде, прежде крещеных Бурят, и по отношению к исполнению духовных треб, все они распределены по приходам вместе с крестьянами. 2) Кочевых инородцев Бурят 105.416 душ; из них: а) крещеных 13,344 души, которые по исполнению духовных треб, за малым исключением, состоят в ведении миссионеров; б) некрещеных 92.022 души, из числа их ламаитов 13.976 душ, шаманистов 78.046 душ. [226]

Служение Иркутской духовной миссии, за малым исключением, относится к одним Бурятам. Обращение в христианство бродячих Тунгусов возложено на приходских священников, в пределы прихода которых прикочевывают по временам бродячие Тунгусы. На все это огромное число инородцев Бурят, для проповедания слова спасения некрещеным и для обучения вере и благочестию крещеных в Иркутской духовной миссии, в 1868 году состояло 9 миссионеров, так что на каждого миссионера приходилось средним числом свыше 10.000 душ одних некрещеных; но из этих миссионеров не все находились в продолжение целого года на служении, а один только числился миссионером.

Что же касается до распределения миссионеров по местам служения, то сделанное в предыдущие годы распределение их по инородческим ведомствам, по дознанию опыта, оказывается для дела миссионерского самым удобным.

Таким образом, из числа 10 инородческих ведомств Иркутской губернии, в семи было по одному миссионеру, в двух — один, в одном немноголюдном не было миссионера.

В многолюднейшем Идинском ведомстве (3.014 крещеных и 22.000 душ некрещеных), при миссионере состоял сотрудник. При прочих миссионерах, кроме Ольхонского, состояли причетники. Таким образом, весь личный состав Иркутской духовной миссии в 1868 г. заключил в себе 17 лиц.

Впрочем, из этих 17 лиц, с штатным содержанием от казны было только 6 миссионеров, из них трое с скудным в 200 руб., в 240 и в 120 руб. в год, и 4 причетника. Три вакансии при одной миссионерской церкви остались не занятыми, но неимению помещения.

Как добавление к указанному скудному содержанию миссионеров, так и назначение жалованья сверхштатным миссионерам, сотруднику и причетникам, производились из сборов Иркутской духовной миссии. Такого добавления содержания из сборов миссии в 1868 г. сделано на 1848 руб. В последней половине года сборы так увеличились, что открылась возможность к определению и еще одного или двух миссионеров, но неопределенность количества будущих сборов и штатное положение совета миссионерского общества, имевшего возможность выслать в 1868 году на обе миссии Иркутской епархии только 1.500 рублей, заставляли остановиться в расширении миссии и подумать о будущем. Впрочем, в пределах [227] Иркутской епархии не нашлось и лиц с призванием и желанием посвятить себя миссионерскому служению; а из других епархий никого не поступало.

Если и на будущее время продолжить систему одиночного назначения миссионеров с причетниками, то для Иркутской духовной миссии, судя по местным потребностям, необходимо, по крайней мере, удвоить число миссионеров; потому что и при этом удвоении на одного миссионера придется по 5.000 душ некрещеных инородцев.

Кроме того, в некоторых ведомствах число новокрещенных инородцев умножилось до того, что оказывается потребность составить из них особые приходы и затем определить в эти приходы особых священников с причетниками, без всякого налога на новокрещенных прихожан для их содержания; но в ведении Иркутской духовной миссии решительно нет средств для обеспечения новых причтов. С другой стороны, необходимо упрочить содержание миссионеров. На положении неопределенных сборов, при всей расчетливости, можно определять миссионеров на один только год, после которого лице монашествующее можно поместить в монастырь. Но что делать с миссионером-священником, и притом неодиноким? Эта неопределенность в особенности тяжела была в 1868 г. для Забайкальской миссии, где на частные сборы содержалось 6 миссионеров с причетниками, а между тем из совета миссионерского общества в продолжение года на все нужды миссии поступило 1.500 рублей.

Еще тяжелее было, при оскудении и этого последнего источника, отпускать миссионеров в их станы на следующий год, когда они, отправляясь на дело своего служения, относились к преосвященному с вопросом: «А чем мы будем содержаться в следующем году?»

Духовные наши миссии образовались сами собою, но образцу приходских причтов, а потому и состав лиц, служащих в наших миссиях, обыкновенно образуется из священников и причетников, к которым иногда прибавляются диаконы. Но миссионерское служение в самом существе своем имеет отличие от служения приходских священников; а потому и устройство миссионерского служения в составе лиц своих должно быть отлично от устройства приходских причтов.

«По нашему мнению», говорит преосвященный Парфений, и по «пятнадцатилетним самым близким отношениям к миссии, главное [228] препятствие, которое не дает нашим миссиям развиваться и выполнять надлежащим образом свое святое служение, это одиночество наших миссионеров с их причетниками, а нередко и без причетников, — одиночество, особенно безотрадное в том случае, когда миссионер с своим станом становится один среди тысяч и десятков тысяч народа, в большинстве или не расположенного, или прямо враждебного целям миссионера. Миссионер ходит у нас со словом благовествования и спасения по улусам и юртам для возбуждения веры в неведущих о Спасителе и о путях спасения. Но миссионер не должен ограничиваться только тем, чтобы сказать слово спасения; он должен наблюдать над всеми последствиями совершенного им возбуждения и пользоваться ими для благодатного возрождения человека, оглашенного им словом спасения; он должен воспомоществовать ему непрестанными своими молитвами к преуспеянию в вере возрождающей, заботиться об устранении всех препятствий к насаждению в сердце его веры и благодати и быть в постоянном страхе за его спасение. Не довольно ли для миссионера и этого одного труда служения? Но у нас миссионер, совершив, при помощи благодати Божией, дело веры, приступает затем к другому делу — к приготовлению уверовавших чрез должное оглашение к принятию таинства крещения, не оставляя, в отношении к другим, и первого дела.

«Не довольно ли было бы для одного лица и этого одного дела?

«Нет, миссионер, по возрождении оглашенных водой и духом, воспринимает их затем на свое пастырское попечение и исполняет у них все те обязанности, которые лежат на приходских священниках, с тем различием, что у приходских священников дело пастырского служения совершается по заведенному порядку, исполняемому нередко по приглашениям и указаниям прихожан. Миссионер, напротив, того должен в новообразуемом своем приходе сам заводить все эти порядки и полагать им прочное основание. Но сим не оканчиваются у нас заботы миссионерского служения. Миссионер не может отказаться от заботы и о внешнем благоустроении новокрещенных, когда некоторые из них, ради Христа и Евангелия, принуждены бывают оставлять и мать, и дом, и родственников. Миссионер не может оставлять без призрения нищих, больных и увечных и т. п. Миссионер, при обычных притеснениях, встречаемых новокрещенными, не может отстранять от себя гонимого и притесняемого, когда тот прибегает к нему, [229] как к единственной защите, и не может в таких случаях ограничиваться одною проповедью о христианском терпении.

«При таких существенных обязанностях, миссионеру приходится иногда на назначенном ему месте служения устраивать и храм Господу, и себе самому жилище, и нередко без удовлетворительных к тому и другому средств.

«Как человек, миссионер заботится и о собственном пропитании, которое, при одиночестве и среди улусов, сопряжено с особыми затруднениями; эти затруднения увеличиваются при ограниченном и скудном содержании миссионеров. Конечно, есть средства заменить в таком случае одинокого миссионера миссионером с помощницею, но там, где потребно терпение, даже и не такое, как у Иова, легче быть без помощницы. Посланные в мир апостолы, оставляли и ту семью, какую имели. Опыт показал, что миссионеры семейные не свободны от служения двум господам, и притом, с теми невыгодными последствиями, на которые указывал Спаситель.

«При таком разнообразии служений, соединяемых в одном лице, удивительно ли, если в нашем миссионерском служении, замечается застой и неудовлетворительность успеха?

«Следует ли равнодушно смотреть на застой в таком святом деле, как миссионерское служение, и не подумать о лучшем его устройстве в нашем отечестве, где не один миллион народа погибает без Христа и возрождения?

«Наши духовные миссии образовались, как замечено выше, по образцу приходских причтов, но такое ли устройство дано было в начале апостольскому служению? Так ли, как теперь, соединялись в одном лице все роды миссионерского служения? Нельзя не заметить, как о некоторой особенности, что когда Спаситель сам, во время своей жизни, посылал по городам и селениям апостолов своих с проповедию о покаянии и о приближении царствия Божия, то посылал их по два.

«Потом, когда по вознесении Господа на небо, апостолы, облеченные силою свыше, потекли во весь мир проповедывать Евангелие всем народам, то брали с собою спутников и сотрудников, облеченных благодатными дарами Св. Духа.

«Как скоро Христова церковь, насажденная руками апостолов, начала рости и умножаться в членах своих, вместе с тем открылась нужда в разделении служения.

«Применительно к этому богоучрежденному образцу, должно бы, [230] кажется, по возможности, дать устройство и нашим духовным миссиям, то есть, во-первых, разделить каждому, по дарованиям, разные виды служения, а во-вторых, составить, из всех этих видов служения, одну общину или миссионерское братство, и распределить эти братства по разным местностям, для распространения царства Христова в среде нехристианского населения.

«Превосходство миссионерских братств, сравнительно с настоящим одиночным служением наших миссионеров, непререкаемо. Но потребность этих братств для распространения и утверждения христианства между инородцами Иркутской епархии особенно сознается потому, что здесь и самое идолослужение поддерживается стройно организованными общинами лам с их дацанами. Таковых общин с особыми дацанами в пределах одной Забайкальской области 32. А у нас что? Девять миссионеров рассеяны по одиночке на огромном пространстве Забайкальской области.

Как составить эти миссионерские братства, из каких членов? Указанием к такому составлению могут послужить: во-первых, объясненные нами виды служения наших миссионеров, а во-вторых, соответствующие тому, указанные апостолам, разделения дарований и служений. На этом основании, членами миссионерского братства для распространения христианства могут быть следующие лица: 1) проповедники слова спасения для возбуждения в неверующих веры в Христа и в Его Святое Евангелие, — служение (в тесном смысле) апостольства. 2) Катихизаторы с словом оглашения для приготовления уверовавших к воспринятию таинства святого крещения, — служение учительства. 3) Пастыри — руководители просвещенных таинством крещения по пути спасения к небу и к вечной жизни. 4) Попечители о потребностях оглашаемых и новопросвещенных чрез крещение, защитники их от преследований за веру; они же и попечители о содержании братств, о благоустроении богаделен, больниц, устроители домов и помещений. 5) Учители школьные, для направления научного образования в духе Христовой веры и церкви.

«Есть еще одна потребность, необходимая при распространении христианства среди нехристиан и вытекающая из потребности распространения христианства не только словом устным, но и письменным. Это потребность переводов на инородческие языки и издания на сих языках книг для душеспасительного чтения, для общего образования, и т. п. Но труд этот, в избежание отвлечения [231] миссионеров от их существенного служения, может быть возложен на особое общество ученых, которому удобнее быть в городе, нежели в улусах.

«В пределах Иркутской духовной миссии в 1868 году, по прежнему, было пять миссионерских храмов; в этом же году окончены постройкою еще два храма.

«Заботливость о помещении миссионеров в 1868 г. относилась в особенности к двум ведомствам: Кудинскому и Ленскому, в которых в этом году открыты были новые миссионерские станы. Для Кудинского миссионера в непродолжительном времени приискано было временное помещение в ближайшей деревне. Но для миссионера Ленского ведомства, не смотря на то, что миссионерский стан его назначен в селении Харбатовском, где уже построен миссионерский храм, оказалось совершенно невозможным нанять квартиру; потому что из 12 бедных домов селения Харбатовского, пять домов были заняты питейными заведениями (это для жалких инородцев, приезжающих из улусов по делам своим в инородную управу, находящуюся в с. Харбатовском); остальные дома едва помещали своих владельцев. К счастию, в инородческом училище оставалась без жилья брошенная за холодом кухня, в которой, в сильные морозы, едва можно было согреваться на печи. Ее то выпросил себе миссионер с женою, прибывший на место своего служения зимой, а причетник был помещен в одной тесной комнате при церкви вместе с караульным, для чего эта комната разделена на два этажа.

«Такое стеснительное положение миссионера заставило его немедленно приступить к построению собственного миссионерского помещения. Но не смотря на все заботы миссионера, постройка дома в 1868 году не окончилась; и миссионеру приведется еще зиму провести в выпрошенной им для себя кухне.

«Кроме того, устраивалось временное помещение для Ольхонского миссионера, временное потому, что настоящее жительство миссионера при степной Ольхонской думе, не признается вполне удобным для миссионерского дела в Ольхонском ведомстве.

«Иркутская духовная миссия, по бедности своей, доселе не могла прочно устроить ни одного училища, при каком-нибудь из миссионерских станов. Неудачная попытка завести свое училище в Тункинском ведомстве, зависевшая сколько от учителя, столько и от скудости средств, заставила отложить учреждение миссионерского [232] училища до более благоприятного времени, когда упрочатся средства миссии.

«Впрочем, Иркутские миссионеры принимали некоторое участие в образовании инородческих детей, по должности законоучителей в тех ведомствах, в которых есть приходские инородческие училища. Одно из таковых в Верхоленском ведомстве, по согласию с дирекцией училищ, принято в заведывание архимандрита Епифания, и учителем этого училища назначен состоящий при миссионерской церкви Верхоленского ведомства диакон Еремеев. Для временного помещения училища уступлен безмездно дом, принадлежащий миссии. Что касается до привлечения бурятских детей в наши светские и духовные училища и для образования из них будущих помощников миссионерам, то все доселе сделанные попытки доказали только одно, что почти вовсе невозможно этих детей природы отучить от нравов и обычаев кочевой жизни, и особенно оказалось невозможным приучить их к общежитию в казенных учебных заведениях. Одна надежда на то, что более сильное и продолжительное влияние миссионеров и постепенное распространение грамотности чрез училища, учреждаемые при миссионерских станах и приходских церквах, со временем обратит этих бродячих дикарей в людей оседлых и понимающих блага цивилизации.

Вот какая мало-отрадная картина настоящего положения нашей миссионерской деятельности между Бурятами начертана Иркутским преосвященным Парфением! Остается только желать, чтобы все благие предначертания, как настоящего преосвященного, так и его предшественника, преосвященного Евсевия, о которых мы говорили в настоящей статье, были как можно скорее приведены в исполнение.

А. Забелин.

С.-Петербург, 1-го марта 1870 года.

Текст воспроизведен по изданию: О распространении христианства среди бурятов // Журнал министерства народного просвещения, № 2. 1870

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info