-

Выписка из письма капитана Морица Коцебу
, находящегося при российском посольстве в Персии, к отцу его, из Султании (летнего местопребывания персидского шаха)

от 14 августа 1817 года.

Персия
, которую почитали прекраснейшею страною, сколько мы теперь ее знаем, есть безобразная, голодная, несчастными людьми обитаемая пустыня. Лучше всех описал Персию Шарден за 150 лет пред сим, и в этом описании говорится об ней мало хорошего; но великолепие Двора было тогда единственно в своем роде. Ныне сокровища собираются только в сундуки — человеком, во всех отношениях отжившим уже свой век. Характер нации кажется нам вовсе нелюбезным; да как ему и быть любезным, когда женщин не только не уважают, но даже презирают? — 17 Апреля выехали мы из Тифлиса при 25 градусах тепла. Деревья уже отцвели, но чрез три дни приближились мы к горам, где природа находилась еще в зимнем сне. Самая большая гора сего хребта составляет с другою, против нее лежащею, род ворот, которые у тамошних жителей, называются большею пастью. Мы крайне удивились, когда обыкновенный в сих горах вихрь закружил всю свиту посольства. Говорят, что он бываешь еще сильнее, и что ни люди, ни лошади не могут ему противиться. — 25 числа видели мы пещеру, которая лежит у самой дороги, и в которой могут поместиться несколько больших стад. Неподалеку от сей ужасной пещеры стоит белый надгробный камень на холме, окруженном другими могилами. Здесь покоится прах храброго воина, Полковника Монтрезора, [260] который за 18 лет пред сим служил в нашей армии, когда Князь Цициянов блокировал Эриван. В осадном корпусе сделался недостаток в припасах, а ближайший магазин был в Караклисе в 160 верстах оттуда, дорога была гориста и неудобна, а сверх того занята неприятелем. Между тем необходимость требовала послать туда отряд и Князь откомандировал Полковника Монтрезора с 200 гренадерами и одною пушкою. При беспрерывных сшибках храбрый отряд сей, приблизился к вышепомянутой пещере, лежащей в 10 верстах от Караклиса. Половина людей была уже побита, и у каждого солдата было только по одному заряду, который должно было употребить в крайней нужде. К несчастию был в отряде один Татарин; он ушел ночью и открыл Персиянам отчаянное положение Монтрезора. На рассвете они на него напали, выдержали последний залп и по отчаянном сопротивлении побили всех Руских. В то самое время, услышав стрельбу, из Караклиса отправили на помощь войско; но оно пришло, чтоб похоронить своих товарищей. — Я слышал о многих примерах невероятной храбрости наших войск в Грузии; но по причине отдаленности оной, в Европейских ведомостях о них не упоминают. 29 Апреля достигли мы до Персидской границы и в первый раз увидели Араратскую гору. Здесь встретил нас Аскер Хан (бывший некогда Посланником в Париже) с несколькими тысячами человек конницы и представился нашему Послу в качестве уполномоченного, которому поручено иметь об нас попечение во время пребывания нашего в Персии. Впрочем Правительству это ничего не стоит; ибо все деревни, лежащие на дороге, должны были безденежно доставлять все для нас потребное В противном случае поселяне подвергались побоям или даже лишению своих ушей. Мы ночевали до сего в кибитках, а теперь получили хорошие палатки. На день езды от Эривана отдыхали мы в прекрасном, весьма богатом Армянском монастыре, в котором Патриарх имеет [261] свое пребывание. Сей Монастырь платит очень дорого за покровительство; при всяком случае терпит притеснения и вздыхает о свободе. Предание говорит, что на этом месте Ной посадил первую виноградную дозу. Мы были приняты великолепно. Надобно признаться, что вино, которое нам подавали, было очень хорошо. — 3 Мая отправились мы парадом в Эриван. На половине дороги встретили нас 4000 человек конницы и маневрировали пред нами. Несколько тысяч человек пехоты с пушками стояли близь города под самым сильным дождем. Губернатор (Сердар) встретил нас у городских ворот. Его обвиняют в разных небольших притеснениях, как напр. что не задолго до нашего прибытия он велел повесить за ноги одного купца дабы овладеть его деньгами и женою, прекрасною Армянкою. Такие дела как сказывают, случаются всякой день. Не ручаюсь в справедливости сих известий, и зною только то, что он один хорошо живет, хорошо пьет, хорошо одевается и к удивлению моему, хорошо спит. Наши квартиры были лучшие в городе; но за всем тем очень худы. — Мы обедали у Сердара; там всего было в изобилии; но тщетно искал я превозносимой Азиатской пышности. Три мальчика прыгали до беспамятства и кривлялись для нашего увеселения. На другой день давали мы угощение в новопостроенной беседке; наша музыка, пунш, мороженое и ликеры вскружили головы Персиянам. Губернаторский лекарь, выбрав уединенный уголок, кушал и пил себе на здоровье. Сердар и в тишине живет с Бахусом дружно; по крайней мере выпросил он у Посланника 8 бутылок ликера, которые вероятно выпил в кругу своих 60 жен и 24 наложниц. — По выезде нашем из Эривана жар приметно стал увеличиваться, однако ночи были чрезвычайно холодны и причиняли разные болезни. 13 Мая переехали мы чрез известную реку Аракс, которая ныне достопримечательна только тем, что, по словам жителей, моровая язва никогда чрез [262] нее не переходит. — 15 прибыли мы в Меранду, где погребена Ноева мать; на этом самом месте построено народное училище. — 19 въехали мы в Таврис, местопребывание Абаса Мирзы, Наследника Персидского престола. За милю от города встретили нас 1000 человек войска с артиллериею. Известно, что в Персии, при помощи Англичан, введено недавно регулярное войско. Нельзя удержаться от смеху, когда посмотришь на длинобородых Персиян в полу-Английской одежде, делающих на караул при игрании музыки: God save the King (Боже! спаси Царя). Несколько Английских Офицеров провожали нас издали; между ними находился Маиор Линдзей, которой отправляет должность Военного Министра при Абасе Мирзе. При несносном жаре и ужасной пыли въехали мы в Таврис, где первый Министр очистил для нас свои дом. После посещения Наследник зажег прекрасный фейерверк, и нескольким тысячам человек конницы приказал маневрировать. После обеда пили мы чай в новой беседке, где он обратил наше внимание на небольшой, худой дом, которой вдался в сад и тем его безобразил; владелец никак не соглашался продать его в казну, и Абас Мирза не хотел отнять его силою. В самом деле это приносит ему немалую честь. Все вообще хвалят его разум и доброе сердце; можно надеяться, что он некогда сделает Персию счастливою. — Мы могли свободно ходить по городу, но с одной стороны нищие, а с другой ругательства черни нам в том препятствовали. Когда поймают человека, которой ругает чужестранцев, то накажут его до полусмерти; но этого мы не хотели и потому оставались дома. — Из Тегерана получено было неприятное известие, что по причине поста (Рамазана) Шах не может нас там принять до истечения двух месяцев: но приглашает нас в Султанию, которая на 10 миль ближе к Таврису. Мы были в Таврисе почти в заперти и желали насладиться свежим воздухом. Абас Мирза, узнав о том, [263] предложил нам свой загородной дом, куда мы отправились 26 числа, а 28 прибыли в новое наше жилище. Персия вообще пуста и гориста; с радостию увидели мы деревья. Дождя никогда почти не бывает; беспрерывные ветры наполняют воздух густою пылью. Деревни и города имеют печальный, мрачный вид; архитектура жалкая; домы низки, построены из глины, перемешанной с соломою, чтоб не расплывались от дождя, или чтобы ветр не развеял целой деревни. После дождя во всей Персии производится починка домов. Загородной дом Абаса Мирзы лучше всех прочих, ибо построен с помощию Англичан. Расположение дома и саду очень красиво, только деревья слишком малы и в нынешнем месяце ветры еще очень холодны. Однако мы пробыли там до 5 июня и отправились тогда на два марша далее до деревни Сенгилабат, где нашли чистую воду и тенистые деревья. Там догнал нас, к великой нашей радости, транспорт из Тифлиса с нашим собственным вином; здесь очень трудно достать вино, между тем как оно необходимо по причине дурной воды. О таком месте, где есть хорошая вода, говорят во всей Персии как о чуде. — Окружные деревни были в скором времени истощены. Мы оставили Сенгилабат 20, а 24 проехали чрез город Миану, известный клопами, коих упущение причиняет смерть, но природным жителям безвредно. Они выползают по ночам, цветом сероваты, плоски и имеют по 8 ног. Ни в какой Естественной Истории об них не упоминается (?). Мы взяли их несколько с собою в спирте, поспешили оставить сей город и остановились в 5 верстах от оного у большого, прекрасного моста, построенного Шахом Абасом. — На другой день проезжали мы чрез Каплантские горы, и наслаждались прекраснейшими видами, в число коих полагаю я особенно древний замок, называемый девичьим. Он построен Артаксерксом и получил свое название от прекрасной девицы, которая некогда жила в нем. По ту сторону гор нашли [264] мы другой хороший мост чрез реку Кодилазан. Все лучшие здания, в разных местах Персии, построены во времена Шаха Абаса Великого. Преемники его много разорили, но ничего не построили. — Страна сделалась пустее, жар увеличился и мы благодарили Бога, когда достигли 30 числа до города Сангака, где живет Абдул Мирза, другой сын Шаха. Народ показался нам здесь не столь диким как в Таврисе. Мы видели многих женщин. Они ходят, правда, в покрывалах, но умеют во время поднимать их. Они гордятся своею красотою, но нам нравились только их черные глаза, хотя и в них видно более дикости, нежели чувства. Одежда их, особенно панталоны, безобразит стан. — Наше жилище было подле Принцева дома, и его жены выходили всякой вечер на башню слушать нашу музыку; но башня была так высока, что мы могли видеть только крашеные их брови. — 5 Июля выехали мы из Сангака и остановились в 5 милях оттуда подле развалин одной деревни на берегу чистого ручья. Жар уменшаем был веянием прохладного ветра. От Султании стояли мы в 10 верстах и Посланник вознамерился здесь дожидаться Шаха. Второй Министр приехал к нам с поздравлением. Во время нашего здесь пребывания ездил я в Султанию и нашел там замок самой худой Архитектуры; окрестности его пусты и печальны, но покрыты великолепными развалинами, которым подобные находятся только в Персеполе. Я сосчитал деревья, посаженные вокруг загородного дворца: их не более пятнадцати. 19 июля приехал Шах с 10.000 человек и двумя Англичанами (Вилоком и Кампбелем). 26 перешли мы в больший лагерь, на полверсты от замка. 31 имели первую аудиенцию; на ней Посланнику оказана была честь, доселе в Персии еще неслыханная: ему подан был стул и мы все были в сапогах. Действие происходило в большой палатке у подошвы горы, на которой стоит замок; вокруг палатки простиралась площадь, увешанная завесами, на которых были нарисованы [265] до 2000 Персидских солдат. До самой палатки стояли в два ряда Вельможи — при 28 градусах жару. У входа в палатку встретил нас человек с длинною бородою и с толстою серебряною дубиною в руке. Трон Шаха походил на наши старинные кресла. По правую его руку стоял маленькой его сын; приметно было, сколь тяжело было великолепное его платье. 17 старших его сыновей не имели ничего отличного в своей физиогномии. — Когда все Посольство было представлено Шаху, то он сказал нам в приветствие, что мы теперь как бы в его службе, ибо дружество со нашим Государем заключено навсегда. Молодого Графа С... назвал он красавцем, а нашему доктору сказал, что он и его Лейб-Медик. Он говорил всегда в третьем лице и сказал мне, услышав, что я путешествовал вокруг света: «Шах поздравляет тебя: ты теперь все видел». Потом упомянул, что как наш Император любит путешествовать, то он ожидает его и в Персию. «Я сам выеду к нему на встречу!» говорил он несколько раз очень громко. — В числе подарков понравилось ему большое туалетное зеркало и он вскричал: «если бы Шаху предоставлен был выбор между 500.000 (вероятно червонцев) и этим зеркалом, то он выбрал бы последнее». — В Тегеране будет построена зала нарочно для сего зеркала и тому, кто принесет первое известие, что оно доставлено туда благополучно, назначен подарок в 1000 туманов (2500 червонцев). Напротив того, если кто дорогою что нибудь изломает, тому отрежут уши. — Неизвестно еще, когда отправимся в обратный путь. Шах ездит всякой день на охоту и присылает нам часто дичь, которую сам стреляет.

Текст воспроизведен по изданию: Выписка из письма капитана Морица Коцебу, находящегося при российском посольстве в Персии, к отцу его, из Султании (летнего местопребывания персидского шаха) от 14 Августа 1817 года // Сын отечества, Часть 43. № 6. 1818

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info