СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АНГЛО-РУССКОЕ ВОЕННОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В 1799 ГОДУ: ПО МАТЕРИАЛАМ «ЖУРНАЛА ЭКСПЕДИЦИИ ГОЛЛАНДСКОЙ» ИВАНА ФЕДОРОВА

Любопытным феноменом в отношениях Англии и России, длящихся уже почти полтысячелетия, является военное сотрудничество двух стран. На протяжении столетий две державы, как правило, выступали в качестве упрямых, а подчас и непримиримых антагонистов, однажды вступив даже во фронтальную конфронтацию в годы так называемой Крымской войны 1853–1856 годов. За весь этот огромный исторический период лишь трижды Англия и Россия предстали на мировой арене в качестве прямых военно-политических союзников: в годы революционных и Наполеоновских войн, во время Первой и Второй мировых войн.

Довольно интересным и все еще явно недостаточно исследованным отечественными историками сюжетом может считаться военно-политическое сотрудничество Англии и России в годы Первой и Второй антифранцузских коалиций (1792–1797 и 1798–1802 годов). При этом следует отметить, что отсутствие активной военной помощи Англии со стороны России в 1792–1797 годах привело к тому, что отечественные авторы как в дореволюционный, советский, так и в современный период уделили сравнительно мало внимания этому этапу в формировании англо-российского военного альянса.

Несколько иная ситуация сложилась относительно англо-русского военного сотрудничества в годы Второй коалиционной войны против республиканской Франции. Сюжеты, связанные с ней (Итальянский и Швейцарский походы Суворова, экспедиция адмирала Ушакова в Средиземное море), многократно становились предметом различных научных трудов [Гребенщикова, 2020, 27–39]. Первым серьезным, академическим исследованием этой темы стала пятитомная «История войны России с Францией в царствование императора Павла I», вышедшая из-под пера графа Д. А. Милютина и опубликованная еще в середине XIX века [Милютин, 1857].

Однако даже в этом весьма скрупулезном и обширном исследовании событиям, связанным с так называемой «Секретной экспедицией» англо-русского корпуса к голландским берегам (являвшейся важной составной частью Второй коалиционной войны в планах союзников), было уделено сравнительно мало места. В огромном, более чем пятисотстраничном втором томе сочинения Милютина ей отведено примерно шестьдесят страниц, то есть чуть больше одной десятой части текста [Милютин, 1857, 356–415]. Если можно так выразиться, «традиция» рассматривать «Секретную экспедицию» осени 1799 года в Голландию как малозначащий и, соответственно, «проходной» эпизод Второй коалиционной войны, заложенная Милютиным, сохранялась в российской дореволюционной, в советской и даже в постсоветской историографии [250] вплоть до сравнительно недавнего времени. Лишь одиннадцать лет назад (в 2012 году) группа авторов из Института истории Санкт-Петербургского государственного университета, возглавляемая доктором исторических наук К. Б. Назаренко, заявила о своем намерении осуществить трехлетний исследовательский проект: «Голландская экспедиция русской армии 1799 г. в контексте коалиционных войн конца XVIII – начала XIX вв.: источниковедческий аспект». Авторы проекта проделали большую и интересную работу, опубликовав ряд содержательных статей и даже работ монографического плана. Предпринимая это важное начинание, участники проекта справедливо отозвались о «Секретной экспедиции» как о «малоизученной кампании рубежа XVIII–XIX веков». Особо ценной является, по нашему мнению, статья кандидата исторических наук М. А. Смирновой «Мемуары о Голландской экспедиции 1799 г.: источниковедческий обзор», опубликованная в третьем выпуске «Вестника Санкт-Петербургского университета» за 2013 год [Смирнова, 2013, 20–29].

Тщательно собрав и проанализировав мемуарные свидетельства русских, английских, голландских и французских участников развернувшихся в Голландии осенью 1799 года боевых действий, М. А. Смирнова сумела представить довольно яркую картину «Секретной экспедиции» с точки зрения ее непосредственных очевидцев и действующих лиц. Вместе с тем один чрезвычайно любопытный источник, так называемый «Журнал Экспедиции Голландской. 1799 г.» И. Федорова, по какой-то причине выпал из поля зрения исследовательницы.

Это тем более удивительно, что он находится в фонде Воронцовых, хранящемся в архиве ФИРИ г. Санкт-Петербурга [Архив СПб ФИРИ РАН, оп. І, д. 213]. Думается, что есть смысл обратиться к данному интересному свидетельству непосредственного участника «Секретной экспедиции», почему-то проигнорированному практически всеми исследователями событий осени 1799 года на севере Голландии.

Прежде всего, следует отметить, что название документа в какой-то степени условно, так как «Журнал» отнюдь не представляет собой некую поденную запись событий. Написанный три с половиной года спустя после окончания Голландской экспедиции, он, скорее, может быть причислен к разряду мемуарных источников. Автор «Журнала» известен: это некий Иван Федоров, надворный советник Коллегии иностранных дел Российской империи, приписанный к экспедиции в Голландию в возрасте примерно 29 лет. Учитывая приложенное к «Журналу» письмо на имя графа С. Р. Воронцова, в котором он просит уволить его со службы с сохранением жалования, датированное 26 июля 1803 года, с большой долей вероятности и сам этот документ можно датировать 1803 годом. Свою просьбу автор письма мотивирует тем, что вследствие участия в экспедиции из-за перенесенных во время нее тягот заболел ревматизмом. «Журнал Экспедиции Голландской» представляет собой текст на 32 листах формата А6, написанный чрезвычайно аккуратным, «канцелярским» почерком. Ведя речь о содержании «Журнала», резонно обратить внимание на [251] следующее: не будучи профессиональным военным, автор «Журнала» сравнительно мало пишет о чисто военной стороне событий осени 1799 года в Голландии. В то же самое время, как свидетельство, хоть и в значительной степени пассивного наблюдателя «Секретной экспедиции», рукопись И. Федорова, безусловно, является важным историческим документом, позволяющим взглянуть на это, в общем-то, сугубо военное событие с несколько непривычного «штатского» ракурса. В тексте «Журнала» можно легко выделить две основные части. В первой автор описывает организацию и транспортировку русских подразделений экспедиции к голландским берегам. Во второй дает описание собственно боевых действий российских войск вместе с союзниками-англичанами на севере Голландии осенью 1799 года. В самом начале своего рассказа, рассуждая о цели войны 1799 года со стороны Российской империи, автор отмечает: «По известной твердой системе двора Российского, дабы прекратить распространившуюся Францией революцию и особливо в Италии в начале прошедшей войны приняты были со стороны России всевозможные меры» [Журнал Экспедиции Голландской, 3]. Таким образом, в трактовке И. Федорова, война 1799 года была призвана обуздать революцию, начавшуюся во Франции десятью годами ранее. Далее русский дипломат пишет о том, что переговоры об организации русско-английской экспедиции в Голландию вели (со стороны англичан) Ч. Уитворт и «нарочный короля (Георга III) флота капитан Попгам, человек с познаниями приличными сему званию», по словам Федорова [Журнал Экспедиции Голландской, 4]. В данном фрагменте «Журнала» важно то, что, комплиментарно, хоть и весьма кратко, отозвавшись о капитане Попгаме, автор воздержался от каких-либо оценочных суждений насчет Ч. Уитворта, весьма известного английского дипломата. Описывая подготовку русского экспедиционного корпуса, Федоров указывает, что его дислокация менялась как минимум трижды: «Полкам (русским) по первому ордеру было назначено собираться в Либаве, по второму в Риге, а по третьему... в Ревеле». Из Ревеля русские полки должны были отплыть на английских кораблях эскадры коммодора Ферриса, «искусного, доброго и весьма пожилого офицера», по словам Федорова. В состав английской эскадры входили девять линейных кораблей, два фрегата и семь транспортных судов. [Журнал Экспедиции Голландской, 4–5]. На кораблях Ферриса к берегам Голландии направились основные силы русского корпуса в составе дивизий генералов Жеребцова и Эмме. «Августа 6-го, – пишет Федоров, – снялась с якоря Аглинская эскадра с российскими войсками, под начальством Комодора Фериса, находившегося на корабле «Inflexible», на коем со всем своим статом помещен был и главнокомандующий корпусом генерал-лейтенант Герман» [Журнал Экспедиции Голландской, 8]. Еще одна часть русского экспедиционного корпуса (дивизия под командованием генерал-майора Н. И. Эссена) отправилась к берегам Голландии двумя неделями раньше на бортах эскадры контр-адмирала П. В. Чичагова [Журнал Экспедиции Голландской, 7]. Сам автор, по-видимому, находился на одном из кораблей эскадры Ферриса, возможно, что и на [252] флагманском. По свидетельству Федорова, едва покинув Ревельский порт, английская эскадра попала в сильный шторм, который продолжался десять дней. «На море, – замечает мемуарист, – стоял ежедневно крепкой и противной ветер, который (так) увеличивался и вечеру, что с величайшим трудом можно было управлять снастями корабельными». Следствием этого, по словам Федорова, было то, что «весь стат корпусного начальника и множество других штаб и обер-офицеров в продолжении того времени были полумертвыми, и сам начальник в равном почти находился состоянии» [Журнал Экспедиции Голландской, 9]. При этом автор отмечает, что русские солдаты легче перенесли качку, нежели «отцы-командиры» [Журнал Экспедиции Голландской, 9]. Несмотря на то что из-за погодных условий переезд русского корпуса в Голландию растянулся более чем на три недели, автор «Журнала» отмечает, что на кораблях эскадры Ферриса «не было... ни драки, ни шуму». Вместе с тем, в качестве своеобразного исключения из этого общего правила, Федоров дальше описывает, как он выразился, «приключение у кухни, где обыкновенно все толкаются, чтобы покурить у очага трубочку...». Этот эпизод столь колоритен, что есть смысл привести его целиком. «Один матрос (англичанин) не хотел русского гренадера пускать к очагу раскурить трубку. Он оспоривал право свое прямым солдатским языком и показывая кулак сказал: Год дем, мы за вас идем драться, а вы нам трубки табаку раскурить не даете. Матрос хотя не разумел из русских ни одного слова, но кулак и год дем произвели в нем такое бешенство, что он выхватил из котла кусок горячего мяса, бросил с чрезвычайной скоростью в лицо гренадера и обварил ему всю правую щеку. Сколь ни больно было перенести такой зверской поступок, однако ж гренадер, не вступая в драку пожаловался по команде и виновный наказан был по морскому уставу» [Журнал Экспедиции Голландской, 13–14]. В завершении первой части «Журнала», посвященной подготовке «Секретной экспедиции» и транспортировке российской части экспедиционного корпуса, Федоров сообщает о прибытии эскадры Ферриса к берегам Голландии в первых числах сентября 1799 года. При этом высадка на берег российских войск прошла, по его словам, «быстро, организовано и деятельно» в такой степени, что это удивило самих англичан [Журнал Экспедиции Голландской, 18]. Спустя три дня после прибытия русских войск в Северную Голландию (6 сентября 1799 года), замечает автор, состоялся военный совет у «Его Светлости дюка Йоркского, в коем, между прочим рассуждая, что нельзя никак оставаться долгое время на столь малом куске земли, на коем будучи можно поморить войско с голоду, решились, чтобы завтра поутру в три часа атаковать неприятеля». Правда, затем Федоров пишет о том, что из-за прибытия войск генерал-майора Эссена лишь на следующий день (7 сентября) предполагаемая атака вражеских позиций была перенесена на 8 сентября. Таким образом, из приведенного материала первой части «Журнала» можно сделать как минимум три вывода: во-первых, трижды менявшаяся дислокация российского корпуса, безусловно по приказу самого царя, внесла немалую сумятицу в организацию экспедиции на ее подготовительном этапе; [253] во-вторых, значительный временной разрыв между отплытием эскадры контр-адмирала Чичагова и эскадры коммодора Ферриса тоже, по всей видимости, не способствовал оперативным и, главное, скоординированным действиям российских войск; в-третьих, и об этом наглядно свидетельствует эпизод конфликта между русским гренадером и английским матросом, русские солдаты – участники экспедиции совершенно не понимали ее цели, а их командование, видимо, довело до рядовых лишь то, что они, выражаясь словами потерпевшего российского гренадера, отправляются «драться за англичан». Сам по себе конфликт между английским моряком и русским солдатом, несмотря на свой, казалось бы, частный характер, довольно хорошо иллюстрирует непонимание и даже враждебность, с самого начала, очевидно, присутствовавшую в отношениях между союзниками. Во второй части своей рукописи автор «Журнала», описывая первый бой с участием российского контингента (так называемое первое сражение при Бергене 8 сентября 1799 года), обращает внимание на четыре главных момента: во-первых, он отмечает, что «храбрость российского войска удивляла англичан. Усердие к вере и государю приводило их в исступление»; во-вторых, констатирует, что «русские солдаты сражались под беспрестанным огнем восемь часов»; в-третьих, сообщает о том, что «неприятель потерял чрезвычайно много в (этом бою); ибо одних взятых в полон было с лишком 4000 человек, со многими штаб и обер-офицерами...»; в-четвертых, упоминает в несколько мелодраматическом тоне о взятии французами в плен генерал-лейтенанта И. И. Германа: «Печальная весть дошедшая в главную квартиру о потере Начальника (генерала Германа. – А. Е.) поразила всех как громовым ударом. Все осиротело. Уныние отнимало силу, и никто не знал за что приняться» [Журнал Экспедиции Голландской, 23, 24, 26]. Второй бой с участием российских солдат 21 сентября (второе сражение при Бергене), следствием которого явилось занятие союзниками г. Алькмаара, Федоров лишь бегло упоминает, ограничиваясь тем, что вновь подчеркивает храбрость и мужество русских воинов. Далее он пишет о том, что «по сим успехам заключали, что после двух жарких встреч неприятель не в состоянии будет удержать за собою Гарлема и Амстердама, что города сии покорятся без всякого кровопролития, и что экспедиция Голландская с предполагаемой целью кончится...» [Журнал Экспедиции Голландской, 29]. О третьем и (последнем) крупном сражении Голландской кампании 25 сентября 1799 года (так называемой битве при Бакуме) Федоров даже не упоминает. Он «свертывает» военную тему своего «Журнала» следующей довольно невнятной фразой: «По некоторым политическим причинам Его Светлость дюк Йоркский при наступлении глубокой ночи, отступил от Алкмара и заключил с французами перемирие, вследствие которого корпус российских войск с поспешностью сел на корабли и отправился на зимние квартеры на острова Жернзи и Гернзи, воздыхая о начальнике взятом в плен и товарищах своих убитых в сражении» [Журнал Экспедиции Голландской, 29]. Завершает «Журнал» И. Федорова рассказ о подвиге некоего портупей-прапорщика, героически погибшего в первом сражении при Бергене. Будучи окружен французскими гусарами, не желая отдать им знамя, которое [254] он нес, этот русский воин «сдернул его с древка, обернул вокруг себя и начал защищаться до тех пор, покуда не был убит. Французы сохранив всякое почтение к такому великому духу Россиянина, взяли тело его... и оглася во всей армии своей столь благороднейший поступок, уведомили о том и начальника войск Российских, прося его, чтобы он приказал тело его взять для должного погребения по обряду Греческого вероисповедания». [Журнал Экспедиции Голландской, 30–31]. «Подобных сему примеров, – пишет в заключение автор «Журнала», – найти можно у русских весьма много; ибо закон, любовь к отечеству и верность своему Государю – суть добродетели, которых не в состоянии у них оспорить ни одно правление на свете». [Журнал Экспедиции Голландской, 32]. В целом во второй части «Журнала» обращает на себя внимание, помимо неоднократного подчеркивания храбрости и мужества российских воинов – участников Голландской экспедиции, повторяющаяся, как своеобразный рефрен, фраза об «удивлении», которое испытывали англичане в отношении своих русских союзников. К какому же выводу можно прийти на основе всего вышесказанного? По-видимому, можно констатировать отсутствие взаимопонимания и подлинно союзнического взаимодействия со стороны англичан в отношении их союзников-россиян, которых они, скорее всего, воспринимали как варваров. Отсутствие каких-либо резко критических отзывов об англичанах в «Журнале» также вполне объяснимо. Граф С. Р. Воронцов, которому И. Федоров адресовал свое письмо, сопроводив его «Журналом Экспедиции Голландской», был хорошо всем известен своими англофильскими симпатиями, и подобные отзывы об англичанах вряд ли были бы восприняты им положительно. К тому же период 1801–1803 годов для российской дипломатии был временем, когда в окружении императора Александра I возобладала партия сторонников «свободы рук» [Сироткин, 1996, 10]. Приоритетная идея тех, кто придерживался такой политической линии, состояла в равноудаленности от двух главных геополитических соперников в Европе – Англии и Франции. По-видимому, именно эти соображения и привели к недосказанности, которая так явно прослеживается в «Журнале» Ивана Федорова. Вместе с тем, на наш взгляд, этот исторический источник, впервые вводимый в исторический оборот, без сомнения, является достаточно любопытным, хотя и своеобразным документальным свидетельством англо-русского военного сотрудничества.

ЛИТЕРАТУРА

Гребенщикова Г. А. Россия и Англия в конце XVIII – начале XIX века: от союза к войне // Военно-исторический журнал. 2020. № 9. С. 27–39.

Журнал Экспедиции Голландской. 1799 // Архив ФИРИ РАН. Д. 36. Воронцовы. Оп. 1. Д. 213.

Милютин Д. А. История войны России с Францией в царствование императора Павла І. Т. 2. СПб., 1857. 556 с.

Смирнова М. А. Мемуары о Голландской экспедиции 1799 г.: источниковедческий обзор // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2: История. 2013. Вып. 3. С. 20–29.

Сироткин В. Г. Дуэль двух дипломатий. Россия и Франция в 1801–1812 гг. М., 1966. 208 с.