СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

(* — Датируется по упоминанию числа в тексте)

/л. 5/ 198-го генваря в 25 день писал в-Ыркуцкой к стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому ис Тункинского острогу казак Гришка Богданов, а в отписке ево написано. — В нынешнем де во 198 году генваря в 22 день пришли в Тункинской острог из Мунгальские земли калмыцкого Бушукту-хана посланец Дархан-зайсан, а с ним кошеваров 17 человек, а сказал у себя от калмыцкого Бушукту-хана 2 листа — один к великому и полномочному послу, к окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину, а другой к стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому.

И стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский велел послать из-Ыркуцкого навстречю к тому вышеписанному посланцу иркуцких пятидесятника казачья Кирила Козьмина да рядовых казаков 5 человек, и велел, того посланца приняв, ехать с ним до Иркуцкого, а не доехав до Иркуцкого, стать за рекою Ангорою. /л. 6/

И генваря 28-го числа калмыцкой посланец, к Иркуцкому приехав, постановился противу Иркуцка за рекою Ангарою. И того ж числа стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский посылал к посланцу приказные избы подьячих Александра Курдюкова, Якима Самойлова, а велено ево спросить о здоровье, и давно ль он от Бушукту-кана своего, и есть ли с ним к стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому от Бушукту-хана лист? И спрося о всем, велено ево, посланца, приняв, и поставить, перевещи Ангару-реку, на постоялой двор.

И генваря ж в 30 день стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский калмыцкого Бушукту-кана посланцу велел быть у себя с листом и на розговорех. И посланец перед стольника и воеводу пришед, и подал от калмыцкого Бушукту-кана лист на ево имя, а другой лист объявил великому и полномочному послу [окольничему намеснику брянскому Федору Алексеевичю Головину] (Слова в скобках в тексте написаны сокращенно — О-Н-Б-Ф-А-Г). /л. 7/

И стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский лист приняв, и велел сесть и говорил. — О чем с ним к великому и полномочному послу, к окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину от калмыцкого Бушукту-кана лист, и чтоб он тот лист отдал ему, стольнику и воеводе, а он, приняв, и пошлет к великому и полномочному послу с нарочными посланными и противу того листа будет к нему ведомость вскоре.

И посланец говорил, чтоб он, стольник и воевода, отпустил ево с тем листом к великому и полномочному послу.

И стольник и воевода говорил, что без указу великих государей и без повеления великого и полномочного посла отпустить ево, посланца, не смеет, потому что он, великий и полномочный посол, от Иркуцка в дальном [257] растоянии, и путь надлежит чрез море, и затем ево, посланца, отпустить невозможно, а по прошению ево он, стольник и воевода, к великому и полномочному послу писать будет (См. док. №  91). /л. 8/

И посланец говорил. — Ежели ево за дальностию и за морским путем отпустить к великому и полномочному послу невозможно, и чтоб он, стольник и воевода, изволил об нем писать немедля.

И стольник и воевода о приезде ево писать к великому и полномочному послу обещал и, подчивав, ево отпустил.

И февраля в 26 день великий и полномочный посол и намесник брянский, окольничей Федор Алексеевич Головин с товарищи велел калмытцкого Бушухту-ханова посланца Дархан-зайсана у себя быть с листом (См. док. №  93) и для розговоров.

И того ж числа калмытцкого Бушухту-ханов посланец Дархан-зайсан, пришед перед великих и полномочных послов, подал от калмытцкого Бушухту-хана лист да подарков Бушухту-хановых: сукно калмыцкого дела белое с красными крыжами.

И великий и полномочный посол, лист приняв, велел ему, посланцу сесть, и говорил. — Есть ли де у него, посланца, сверх листа о чем от калмыцкого Бушукту-хана словесно говорить им, великим и полномочным послом?

И посланец говорил, что из давных лет калмытцкой Бушухту-хан с мунгальскими владельцы были в миру и в тишине. А в прошлом году за многие неправды мунгальских владельцов калмытцкой их Бушухту-хан всчал войну, и за те их многие задоры и непостоянства многих мунгальских владельцов розвоевач и разорил. И ныне де калмытцкой их Бушухту-хан /л. 10/ стоит в Мунгальской земле в Селенгинских вершинах в урочище Хобду во всякой к войне готовости.

И калмыцкой их Бушкуту-кан прислал ево к ним, великим и полномочным послом, о воинском способе с листом и говорить словесно, чтоб они, великие и полномочные послы, изволили противу мунгальских владельцев выслать войска царского величества из пограничных городов, также и которые есть ныне при них, великих и полномочных послех. А калмытцкой де их Бушукту-кан желает того, чтоб войска царского величества соединить или вызвать на тех вышеупомянутых мунгал воинским поведением, и чтоб их искоренить до основания.

Великий и полномоный посол говорил. — Ежели де он, Бушухту-хан, ис стороны своей будет на неприятельских мунгальских людей наступать воинским поведением, и с стороны царского величества на тех же неприятельских мунгальских людей ис пограничных царского величества городов из Селенгинска, из Удинска и из Нерчинска и иных, смотря по ево Бушухту-ханову [258] наступлению, наступати войскам царского величества ходить никогда не престанут. А чтобы войск царского величества случить с ево Бушухту-хановыми силами, и того учинить за дальностью невозможно.

Посланец говорил. — Когда войскам царского величества соединитися с силами их, Бушукту-кановыми, невозможно, чтоб велели наступать с стороны царского величества ис которых мест пристойно. Да он же, Дархан-зайсан, говорил, что были в приезде от китайского де богдыхана у калмытцкого их Бушухту-хана послы алехамбахай ¹ с товарыщи и говорил о торговых бухарцах, чтоб их пропустить из своих улусов назад в Китай. /л. 11/

И великий и полномочный посол говорил. — Что китайские послы в розговорех з Бушукту-каном говорили?

И посланец говорил. — Чтоб мунгальских людей больши того не воевать и войну прекратить. И калмыцкой их Бушукту-кан богдохановым послом в том отказал, что де тех мунгальских людей за их многие неправды и непостоянства войны прекратить невозможно и хощет прежнее свое впредь отместить.

Великий же и полномочный посол говорил, что желал он, великий и полномочный посол, з Бушухту-ханом о воинском наступлении на мунгал, только за дальностию и за проездом чрез Мунгальскую землю обослатися не смог. И ныне послать от себя кого пригож с ним, посланцом, или особо возможно ль и сколь скоро возвратитца?

И посланец говорил, что мочно де возвратитца от калмыцкого их Бушукту-кана в 3 месяца. И естли де они, великие и полномочные послы, изволят послать посланца своего и отпустят из Иркутцка чрез море, и назад мочно возвратитца в месяц, а буде с ним чрез Тункинской, и то проедет во всякой целости.

Великий и полномочный посол говорил, что отпустить посланца своего от себя чрез море никоторыми делы невозможно для ныняшнего последнего вешнего пути, а пошлет от себя с ним, посланцом. /л. 12/

Да великий же и полномочный посол говорил. — В которых местех и урочищах и при которых реках была старая Бушухту-ханова урга, хто ныне без него стоит, или он ныне на войне со всею ургою, и есть ли у калмытцкого их Бушухту-хана какие руские торговые люди?

Посланец говорил. — В старой Бушухту-ханове урге стоят ево ж Бушухту-хановы люди. А калмыцкой их Бушукту-кан выступил из урги на войну з женою и, не дошед до Мунгальские земли, остановил жену свою при край своей земли, а сам вступил в Мунгальскую землю войною. И руские де торговые люди в урге у Бушухту-хана есть и торгуют по воле, а на службу з Бушухту-ханом никуды не ходят, а иные де ушли для торгу в Китай. И ныне де с ним, посланцом, Бушухту-хан хотел послать одного руского человека, и тот де руской человек с ним, посланцом, итти для проезду чрез Мунгальскую землю не посмел для того, чтоб ево на дороге не убили.

Великий полномочный посол говорил. — Чаеть ли де ныне в приходе в-Ыркутцк торговых бухарцов с товары?

Посланец говорил, что обещались было быть и с ним итти торговые бухарцы в-Ыркутцк с товары, а иные и выступили да встретились с ними прежние торговые бухарцы, которые были в-Ыркуцком, а сказали им, что их на дороге разграбили, а иных побил до смерти, и те де для того бухарцы поворотились назад и с ним итти не посмели. /л. 13/ [259]

Великий полномочный посол говорил. — В прошлом де во 196 году выходили торговые бухарцы с товары в-Ыркуцкой и те бухарцы в-Ыркутцком были приняты со всяким удовольством, и торговали они повольно, и как исторговалися, и отпущены были на Тункинской с провожатыми. И послано было за ними провожатых до Тункинска служилых людей 20 человек, а велено тем служилым людем проводить до Тункинска и до мунгальских улусов.

И как те бухарцы до Тункинска доехали, и тех провожатых вдаль с собою не взяли, а говорили, что де они дойдут до своей земли собою. И как де те служилые люди назад поворотились, и на другой де день напали на них не подданные царского величества урянки и тувинцы, и соеты в Мунгальской земле, и тех бухарцов разбили. А как то ведомом учинилось, что тех бухарцов воровские иноземцы разбили, и они, великие и полномочные послы, о том разбое разведывали, и из стороны царского величества никаких иноземцов не приличилось (Далее в статейном списке Ф. А. Головина идет текст: «И посланец говорил, что им, бухарцом, учинилось от себя, что когда провожатых не взяли до мунгальских людей. А в приходе бухарцы ныне будут ли или нет, и русские люди, того он не ведает» (РГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, кн. 10 л. 1217 об.)).

И великий полномочный посол, потчивав ево, посланца, на постоялой двор отпустил.

И марта в [11] (Число в тексте не проставлено. В статейном списке Ф. А. Головина указано 11 марта (РГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, кн. 10, л. 1217 об.)) день великий полномочный посол велел калмытцкому Бушухту-ханову посланцу быть к себе на отпуске. /л. 14/ И посланец Дархан-зайсан перед великих послов пришед, за удовольствование кормов благодарствовал.

И великий полномочный посол велел ему, посланцу, сесть и говорил, что посылает с ним, посланцом х калмытцкому Бушухту-хану с листом и для подлиной ведомости иркутцкого казака Григорья Кибирева, а с ним служилых людей 20 человек. И чтоб он, посланец, ехал с ним, Григорьем, и служилыми людьми вместе и на дороге в Мунгальской земле и в калмытцких своих улусех в подводах и в кормех им чинил всякое вспоможение. Также и калмытцкому Бушухту-хану об них донес имянно и немедленно, чтоб им в калмытцких улусех велел дать подводы и корм довольной, также и на отпуске, дав подводы и корм и провожатых довольно, велел отпустить без задержания.

И говоря то, дал ему лист (См. док. №  99 и 100) к калмытцкому Бушухту-хану да в дарех послал с ним же, посланцом, Бушухту-хану сукно кармазину серо-горячего, мерою 4 аршина. Да стольник и воевода Леонтей Костентинович Кислянский послал в дарех сукно красное, мерою 4 аршина ².

Да великий же и полномочный посол посланца дарил кашеваром.

Отпущен из Иркутцка марта в ... (Число в тексте не проставлено) день.

Комментарии

1. Речь идет о главе Лифаньюаня Арани, посланном к Галдану от Канси для переговоров. 30 сентября 1689 г. состоялась беседа, в которой Галдан выразил свое уважительное отношение к императору, но по-прежнему потребовал выдачи главных виновников войны — Тушету-хана и Геген-кутухты, хотя и не хотел порывать свои отношения с Канси (см.: Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1977, с. 192; Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. 1635- 1758, с. 185, 186).

2. Судя по статейному списку, Ф. А. Головин помимо этих подарков послал Бушукту-хану от себя «сукно аглинское красное 5 аршин», кроме этого посланцу Дархан-зайсану выдал «сукно анбурское красное 5 аршин да юфть кож, да 5 человеком калмыкам, которые с ним были, по коже красной человеку» (РГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1,кн. 10, л. 1218, 1218 об.).