№ 71
1689 г. июля 4.
— Статейный список переговоров в Иркутской приказной избе иркутского воеводы Л. К. Кислянского с посланцами Галдана Бошокту-хана и монгольских тайджи/л. 6/ 197-го июля в 4 день по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и великие государыни, благоверные [214] царевны и великие княжны Софии Алексеевны, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел калмытцких и мунгальских посланцов взять к ответу в-Ыркутцкой на посольский двор и велел говорить им, чтоб им пословать от своих тайшей порознь, а не всем вместе: в нашем де Российском государстве у наших благочестивых великих государей так не ведетца, что пословать от многих тайшей вместе.
Посланцов велел взять: калмытцкого Бушухту-хана посланца Сокто Кашху да с ним кашеваров 3-х человек — Гардачия, Данба, Маши; мунгальских: от кутуфты Очир Дара посланца Соктонбу да с ним одного человека — кашевара Сенге; /л. 7/ от тайши Далай Цецен-ноена посланца Сербе-зайсана да с ним кашеваров дву человек — Далунку, Ашкипу Билгуна; от тайши Мергень-тайчи посланца Илзуту да с ним одного человека кашевара Унюгу; от тайши Дайчин-контазия посланца Цаган-батура да с ним одного человека кашевара Очира; от тайши Маншика посланца Лашки да с ним кашевара Даржи; от тайши Обого Мергеня посланца Соктута Булан, с ним кашевара Бату.
А их велел принять и с ними ехать приставу иркутцкому сыну боярскому Сидору Васильеву сыну Шестакову да с ним подьячему Екиму Самойлову. А перевезчи, ему, Сидору, с вышеписанными калмытцкими и мунгальскими посланцы велел пристать у верхнего посаду /л. 8/ против креста. А вышед из судов на берег, итти ему, Сидору, к посольскому двору с вышеписанными калмытцкими и мунгальскими посланцы по правую их руку пешим, а стойке итти по обе стороны стройством.
При посольстве перед стольником и воеводою Леонтьем Констянтиновичем Кислянским стоят в цветном же платье дети боярские — Иван Максимов сын Перфирьев, Василий Иванов сын Перфирьев, Козьма Федоров сын Усов, Петр Демьянов, Юрье Крыженовской, приказные избы подьячие, таможенной голова Дмитрей Каменщиков да разных городов приезжие торговые люди. На посольском дворе в сенях велено встретить у дверей иркутцкому сыну боярскому Василью Иванову сыну Перфирьеву. /л. 9/
И говорить посланцом через толмача. — Великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и великие государыни, благоверные царевны и великие княжны Софии Алексеевны, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, их царского пресветлого величества стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел для почести царского величества сыну боярскому Василью Перфирьеву вас, посланцов, встретить, и, изговоря речь, итти ему, Василью, перед посланцы в посольскую избу наперед.
И сын боярской Василей Иванов сын Перфирьев их, посланцов, в сенях посольской избы встретил, и вышеписанную речь им говорил, и шел перед ними наперед в посольскую избу.
А как пришли в посольскую избу перед стольника и воеводу Леонтья Констянтиновича Кислянского, калмытцкого Бушухту-хана посланец /л. 10/ Сокто Хашка, мунгальского кутухты Очир Дара посланец Соктонбуй, от тайши Далай Цецена-ноена посланец Сербе-зайсан, от тайши Мергень-тайчи посланец Ильзуту, от тайши Дайчина-контазии посланец Цаган-батур, от тайши Маши- ка посланец Лашки, от тайши Обого Мергеня посланец Соктута шапок с себя не сняли и про здоровье великих государей не спросили. [215]
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел выговорить им, посланцом, толмачю. — Наперед де сего бывали от вашего калмытцкого Бушухту-хана и от мунгальских тайшей посланцы и они де на посольстве вначале спрашивали про здоровье великих государей.
И калмытцкого Бушухту-ханов посланец Сокто Хашка говорил. — От калмытцкого де Бушухту-хана им о том не заказано. И они де посланы не к царскому величеству, посланы де они в-Ыркутцк к начальному человеку, а листы де они отдали от калмытцкого Бушухту-хана и от мунгальского /л. 11/ тайши Далай Цецен-ноена приставом, которые де к ним приставлены.
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел им сказать. — Листы де их у приставов, у иркутцкого сына боярского у Сидора Шестакова да приказной избы у подьячего у Екима Самойлова приняты и переведены, и отповедь о том им будет впредь. И велел спросить толмачю есть ли де у них сверх листов какой иной о чем переговор.
И калмытцкого Бушухту-хана посланец Сохто Кашка говорил. — Заказано де ему от калмытцкого Бушухту-хана говорить сверх листов на словах: наперед де сего с великими государи калмытцкой Бушухту-хан жил в миру, также де и мунгальские люди с крайными великих государей людьми жили в миру ж, а после де учинилась у мунгальских людей с крайными великих государей людьми и с калмытцким Бушухту-ханом ссора. И ныне де калмытцкому Бушухту-хану учинились в подданстве мунгальские тайши — кутухта Очир Дар, Далай Цецен-ноен, Мергень-тайчи, Дайчин-контазий, Маншик, Обого Мергень, и чтоб де по-прежнему с крайными великих государей людьми калмытцкому /л. 12/ Бушухту-хану, также и которые учинились ему в подданстве мунгальские тайши, и с ними жить в миру.
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел говорить толмачю. — Великих государей крайные люди никогда калмытцкого Бушухту-хана, также с мунгальскими людьми ссор не чинят, а как де хто на государских людей будет находить, и государские де люди оборонятца будут, и чтоб де тайши их калмытцким и мунгальским людем заказ чинили, чтобы жили с крайными великих государей людьми их калмытцкие и мунгальские люди безсорно.
Стольник же и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел толмачю спросить. — Калмытцкой де их Бушухта-хан улусы своими, также и мунгальские тайши Очир Дар-кутухта и Далай Цецен-ноен и иные тайши в своей ли Калмытцкой или в Мунгальской землице кочюет?
Посланец Сохто Хашка говорил. — Калмытцкой де их Бушухту-хан кочюет в своей Калмытцкой земле в урочище на усть Теси. И он де, Сохто Хашка, с того же урочища от него в посольство пошел. А хотел де калмытцкой их Бушухту-хан кочевать /л. 13/ с тех урочищ к мунгальским улусом, ближе к здешнему краю. А Очир Дар де кутухта и мунгальские тайши Далай Цецен-ноен кочюют в урочище Тосун Ценгель.
Стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел спросить калмытцкого Бушухту-ханова посланца. — Мунгальской де Очирой Сайн-хан и брат ево Шириширей и Кутухта-гиген о коих местех кочюет?
И посланец Сохто Хишка говорил. — Мунгальской де Очирой Сайн-хан и брат ево Шириширей и Кутухта-гиген от калмытцкого Бушухту-хана бежали за китайскую границу х китайскому богдохану, и китайской де богдохан [216] их не принял. А ныне де оне кочюют на левой стороне степи под запад в урочище Гандан Гоби.
Стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел говорить толмачю. — Слых де нам таков был, что у вашего калмытцкого Бушухту-хана есть великих государей руские торговые люди, и те де руские люди в украинные государские остроги от калмытцкого Бушухту-хана отпущены ль или /л. 14/ у него и ныне?
И посланец Сокто Хашка говорил. — У калмытцкого де Бушухту-хана великих государей руские торговые люди есть, а на службу де их ходить не неволит.
Стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел спросить толмачю Очир Дара-кутухты у посланца Цоктонбуя. — Кутухта де их Очир Дар для чего ево, посланца, прислал великих государей в вотчину в-Ыркутцкой, есть ли де у него лист или (В тексте: ли) какой переговор на словах?
И мунгальского Очир Дара-кутухты посланец Цоктонбу говорил. — От кутухты де Очир Дора листа в-Ыркутцк с ним не послано, а велено де ему в-Ыркутцку начальному человеку говорить на словах: мунгальской де их Очир Дар-кутухта поддался в подданство калмытцкому Бушухту-хану, и чтоб де великих государей крайным людем с поддаными ево мунгальскими людьми жить в миру, а о ином де ни о чем у него никакова переговору нет.
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел говорить толмачю, чтоб де их мунгальский Очир /л. 15/ Дар-кутухта заказал подданным своим мунгальским людем жить с крайными великих государей людьми в миру, а от руских де людей никогда задоров не бывает.
Стольник же и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел толмачю спросить мунгальского тайши Далай Цецен-ноенова посланца Сербе-зайсана, сверх листа есть ли де у него какой иной о чем переговор?
И мунгальского тайши Далай Цецен-ноена посланец Сербе-зайсан говорил. — Сверх де листа заказано де ему от мунгальского тайши Далай Цецен-ноена и на словах говорить: тайша де их Далай Цецен-ноен поддался в подданство калмытцкому Бушухту-хану, и чтоб де жить великих государей с крайными людьми в миру.
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел толмачю говорить. — Мунгальской де ваш тайша Далай Цецен-ноен чтоб заказывал в своих мунгальских улусех мунгальским своим людем жить смирно и никакова б задору не чинили, а наперед де сего мунгальские ево улусные люди и которые живут на краех, межь крайными великих государей рускими /л. 16/ и ево улусными людьми, с крайными великих государей людьми многие задоры и смуты чинили 1.
Калмытцкого Бушухту-ханов посланец Сокту Хишка говорил, что де наперед сего не бывало, только б де ныне и впредь жить в миру.
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел толмачю говорить посланцу Цаган-батуру, который прислан от Лозанова брата, от тайши Дайчин-контазии. — Есть ли де у него от тайши ево лист или какой заказ на словах?
И тайши Дайчин-контазиев посланец Цаган-батур говорил. — Листа де с ним от тайши ево Дайчина-контазия не послано, а велено де ему известить [217] на словах: тайша де ево Эрдени-контазий поддался в подданство под самодержавную царьского величества высокую руку в вечное холопство волею и отпустил к Москве к великим государем посланца своего, а ныне де ево повоевал и поневоле подклонил под себя калмытцкой Бушухту-хан, и ныне де он кочюет вместе с тайшею Далай Цецен-ноеном.
И стольник и воевода Леонтей Констянтинович Кислянский велел спросить /л. 17/ толмачю ево же посланца. — Брат де Эрдени-контазиев Лозон о коих местех кочюет? И посланец Цаган-батур говорил. — Тайша де ево Эрдени-контазий розстался з братом своим Лозоном в третьем году, а Лозон де убежал в правую сторону к Далай-ламе 2.
Мунгальских же тайшей Мергень-тайчи посланец Ильзуту, от Маншика посланец Лашки, Обого Мергеня посланец Сокту Булан на переговоре сказали. — Листов де с ними от тайшей их не послано, а присланы де они от тайшей своих с тем вышеписанным калмытцким посланцом для того же переговору и чтоб де великих государей крайным людем жить с их улусными людьми в миру, а иного де у них никакого переговору нет.
При отъезде ево по указу великих государей дано калмытцкому посланцу Сохто Хашке из казны великих государей подарков 3 сулейки стекляных, да мунгальским Очир Дар-хутухты посланцу Соктонбу, тайши Далай Цецен-ноена посланцу Сербе-зайсану дано великих государей из казны жалованья подарков 2 сулеечки стекляных.
Архив ФИРИ РАН, ф. Иркутская воеводская изба, д. № 17, лл. 6-17. Список XVII в.
Опубл.: Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. Вып. 1. Улан-Удэ, I960, док. № 122, с. 334-339.
Комментарии
1. Л. К. Кислянский, видимо, напомнил посланцам об осаде Тункинского острога отрядом Цецен-ноёна в июне 1685 г. Тогда Л. К. Кислянский с иркутскими [429] служилыми людьми двинулся на помощь тункинскому малочисленному гарнизону (см.: РГАДА, ф. Сибирский приказ, стб. 952, лл. 194-195).
2. После вторичного конфликта с Дзасакту-ханом в 1682-1683 гг. Алтын-хан Лубсан бежал к Галдану Бошокту-хану, а затем к Далай-ламе.