СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

(* — Датируется по упоминанию числа в тексте)

/л. 9/ Великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Левка Кислянский челом бьет.

В нынешнем, великие государи, во 199 году марта в 30 день писал ко мне, холопу вашему, за Байкалом-морем в-Ыльинскую слободу из Селенгинского приказной иркуцкой сын боярской Демьян Многогрешной и прислал [346] с селенгинским казаком с Андрюшкою Тюхиным мунгальского выходца Далая Манжиширея-кутухты, которой бегает по степи от Бушухту-хановы войны, гичюла ево Дамбу Замчю. И я, холоп ваш, того присланного выходца Дамба-гичюла перед собою роспрошивал, а в роспросе он сказал. — Далай де ево Манжиширей-кутухта стоит ныне в степи в двухстах человеках промеж Селенгою и Эгемом в стрелке на Цонколоне. И в нынешнем де во 199 году февраля в 15 день пошел де он, гичюл, от кутухты своего, отпросясь, в сторону вашего царского величества к баргуцким и к табунутцким людем, /л. 10/ к сродичам своим Обусон-табунана к сыну ево к Гуин-зайсану и к детем ево, для того, что де у него, Дамбы-гичюла, в своей Мунгальской земле никого сродичев, кроме кутухты Далая Манжиширея, нет, а кутухта де ему сродной брат. А ныне де сродичи ево гычюловы побиты в прошлом во 198 году от подданного вашего царского величества мунгальского тайши от Дайчин-контазия, которой, изменя, бежал ис стороны вашего царского величества ис-под Селенгинского, а те де сродичи ево жили под раментом у Далая ж Манжиширея-кутухты. И ево де, кутухту, он, Дайчин-контазий, на урочище вверх по Селенге-реке Хуахудуке розбил же воинским поведением юрт с тысячю или больши. А Далай де кутухта с того погрому ушел лехким обычаем в двухстах человеках и напал на достальных Дайчин-контазиевых людей и розбил 50 юрт, скот де и живот побрал, а людей половина /л. 11/ прибито, а другая половина ушли к Дайчин-контазию. А Дайчин де контазия розбил после того в четвертой день Бушухту-хан на урочище вверх же по Селенге на Дорен-норе. А было де у него, Дайчин-контазия, войска 700 человек. И с того де погрому Дайчин-контазий ушол х Китайскому государству на Гобию-степь человеках во сте, а достальные де ево Дайчин-контазиевы люди от Бушухту-хановых кошевых людей побиты, а скот и живот погромили без остатку.

А на отпуску говорил де ему, гычюлу, Далай Манжиширей-кутухта, чтоб он, гычюл, пришед от него, Далая, в сторону вашего царьского величества, сыскал родников своих в баргутцких, мунгальских людех да в табунутах Гуин-зайсана детей их. И велел ему проведать, каково им в стороне вашего царьского величества жить, чтоб ему, Далаю-кутухте, учинил он, гычюл, ведомо или прислали б табунутцкие и баргутцкие люди /л. 12/ мимо ево, Дамбы-гычюла, кого с вестью, а он де, Далай, по вестям хотел, буде де жить добро, прикочевать в сторону вашего царьского величества к Селенгинску в подданство в вечное холопство и в ясачной платеж, а жить хотел с родниками своими с табунутцкими и з баргутцкими ясачными людьми вместе. А людей де на вышеписанном месте осталось у Далая ево кутухты ста з два человек, а скота де у него малое число (Далее зачеркнуто: лошадей де у него со 100, верблюдов с 30, скота рогатого скотин с 40, баранов со 100, а у улусных де ево Далаевых людей есть лошади по 3 и по 4 и по десятку, а иные де есть многие и нужные, нет и по одной лошади, скота де малое число — по скотине и по 2 и по 3, также и баранов по малому ж числу). А куда де с того места хотел кутухта их скочевать, того де он не ведает, а говорил де он, кутухта: буде де ево хто не розобьет, хотел кочевать из Селенгинских вершин на низ по Селенге ближ к Селенгинску на урочище на Ирбен Бургуйлтай. А дорогою де идучи от кутухты кормилея он, гычюл, травою и кореньем (Далее зачеркнуто: ел он сарану да траву халанган, копал сарану в услонах в солныхчных пригревах). И тою де /л. 13/ дорогою не видал он [347] никого, кроме что видел от Катан-батура беглецов 3-х человек, а с ними де отгонных лошадей с 40, бегут на Зидинские вершины к прежнему своему зайсану к Намагаю.

А в нынешнем де во 199 году в марте месяце под Селенгинской для отгону конного и рогатого табунов [подъезжали] воровски мугальские тайши, которые были в подданстве у Бушухту-хана. Жили они преж сего вместе на Кинтасеевых кочевьях у Их-зайсан, Обо Мергень Ахай, Эрдени Дайчин, а с ними де было войска сот с 5, и отогнав де табуны, кочевали вверх по Селенге-реке. И стоят ныне с тайшею з Дайчин Кунделеном вместе меж Селенгою и Эгемом в стрелке, а на[и]большей де у них надо всеми ими, подданными мугальскими тайшами, был прислан от Бушухту-хана зайсан ево Ирким. И тот де Ирким-зайсан нынешние зимы кочевал от тех тайшей тайно к Бушухту-хану своему и с калмыцкими своими людьми человеках в пятидесят или во штидесяти. А Бушухту-хана де, чает он, ныне около Хан-олая, а в свою де землю пойдет ли он, Бушухту-хан, или нет, того де он ни от кого не слыхал.

А для чего /л. 14/ де из Мунгальские земли Ирким-зайсан ушол к Бушухту-хану, л. 14 того де он не знает же, и какая меж ими, Ирким-зайсаном и мугальскими подданными тайшами, была ль спона или нет, того де он ни от кого не слыхал же. А вышеписанные тайши Уй-зайсан с Кунделеном с товарыщи стоят от Далай их кутухты в ходу один день, а из Селенгинского де до тех тайшей ехать наскоре 5 дней, а большим кочевьем дней в 15 или больши. А войска де с ними, Уй-зайсаном и Кунделеном с товарыщи, стоит тысячи з две, а конны ль де они и скотны ль, того де он не знает.

Да в нынешнем же, великие государи, во 199 году марта в 20 день в Удинску в приказной избе объявил передо мною, холопом вашим, подданной ваш царского величества табунутцкой ясашной Окин-батур-зайсан з братом своим с есаулом Дундуком мунгальского выходца Сонойка Дэгодэева. И тот выходец Сонойка роспрошиван,/л. 15/ а в роспросе он сказал. — Пришел де он на Большой Хилок к подданным в[ашего] ц[арского] в[еличества] (В тексте отпуска сокращенный титул — ВЦВ) табунутцким ясашным Окин-батура-зайсана в улусы ево и взял де ево Окинов брат родной Дундук и привез в Удинской для того, что де у тех табунутцких людей воровские люди отгоняют табуны. А жил де он в своей Мугальской земле Джибдан-Данбан-кутухтою под ево владетельством, а Очир Дар-кутухта живет де ныне у Бушухту-хана в подданстве. А жил де он, кутухта, на Орхоне с вершины и до устья и кочевали де ево кутухтины люди. А как де ушел Джибдан-Данбань-кутухта с Очироем-ханом в Китай, и он де, Сонойко, слышал про то от мугальских людей, которые стояли на Толе и на Хан-уле с ним, Очироем-ханом. А взял де ево, Сонайко, с собою посланец ево Бушухту-ханов Мергень Кашка в кашеварах калмыцкого владельца Бушухту-хана к-Ырким-зайсану, которой был и владел от него, Бушухту-хана, /л. 16/ мугальскими тайшами, и оставил де ево, Сонайка, на Селенге-реке. А побежал де он, Сонойко, в сторону вашего царьского величества с мугальским мужиком, имя де ему Лашуки, и шел дорогою 5 дней, и нашел мугальского тайшу Кунделень Данчинова сына Бинту Ахая, и жил де у него полтора месяца. А посылал де он, Бинту Ахай, под Селенгинской к вашим ясачным людем своих людей 14 человек для проведыванья — каково де живут в стороне вашего царьского [348] величества мугальские подданные ясачные люди. И те де Бинту Ахаевы люди 14 человек у табунутцких ясашных людей отогнали на Хилке конного табуну 300 лошадей и побежали де с тем табуном в свою землю к Бинту Ахаю. И нагнали де на тех воровских людей табунутцкие мужики и тот де табун весь отбили и убили де у них 3-х человек. /л. 17/ И как де те люди к нему, Бинту Ахаю, приехали, и он де покочевал вверх по Селенге-реке, а ево де оставили на степе. И он де, Сонойко, шел до Хилка Большого 3 дни, а дорогою де никаких людей и следу никакого не видал. А Ирким де зайсан вышеписанных тайшей Кунделена Дайчина, Бинту Ахая, Обо Мергень Ахая, Уаншика, Оболжана владел и всякую росправу меж ими чинил. И он де, Ирким, учал их, тайшей, звать к своему владельцу к Бушухту-хану. И они де, тайши, с улусными своими людьми с ним, Ирким-зайсаном, не покочевали. И он де, Ирким-зайсан, от них покочевал в свою Калмыцкую землю, а было де с ним людей человек с 50. /л. 18/ И те де вышеписанные тайши за ним, Ирким-зайсаном, гонялись воинским поведением с своими людьми, хотели де ево и с людьми побить, а было де с ними людей с человек сот с 5. И настигли де ево в третей день. И он де, Ирким-зайсан, дал им по своей вере шерть, что де ему с теми тайшами кочевать назад и жить с ними по-прежнему вместе. И те тайши от него, Ирким-зайсана, после договору назад поехали. И он де, Ирким-зайсан, оставил свои юрты и бежал от них тайным обычаем в свою Калмыцкую землю. А Ирдени де Цокту-тайша ныне у Очир-Дара-кутухты. А после де Бушухту-ханова посланца Дажин Онбуева Цокту-косючи убили в своей урге те вышеписанные тайши. А Далай де Манжиширей под владением у Бушухту-хана не бывал, а живет де он в побегах с Кунделеном-тайшею вместе.

Да в нынешнем же, великие государи, во 199 году майя в 19 день писал ко мне, холопу вашему, в-Ыркуцкой из Селенгинска приказной конных казаков десятник Федор Левонтьев ¹ и прислал /л. 19/ с селенгинским казаком с-Ывашкою Корытовым мунгальского выходца Аюшку. И тот выходец Аюшка передо мною, холопом вашим, в-Ыркуцку в приказной избе роспрашиван, а в роспросе сказал. — В нынешнем де во 199 году мая в 4 день взял де ево, Аюшку, вверх по Чикою-реке ваши великих государей табунутцкой ясашной шуленга Нормо Медечи выше Погромной протоки. А был де он, Аюшка, преж сего вашего царского величества подданного мунгальского тайши Ирки-контазиева улусу зайсана Цандая Косючеева сына улусного ево мужика Кунсутуев сын. И в прошлом де, великие государи, во 198 году как тот ваш в[еликого] государя] (В тексте отпуска сокращенный титул — ВГ) подданной мунгальской тайша Ирки-контазий з зайсаны своими и с улусными людьми, презрев вашу великих государей премногую милость и жалованье и забыв свое обещание и шерть, бежал из стороны /л. 20/ вашего царского величества в Мунгальскую землю, а он де, Аюшка, в том побеге с ним, тайшею, был же. И прибежав де, у Толы-реки против Хан-олая стоял он, Ирки-контазий, с мунгальским же тайшею с Катан-батуром с товарыщи. И после де ево Ирки-контазиева х Катану-батуру приходу, наехав на их улусы Бушухту-хановы войска, и ево Катан-батуровы с товарыщи и Ирки-контазиевы улусы розвоевали и многих людей побили, а иных побрали к себе в полон. И ево де, Аюшку, в то время те Бушухту-хановы войска взяли ж с собою. И жил де он, Аюшка, в Бушухту-ханове войске у Бушухту-ханова брата Эрдени Буя у [349] зайсана ево у Мадзик Мергенки в холопстве. А он де, Катан-батур, с товарыщи и со своими людьми в то время был в походе на Далай Цецен-ноеновых сродичей Ареолой у зайсана с товарыщи. И как де у Бушухту-хана с китайскими людьми были бои, и он де, Аюшка, на всех тех боях был же, о которых к вам, в[еликим государем] (В тексте отпуска сокращенный титул — ВГ), я, холоп ваш, наперед сего писал в отписках и в посольских переговорех. И он, Аюшка, говорил против того ж слово в слово (Далее текст на л. 21-23 зачеркнут: И первой де бой был у Бушухту-хана с китайскими людьми // на Игуе: таким намерением наехав де китайской алехамба с воинскими людьми в 10-ти тысячах к ево Бушухту-хановым станам, и ночною порою, подъезжая на Бушухту-хановы войски, напущали трижди, и никакова зла им не учинили. И поутру де он, китайской алехамба, по пересылке говорили, что де они, алехамба, начаялись, в том месте стоят мунгальские воровские люди, а не ево, Бушухту-хана. И ему де, алехамбе, от китайского бугдыхана с калмыцким Бушухту-ханом и с войски ево никакова задору чинить не приказано. И говоря де те речи, поехал он, алехамба, с китайскими войски от него, Бушухту-хана, прочь. А он де, Бушухту-хан, изоружась с войски своим, напал на них, китайских людей, воинским поведением и многих побил, а иные небольшие люди ушли в Китайское государство. И после того по ведомости от тех убеглецов китайских людей на урочище на Тингири да на Теме-олае, нашед на него, Бушухту-хана, китайские войски многое число // со многими пушками. А в то ж де время прилучились от Далай-ламы присланные Джирим да Илгасун кутухты и китайских войск и ево, Бушухту-хана, чтоб престали, от боев розговаривали, и никоторыми меры их розговорить не могли. И после того у китайских людей з Бушухту-ханом всчался бой великой с обеда раннего да до самой ночи, а Бушухту-хан де бился с ними, китайскими людьми, из-за скота для того, что у китайских людей из войска по Бушухту-хановым людем со всех сторон ис пушек стрельбы было много, и на правой де стороне у него, Бушухту-хана, войска, также и скота, китайские люди ис пушек подронили. А китайских людей побито многое число. А как де настала ночная пора, и тот бой меж ими унялся, и они де, китайские люди, в своих воинских людех для обережи от Бушухту-хана учинили земляные шанцы. А поутру де он, Бушухту-хан, с войски своими от китайских людей с того бою пошел прочь, а иного де бою с ними никакова не учинил. И они де, китайские люди, за ним, Бушухту-ханом, с войски ходили в погоню ходу в 3-х днях, и никакова у них напуску не было. А он де, Бушухту-хан, против тех погонщиков // также бою не дал для того, что де у него, Бушухту-хана, з бою скота осталось малое число. И как де он, Бушухту-хан, пошел прочь в свою Калмыцкую землю, и у него де в войске за скудостию скота учинился великой голод, и которые де скотные люди безскотных розметали по степе для того, что учинилось у них меж собою много грабежу, и розбрелися де они порознь. И те де безскотные люди с голоду друг друга меж собою побивают насмерть, и тем де они и кормятца. А которые де были у него, Бушухту-хана, в войске в подданстве бухарцы, и после боев, будучи на Курюлюне-урочище, он, Бушухту-хан, тех бухарцов отпустил в Китайское государство человек с тысячю и больши. А как де он, Бушухту-хан, с войски своими пошел в Калмыцкую землю, и слышал де он, Аюшка, что мунгальской тайша Катан-батур с товарыщи от Хан-олая, побоясь того, чтоб от Бушухту-ханова войска не быть побитым, бежал сторонними дорогами к китайским людем ближе за Кобийскую степь в малолюдстве. И послыша де про ево Катан-батуров побег, Бушухту-хановы люди // за ним в погоню гоняли и постичь де ево не могли для того, что де он, Катан-батур, ушел наскоре). И будучи де он, Аюшка, в Бушухту-ханове войске на урочище у Хан-олая, спаметуя ваших великих государей милость и жалованье, не похотя итти не на породную Калмыцкую землю, подговоря мунгальскую ж погромную бабу [350] и пократчи 3-х лошаденок, в сторону вашего царского величества к сродичам в боронкошеуновщину ² к дяде своему к зайсану Тархан-ширетую прибежал и, идучи, тех двух лошадей убив, съел. А шел де он, Аюшка, от Бушухту-хана из войска от Ханай-олая до Чикою 2 месяца для того, что, бояся от мунгальских воровских людей, шел прикрытными местами: не прямою дорогою — утайкою. А ни в которых де местех никаких мунгальских людей он, Аюшка, нигде не видал. И чтоб вы, великие государи, пожаловали ево, Аюшку, велели ему жить в стороне вашего царского величества у ясашных ваших великих государей людей и у дяди ево, Аюшкина, у зайсана Ширетуя и кормитца около сродичев ево. /л. 25/

И в нынешнем, великие государи, во 199 году майя в ... (Число в тексте не проставлено) день калмыцкого Бушухту-хана посланцы Оеки да Очин Хашки мне, холопу вашему, говорили, чтоб вышеписанных выходцов гычюла Дамбу и Сонойка и Аюшка отдать калмыцкому их Бушухту-хану и отослать тех выходцов из-Ыркуцкого с ними, посланцы. И я, холоп ваш, тех выходцов им, посланцом, не отдал для того, что Далай Манжиширей-кутухта в подданстве у Бушухту-хана не бывал, а Сонойко жил под владением Очирой Сайн-хана у брата ево Жибдан- Данбан-кутухты, а Аюшка преж сего был вашего великих государей подданного мунгальского тайши Ирки-контазиева улусу зайсана, которой изменил из стороны в[ашего] ц[арского] в[еличества] (В тексте сокращенный титул — ВЦВ), Цандая Косючеева сынаулусного /л. 26/ ево мужика Кунсутуев сын. И тот выходец Аюшка отдан боронкошеуновщины дяде ево Тархан-ширетую-зайсану на поруки, которой вам, великим государем, служит верно, а гычюл Дамба и Сонойко посажены в-Ыркуцку за караул до вашего, великих государей, указу.

А что Дамбо-гычюл в роспросе передо мною, холопом вашим, говорил, что де послал ево Далай Манжиширей-кутухта в сторону вашего царского величества для проведыванья каково живут подданные ваши царского величества тайши и зайсаны и ясачные иноземцы, и велел де ему, Дамбе, он, Далай-кутухта, дать к себе ведомость, а по ведомости хотел он, Далай Манжиширей- кутухта, прикочевать в сторону вашего царского величества /л. 27/ к Селенгинску и жить вместе с табунутцкими людьми, и я, холоп ваш, табунуцких и борон-кошеуновщины Окин-батура и Тархан-ширетуя зайсанов и многих их шуленг и ясаулов призывал, и те ево, Дамбы-гычюла, роспросные речи велел вычесть и говорил им, зайсаном и шуленгам, чтоб они дали ведомость вышеписанному Далай Манжиширей-кутухте тайным обычаем, чтоб он прикочевал в сторону вашего царского величества в вечное холопство и в есачной платеж, обещевая вашу, в[еликого] г[осударя] (В тексте сокращенный титул — ВГ) милость. И они, зайсаны и шуленги, мне, холопу вашему, сказали, что де ему, Дамбе-гычюлу, верить нечему, знатно де он пришел в сторону вашего царского величества от воровских мунгальских /л. 28/ тайшей, которые бегают в разорении своем от калмыцкого Бушухту-хана, в лазутчиках с обманом или для подзыву подданных ваших, великих государей, тайшей и ясачных иноземцов. И естли де бы Далай Манжиширей-кутухта отпустил ево, гычюла, в сторону вашего царского величества, и он бы де, кутухта, дал ему на отпуску проезжее письмо, а к ним бы де, [351] зайсаном и шуленгам, прислал он, Далай Манжиширей-кутухта, письмо ж или какой знак.

И о том, что вы, великие государи, укажете.

Комментарии

1. Подлинная отписка десятника конных казаков Ф. Леонтьева хранится в РГАДА (ф. Иркутская приказная изба, оп. 1, д. №  224, л. 29-31). На отписке помета: «Допросить ево, иноземца, остальных мугальских тайшах поподлиннее, где ныне они кучуют» (л. 29 об.).

2. См. коммент. 1 к док. №  73.