СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

/л. 12/ 199-го февраля в 3 день явился в-Ыльинской слободе в приказной избе перед стольником и воеводою Леонтьем Костянтиновичем Кислянским иркуцкой конных казаков десятник Григорей Кибирев, которой посылан был от великих и от полномочных послов, от окольничего и намесника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи с листом к калмыцкому Бушухту-хану, и про всякие тамошние ведомости допрашиван, а в допросе сказал.

В прошлом де во 198 году марта в [26] (Число в тексте не проставлено, восстановлено по статейному списку Ф. А. Головина (РГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, кн. 10, л. 1223 об.)) день по указу великих государей послан он из-Ыркуцка от великих и от полномочных послов, от окольничего и намесника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи с листом [к] калмыцкому Бушухту-хану, да с ним же отпущен посланец ево, Бушухту-ханов, Дархан-зайсан. И марта де в последних числех в степи на речке Иге и наехали калмыцкого Ирким-зайсана, которой оставлен от Бушухту-хана для расправы подданных ево мунгальских тайшей, а при нем де кочюют мунгальских 4 тайши с улусными их людьми, а именами де тех тайшей зовут Обого Мергень Ахай, Кондулен Дайчи, Аншик-ноен, Логи Мергень Ахай, а в подданстве де те вышеписанные тайши у калмыцкого Бушухту-хана. И жил де тут, задержан он, Григорей, с товарыщи, 20 дней. И подвод и кормов, и вожа, и провожатых до колмыцкого Бушухту-хана им, Григорью с товарыщи, калмыцкой Ирким-зайсан не дал и пропустить не хотел.

И он де, Григорей, для того, чтоб ево пропустил [к] калмыцкому Бушухту-хану с листом, поднес ему, Ирким-зайсану, что с ним, Григорьем, послано из-Ыркуцка на тамошные всякие издержки государевы казны 5 аршин /л. 13/ сукна [319] краснаго анбурского, 3 лисицы красные да из своих статчишков юфьть кож красных, 2 выдры, зеркало ераславское большей руки, да мунгальским двум тайшам Обого Мергень Охаю да Кондулен Дайчи государевых по лисице красных да ис своих статченков юфьть кож красных да 2 выдры.

И он де, Ирким-зайсан, ево, Григорья, с товарыщи к калмыцкому Бушухту-хану пропустил и дал ему провожатых мунгальских людей 30 человек, а вожа де он, Григорей, от Ирким-зайсана зайсанова улусу до колмыцкого Бушухту-хана нанял, а дал де ему подводного коня да ис своих статченков кожу красную да выдру.

А поехали де от Ирки-зайсанова улусу после недели Святые Пасхи вскоре в опреле месяце, а которого числа ¹, того он, Григорей, не упомнит. И от того де Ирким-зайсанова улусу ехали 6 недель до Керелени-реки мунгальскою степью, а по той де степи мунгальские жилища разваеваны, пусты от калмыцкого Бушухту-хана. И те разваеваные достольные мунгальские люди бродят голодные меж камней и по степям и друг друга едят. И на той де Керелене-реке наехал он, Григорей, от Далай-ламы посла Жирим-кутухту ² да богдоханова Илгусун-кутухту ³, а с ними Бушухту-хановых калмыцких людей провожатых 400 человек з женами и з детьми.

И он де, Григорей, с товарыщи поднес для почести из своих статченков к нему, Жирим-кутухте, кожу красную, выдру, рысь, чтоб он, Жирим-кутухта, ево, Григорья, с товарыщи на степи не покинул и велел ехать до Бушухту-хана с собою и оборонять бы от воровских неприятельских мунгальских людей.

А тот де посол Далай-ламы кутухта шол к калмыцкому Бушухту-хану для того, что китайской де богдохан ездил к нему, Далай-ламе, а те речи он, Григорей, слышал от кутухтиных людей, едучи в розговорех, звать ево, чтоб он, Далай-лама, пришед, помирил мунгальского Очирой-хана и Кутухту с калмыцким Бушухту-/л. 14/ханом вечно. И Далай де лама не поехал, а послал к калмыцкому Бушухту-хану вместо себя вышеписанного Жирим-кутухту да с ним парсюн свою. И с ним де, Жирим-кутухтою, ехал он, Григорей, по вышеписанной Керелене-реке 3 дни, а на 4-ой де день напали на них воровские мунгальские люди трое тайшей Шиптуй Катан-батур, Сартор Цецен-контазий, Чювал Эрдени Ахай, а войска де с ними было сот с восьмь. И те де провожатые калмыцкие люди тех воровских людей побили человек ста с полтара и более, а достольные де убежали налегке. И от того де места ехал он, Григорей, с ним, кутухтою, по Керелену и по Тулзе рекам да Далая-озера 6 недель, а от Далая-озера по Уршуми и по Халте рекам через Ченоин и Шарин речкам да Илгуя-реки 2 недели, и на Илгуе-реке ево, Бушухту-хана, доехали июля в 20-м числе на праздник Илии Пророка.

А ехав де он, Григорей, с ним, кутухтою, и с калмыцкими людьми корму и подвод ему, Григорью, да ево, Бушухту-хана, в те дни не давали, купил де он, Григорей, с товарыщи на свои последние статчишка дорогою ценою, а скотину де купили на кожу и на выдры и на лисицы красные голов по 8-ми и по 9-ти и по 10-ти, а ставала де на еду скотина на 2 и на 3 дни.

А которого де дни он, Григорей, с товарыщи приехал к нему, Бушухту-хану, и ево, Григорья, Бушухту-хан того ж дни велел перед себя взять с листом, которой лист послан с ним, Григорьем, из розряднаго шатра от великих и полномочных послов, от окольничего и намесника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи. И лист де он, Бушухту-хан, принял по своему [320] обычаю, /л. 15/ сидя в шапке, а приняв, положил на голову и подал боярину своему и велел им, Григорью, сести подле себя. А в розговоре де от него, Бушухту-хана, никаких речей в то время не было, потому что в то время был у него вышеписанной Жирим-кутухта от Далай-ламы с листом же. А назавтрее де те посланные листы, что с ним, Григорьем, и с ево Бушухту-хановым посланцам Дархан-зайсаном, велел честь ему ж, Григорью, перед братом ево, Бушухту- хановым, двоюродным Дазимем Хашкою, а он, Далзимай Хошхой, на свой язык списывал, а талмачем де был у переводу у тех листов иркуцкой казак Мишка Епифанов, которой был послан с ним, Григорьем, для толмачества. А отповеди против тех листов в то число ему, Григорью, не дал, потому что де назавтрее тово дни напал на него, Бушухту-хана, богдаханова алеханхан-бай воинским наступлением, а силы де с ним было по ведомости от поиманых богдойских языков 20 тысяч. И калмыцкой де Бушухту-хан тое богдойскую силу побил без остатку, а он де, алеханханбай, ушел на побег не з большими людьми человек в десятке или в полуторе. А ево де, Григорья, он, Бушухту-хан, имал с собою на бой для свидетельства. И говорил де ему калмыцкой Бушухту-хан. — Шол де он воинским поведением не на него, богдохана, /л. 16/ гонялся он, Бушуту-хан, за мунгальским Очирой-ханом и Геген-кутухтою сакмою их.

И после того он, Бушухту-хан, с-Ылгуя-реки шел за ним же, мунгальским Очироем-ханом, и Кутухтою недели с полшесты, а идучи, воевал многих мунгальских людей и догонил ево, мунгальского Очирой-хана, и Кутухту сентебря на первое число на Шандахае-речке, прошед Китайское царство в 10-ти днех и больши.

И на той Шандухае-речке была от богдойскова хана к нему, Очирой-хану, и Кутухте высылка на помощь против Бушухту-хана тысяч 100 и больши силы с огненым ружьем и с пушками и с рогатками, а по скаске от богдойских поиманых языков было 100 пушек больших и малых. А бою де с ним, Бушухту-ханом, было с половина дни да темные вечерние зари. И после того бою ночью китайские убрались в обоз. И тое ж де ночи та богдойская сила и Очирой-хан и Кутухта от него, Бушухту-хана, расклав огни, бежали и снаряд — пушки с собою увезли, только покинули 3 пушки большие, да обметные рогатки, да пороху тулунов з дватцать.

И Бушухту-хан де те пушки велел изломать и покинуть на том же месте, а порох велел взять к себе, а за ними де в тыл гонятся не велел, потому что де ему да него, богдахана, дела нет, а когда де будет время, будет де дело и с ним, богдаханом, а с пушками де ему, богдохану, за ним, Бушухту-ханом, не нагонятца.

И с того бою ехал он, Бушухту-хан, назад тою же сакмою и разорял по причине воинского ево богдоканова наступления многих богдойских кочевных людей без остатку, а как шел наперед, и он де тех людей не побивал /л. 17/ и говорил, что де ему до них, китайских людей, дела нет.

И доехал он, Бушухту-хан, до Керелена-реки, и на той де реке постигли ево, Бушухту-хана, от богдойского хана посланец Илгисун-кутухта, а с ним кошеваров с 30 человек. А на переговоре говорил он, Бушухту-хан, ему, кутухте, чтоб отдать ему, Бушухту-хану, мунгальского Очирой-хана и Кутухту, и на том взяли от него, Бушухту-хана, с собою в Китайское государство посланцов 300 человек да торговых бургарцов 100 человек, чтоб того мунгальского Очирой-хана и Кутухту при ево Бушухту-хановых посланцах у него, [321] богдохана, в царстве казнить (В тексте: казник), или ево отослать к Далай-ламе или отдать Бушухте-хановым посланцам и довести до него, Бушухту-хана.

Он, Бушухту-хан, говорил ему, кутухте, чтоб да отдать богдохану за него, Бушухту-хана, дочь свою замуж, а будет де он, богдохан, против сего вышеписаннаго не учинит, и он де, Бушухту-хан, хотел ево богдохановых окологородных людей разорять. А при вышеписанном де розговоре он, Григорей, с товарыщи сидели тут же у Бушухта-хана, а те де вышеписанные речи писал он, Бушухту-хан, к нему, богдохану, в листах и на словах посланцам своим и ево богдоханову посланцу заказывал при мне, Григорье.

Да он же, Григорей, сказал. — Будучи де у калмыцкого Бушухту-хана в улусех, слышал от их улусных людей, что до приезду ево, Григорья, с товарыщи к калмыцкому Бушухту-хану, померла ево Бушухту-ханова жена ⁴. Да как де он, Бушухту-хан, поворотился с последнево бою, и у нево де, Бушухту-хана, помер брат ево, Бушухту-ханов, сродной Гунзан ⁵ на Халхе-реке, а та река пала в Далай-озеро.

И ево де, Григорья, с товарыщи отпустил /л. 18/ он, Бушухту-хан, в-Ыркуцкой ноября в 27 день и послал с ним, Григорьем, посланцов своих с листы к великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцем, к Москве Очин Кашку с товарыщи 10 человек да до Иркуцка к стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому Оеки Кашку с товарыщи 25 человек.

И те посланцы пришли с ним, Григорьем, с товарыщи, в Удинской февраля 1-го числа.

Да он же, Григорей, сказал, что у него ж де, Бушухту-хана, в улусех в полону иркенской бухарской царь и з женою, а в-Ыркенском де городе для расправы оставлен зайсан ево, Бушухту-ханов.

Да он же, Григорей, сказал. — Как де он был у Бушухту-хана в улусех, и при нем, Григорье, приезжали из Нерчинска к нему, Бушухту-хану, казак Якунька Судейкин с товарыщи, трое человек, и говорил при нем, Бушухту-хану, невежливо и бранил перед ним Далай-ламу, кото[ро]го они называют богом своим. И ево де, Григорья, он, Бушухту-хан, к себе призывал и про те ево Якунькины невежливые речи в розговоре говорил: какой де такой дурак и почто де он приехал, не говорит де о государеве деле и бранит нашего Далай- ламу, в которого де мы по своей вере веруем, и хочет де у меня в войску уставить веру, для чего де вас и малое число, всего 10 человек, а я де у вас веры вашей не отнимаю и своей не учю, как хотите по закону своему, так и веруйте. И после де того ево, Якуньку, он, Бушухту-хан, к себе не имывал и корму не давал.

Да он же, /л. 19/ Григорей, сказал. — На отпуску де Бушухту-хан говорил ему, Григорью, с товарыщи, что де вы приехали ко мне в добром здоровье, а от меня також де бы вам стать в добром здоровье в-Ыркуцком, откуду ко мне вы присланы, а по вестям от богдойских и от мунгальских людей о всяких их вымыслех буду ведать давать в которые городы ближе и в-Ыркуцкой чрез посланцы свои.

А что де он, Григорей, и товарыщи ево, едучи дорогою по Мунгальской земле, для проезду к нему, Бушухту-хану, и мунгальским тайшам и ему, [322] Бушухту-хану, носили по нужде в подарках из своих статчишков, и то де он, Григорей, напишет имянно в статейном списке.

А Бушухту-хан де посланцам своим, которого отпустил он с листом к великим государем к Москве и в-Ыркуцкой, и тем де посланцам своим он, Бушухту-хан, в Нерчинской к стольнику и воеводе Федору Скрыпицыну при нем, Григорье, листов не давывал и на словах ничего не приказывал, разве де лист и на словах что приказывал Бушухту-хан их без него, Григорья. И в Нерчинску стольник и воевода Федор Скрыпицын тех калмыцких посланцов к себе имал дважды, а лист или какие переговоры у них были или нет, того де он, Григорей, не знает, потому что де ево, Григорья, в то время у него, стольника и воеводы Федора Скрыпицына, при тех посланцах не было, а имал де тех калмыцких посланцов он, стольник и воевода Федор Скрыпицын, к себе одних.

Да при них же, Григорье с то/л. 20/варыщи, были в Нерчинску ис Китаи от богдокана посланцы заргучей, а с ним богдойцов с 30 человек, а за каким делом тот заргучей приезжал и какой ему от стольника и воеводы Федора Скрыпицына был ответ, того де им стольник и воевода Федор Скрыпицын не сказал и знать ничего не дал. А он де, Григорей, у него, стольника и воеводы Федора Скрыпицына, о тех китайских посланцах за каким они делом приезжали спрашивал, и он де, стольник и воевода Федор Скрыпицын, в том ему отказал и сказал, что де ему, Григорью, о чем заргучей пословался, дела нет. Он же сказал: как де он, Григорей, с товарыщи были у Бушухту-хана в урге против наказных статей для ответу, и он де, Бушухту-хан, из юрты своей высылал вон всех до одного человека, а оставлял де только одного брата своего, и от юрты де велел также отбивать всех до одного человека, а листа де Бушух/л. 21/ту-хан ему, Григорью, не дал для того, что де листы к великим государем к Москве, также и в-Ыркуцкой послал с посланцы своими Оеки-дархан Кашкою да с Очин Кашкою против ево Григорьевых листов, которые с ним, Григорьем, посланы были из-Ыркуцкого от великих и полномочных послов и намесника брянского окольничего Федора Алексеевича Головина с товарыщи.

Комментарии

1. Пасха в 1690 г. приходилась на 20 апреля. Первая неделя после Пасхи продолжалась с 20 по 26 апреля, т.е. Г. Кибирев выехал где-то между 26 и 30 апреля.

2. Жирим-кутухта — это Джирун-хутухта, посол Далай-ламы к Галдану Бошокту-хану. Ему было поручено вести переговоры о налаживании отношений с Цинами, о прекращении войны и добиться от Галдана обещания не вторгаться на территорию Халхи. Впоследствии Канси обвинил Джирун-хутухту в сговоре с Галданом и требовал его выдачи у дибы (см.: Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. 1635-1758, с. 188, 191-198; Внешняя политика государства Цин в XVII веке, с. 196-199, 212, 213, 219).

3. Речь идет об Илагуксан-хутухте, сыне хошоутского Очирту Цецен-хана. Был послан Канси к Галдану Бошокту-хану для переговоров. В 1692 г. перешел на сторону Галдана и направился в район Кобдо, а в 1696 г. в его ставку на р. Тамир. Впоследствии был схвачен одним из монгольских князей и казнен маньчжурами (см.: Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. 1635-1758, с. 187-189, 201, 206; Внешняя политика государства Цин в XVII веке. с. 196-199; Позднеев А. Монгольская летопись «Эрдэнийн эрихэ», с. 218).

4. Галдан Бошокту-хан был женат на дочери хошоутского Очирту Цецен-хана, вдове тайджи Сенге.

5. Речь идет о Гунджане Гумбу, брате Галдана.