СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

(* — Датируется по упоминанию числа в тексте)

/л. 71/ В нынешнем во 199 году декабря в 16 день писал к великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, из Даур из Нерчинского стольник и воевода Федор Скрыпицын. —

В прошлом де во 198 году июня в 25 день калмыцкой Бушукту-хан прислал в Нерчинск к нему, Федору, посланного своего с двемя листами. И он де у того посланного листы принял, а что де в тех листах писано, того ему знать непочему для того, что в Нерчинску калмыцкой грамоте умеющих никого людей нет. А тот де посланной ему на словах по заказу Бушукту-ханову через толмача говорил, что де Бушукту-хан их наступил войною во многом собранье на Мугальскую землю и мугал повоевал. И Очирой де хан и законник их Гегень-кутухта с людьми своими от того разоренья с мест своих уступили в сторону богдыханова высочества, и соединились де они с китайскими крайними людьми. И ему б де, Бушукту-хану, тако ж в соединении быть с великими государи. И для того просил у него, Федора, на помощь руских людей и стоять бы с ним, Бушукту-ханом, против их заедино. Да он же де, посланной, по заказу от Бушукту-хана просил у него, Федора, из руских знающих 2-х или 3-х человек для того, чтоб де ему, Бушукту-хану, в неведении Аргунского острогу не разорить и государских ясачных людей не побить. А он де, [306] Бушукту-хан, в тех числех стоял на Кулюрюне во множестве ратных людей с огненным ручным и лучным боем от Нерчинска во шти днищах. И хочет де он, Бушукту-хан, у богдыханова высочества выпрашивать Очирой-хана и законника их Гегень-кутухту с людьми. И будет де богдыханово высочество Очирой-хана и Гегень-кутухты с людьми ему не выдаст, и он де, Бушухту-хан, хочет за то всчать с ним, богдыханом, войну.

И он де, Федор, без указу великих государей ратных людей ему /л. 72/ на помочь не дал, а для обережи Ангурского (Так в тексте) острогу и ясачных людей послал к нему, Бушукту-хану, нерчинских казаков 3-х человек и приказал им, чтоб оне Бушукту-хану или ево ближним людем говорили, дабы Бушукту-хан Аргунского острогу и ясачных людей не разорил и тем бы с великими государи ссоры и задору не учинил.

И те их присланные листы прислал он, Федор, в Сибирской приказ. И те листы в Сибирском приказе переведены. А по переводу в тех листах написано: /л. 73/

Письмо сие послано от Бошохты-хана нерчинскому воеводе.

В правду де мугал князца Тадучина ¹ с улусными ево людьми он с людьми своими разорил, и с небольшими де людьми он с места своего побежал. И он де то место и з достальными ево кочевными людьми взял. И Очарой де хан Чечень-батур ко мне прислал письмо и велел то письмо в Дауры ангурскому прикащику отослать. А которая де в прошлом году война была, и ныне де то в примирении стало. А и нам бы де також де пора перестать. И я для того для ведомости посланника своего Аюку-дархана Кашку с письмом послал. А которые де преж де сего около Ангары Дархана-зайсана люди взяты были, и тех я отпустил, а которого я посланника своего Аюку-дархана Кашку послал, и ево бы пожаловать, не задержав, ко мне вскоре отпустить. А иной мой приказ ему, посланнику, приказан изустной возвестить. А которые де ныне у меня и у служилых моих людей лошади к воинскому промыслу были, и те де от многие службы и от волокит дальних позахудели, тако ж де и верблюды. Четвертой месяц только де возможно государева жалованья для службы сколько пригож лошадей прислать, а я на их государскую службу на воров мунгал войною итти готов. /л. 74/

Чохту дардану зайсану Кашке вручил письмо. Преж де сего я, Бошохты-хан, на своей земле вверх по Иртышу-реке с улусными своими людьми жил и кочевал, и великих Белых царей указ и послы ко мне от государей бывали, тако ж де и их государское жалованье прислано было. А мои послы к их государскому величеству тако ж де почасту ездили, и государской указ обо всем, что их государскому величеству надобно было, обо всем ко мне писано было. А ныне от великих государей ко мне указу и письма никакова не прислано. /л. 75/ И только бы мне было ведомо, и я бы вместе с их государскими ратными людьми на войну и вместе бы заодно воевать китайцов и мунгал или мир учинить, был готов. И мне про то ведомости не было. И я, слыша, пришол, и ныне мир с китайцами у руских людей поставлен. И которые мунгалы в прошлом году приходили войною под даурские городы, под Ангорской, под [307] Теленбинской, под Нерчинской, и что преж сего я добраго вспоможения царскому величеству учинил и в те городы к воеводам от себя листы писал, а ныне опять против того ж Ангарского острогу прикащику с посланцом своим письмо послал. И тако ж де где в которых местех оставших мунгал-недругов, воров вашего царского величества, тако ж де и моих разорителей, где сыскав, воюю и побиваю, а достальных в полон емлю.

А ныне опять я от себя послал с ратными людьми Цынзуна Дамбу ² к воинскому промыслу, добраго советника своего, и вручил ему войска своего итти войною за оставшими мунгалами, которые живут возле лесов и по иным урочищам мелкие мунгальские тайши с улусами своими. А только ваше великих государей изволение будет, велите прислать свой государской /л. 76/ указ ко мне и своих государских ратных людей. И я бы вместе на тех воров итти готов, и вместе воинским промыслом с вашими государскими людьми быть в брацкой любви, брат за брата, и мочно за помощию божиею мунгалом и китайцом, что они сложилися с собою вместе, воздать и учинить всякое также им отместие и разорение. И для промыслу указали б великие государи Белые цари вскоре свой указ ко мне прислать.

А сие письмо послал самым надобным делом и еще сверх сего приказ мой изоустной у посланника моего во устех. И сие надобное и доброе дело, дай бог, в радости совершенну быть. И в радости июня месяца 28-го дня стою со всеми своими улусы неподалеку на пространном месте и сие письмо писано.

Чюхту дархану зайсану Кашке имянной мой, Бушухту-хана, приказ, чтоб тебе все памятовать приказ мой изоустной и не забыть бы тебе против листов все исполнить. В прошлом году в марте месяце весною в половине месяца по прежним государским договорным любительным советом, что я крепко в правде стою, и тебе б то все возвестить, чтоб их государской указ, тако ж де ко мне с послами обо всем был прислан. А сей мой указ посланнику моему писан в добром здоровье и в радости алтан делекей, сиречь, в золотой великий празник месяца июня в 28 день.

У подлинных листов печати красными красками напечатаны тангуцкими словами.

А с тех подлинных листов сей перевод переводил Государственного Посольского приказу переводчик Павел Кульвинский.

А по справке в Сибирском приказе: /л. 77/ в прошлом во 196 году сентября в 9 день писал к великим государем из Удинского окольничей и воевода Федор Алексеевич Головин с товарыщи. — Мунгальские де духовного чину Кутухта, также и Очирой-хан и иные мунгальские владельцы, присылая к ним, окольничему и воеводе, от себя посланцов об оддании брацких людей многажды. И не получа де воли своей, генваря в 1-х числех всчали войну, и собрався со многими людьми, пришед под Селенгинской и Удинской остроги и под заимки, облегли многолюдством, и осадя Селенгинской и Удинской остроги, отрядя мунгальских лутчих людей в куяках тысячи с 4 и больши. И послал первой их мунгальской Батур-контайша к морю и за море к Иркуцкому мимо Илгинскую заимку на брацких людей, и велел Селенгинской и Удинской и заимки тем воинским своим людем разорить до остатку, а брацких де людей к себе побрать в Мунгальскую землю. И с теми де людьми под Удинском и [308] ниже Удинска и под Селенгинским великих государей с ратными людьми были бои многие.

Да во 197 году июня в 27 день писал к великим государем он же, окольничей и воевода, с товарыщи. — По ведомости де от новых мунгальских выходцов и от подданных мунгальского Ирдени-тайши и иных, которые прикочевали великих государей высокую руку в вечное подданство, что сего лета калмыцкой Бушухту-хан, собрався с войски своими и со многим огненным боем, мунгальского Очароя-хана с улусы их и многих мунгальских тайшей розбил и с породных земель согнал. И будучи де на боях, калмыки им, мунгалом, угрожают, бутто к ним, калмыком, для той войны присланы от великих государей многие ратные люди и ружье и всякие воинские припасы. И мунгальской де Ачарой-хан /л. 78/ и Кутухта, ушед от богдыхана, живут в китайских пограничных городех, а Бошохты-хан де, побрав многие мунгальские улусы и разоря каменные городки, остановился на реке Толе.

Да тех же де мунгальских тайшей зайсаны тархан Ширей с товарыщи, которые пришли в вечное подданство и в ясачный платеж, в Селенгинску сказывали им, окольничему и воеводе Федору Алексеевичю, что в прошлом во 196 году всчал войну китайской хан и послал войски свои под Албазин. И того ж году, присылая к Очарою-хану и к Кутухте с великими дарами, китайской хан, и утвердили меж собою союз: как будут государевы ратные люди для обороны Даурской земли, и тех бы ратных людей, наступя им, мунгалом, в Удинску и в Селенгинску, задержать, и учинить бы заимкам и ясачным людем за Байкалом разорение. И для того они, мунгалы, на них войною и поступили. И что они, окольничей и воевода Федор Алексеевич, ходили на табунуцких мунгальских тайшей, и что калмыки с мунгалы бились, и учинилась ведомость в Китаях. И китайцы де совершенно чают, что калмыки с мунгалы всчали войну и разорили Очероя-хана и многих тайшей, согласясь з государевыми ратными людьми, а в посольских съездах, что быть для всяких договоров китайским послом на границах, от них, окольничего и воеводы Федора Алексеевича, опасаютца, что их призвать к себе на посольской съезд, не учинили над ними какова зла. А Очерой де хан и Кутухта на будущей весне всеконечно, собрався со многими китайскими и мунгальскими ратными людьми, по ведомости от иных мунгальских людей во свое владенье к Селенгинску с войною /л. 79/ будут, чтоб возвратить к себе по-прежнему мунгальских тайшей и иных выходцов. А иные де мунгальские тайши от калмыков стоят в горах близ Байкальского-моря, от Селенгинска будет ходу 3 недели. И имеют де они, тайши, тайные пересылки между собою с Очароем-ханом мунгальским и с китайцы.

И они де, окольничей и воевода Федор Алексеевич, обнадежа тех зайсанов великих государей жалованьем и взяв с них детей их в аманаты и от наступления мунгальских войск будут они, зайсаны, оборонены, и велели они кочевать меж Селенгинска и Удинска и о всяких замыслех, уведав, им, окольничему и воеводе Федору Алексеевичю, приехав, сказывали б подлинно.

И естьли де великие государи укажут вскоре послать к калмыцкому Бушухту-хану свою великих государей милостивою грамоту и з жалованьем с кем ис Тобольска, чтоб он, Бушухту-хан, не учинил к миру какова согласия с мунгальским и с китайским ханом, и не допустил бы быть войны от мунгалов на подданных ясачных иноземцов, которые за Байкаловским-морем, [309] доколе учинитца с китайским ханом вечной мир. И в мирные бы ни в какие договоры с ними, китайцы и мунгалы, до того времени он, Бушухту-хан, не вступал для того, что китайцом от калмыцкого многолюдства ныне есть великое опасение, и мнят, конечно, что поступают на мунгал войною калмыцкой Бушухту-хан. И чают они, китайцы, от калмыков и на себя воинского приходу вскоре.

А подданные де мунгальские тайши и ясачные иноземцы, естьли калмыцкой Бушухту-хан не приимут с ними к миру согласия, /л. 80/ в вечном подданстве будут крепки и постоятельны, и на них смотря, будут и иные мунгальские тайши в вечном подданстве. А буде де, согласясь калмыки с мунгалы и с китайцы, и наступят на подданных и на ясачных иноземцов, и на даурские и на Байкаловские остроги войною, и оборонитца им, окольничему и воеводе Федору Алексеевичю, с ратными людьми за малолюдством от них будет невозможно, а с калмыцким де Бужды-ханом и с мунгальскими немирными улусы пересылки за дальностью им учинить невозможно. /л. 81/

И во 197 году сентября в 13 день да июля в 3 числех посланы великих государей грамоты в Тоболеск к боярину и воеводам к Алексею Петровичю Головину с товарыщи, велено послать ис Тобольска к Бушухту-хану тайшей из служилых людей кого пристойно и велено ему говорить, чтоб он великим государем службу свою и раденье показал, с мунгальскими людьми всчал войну, а великих государей жалованье впредь ему будет перед ево братьею с прибавкою, и велено послать с посыльщики великих государей жалованья, применяючясь к прежним отпуском.

И во 197 году декабря в 20 день писали к великим государем ис Тобольска боярин и воеводы Алексей Петрович Головин с товарыщи. — По указу де великих государей и по грамоте послали они ис Тобольска для проведыванья Бушухту-хана, где он кочюет, тобольских служилых людей 3-к человек. И во 197 же де году ноября в 27 день приехали де из степи через Тару в Тоболеск бухаретин, а в роспросе сказал: был де он у Ямыша-озера с торгом и ходил в Китай и, ис Китаи вышед, был у Ямыша ж озера, и во 196 де году, от Ямыша-озера пришед, жил в урге у Бушухту-хана. И при нем де Бушухту-хан пошел войною на мунгал во 196 ж году зимою. И слышал де он в урге, что у Бушухту-хана с мунгалы бои были зимою ж, и мунгал де он, Бушухту-хан, побил. А в ургу де к себе как он, Бушухту-хан, будет, того де он не ведает, и про то ни от кого не слыхал. А на Тару де он приехал з бухарскими товары для торгу.

И после той отписки он, боярин и воевода, ис Тобольска х калмыцкому Бушухту-хану великих государей з жалованьем и против вышеписанных грамот говорить посылал ли, о том в Сибирском приказе от него, боярина и воеводы, отписки не сыскано [...] (Опущены лл. 82, 83 с текстом отписки Ф. А. Головина о заключении Нерчинского мира, отправке статейного списка в Посольский приказ и изложением 6-й статьи договора о перебежчиках).

Комментарии

1. Имеется в виду монгольский князь Дайчин Эрдени-хунтайджи.

2. Под именем цынзуна Дамбы в документе фигурирует джунгарский военачальник, ближайший сподвижник Галдана Бошокту-хана Даньзинь Омбо или, как его еще называли Дамдин Гомбо. В конце 1696 г., не согласившись с политикой Галдана, откочевал в Кукунор (см.: Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. 1635-1758, с. 216).