СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

(* — Датируется по упоминанию числа в тексте и помете на выписке)

/л. 62/ В прошлом во 198 году июня в 22 день писал к великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, из-Ыркуцкого стольник и воевода Леонтей Кислянской. — Во 197 де году июня в 28 день пришли в-Ыркуцкой острог калмыцкого Бушухту-хана посланец Сохто Хашка, а с ним мугальских Очир Дара-кутухты посланец Соктонбуй да мунгальских же тайшей Далай Цецен-ноена посланец Сербей-зайсан, Мергень-тайчи посланец Илзуту, Манжика, Богомерденя (Богомерденя — искаженное Обого Мерген, его посланец был Соктута Булан, далее в выписке пропуск: Лашки — посланец Манжика-тайджи) посланец Лашки, Дайчин-контазия посланец Цаган-батур. И те де калмыцкой и мугальские посланцы в приказной избе подали ему, Леонтью, от калмыцкого Бушухту-хана и от мугальских тайшей 2 листа, и с тех листов перевод прислал он, Леонтей, под отпискою. Да с ними ж де, посланцы, пришло 10 человек торговых бухарцов бес товаров, которые были в-Ыркуцком с торгом во 196 году.

А в переводе с листов калмыцкого Бушухту-хана и мунгальских тайшей написано и на розгово/л. 63/рех с Леонтьем Кислянским и с приставом с Сидором Шестаковым калмыцкой и мунгальские посланцы говорили, чтоб по-прежнему жить в совете заодно, и послы б торговать и менятца ездили. И наперед де сего калмыцкой Бушухту-хан, также и мунгальские люди, с крайними великих государей людьми жили в миру, а после де учинилось у мунгальских людей великих государей с крайными людьми и с калмыцким Бушухту-ханом ссора. И ныне де калмыцкому Бушухту-хану мунгальские кутухта Очир Дар и тайши Далай Цецен-ноен, Мергень-тайчи, Дайчин-контазий, Маншик, Обого Мергень учинились в подданстве, и чтоб де с крайными великих государей людьми калмыцкому Бушухту-хану и подданым их, тем вышеписанным мунгальским тайшам, по-прежнему жить в миру. А Бушту-хан де остался от него в своей Калмыцкой земле в урочищи на усть Теси и хотел итить с тех урочищ кочевать к мугальским улусом, ближе к здешнему краю. А Очир Дар де кутухта и мунгальские /л. 64/ тайши Далай Цецен-ноен с товарыщи кочюют в урочище Тесун Ценгел, а мунгальской де Очирой Сайн-хан и брат ево Шириширей и Кутухта-геген от калмыцкого Бушухту-хана за китайскую границу х китайскому богдохану. И китайской де богдохан их не принял ¹. И ныне де они кочуют на левой стороне степи под запад в урочище Галдан Гоби. А великих государей руские торговые де люди у калмыцкого их Бушухту-хана есть и на службу де их ходить не неволят.

Да те ж де посланцы в розговоре говорили. — Есть ли де ныне в-Ыркуцком посланец их мунгальского тайши Дайчин-контазиев, которой послан с Селенги к великим государем, и к Москве он из-Ыркуцка не отпущен ли? Чтоб того [287] посланца отдать им, посланцом, для того, что де тот тайша Дайчин-кантазий ныне в подданстве у калмыцкого Бушухту-хана взят из-за бою. /л. 65/

Да Дайчин-контазиев-тайши посланец Цаган-батур говорил. — Листа де с ним от тайши ево не послано, а велено ему известить на словах: тайша де ево Дайчин-контазий поддался в подданство великих государей под самодержавную руку в вечное холопство волею и отпустил к великим государем посланца, а ныне де ево повоевал и поневоле подклонил под себя калмыцкой Бушухту-хан. И кочюет де он, Дайчин-контазия, вместе з Далай Цецен-ноеном-тайшею.

А калмыцкого Бушухту-хана посланец против того говорил. — Калмыцкой де Бушухту-хан и разные ево люди про то не ведали, что он, Дайчин-контазий, подданной великих государей. /л. 66/

Да калмыцкой же и мунгальские посланцы говорили. — Тайша де Дайчин-контазий погромил было мунгальского тайшу Эрденсу-батура, и за то де ево после того самого мунгальской же тайша Эрденекса-батур и Цецен-ноен с калмыцкими людьми погромили и взяли в подданство к Бушухту-хану, и чтоб де о том из-Ыркуцкого х калмыцкому Бушухту-хану и к тайше Цецен- ноену обослались посланцы рускими людьми. /л. 67/

Да они ж де, посланцы, подали мугальское письмо, а в том письме написаны имена мугальских тайшей, которые вышли к великим государем в Селенгинск, и говорили: которые де мунгальские тайши Очир Дара-кутухты братья с товарыщи живут у Селенгинского, и их де в Мугальскую землю х калмыцкому Бушухту-хану в подданство руские люди не отпускают, а они де многие хотят быть в подданстве у калмыцкого Бушухту-хана. А велел де им, посланцом, о том говорить Очир Дар-кутухта, а Бушухту-хан де того им говорить не велел.

А мунгальские де тайши, которые учинились в подданстве у калмыцкого Бушухту-хана, и Дайчин-контазия живут от Тункинского на краех, приказаны ведать Далай Цецен-ноену-тайше. Всего де их Далай Цецен-ноева роду тайшей человек с семь. А ехали де они, посланцы, из Мунгальской земли от Цецен-ноена до Тункинского 6 дней. /л. 68/

А по справке в Сибирском приказе о Дайчин-контазии-тайши и о посланце ево в прошлом во 198 году писал к великим государем ис полку окольничей и воевода Федор Алексеевич Головин с товарыщи. — В прошлом де во 196 году по призыву ево, окольничего и воеводы, вышли великих государей под самодержавную высокую руку в вечное подданство мунгальские Ирдений-контазия да Ирки-контазия тайши да 2 брата — Дорджи да Элдень Ахаевы со всеми своими зайсаны и с улусными людьми, и на договорных статьях они, Ирдени-контазия-тайша с товарыщи, великим государем служить безо всякия измены, шерть по своему закону учинили, и договорные статьи руками своими печатей подкрепили. И по их де, тайшей, челобитью к великим государем отпустил он, окольничей и воевода, к Москве посланцов их с листом Ирдений-контазия-тайши 2 человек посланцов, да с ними людей их 2 же человек с капитаном с Осипом Булгаковым.

А великих государей жалованья Ирдений-контазия-тайши посланцом и людем их дано поденного корму в дорогу ис полку окольничего и воеводы и ис Тобольска до Москвы марта с 25-го числа на 26 недель на 1 день — 31 рубль 21 алтын 2 деньги. Да им же на Москве дано поденного корму и питья на 12 недель на 2 дни — 26 рублев 29 алтын 2 деньги. /л. 69/ [288]

Да на приезде, в чем они ехали к великим государем, 2-м человеком по однарятке красной с круживы мишурными, по кафтану камчатому, по шапке бархатной с собольми. Кошеваром их по однарятке красной, по шапке лисьей, да всем по сапогам телятинным, всего по цене на 31 рубль на 27 алтын на 2 деньги. Да при великих государех им же дано по платну изарбафному, травы золотные, по цене 19 рублев 4 алтына.

Да на отпуске дано тем посланцом, 2-м человеком, по портищу сукна анбурского. Да в дорогу от Москвы до Тобольска поденного корму на 10 недель по тому ж, по чему им давано на Москве, итого 134 рубли 13 алтын 2 деньги. /л. 70/

Да к тайше их, к тому Ирдений-контазию, великих государей жалованья послано с капитаном Осипом Булгаковым 2 портища сукна кармазину, по 2 аршин портище, 5 юфтей кож красных, нить корольков в 10 рублев.

А от Тобольска до полку окольничего и воеводы велено давать корм по тому ж, по чему им давано было ис полку до Москвы, а сколько ис Тобольска до полку корму им дано, о том ис Тобольска не писано. И буде положить на столько же недель, на сколько им дано было ис полку до Тобольска, и того им поденного корму на 4 месяца — 21 рубль 31 алтын.

Всего тем посланцом на Москве и в городех корму и жалованья дано деньгами и товарами и к тайше их, к тому Ирдений-контазию, послано по цене 298 рублев 9 алтын 2 деньги.

Да в отписке окольничего и воеводы Федора Алексеевича Головина с товарыщи прошлого ж 198-го году написано. — /л. 71/ В прошлом де во 197 году апреля в 19 день писал к нему, окольничему и воеводе, из Селенгинска жилец Федор Ушаков. — Апреля де в 17 день пришел в Селенгинской мунгальских людей 2 человека, извещали словесно. — Апреля де в 10 день 197-го году бежала из Селенгинска ко Ирдени-контазию-тайше в улус, которой было во 196 году прикочевал к Селенгинску и бил челом, чтоб быть ему великих государей под самодержавною высокою рукою, мунгальская баба, а прибежав, сказала, бутто де идут на него, Ирдени-контазия-тайшу, великих государей ратные люди войною. И он де, Ирдени-контазия-тайша, слыша то, покочевал с Кемницкой степи вверх по Селенге в дальные места.

И по указу великих государей против той ево, окольничего и воеводы, отписки послана великих государей грамота к нему, окольничему и воеводе, велено про него, Ирдени-контазия-тайшу, где он кочюет, /л. 72/ розведать всякими мерами накрепко, а розведав, писать к Москве подлинно.

А в договорных мунгальских тайшей и зайсанов статьях, каковы прислал окольничей и воевода, написано. — Учинились великих государей под самодержавною высокою рукою в подданстве те ж вышеписанные тайши да с ними ж написан в договорных статьях Чин Ирдени-тайша. А великих государей под самодержавную высокую руку в подданстве в выходе Дайчина-контазия-тайши в отписках окольничего и воеводы и в договорных их мунгальских тайшей статьях не написано. /л. 73/

Да в указе великих государей ис Посольского приказу в Сибирской приказ написано. — В прошлом де во 198 году октября в 20 день писали к великим государем мунгальские Ирдени да Ирка контайши з братьями своими и с племянники и прислали с листы посланцов своих Дайшу-зайсана с товарыщи. А по переводу в тех листах написано, что мунгальского Ачироя-хана брат [289] Батур-контайша приходил войною под Селенгинской город и под иные острожки, а они де, тайши, с улусными своими людьми к их злому совету не пристали. И как де у Бушухты-хана с мунгальским Очироем-ханом война учинилася, и от той войны они з братьями прикочевали их великих государей к Селенгинску и к Удинскому острогам, и от них, тайшей, никакого злого умышления на их государские городы и на людей не бывало. И наперед де сего ясаку с них и з братьев их, и с племянников, и с улусных их людей не бирыван, а ныне де спрашивают с них ясаку. И для того присылал к ним окольничей и воевода Федор Алексеевич Головин дворянина Ивана (Речь идет об Иване Качанове.), и взяли с них ясаку 50 лошадей, 50 скотин рогатых, 50 баранов, а преж де сего деды их и отцы ясаку не давывали никому, и в том им от сторонних тайшей зазор.

И великие государи, слушав допросу тех мунгальских тайшей посланцов и переводов с листов тайшей их, и выписки ис памяти Сибирского приказу, указали тем посланцом свой великих государей указ сказать в Посольском приказе, что они, великие государи, изволяют тайшей их принять под свою великих государей самодержавную высокую руку и держать в своем государском милостивом жалованье и призрении, а сибирских городов воеводам быть с ними в совете и обид тем тайшам и улусным их людем не чинить, а в казну великих государей ясаку им платить, также и подводы и верблюды давать, /л. 74/ по своему договору, на чем они при окольничем и воеводе при Федоре Алексеевиче Головине шерть учинили, потому что прикочевали они под их великих государей самодержавную высокую руку в подданство и договор учинили, по чему ясаку платить и подводы давать, по своей воли, а не ис принуждения. И тот их великих государей указ тем посланцом в Посольском приказе сказан.

А в списку великих государей з грамоты, какова послана к ним, Ирдений да Ирки контайшам, для подданства их с милостивою похвалою написано, чтоб они, Ирдений да Ирки контайши з братьями и с племянники, видя к себе великих государей царского величества милость и жалованье, им, великим государем, по своему подданству и обещанию служили и всякого добра хотели, и против неприятелей, где их царского величества повеление будет, стояли, и поиск чинили тем подобием, как отцу их, великих государей, блаженные памяти великому государю, и брату их, великому государю, их царскому величеству, отец их Алтын-хан служил, и с их царского величества украинных городов людьми жили в совете, и ссор людем своим чинить не велели. А великие государи, их царское величество, воеводам и ратным людем указали быть с ними в совете, и изволяют их, тайшей, со всеми их улусными людьми, и держать в милостивом жалованье и в призрении, и служба их у них, великих государей, забвенна не будет.

Дате ж калмыцкие и мунгальские посланцы перед Леонтьем Кислянским в розговоре говорили. — В прошлом де во 196 году весною, как пошли из-Ыркуцкого калмыцкие посланцы Гордачей и торговые бухарцы в свою /л. 75/ землю мимо Тункинской острог, и будучи де у Тункинского, присылал к ним, посланцом, и к бухарцом ис Тунгинского приказной человек казаков Анисимка Михайлова с товарыщи, 4-х человек, и звал их в Тункинской острог. И они де, посланцы и бухарцы (В тексте: бахарцы), в Тункинской острог не пошли, чтоб в дороге им [290] не замешкатца. И после де того на другой день выше Тункинского на дороге, пришед иноземцы и соецкие люди, их, посланцов и бухарцов, розграбили и многих побили насмерть, и кого имяны и что у них грабежем взято, тому они, посланцы и бухарцы, подали росписи.

Да они ж говорили. — Наперед де сего они, калмыцкие посланцы и торговые бухарцы, бывали многажды с посольством и с торгами, и от того де их приходу бывала великим государем прибыль, а преж де сего в Тункинском такова на них грабежу и разбою и смертного убойства не бывало, и о том де убойстве и грабежу будет калмыцкой Бушухту-хан писать к великим государем к Москве и пошлет посланцов.

И против тех речей Леонтей Кислянской и сын боярской Сидор Шестаков тем калмыцким посланцом и бухарцом говорили. — Такова де указу из-Ыркуцкого, чтоб их, бухарцов, побить и пограбить, не бывало, а велено де тех бухарцов проводить из-Ыркуцка до Тункунского, и даны им были провожатые, а ис Тукинского де велено их проводить в степь, до коих мест пристойно. И они де, бухарцы, учинились великих государей указу ослушны и в Тун/л. 76/кинском в провожатых отказали, что им провожатых не надобно. А ис Тункинского де те бухарцы поехали самовольством бес провожатых, а братцкие ль мужики их, бухарцов, побили или с-ыными какими людьми была у них ссора, про то в-Ыркуцком подлинно не ведомо, разве де побили и погромили тех бухарцов не ясачные крайние соецкие мужики, которые, изменя великим государем, отложились, или их мугальские крайные люди, которые живут промеж крайными великих государей ясачными и их крайными ж людьми, убегая от ясачного платежу, и живут в вольности.

А в росписях, каковы подали посланцы и бухарцы, написано: 2 испода собольих, 35 соболей, 2 куницы, 4 лисицы черных да 56 лисиц сиводущатых и красных, да лисья даха, 1617 песцов, 2050 горностаев, 5 портищ горностайных, 112 исподов и мехов бельих, 22 400 белок, 7 бобров, 6 выдр, 9 рысей, 3190 мерлушек да испод мерлущетой, 12 волков, 2 яги волчьи, 3 испода лапчатых, 53 исподов тушканьих, 12 кошек степных, /л. 77/ 3 камки, 5 портищ камчатых, 6 портищ китайчатых, 3 портища суконных, бешмет китайчатой, 18 азямов, 192 китайки, 7 тулупов, кушак камчатой, 5 тюшаков камчатых, 3 тюшака китайчатых, 4 дабы пестрых, басма пестрая, 5 завесов, 13 сукон, 26 шапок, 2 вершка шапочных, 6 ковров, 2 рубахи, постеля да подушка, 4 фунта шолку китайского, зуб рыбей, 239 кож с полу кожею красных, 83 сапоги. Золота и серебра по цене на 3 рубли да без цены золота ж и серебра 13 золотников; узда серебреная, 2 дорогих каменя, /л. 78/ 2 серьги серебреные, кисть бабья шелковая с серебреною чашкою, кисть же с серебреным кругом; 13 зеркал, 100 кистей, 451 королек, 6 четки, 4 фунта да 10 нитей бисеру, 50 нитей одекую, 7 кунганов, 2 блюда медных, 18 чаш, 4 котла, 7 таганов, 5 танок, 5000 да 14 бумажек игол, 800 пугвиц, 2 половинки сахатинные, 47 кож рыбьих, терплюг, лопата свинцу, лопата железная, 9 топоров, 11 ножей, 10 ножниц, 100 гребней частых, пуд красок, 103 карлука клею, 50 листов бумаги, ту лун да турсук да кувшин масла, /л. 79/ сайдак да 80 стрел; 2 потники, 3 юрты, 4 войлока юртеные, 3 коробьи, 7 чемоданов; 2 мешка да тулум пшена, 22 мешка муки, 2 мешка сухарей, мешек круп, пуд 4 фунта да 5 тулумов зеленого чаю, 2375 бахчей чаю ж, 11 бахчей табаку. Да людей 12 человек, в том числе девка; 50 верблюдов, /л. 57/ 60 лошадей. А цены тем товаром и рухляди и лошадям и верблюдам не написано. [291]

А по справке в Сибирском приказе о бухарцах.

В прошлом во 197 году сентября в 9-м числе писал к великим государем окольничей и воевода Федор Алексеевич Головин с товарыщи. — Ведомо де ему, окольничему и воеводе, учинилось, что братцкие мужики, которые вышли великих государей под самодержавную высокую руку из Мунгал в вечное холопство не вдавне, также ясачные соецкого роду, братцкие ж мужики и тунгусы, которые живут близ мунгальской границы и платят великих государей ясак в Тункинской острог, умышляют зло, хотят, побив, пограбить приезжих торговых бухарцов, которые во 196 году приезжали для торгу /л. 58/ в-Ыркуцкой калмыцкого Бушухту-хана с посланцы с китайскими товары и из-Ыркуцкого де отпущены в свои земли через Тункинской острог. И о пропуске де их послал он, окольничей и воевода, в Тункинской острог к прикащику память и велел тех торговых бухарцов ис Тункинского до мунгальской границы, дав им перед прежним провожатых с прибавкою, проводить в целости до коих мест мочно.

И во 196 же де году писал к нему, окольничему и воеводе, ис Тункинска прикащик, что по указу де великих государей и по памяти тем бухарцом провожатых до мунгальской границы ис Тункинского перед прежним с прибавкою служилых людей давал. И они де, бухарцы, провожатых за Тункинской острог на степь не взяли, а говорили ему, прикащику, что де на степях ото всяких воровских людей берегутца они сами. И после де бухарского отпуску, проведав он, прикащик, от ближних иноземцов, которые кочюют близ Тункинского, что соецкие вышеписанные и братцкие мужики и тунгусы збираютца, а собрався, хотят учинить над теми бухарцами воровски напад тайным обычаем, побив, пограбить. И он де, прикащик, посылал в дальные юрты к тем иноземцом служилых людей, и велел их о том розгаваривать накрепко, а ближних братцких лутчих мужиков призывал в Тункинской и, обнадеживая их великих государей милостию, розговаривал всячески, чтоб они от такова дурна перестали и над торговыми бухарцы зла никакова не учинили.

И ясачные ж де соецкие и братцкие мужики и тунгусы, которые живут близ мунгальских границ, /л. 59/ учинились ослушны, и за теми бухарцы ходили. А сказали де ему, прикащику, что де они идут за ними не для воинского промыслу или учинить какое дурно, а идут де просить долгов своих для того: как де те бухарцы ехали с торгом в-Ыркуцкой, и у них де имали соболи и лошади и рогатой скот, а платить де им хотели за взятые соболи и скот, едучи назад всякими товары. И после де того дней с 5 спустя приезжали к Тункинскому вышепомянутые соецкие и братцкие мужики и говорили ему, прикащику, что де они, доехав бухарцов, долгов своих просили, и бухарцы де долгов им их отдать не похотели. И они де с ними за то учинили бой и убили де у них, бухарцов, 2-х человек до смерти да отгонили 15 верблюдов без товаров, а бухарцы де их 3-х человек ранили.

И они де, окольничей и воевода, велели про то в Тункинском розыскать всякими сыски накрепко, а иноземцов, соецких и братцких мужиков и тунгусов, призвав в Тункинской и обнадежа великих государей милостию, велели взять вновь в прибавку аманатов и выслать для подлинного розыску к ним, окольничему и воеводе, или в-Ыркуцкой. А ему, прикащику, над теми иноземцы казни никакой чинить не велели для того, чтоб, испужався и покиня аманатов, великим государем не изменили. А что де по розыску объявитца, и [292] о том к великим государем он, окольничей и воевода, будет писать впредь. И сентября по 4-е число нынешняго 199-го году о том окольничей и воевода к великим государем не писывал. /л. 60/

Да те ж де калмыцкие и мунгальские посланцы в розговорех говорили, чтоб им, посланцом, отдать мунгальского тайши Аншика зайсанова сына Кятяйзю Мергенеева, которой взят в языки на степи под Тункинском, а он де, Кятяйзя, был послан навстречю для подсмотру, как пойдут из-Ыркуцка торговые бухарцы, и пойман де в языки в-Ыркуцкой безвинно.

И он де, Леонтей, посланцом против того говорил, что такова языка в-Ыркуцком нет и не приваживан. А тот де мунгалетин Кятяйзя Мергенев пойман великих государей служилыми людьми и ясачными иноземцы под Тункинским в подъезщиках и посажен в-Ыркуцком за караул до указу великих государей, и впредь о выдаче того мунгалетина в Мунгальскую землю или об нем какой договор чинить, о том бы ему, Леонтью, великих государей указ учинить.

Комментарии

1. Сведения о событиях в Халхе, о поражении монгольских ханов и панике в их улусах стали поступать в Пекин еще летом 1688 г. Цинский сановник Ананда сообщал, что «19-го числа 6-го месяца (16 июля 1688 г.) я достиг местности Суцзи, увидел в лагере Джебдзун-Дамба-хутухты беспорядок и смятение. Монголы в спешке угоняли скот». Ананда писал также о бегстве людей Цецен-хана «к нашим сунитским караулам», т.е. в пределы Цинской империи. Он выражал опасение, как бы это смятение не перекинулось в районы Внутренней Монголии.

Цинское правительство, обсудив обстановку, решило временно не пускать монгольских беженцев в районы Внутренней Монголии. В решении Государственного совета по этому вопросу говорилось: «Халхасы были вынуждены бежать. Неудобно отдать [им] приказ выйти за пределы [нашей] границы. Если же оставить их, то опасаемся, что нашим пастбищам будет нанесен урон. По этим соображениям следует отложить принятие решения на один месяц и, собрав сведения о действительном положении дел, еще раз обсудить вопрос о мерах по отношению к бежавшим халхасам». (Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. 1635-1758, с. 180; см. также: Ермаченко И. С. Политика маньчжурской династии Цин в Южной и Северной Монголии в XVII в., с. 130-133).